Международная телеграмма

В Очамчире я села в автобус до Сухуми; из Сухуми электричкой – в Адлер. Там самолетом – до Минвод. Опять электричка – и я в Ессентуках. Пешком (вернее, бегом) – и я на Комсомольской улице.

– Есть для меня что-нибудь?

– Нет, ничего!

В ту же ночь, часа в два пополуночи, поднялся переполох: все собаки со всей околицы лаяли до потери чувств.

Я спала во дворе на раскладушке. Обычно разбудить меня нелегко, особенно если я вернулась из похода. Но на сей раз будто сердце мне подсказало: «Это – мне!» И я не ошиблась: старичок дядя Ваня принес мне срочную телеграмму.

Лай собак, стук калитки разбудил и спящих в доме. На пороге показалась Алевтина Ивановна в ночной рубашке, за нею Ариша, и, протискиваясь вперед, протирая глаза кулачками, заспанный толстяк Саша настойчиво допытывался: «Где реактивный самолет?»

Но я ничего не видела и не слышала: я читала и перечитывала невероятно безграмотно переведенную международную телеграмму: «Благословляю, целую, обнимаю». И опять – «благословляю». А сердце пело на все лады: «Жива, жива, моя старушка! Единственная, родная!»

И я боялась расплескать то счастье, которое не могло вместиться в моем сердце.

У меня еще полтора месяца отпуска. Но на что он мне? У меня есть мама. Мне надо что-то сделать для нее. Первым делом надо познакомиться... Ведь прошло семнадцать лет! Разве только семнадцать? Если окинуть взглядом те годы, то кажется, что событий и переживаний хватило бы на семнадцать веков. Ведь время измеряется событиями, его насыщающими. А эти события... О, они были жестокими; каждое из них оставляло глубокий след. Шрам на душе? Морщину на лице?

Прежде всего – сфотографироваться. Сказано – сделано. Я в «походной форме»: штормовка, кеды, рюкзак за плечами, в руке – моя «клюка». Это твоя дочь, мама! Тебе не надо знать, какой она была в те ужасные годы испытаний. Ты видишь улыбающегося туриста. Так лучше!

Дата добавления: 2015-10-16