|
Читайте также: |
Говорят: «На ловца и зверь бежит». Так и на меня– разные происшествия. И не только зверь, но и «орел». А что такое в шахте «орел», стоит рассказать.
Мы вдвоем с Машкой Сагандыковой обслуживали оба бункера. Однажды была сильная пурга, и железная дорога не успевала вывозить уголь, поэтому порожняк подавали на участок с большими перебоями. Незадолго до конца смены Машка в ожидании порожняка пошла вверх по бремсбергу* с Иваном Штампом и Володькой Йорданом разгрузить «козу» крепежного леса. Я, вооружившись лопатой, прочищала подъездные пути к бункерам и прислушивалась с нетерпением, когда же наконец подадут порожняк. Бункер вот-вот наполнится, и придется останавливать транспортер.
Вот наверху слышен грохот. Наконец-то!
Но что это? Вместо ровного перестука колес – какой-то гул, переходящий в громоподобный грохот. Боже мой! Это – «орел»! Порожняк не успели прицепить к тросу лебедки, и он мчится с нарастающей скоростью вниз по бремсбергу, а навстречу ему, вверх, идут Машка, Йордан и Штамп. На этом отрезке бремсберга между нижним и верхним бункерами в бортах нет ниш, и бремсберг недостаточно широк, чтобы разминуться с порожняком.
Их гибель неизбежна…
Неизбежна? Нет! Надо задержать порожняк. Как? Свести с рельс, «забурить» весь состав...
Но как? Как? Несколько секунд – и будет поздно... Стрелку! Нужно сделать стрелку под верхний бункер. Состав на такой скорости, разумеется, не свернет под бункер, но опрокинется. Люди будут спасены. Люди... А я?! Ведь стрелочного перевода нет. Надо подбежать, наклониться, перенести рукой «перо»... Успею ли отскочить в сторону?
Это теперь я рассуждаю. Тогда рассуждать было некогда. Весь план действий сверкнул, как вспышка магния. В следующее мгновение я уже перенесла «перо» стрелки и отскочила, как кузнечик.
Тр-р-р-рах! – «гром пошел по пеклу»...
Я еще увидела, как вагоны подскочили в воздух, весь состав вздыбился горбом, ударившись в кровлю... Дальше ничего не было видно: меня что-то подбросило, аккумулятор погас... и мое сознание тоже.
Очнулась я на руках у Штампа. Он старался меня усадить на кучу угля, повторяя:
– Жива! Жива!
Рядом ухмылялся Володька Йордан, мотая головой:
– Молодец, Фрося!
Возле вагонов стоял горный мастер Ионов, лебедчица Оля Бабухивская и коногон Колька Пянзин, а Машка Сагандыкова отчаянно сквернословила, обрушивая на бедного коногона весь арсенал бранных слов – казахских, русских и лагерных.
Сгоряча я не только встала на ноги, но и помогала ликвидировать аварию. Требовалось не только поставить на рельсы вагоны, но и разобрать весь завал: крепление было буквально разметано, кровля рухнула. Лишь когда я почувствовала, что штаны полны крови и в сапогах хлюпает (я упала на железные рештаки и распорола бок), я попросила мастера отпустить меня на перевязку. Но он начал скулить, что некого поставить на сектор, а бункер необходимо отгрузить к смене. И я осталась, завязав шейным платком распоротый бок, и проработала еще полтора часа. Затем пошла в первое лаготделение, в санчасть, где мне наложили 12 швов. Но рана уже инфицировалась, почти все швы разошлись, и пришлось несколько дней полежать в бараке.
Нет худа без добра! В зону лагпункта «Нагорный» навестить меня приезжал парторг нашей шахты Борис Иванович Рогожкин. Увидав, что у меня нет постели, распорядился, чтобы мне выписали одеяло, а заодно телогрейку и шапку.
Таким образом, я встретила зиму «во всеоружии».
Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 70 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Храбрый Воробушек | | | Случай с Сережкой Казаковым |