Любитель вальса

СЭДИ

Мазь камфоры, что я нанесла на кончик носа, не помогает полностью избавиться от запаха горящей плоти. В течение многих лет я вдыхала ужасные запахи лаборатории медицинских исследований, и, когда я вошла сквозь двустворчатые двери, Эйвери была как раз в разгаре процедуры прижигания тела. К этому «прекрасному» запаху невозможно привыкнуть.

- Пайпер МакКенна, – говорит Эйвери, закрепляя потуже ленту вокруг своих густых светлых волос и вновь погружаясь в исследование жертвы. - Двадцать шесть лет. Здоровая, в отличной форме, за исключением некоторых проблем с легкими, признак курильщика. Но в остальном, никаких реальных проблем со здоровьем.

Я поджала губы, стараясь не вдыхать слишком глубоко этот ужасный запах.

– Изнасилование?

Она пожимает плечами.

- Я знаю, что это не совсем то, что ты хочешь услышать, но я не могу точно ничего утверждать. Да, она занималась сексом перед смертью, но он мог быть как по обоюдному согласию... так и по принуждению.

- Ты права, это совсем не то, что я хотела услышать. – Я вздохнула. Я провела большую часть воскресенья за исследованием материалов дела, и для меня была важна информация Эйвери, - но я все еще рассчитываю на что–то более конкретное.

Жертва жила изолированно. Совсем недавно в городе. Никаких родственников поблизости. Пару раз прогулялась с сослуживцами по работе, ходила в местный тренажерный зал, кино, и совсем недавно она стала встречаться с парнем, который и сообщил об убийстве. Причиной, по которой он оказался у нее в субботу утром, согласно допросу Куинна, были их планы поработать вместе. Она могла переспать с ним… или нет. Основываясь на ее тщательном расписании и почти обсессивно-компульсивном расстройстве, можно предположить, что она практически не оставляла пространства для социальной жизни. Ее ежедневные дела были расписаны по минутам. Так похоже на мою жизнь. Я быстро подавила в себе желание погрузиться в мысли о нем.

Вчерашняя попытка погрузиться в работу провалилась. Вылазки в "Логово" не могут насытить мою жажду, но его голос, его соблазнительные слова….

Мою грудь сдавливает, и я почти перестаю дышать. Отталкиваю ненужные мысли как можно глубже, в подсознание – туда, где им самое место.

- Больше ничего особенного? - спрашиваю я, в надежде, что судмедэкспертиза поможет мне сложить кусочки головоломки воедино.

- Прости. Могу определенно сказать, что нет никаких сексуальных травм.

- Единственный факт, что секс был, верно?

Эйвери встречается со мной взглядом.

- Секс очевиден. Но он использовал презерватив, что гарантирует отсутствие семенной жидкости для ДНК теста. И, как я уже сказала, травмы отсутствуют, что означает возможность секса по обоюдному согласию до нападения.

Она поднимает белый лист с тела жертвы.

- Причиной смерти стала большая кровопотеря из глубокой рваной раны на шее. Если говорить точнее, рана на сонной артерии.

Я киваю.

– Потеря крови. Какие-нибудь идеи по поводу оружия, которым была нанесена рана?

Эйвери сжимает свои розовые губы в узкую линию и рукой в перчатке проводит вдоль шеи жертвы.

– Очень большой нож, - наконец говорит она.

Я выгибаю брови, как бы задавая молчаливый вопрос, откуда такие догадки.

- Сначала, я думала про охотничий нож с закругленным лезвием.

- Но сейчас…?

- Теперь, я не уверена в этой теории. Смотри сюда, – она направляет свет на шею, освещая раны. - Большинство охотничьих ножей имеют зазубренный край, который разорвал бы кожу. Хотя, если он был достаточно острым и сразу вонзился глубоко, это тоже была бы чистая рваная рана. Но лезвие, которое использовали, было тупое и почти… волнистое. Шаблон орудия убийства имеет кривизну, которая… это странно, я знаю. И убийце пришлось бы приложить много сил, чтобы нанести глубокий удар. - Она хмурит брови. - Толстое, тупое лезвие, которое может повредить кости.
Не так сложно для человека, впавшего в садистский раж. Я сделала заметку в своем планшете.

- Да, применение силы здесь, безусловно, необходимо. Субъект, скорее всего мужчина? – Я подняла глаза вверх. – Просто уточняю.

Он смотрит на меня в упор.

– Честно говоря, я первый раз сталкиваюсь с подобным видом оружия. Но да, я бы сказала, что ваш субъект – это, скорее всего, мужчина.

Тот факт, что лучший медэксперт, которого я знаю, - женщина, повидавшая всякое, - шокирована этим убийством, не служил для нас хорошим предзнаменованием. Но может быть, это шанс для нашей жертвы. Если ее убийца использовал редкое оружие, может быть, он использовал его же или подобное ему ранее. Это может указать нам путь. Я быстро делаю пометки в своем планшете, прежде чем Эйвери продолжает.

- Я буду работать над эскизом орудия убийства, основываясь на глубине и форме удара.

- Спасибо, - киваю я, – надеюсь, это поможет.

Слегка улыбнувшись, она продолжает:

– Следы на лодыжках и запястьях подтверждают, что она была связана в течение нескольких часов.

Она поднимает руку жертвы выше и указывает на потемнения на коже.

- Если смотреть на ее синяки, то станет ясно, что она была в сознании и боролось, пытаясь вырваться. Из ее анализа на токсины так же ясно, что преступник не применял ни алкоголь, ни какие-либо лекарства, чтобы успокоить ее.

Я наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть ее руку.

– Есть шанс, что под ее ногтями во время борьбы остались частицы его кожи?

Пристально смотрю на Эйвери, которая отрицательно покачала головой.

- К сожалению, нет. Я осмотрела раны. Я составлю отчет для тебя и Куинна, но мое мнение, что она была поймана и связана прежде, чем успела что-либо понять, вряд ли у нее был шанс сразиться с ним. Еще одно доказательство того, что нападение было спланировано.

- Это и моя теория тоже.

Она кивает.

- Ладно. Я же знаю, что тебе не терпится спросить, что он сделал с ее ногтями.

Выпрямив спину, я посылаю ей слабую улыбку.

- Удивлена, что это был не первый мой вопрос?

- Еще как. Твое терпение восхищает.

С помощью специального инструмента Эйвери удерживает руку жертвы и направляет свет на ее пальцы.

– В отличие от орудия убийства, этот метод пытки более прямолинеен. Иголки.

Скрестив руки на груди, я смотрю на нее, ожидая продолжения.

– Просто игла? Обычная медицинская, как шприц? Но как? Я думала, ты сказала, что в ее организме нет токсинов?

Взгляд, который она бросает на меня, дает понять - она знает, что я заглотила наживку. Когда я впервые увидела эти следы под ногтями, я даже не подозревала, что они могут быть от обыкновенного шприца. Я старалась быть открытой для новых идей.

- Не шприц. А иглу, обычную швейную иглу.

Она приподнимает бровь.

Наклонив голову, я спрашиваю.

- А где же нитка?

Ее улыбка делает ее моложе.

- Мне нравится, как работает Ваш мозг. Причина – следствие.

Она подходит к столу и достает ванночку.

- Я уже направила образец криминалистам, но подумала, что вы сами захотите взглянуть.

- Ты слишком хорошо меня знаешь.

Она легкомысленно смеется.

- Я скорее хорошо знаю детектива Куинна, и как он трясется над всей информацией при расследовании преступления.

Она понимающе ухмыляется. И она права. Вчера я хотела исследовать поближе веревку, но Куинн не позволил, пока ее полностью не изучили судмедэксперты.

- Хлопок. Витая нить около шести миллиметров толщиной, – рассказывает Эйвери, протягивая мне веревку, которой были связаны лодыжки жертвы.

- Не многие выберут подобную для связывания.

Я удивленно поднимаю брови.

- Нет, совсем нет. Есть намного лучше, прочнее. Можно подумать, что он хотел сдерживать свою жертву при помощи самого крепкого из возможных материалов.

- Это тоже часть профиля?

Эйвери склонила голову.

- В этом больше здравого смысла.

Я тянусь к веревке, которую она передает мне в руки.

– Она выглядит… мягкой.

Перекатываю в руках, обтянутых латексными перчатками, белые волокна.

- Все материалы, собранные нами до этого момента, свидетельствуют о том, что у убийцы явно выраженные садистские наклонности.

Эйвери вздыхает и еще раз оглядывает жертву.

– Я склонна согласиться с твоей теорией.

Она опирается на соседний стол и внимательно смотрит на меня.

- Возможно, для нападавшего выбор веревки не был приоритетным делом. Уверена, что уровень комфорта жертвы мало его беспокоил.

Я отрицательно качаю головой.

- Все улики с места преступления говорят о тщательном планировании. Все четко продумано. Веревка выбрана с учетом его личных предпочтений. Вопрос в том, почему? Что особо важного именно в этой веревке?

- Возможно, экспертиза поможет понять, – говорит она, - я послала экспертам больше чем просто кусок веревки. Взгляни внимательно, Сэди, - подталкивает она меня. - Обрати внимание, что куски веревки неравномерны, - нить то толще, то тоньше. Она не идеальна.

Перебирая веревку в руках, я понимаю, о чем она говорит.

– И цвет слоновой кости с темными вкраплениями.

- Это только предположение, но думаю, что это ручная работа. Это не фабричная веревка.

Мои внутренности сжались от волнения, и я посмотрела на нее широко открытыми глазами.

- Если это правда, мы сможем отследить где он ее достал, - она дарит мне светлую улыбку. – Эйвери, ты гений.

Она разводит руками.

– Я делаю, лишь то, что могу, но своего не упущу. Однако..., – добавляет она, уже серьезным тоном, – мы не сможем использовать остатки веревки для определения отпечатков. Я нашла на веревке частицы волокна.

Преступник использовал перчатки.

– Маниакально педантичен, – говорю я, и ее тонкие губы сжимаются.

- Если он так осторожен, то, скорее всего, он всегда использовал перчатки при перемещении веревки.

- Точно, – она снова поднимает лист бумаги. – Но иногда установить происхождение улики бывает гораздо полезнее, чем найти следы ДНК.

Пропуская веревку сквозь пальцы, я еще раз внимательно всматриваюсь в замысловатую конструкцию переплетений каната. Методология исполнителя начинает проясняться – по одной подсказке за раз.

- Стучаться в двери, это твоя работа Бондс, – стонет Куинн, запуская пятерню в свои седеющие и без того уже взъерошенные волосы. Он делает так всегда, когда расстроен.

Серый цвет ему к лицу, но я удерживаюсь от этого замечания.

– В докладе говорится, что, когда копы прочесывали вчера территорию, двух соседей не оказалось дома, – говорю я, закрывая мою записную книжку.

Я поднимаю руку, чтобы постучать снова, но услышав шаги в квартире, опускаю ее.

- Кроме того, эта хорошая возможность составить собственный профайл жертвы.

- А еще нам не помешало бы больше времени, – бормочет он.

Я кашляю, чтобы скрыть смех. Миссис Льюис – первая соседка, с которой мы разговаривали, – была раздражительной, пожилой женщиной, которая потратила 20 минут нашего времени, жалуясь Куинну на лень правоохранительных органов и на свое отсутствие дома в тот знаменательный день.

"Это все произошло из-за жестокости, что нам показывают по кабельным каналам", - уверяла она.

- У тебя есть какие-то более важные зацепки? – спрашиваю я Куинна, зная ответ.

Мы оба зашли в тупик в нашем расследовании, и пока не было новой информации от криминалистов, приходилось работать с соседями.

- Видимо нет.

Его светлые глаза заблестели в свете, прорезавшимся из только что открытой двери.

- Здравствуйте, я детектив Куинн из полицейского управления, - говорит он, показывая значок. - Мы можем занять минутку вашего времени?

Я ухмыльнулась, но быстро спрятала свои эмоции под маской профессионализма, повернувшись к мужчине, показавшемуся в дверном проеме.

Я знаю, что Куинн предпочел бы оказаться в любом другом месте, только не здесь со мной, разговаривая с соседями жертвы.

- Эээ... конечно, — говорит наш свидетель, оглядываясь через плечо. — Входите.

Как только он открывает дверь, мы с Куинном проходим в квартиру, по дизайну идентичную квартире жертвы.

Быстро осматриваясь вокруг, я отмечаю, что планировка одинакова.

- Мой сосед отдыхает в своей комнате, он работает в ночную смену.

Парень ростом около шести футов, худощавый, со светло-русыми волосами скрещивает руки на груди.

Он явно старается помешать нам полностью войти в квартиру.

- Вы пришли поговорить о том, что случилось с Пайпер?

- Точно, - говорит Куинн. - Вы хорошо ее знали?

Он открывает свой маленький потрепанный блокнот, сказывается старая школа.

Парень - Джефферсон - отрицательно качает головой, утверждая, что они были просто дружелюбными соседями. Куинн понимающе кивает.

- Вы были дома в пятницу вечером?

Пока Куинн допрашивает подозреваемого, я брожу в гостиной, обходя массивного хозяина квартиры.

Экстравагантные произведения искусства кричащих цветов — красные, пурпурные, оттенков черного украшают стены. Черная кожаная мебель слишком громоздкая для небольшой жилой площади. Все чисто и аккуратно.

У квартиры чисто мужской декор, который довольно много говорит о людях, проживающих в ней.

- Можно поговорить с вашим соседом? - спрашиваю я, когда в допросе наступает пауза. Как будто ожидая нашего приглашения, дверь в дальней комнате со скрипом начинает открываться.

- Думаю, это возможно, - говорит Джефферсон, привлекая внимание высокой фигуры показавшейся в проеме.

- Колт, эти детективы хотят нас расспросить о той ночи. О том, что случилось с Пайпер.

Его слова затихают, и мир вокруг меня переворачивается. В ушах нарастает гул. У меня перехватывает дыхание, сердце бьется быстрее, кровь с огромной скоростью бежит по венам.

Комната как будто сжимается вокруг меня. И в этот момент наши глаза встречаются. Я в ловушке.

Моя первая реакция — уйти, убежать. Убраться отсюда немедленно. Но взгляд его ледяных голубых глаз опутывает меня. Никакого спасения.

Моя кожа горит, я облизываю губы, голос покинул меня. Это бармен из «Логова». Один из тех, кто наблюдал за мной во время представления на сцене в комнате вуайеристов.

Он наливал мне розовое шампанское. Он один из тех, кто следил за мной... я несколько раз украдкой ловила его лукавый пристальный взгляд на себе. При свете дня, он выглядел совсем по-другому.

Он не настолько сексуальный и дерзкий, каким казался там, при тусклом освещении клуба. Секс и кожаная одежда служат для того, чтобы развить фантазию клиентов.

Но он соблазнителен и сейчас. В сером, чуть приталенном пуловере, обрисовывающем контуры его тела... с копной черных, прямых волос, которые беспорядочно спадают на один глаз, искушая меня откинуть их в сторону, чтобы ничего не мешало мне любоваться его глазами цвета бледно-голубых ирисов.

Боже, я не испытывала такого искушения чертовски давно. Его губы расплываются в медленной улыбке.

Какое-то мгновение его глаза скользят по мне, затем он оглядывает Куинна, как будто принимая решение.

Теперь он еще раз пристально оглядывает меня, сейчас в его взгляде читается целеустремленность, намерение.

- Детективы, - говорит бармен, кивая головой в знак приветствия. - Не знаю, смогу ли я Вам чем-то помочь, так как в тот вечер был на работе. Но я в вашем распоряжении.

Он говорит последнюю часть фразы, обращаясь прямо ко мне, и я не могу не заметить в этом двусмысленный намек.

Пытаясь перевести дух, я глубоко вдыхаю, наполняя легкие воздухом, и опускаю глаза в свой блокнот. Мои руки дрожат, когда я пробую провести прямую линию на странице.

- Почему бы тебе не допросить другого свидетеля, - говорит Куинн, привлекая мое внимание.

Я не удивлена слегка вопросительным тоном его голоса. Он хороший детектив, поэтому и заметил мое беспокойство.

- Так мы скорее закончим.

- Ладно, - говорю я, делая еще один глубокий вдох в попытке успокоиться.

Я пристально гляжу на парня из клуба, молча вопрошая, как бы он хотел, чтобы мы решили этот вопрос.

Он может и на своей территории сейчас, но ему стоит понять, что я не хочу обсуждать нашу предыдущую встречу. Мои две жизни не пересекаются, не переходят одна в другую. Никогда. Даже мысленно. Я очень заинтересована в том, чтобы отделить одно от другого, чтобы одна жизнь никак не влияла на другую.

Я напоминаю себе об этом, когда он жестом указывает на кухню, и я следую за ним, в сторону мраморной стойки.

- Твое имя.

Он произносит это так требовательно, словно я нарочно скрываю от него эту информацию.

А может так и есть? Он спрашивал меня? В субботу вечером, или в любой другой вечер. Но встретив его в клубе, я бы соврала. Дала ему фальшивку.

Но теперь, когда два моих мира столкнулись с немыслимой скоростью, у меня такой нет такой возможности.

- Бондс, - одна из его темных бровей ползет вверх, и я добавляю, - Сэди.

Он облизывает губы, будто пробуя на вкус мое имя, затем, растягивая, произносит:

- Сэди, - мужчина скатывает его с языка, как будто шепчет молитву.

Желание закрыть глаза и раствориться в звуке его чарующего голоса переполняет меня, я сжимаю кулаки, чтобы вернуться на землю.

Те же эмоции я испытывала в клубе, когда его слова ласкали меня, когда его глубокий, манящий голос пробуждал во мне необъяснимые чувства. Но я не могу... не сейчас, сейчас я другой человек.

- Ты детектив? - говорит он с явным удивлением. - Никогда бы не подумал. А вот насчет твоего настоящего цвета волос, приятно отметить, что я был прав.

Его подмигивание отзывается в моей груди.

- Твой натуральный цвет мне нравится больше.

- Аналитик - бихевеорист, на самом деле.

Я отвечаю на его самоуверенную улыбку не менее ослепительной, предпочитая игнорировать его замечание по поводу моих волос.

- Ну, это вроде бы из той же сферы деятельности. Одно из направлений.

Его брови сходятся в одну линию, пока он напряженно думает о чем-то.

- Вы составляете досье?

Чертово телевидение.

- Да, но не беспокойтесь, - говорю я, заговорщицки понизив голос, - пока Вы говорите правду, опасаться нечего.

- У меня нет причин лгать. Мне нечего скрывать.

Опять этот намек в его голосе. Я стараюсь не обращать на это внимание, пытаясь замять неловкость этой неожиданной встречи.

- Ваше полное имя? - спрашиваю я, склоняясь над блокнотом. Тянусь за ручкой, но его рука, словно змея, успевает первая.

- Колтон Рид.

Секунду он внимательно созерцает предмет в своих руках, затем протягивает ее мне. Я неуверенно тяну руку, предвкушая соприкосновение наших пальцев, задерживаю дыхание, в ожидании этих ощущений... но он отдает ручку, так и не прикоснувшись ко мне.

- Я дал тебе слово, Сэди. Я не прикоснусь к тебе, пока не попросишь.

Мои глаза все еще сосредоточенны на его обезоруживающем взгляде, когда я подношу ручку к листу.

Мой желудок сжимается. Я не уверена, от нервов или чего-то еще, но боль током проходит сквозь тело.

Горячий и порочный. Он сознательно разжигает во мне страсть. Разорвав зрительный контакт, я сосредотачиваюсь на чистом листе бумаге, и начинаю писать его имя.

- Вы сказали, что были на работе в ночь нападения на вашу соседку? Вы можете подтвердить, где находились?

Я чувствую, как его улыбка заряжает воздух между нами.

- Вы знаете где. И да, я могу это подтвердить.

Правильно.

- В ту ночь Вы были барменом?

- Нет.

Я пристально смотрю на него, пытаясь передать серьезность момента.

- Не могли бы вы уточнить?

Закатав рукава, обнажая свои мускулистые предплечья, он облокачивается на стойку, наклоняясь ко мне, так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже:

- Я лучше тебе покажу.

Я выдавливаю улыбку.

- Сожалею, Колтон. Но у меня нет времени для игр. Это серьезное расследование.

- Я очень серьезен. Я пытаюсь сказать тебе, что работаю барменом только в качестве одолжения хозяину клуба, пока тот не найдет надлежащую замену. Если ты когда-либо хоть немного выходила за рамки комфорта, то уже знаешь ответ на свой вопрос. Как здесь, прямо сейчас. Поэтому я не смешиваю работу и удовольствие. Иначе границы сотрутся, и я не смогу сосредоточиться на работе, когда это произойдет.

Я вздохнула и отошла от стойки.

- Думаю, пока этого достаточно, Вашу информацию проверят. Все, что нужно у нас есть.

Колтон наклоняет голову.

- Ты сделаешь все, чтобы подтвердить это, я знаю. Я отсутствовал в тот вечер, поэтому не мог ничего слышать. С Пайпер мы пару раз лишь перебрасывались приветствиями, пока проверяли почту или мимоходом встречались в коридоре. Мне нечего предложить тебе, чтобы помочь в раскрытии этого преступления. И я сожалею об этом. Но, - он перегибается через стойку, берет мой блокнот и тянет его к себе.

Я так ошеломлена его знанием и пониманием моей работы, что даже не пытаюсь остановить его.

- Неужели у Вас есть все, что нужно от меня? Вы очень ошибаетесь.

Я словно замерев, могу лишь наблюдать, как он выдергивает ручку из моей руки, вновь не прикоснувшись ко мне, и выводит какие-то каракули сбоку страницы.

- Вы абсолютно ничего обо мне не знаете, - говорю я, слыша дрожь в голосе и ненавидя его за это.

- Только лишь потому, что я посещаю различные социальные заведения, Вы не можете играть со мной в игры.

Он скользит взглядом от тетради ко мне. Выпрямившись во весь рост, он обходит стойку и останавливается передо мной.

Его кремневые глаза заставляют все мои органы рухнуть вниз, а мое тело чувствовать себя уязвимым, так, словно я стою перед ним без одежды.

- Интересно, что же ближе к настоящей Сэди? Маленькие сексуальные платья, в одном из которых я тебя видел. Или этот мешковатый наряд, призванный скрывать фигуру. Два очень разных стиля, два очень разных намерения… но каждый является формой проявления контроля и власти.

Какого черта. Этот парень действительно пытается меня понять? Я мастер интеллектуальных игр, но если ему хочется поиграть, я готова дать ему повод облажаться.

- Весьма проницательно. Ты не хочешь, чтобы тебя анализировали, так как сама делаешь это. Не так ли?

Его понимающая улыбка искривляет губы, превращая их в ухмылку.

- Ну, во-первых, тебе нужно собрать факты.

Он бросает блокнот на стойку.

- И если ты готова, я могу дать тебе то, что нужно.

Он руководит игрой. Я могу быть чертовски хороша в этом, но это не значит, что мне все нравится. И я уверена, что мне не нравится терять опору, в любой ситуации.

Я наблюдаю за тем, как он выходит из кухни, чтобы присоединиться к Куинну и своему соседу, которые уже завершили допрос.

Я забираю мой блокнот, и прежде чем закрыть его, сжигаемая любопытством, смотрю на страницу. Первая строка бросается в глаза:

Встретимся сегодня вечером. Комната с веревками. Надень красное.

Затем ниже написан его номер.

Дерьмо. Мой желудок сжимается, мышцы как будто стянуты в узел.

Эмоции захлестывают меня. Я вытаскиваю упаковку жвачки и, отправив пластинку в рот, ощутив вкус мяты, покидаю квартиру.

Дата добавления: 2015-10-16