Отношения с миром

Ольга была исключением в том смысле, что она наблюдала становление моего бизнеса с самого начала. Знание того, что каждый день под моим патронажем и взором разнообразно сношаются десятки голых мужчин и женщин, не было для неё откровением, тем более, что она и сама была «в теме», выполняя административно-ассистирующие функции. Еще одним ярким исключением стал Пал Николаич, являвший собою представителя совершенно несовместимой с порнографией категории людей, однако отнесшийся к ней крайне объективно и с позиции широких взглядов.

Но ведь кроме Ольги, да и после нашего с ней расставания, меня продолжали окружать сотни людей, с которыми я общался по разным поводам. И из этих-то сотен далеко не все были «в теме». Кого-то приходилось посвящать, а от кого-то, наоборот, скрывать большую часть делового айсберга, из практических или этических соображений.

Например, мои родители, которые до сих пор не знают о происхождении моего капитала и причине всех событий, приведших меня к пространственно-временной данности, из которой я нишу эти строки. Это незнание порождало множество ситуаций комических, а порой и драматических, отзывавшихся, впоследствии, изрядной головной болью.

Однажды, посреди не предвещавшег о грозы белого дня, мне позвонила мама. Она была полна участия и материнской любви. Она сказала, что в жизни случается всякое, и что, бывает, происходят вещи и пострашней. Но, несмотря на это, я всегда буду её сыном, её любимым мальчиком. И мама — это тот единственный человек, к которому можно прийти и поделиться всем. То есть абсолютно всем-всем-всем. А уж тем более такой важной и абсолютно не катастрофичной вещью. «Ведь для мамы нет ничего страшного в том, что ты — голубой».

Я и так млел всю дорогу, выслушивая этот монолог. А в финале вообще вынужден был свернуть на правую полосу и припарковаться.

«Мама, я — не голубой. Что случилось?»

Случился банальнейший казус по моей вине и головотяпству. Крупная немецкая гей-порностудия, с которой я наладил деловые отношения для съемок своих первых полнометражных фильмов, выпущенных на полноценных носителях вне Интернета, прислала мне обширную и подробную подборку каталогов, журналов и тому подобных ознакомительных материалов. А почта для меня приходила на мамин адрес. И, для удобства, я просил маму сразу вскрывать и зачитывать мне её содержимое, дабы дистанционно отправлять шлак прямиком в мусорное ведро. Мама исправно делала это, пока, в описываемый момент, из огромного конверта на неё не взглянула усатая немецкая физиономия, страстно склонившаяся к широко раздвинутым волосатым мужским ягодицам. Тот самый рабочий «крупный план». На формате А4. Приехали.

На какое-то мгновение мне показалось, что вот и настал тот час, когда посвятить маму в подробности моего бизнеса будет проще всего, ибо часть неминуемого шока она уже получила и усвоила. Ужаснувшись этой мысли, я принялся пространно юлить, местами неся несусветную чушь, и сам же от неё впадая в ступор. Мама, однако, «велась». Было понятно, что гипотетическая «голубизна» её сына, в которой «нет ничего страшного», вызывала у неё отвращение. Поэтому она с легкостью ухватилась за спасительную, хоть и трещавшую по швам версию спам-рассылки торговых каталогов. Утвердившись в этой мысли, мама успокоилась и тут же сбросила маску толерантности, поделившись со мной тем, что ей даже в мусор-то противно «это» выбрасывать. Я представил, как необходимые мне для работы материалы отправляются в мусор, похолодел, и заверил, что сам приеду, выясню, кто это прислал, и разберусь с нервирующими мою маму фашистами-порнографами раз и навсегда! А заодно и выкину «каку».

Мама была водворена обратно в моральное-этическое благополучие, но этот урок я выучил накрепко.

Это были, пожалуй, самые сложные моменты отношений — связанные с родителями и родственниками. Остальной же круг общения либо вообще не интересовался родом моей деятельности, либо был вполне прогрессивен для того, чтобы его принять без всяких оговорок. Девушек, с которыми я спал, или завязывал более тесные отношения, это даже интриговало. Естественно, кроме тех, которые были связаны с порнобизнесом. От друзей и приятелей род своей деятельности я не скрывал, хотя и не рекламировал.

Самое интересное, что правда в данном случае была настолько необычна, что в неё попросту не верили. Даже скрывать-то ничего не приходилось. Какая-нибудь девица в клубе спрашивала меня, чем я занимаюсь, и я честно отвечал ей, что снимаю порнографию. Понимаете? Конечно же, она мне не верила. Или «верила», но по лицу было видно, что она считает это шуткой в рамках флирта.

Здесь мы снова возвращаемся к мифам о порнографии. Если ты действуешь в мифе, то и сам ты — миф. Ха-ха, прикольно пошутил, потанцуем?

Раз уж вспомнили о мифах, то стоит упомянуть, что отношения с моделями тоже выходили за рамки стереотипа. Никакой доступностью здесь и не пахло. И если модель перед камерой за гонорар трахается как угодно, то это не значит, что она проститутка, и легко даст мне и после съемок. Взаимное желание — непременное условие, как и везде.

Например, снимали мы как-то в сауне, а после съемок просто парились, попивали алкоголь и валяли дурака. В итоге я затащил рыженькую модельку в отдаленный уголок сауны, и уже готов был насадить её на свой напряженный кол, когда мне был дан «от ворот поворот» по причине того, что мы совсем не знаем друг друга, и вообще только сегодня познакомились. Мол, это неприемлемо. Это притом, что меньше часа назад она обрабатывала перед камерой три таких кола безо всяких предубеждений. Однако мне страсть как хотелось именно эту цыпочку, и тогда я предложил ей оплатить дополнительный гонорар, как за еще одну съемку, на что был вынужден выслушать мораль об отличии труда порномодели от проституции. Понурый, покачивая эрегированным колом из стороны в сторону, я побрел восвояси.

Что поделать? Она права. Каждый имеет право отделять личную жизнь от работы, и я, как режиссер, даже поощряю эту тенденцию. Тем более что я тут же нашел более сговорчивую девочку, питавшую ко мне определенную страсть безо всякого гонорара.

Съемки ради «прикола»

Стоит упомянуть о такой интересной категории моделей, которая снималась в порно совсем не из финансового интереса. Более того, некоторые из них предлагали платить деньги сами, за участие в съемках. Кто же эти удивительные люди?

Например, один мой хороший приятель, крайне активный в сексе, однажды пожаловался мне на скуку в этой области жизни. Что касается прочих сфер его деятельности, он — обычный успешный бизнесмен среднего класса, не сильно стремящийся к экстравагантности поведения и внешности. Мы долго обсуждали разные возможности и, в итоге, решили снять его в бисексуальном ролике.

Поскольку он не был бисексуалом, но очень хотел попробовать, я подобрал ему самую приятную девочку-модель, и наиболее женственного мальчика.

Нюанс бисексуального ролика заключается в том, что все, находящиеся в кадре, взаимодействуют вне зависимости от пола. То есть, трахнув девочку, придется трахнуть и мальчика. С девочкой приятель оказался на высоте, а вот в юношеском анальном отверстии его член постоянно клонило к стыдливому сну, поэтому в процессе гомосексуального акта он постоянно «сосался» с девочкой и наминал её груди.

В целом получилось хорошо, и на моего приятеля до сих пор дрочат в определенных уголках мировой сети. Он, так же, очень понравился модели-мальчику, из-за чего, впоследствии, некоторое время отбивался от его ухаживаний.

Естественно, я никак не выделял его среди прочих моделей в съемочном процессе. Он точно так же получал режиссерские указания, предоставлял свои удостоверяющие возраст документы и даже получил от меня гонорар, в котором не нуждался. Таких моделей у меня было еще несколько. Некоторые снимались регулярно.

Другой тип желающих развлечь себя порносъемками — «наблюдатели».

Один из них, очень известный петербургский бизнесмен, банкир и гомосексуал, вышел на меня через одного из моих «мальчиков». Он позвонил мне и представился своим глубоким, известным широкой публике сопрано. Я слегка прихуел. Не каждый день мне звонят люди, которых я часто наблюдаю по телевизору и в заголовках деловой прессы. Вопрос «чем могу?» решился вежливой просьбой поприсутствовать на съемках. Его возбуждала возможность подрочить на такое шоу, и он готов был её щедро оплатить.

Это звучало логично, ведь такой услуги, как порнографическое peep-show, в России не существует, а потенциального потребителя — хоть отбавляй. И все же мне пришлось отказать, поскольку я опасался того, что за ним последует целая череда любителей «порноцирка». Это выбило бы из колеи большинство моделей, и сорвало бы любой съемочный процесс.

Он, слава богу, все понял и не настаивал. Люди такого уровня теоретически могли в отместку доставить мне массу неприятностей. Лучше и не начинать.

Единственное исключение из правил я сделал для одного известного юриста. Он долго и настойчиво ныл, но я был непреклонен. А потом мне пришел заказ на съемки в офисном интерьере, и юрист радостно предложил свои многочисленные офисы «но бартеру» — мы снимаем, он тихо смотрит. Кроме того, я был уверен, что за ним не потянется никакой бомонд. Я накинул моделям из сэкономленного на аренде, и все остались довольны.

На этих съемках, кстати, произошел очень показательный случай, характеризующий атмосферу и отношения в мире порно. Мы заканчивали снимать бисексуальный сюжет. Девочка стояла на столе в классической позе «догги-стайл», и в ней дислоцировалось три члена — во всех доступных местах. В перерыве между дублями зазвонил её «сотовый». Чтобы не портить мизансцены, слезая со всех трех хуев, она потянулась за трубкой и, вынув член изо рта, выдала следующее:

— Да, котик? Нет, солнышко еще занято. А ты уже подъехал? Ну, подожди немного — солнышко выбежит минуток через двадцать. Да, котик, я тоже тебя люблю. Чмаки-чмаки.

И котик послушно стоял перед подъездом, ожидая, пока его солнышко дожарят в три болта. Я потом спросил у девочки, хватает ли её на секс после съемок? «Конечно! На съемках же не секс».

О чем я Вам и толкую.

Год

Взлеты и падения, или «никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь». Любовь к Шапке. Полнометражка и спермоснайпер. Санитарно-гигиенические будни.

Дата добавления: 2015-10-16