Демонстративный характер

Сущность демонстративного характера, который при более высоких степенях переходит в истерию, определяется патологической способностью к вытеснению. Этот термин употреблялся уже до Фрейда, но права гражданства в психиатрической литературе полу­чил только благодаря ему. Одновременно он приобрел такое значение, которое не заложено в самой сути явлений. Процесс, происходящий при этом, можно правильно описать, употребив изречение Ницше («По ту сторону добра и зла»): «Я совершил это, — говорит моя память. — Я не мог совершить этого, — говорит моя гордость и продолжает повторять это непреклонно. В конце концов память уступает». Фрейд связывает с этим термином свою теорию, согласно которой из-за вытеснения и замещения в раннем детстве возникает «мир подсознательного», который оказывает самостоятельное действие и приводит к неврозам. Я далек от подоб­ных умозрительных рассуждений, я исхожу только из того факта, что какое-либо представление, существующее в сознании человека в данный момент, в течение более длительного времени должно быть вытеснено из сознания. Каждый человек в той или иной степени обладает способностью поступать таким образом с фактами, которые неприятны ему.. Вытесненное представление остается обыкновенно на границе подсознательного таким образом, что от него нельзя полностью отвлечься. У истериков эта способность заходит более глубоко; они действительно могут полностью забыть то, о чем не желают знать. Это дает им возможность лгать, не сознавая того, что лгут. Человек, который сам не обладает демонстративной готовностью ко лжи, может не разобраться в этом различии и, так как ложь истерика выглядит как обыкновенное вранье, принять истерическое притворство за обычную симуляцию. Бесспорно, что между тем и другим существует множество переходов и что истерики обычно тоже не лгут совершенно бессознательно. И все-таки различие может быть установлено очень четко, если иметь в виду те крайние формы реагирования, к которым прибегает истерик. Ему удается иногда пересилить физическую боль. Истерик может, например, воткнуть себе иголку в тело, не ощущая при этом ничего неприятного. Это значит, что его способность к вытесне­нию распространяется на физические проявления. Когда видишь по­добные примеры, тогда понимаешь, что между нецравдивостью истерика и обычной ложью есть существенная разница.

Подтверждение этому можно получить, обратив внимание на то, как лгут истерики и как врут обыкновенные люди. Сознательная

_ложь вызывает угрызения совести и тревогу перед возможным разоблачением, ложь делает человека неуверенным, заставляет его испытывать смущение, иногда даже краснеть. Напротив, истерики лгут с самой невинной миной, какую только можно себе представить. Они обращаются к вам с радостным и приветливым выражением _лица, какое бывает у человека, говорящего правду. То, что они говорят, в данный момент для них является правдой, именно поэтому они так свободно себя ведут...

Когда речь дойдет до «аферистов», мы увидим, что их успех обеспечивается уверенным, внешне абсолютно искренним поведе­нием, которое возможно лишь потому, что внутренне они не осознают

свою ложь.

С другой стороны, именно на примере «аферистов» видно, на­сколько нестойко это состояние незнания. Они действуют под вымышленными именами и званиями, но лишь до тех пор, пока им это нужно. Истерический обманщик не сохраняет по ошибке свое мнимое звание в той обстановке, где это могло бы только повредить ему; он не станет представляться человеку, который хорошо его знает, к удивлению последнего своим вымышленным званием. Все то, что демонстративная личность в данный момент не осознает, она может мгновенно вызвать в своем сознании, если только это ей необхо­димо. Таким образом, вытесненное остается в пределах доступного

сознанию...

То обстоятельство, что истерик до известной степени действует сознательно, учитывается в судебной психиатрии: истерический аферист подвергается такому же наказанию, как аферист здоровый. Так нельзя было бы поступить, если бы мы считали, что замысел и намерение могут зарождаться вполне подсознательно.

Истерик стремится добиться своими реакциями того же, к чему вообще стремится человек. Он хочет, например, выйти из тяжелого положения, в которое попал, или из конфликта, который его угнетает, хочет избежать усилий, например работы, требующей выдержки, хочет иметь средства, чтобы удовлетворить свои потребности, и более того, чтобы наслаждаться радостями жизни, хочет, чтобы его уважали окружающие. Стремление к самоутверж­дению, т. е. одна из многих возможных истерических реакций, часто переоценивается. Многие авторы полагают, например, что именно в этом стремлении и Заключается само существо истериче­ского характера. Я решительно не могу понять, как могло утвер­диться это мнение, которое, между прочим, разделяет и К. Шнайдер, хотя каждому врачу хорошо известен тип истерика-пенсионера, кото­рый чаще всего ни в малейшей степени не озабочен своим само­утверждением, а лишь удовлетворением своих нужд. Истерические аферисты тоже часто преследуют лишь материальные выгоды. Даже если некоторые из истериков настойчиво добиваются самоутвержде­ния, это не значит, что эту черту можно перенести на всех истери­ков. Можно предположить, что роль тут играют различные психические склонности, которые лежат совершенно за пределами истерии. Стремление людей к уважению со стороны окружающих

носит сугубо индивидуальный характер. В соответствии с этим оно может весьма сильно различаться и у разных демонстративных личностей. Никак нельзя утверждать с уверенностью, что тщеславные истерики по самой еврей природе стремятся производить впечатление на окружающих в большей степени, чем обычные люди. Вполне возможно, что дело заключается не в самом этом желании которое выделяет их среди окружающих, а в той навязчивости' с которой они добиваются осуществления этого желания. Они и здесь вытесняют, отбрасывают в сторону те сдерживающие начала, кото-рые вообще присущи человеку, который впадает в искушение выдвинуться по сравнению с другими людьми. Как правило, человек не станет сам себя расхваливать, даже если ему этого очень хочется, ему помешает страх перед осуждением окружающих, которые привыкли считать, что вопрос о том, заслуживает ли человек похвалы, должен решать не он сам. Демонстративная лич­ность способна вытеснять из сознания подобные преграды и свободно наслаждаться теми похвалами, которые она сама себе создает, или той гордой позицией, которую она занимает.

Рядом со словами самовосхваления обычно возникают и поступки, вызванные тщеславием, т. е. стремление вызвать у окру­жающих внимание, проникнутое уважением. Эти черты можно увидеть уже в детстве, наблюдая детей, которые любят читать вслух или декламировать стихи, соблюдая при этом точную интонацию, под­сказанную истерической способностью вживаться в чужой образ. Примерно то же самое видно в детских спектаклях. Обычно человек стыдится заметно выделяться среди окружающих и превращаться в центр всеобщего внимания; даже если это происходит в результате его заслуг, он все же стыдится этого. Демонстративная личность вытесняет из своего сознания подобные сдерживающие соображения и обладает способностью безо всяких сомнений выдвигаться на первый план и наслаждаться своим положением. Даже если это внимание не носит целиком положительного характера, а окрашено отчасти пренебрежением, истерик может пренебречь этим с такой легкостью, как никто другой. Понятие тщеславия, которое мы вводим для обозначения этой наклонности, вызывает у нас особенно сильные представления о желании быть в центре всеобщего внима­ния. Необходимо, разумеется, подтвердить, что это очень характерно для истериков...

То же самое можно сказать о самооплакивании демонст­ративных личностей...

Врачам хорошо знакомо типичное поведение пациентов, оплаки­вающих самих себя; им ^каждый день приходится наблюдать его у пациентов-, которые постоянно говорят, что они испытывают непереносимые боли, что находились или находятся в данный момент в состоянии полной прострации, хотя при этом пациент может в пол­ном здравии сидеть против врача, являя все признаки хорошего само­чувствия. Тяжесть страдания подчеркивается не только словами, но также жестами и мимикой. Обычно самооплакивание сочетается с самовосхвалением. Пациент утверждает, что, хотя изо всех сил,

Г

I напрягая свою волю, пытался выстоять, ему все же пришлось I сломиться аод тяжестью своего мнимого заболевания...

Истерики, пытающиеся таким способом произвести хорошее впе-

I чатление, не сознают, что такая попытка является близорукой,

I так как врач, как Правило, может проверить объективность их

утверждений. Скоропалительность поступков вообще характерна

для демонстративных личностей. Желание, овладевшее им, требует

своего немедленного осуществления, и они хватаются за первое

I попавшееся средство; отрицательные последствия, которые могут

наступить в будущем, т. е. являются пока предположительными, они

вытесняют из своего сознания. Поэтому демонстративные личности

живут сегодняшним днем и данным моментом и обычно пожинают

от такого поведения больше зла, чем блага....

Многое из того, о чем шла речь выше, обнаруживается преиму­
щественно при беседе в кабинете врача. Но не следует понимать
I демонстративный склад характера слишком односторонне. В прак­
тической жизни истерическая черта характера может проявиться
совсем иным образом. Так, например, большая приспособляемость
к окружающим принадлежит к важным чертам демонстративных
личностей. В профессиях, которые требуют способности вжиться
в психику другого человека, люди с истерической чертой характера
могут работать особенно успешно. Работая, например, продавщи­
цами в магазине, они, как правило, прекрасно умеют по-разному
подходить к покупателю, учитывая характер последних. Эта
способность, вероятно, основывается на том, что они очень хорошо
умеют отрекаться от самих себя и от своего собственного
характера, что они могут полностью отвлечься от того, приятен им
тот человек, с которым они имеют дело, или неприятен, присущи
ли ему взгляды, сходные с их собственными, стоит ли на такой же
жизненной позиции, как они, или представляет собой личность
I совсем иного склада. Обычно человек реагирует на окружающее
в духе своего собственного характера, который далеко не всегда
хорошо согласуется с характерами других людей. Демонстративные
личности, напротив, могут полностью отречься от самих себя, могут
легко войти в положение другого человека, проявляя по отношению
к нему готовность сделать все, что только может быть ему приятно.
I Этим объясняется способность демонстративных личностей

завоевывать расположение окружающих. Дети, в характере которых присутствует истерическая черта, очень часто становятся «паинь­ками», которым прощают их редкие проступки. На самом деле эти проступки не так уж редки, просто они совершаются там и тогда, где и когда воспитатель не может их заметить. По отношению к нему такой ребенок проявляет лишь приветливость и послушание. По отношению же к своим сверстникам и другим взрослым «паинька» I очень часто оказывается маленьким эгоистом. Истерические дети враждуют со своими соперниками в школе, причем особенно часто нечестными способами... Воспитатель, со стороны которого такой ребенок пользуется любовью, а потому и доверием, охотно выслу­шивает его жалобы, если он сообщает что-нибудь плохое об осталь-

ных детях. Тайные фискалы среди детей, как правило, люди демон­стративного характера. Такое поведение продолжается и во взрослом состоянии. Хорошая приспособляемость к окружающим помогает им быстро обзаводиться друзьями, по отношению к которым они проявляют свое дружелюбие, скрывая другие черты своего характера...

Но любезность и обаяние проявляются лишь там и тогда, где и когда это выгодно. По отношению к другим людям, иногда по отношению к тем товарищам по работе, от которых ничего не зависит, они вполне могут проявить свои эгоистические устремления. Если же возникает вражда, то борьба с противником ведется за его спиной, обычно при помощи интриг. Нередко при этом друг на друга натравливаются два человека; одному, с которым истерик об­щается в данный момент, он льстит, о другом отзывается плохо; встретив второго,он произносит те же самые речи, только с обратным знаком.

Способность к приспособляемости может, таким образом, при­вести к отрицательным проявлениям, если же она выражена в умеренной степени, ее можно оценивать как положительное качество. В трудных ситуациях и при столкновении с трудными людьми эта способность часто помогает сглаживанию конфликта. Так, например, брак может сложиться благоприятно именно потому, что одному из партнеров свойственна демонстративная способность к приспособ­лению. Особенно следует подчеркнуть то обстоятельство, что истерический характер оказывает благотворное влияние на способ­ности в сфере искусства...

...Я имею прежде всего в виду профессию актера. Патологи­ческие лжецы и аферисты являются прирожденными актерами, только играют они свои роли не для того, чтобы доставить людям радость, а для того, чтобы их обмануть. Понятно, что человек, который так хорошо играет свою роль, что ему удается ввести окружающих в заблуждение, мог бы играть на сцене. Правда, у истерических актеров, несмотря на их способности, часты случаи ухода со сцены, связанные с тем, что актер, если он хочет иметь успех, должен много трудиться...

Менее понятно, почему истерическая черта характера идет на пользу не только актерам, но и людям других областей искус­ства. Но, с одной стороны, для всех художников, к которым я в широком смысле этого слова отношу и писателей, чрезвычайно полезна способность вжиться в то, что они изображают, если, например, поэт живет в том же образе, который он создает. С другой стороны, демонстративный характер идет на пользу фантазии, которая возникает из свободного образа мыслей...

Сверхпунктуальный характер, который в сильно выраженной форме ведет к ананкастической психопатии, прямо противоположен демонстративному характеру и отличается недостаточной способ­ностью к вытеснению. Если истерики действуют скоропалительно в тех случаях, в которых им еще следовало бы поразмыслить, ананкасты не в состоянии принять решения даже тогда, когда для

этого существуют все предпосылки. Они стремятся, прежде чем начать действовать, взвесить все до последней мелочи, они не могут исключить из своего сознания ни одну мельчайшую возможность, которая могла бы привести к более удачным решениям, иначе говоря, они не способны к вытеснению и поэтому испытывают затруднения перед попытками. Таким образом, истерической мгновенной решительности противостоит анакастическая нереши­тельность. Вопросы, которые человек со сверхпунктуальным характером задает себе, не доходя до конечного результата, в какой-то степени важны, вытеснение дается ему трудно лишь тогда, когда он видит опасность навлечь на себя неверными поступками нечто неприятное или, надротив, помешать чему-либо приятному. Если из этого развивается невроз, колебания по-прежнему остаются связанными с важными решениями, но та опасность, которая заставляет отодвигать решение, постепенно становится все менее и менее серьезной. Женщина ананкастического склада, которая удаляет из помещения, где находится грудной ребенок, все острые и колющие предметы, действует еще с известным основа­нием, стараясь предупредить возможные опасности для ребенка. Но если она, находясь во власти невроза насильственных пред­ставлений, вообще не может заниматься ребенком из опасения причинить ему вред, тогда оснований для беспокойства объективно почти не существует.

Столь частое при навязчивостях насильственное стремление к мытью занимает особое положение благодаря тому, что мельчайшие остатки грязи, например бациллы, действительно могут оставаться на коже. Если же небольшие и даже ничтожно малые возмож­ности вызывают сильные эффекты, это означает, что завершилось определенное психологическое развитие.

При отсутствии невроза сверхпунктуальность становится не­достатком, если она достигает уровня психопатии.

Способность принимать решения в этом случае терпит такой ущерб, что человек не в состоянии успешно работать. Его постоянно одолевают сомнения, он вынужден постоянно перепроверять то, что он сделал, чтобы решить, что это сделано действительно хорошо. В результате этого ананкаст постоянно отстает с выполнением своих обязанностей, и его большая, чем у других людей, добросовест­ность лишь отчасти компенсирует это отставание. Правда, он часто наверстывает свое отставание, добровольно оставаясь на сверхуроч­ные часы. Сверхпунктуальность ананкаста может принести сильный ущерб его личной жизни. Когда часы работы заканчиваются, ему бывает нелегко окончательно уйти со своего рабочего места, ино/да он возвращается, чтобы проверить, все ли двери заперты и все ли он вообще оставил в предписанном порядке. Если он не уступает этому желанию, то на всем пути к дому он продолжает пре­бывать в тревожных мыслях о разных делах, которые он должен был сделать в рабочие часы. Особенно часто это возникает в тех случаях, когда ему приходится выполнять ответственные задания. Дома он тоже не может освободиться от беспокойства; часто те

часы перед сном, которые другим людям приносят полный покой, становятся для него часами, когда возможно снова погрузиться в мысли об уже сделанной работе или, напротив, в обдумывание того, что предстоит сделать на другой день, и того, каким образом это можно будет лучше всего выполнить.

Обязанности по дому тоже не выполняются им с легкостью. Подобная опасность угрожает женщинам в большей степени, чем мужчинам, потому что они сильнее связаны со всем тем, что при­ходится делить по дому. Женщины-ананкасты не просто убирают комнату, как это полагается, уборка проводится со сверхмерной тщательностью и чаще, чем нужно. Само собой понятно, что особенная чистота должна господствовать у них на кухне. Приготов­ление пищи у ананкастов занимает очень много времени, так как посуда моется, кастрюли чистятся, крупы перебираются с самой педантичной тщательностью. Посуда моется дважды и трижды подряд, а вода для мытья посуды все время сменяется. Если предстоит появление гостей, уборка проводится с еще большей интенсивностью. Много сил тратится на чрезмерное стремление избежать несчастного случая. Женщина, которая ни разу в жизни не забыла перекрыть газ, вынуждена постоянно проверять, что она не упустила этого. Иногда она просыпается среди ночи и встает с постели, чтобы еще раз убедиться, что кран закрыт. Точно так же вечером она многократно проверяет, заперты ли двери. Днем, когда ананкаст покинул дом, всплывает вновь подобная неуверенность. Ананкаст часто возвращается с полпути, чтобы еще раз, подергав дверь, убедиться, что она действительно заперта. И он делает это, хотя не было еще ни одного случая, чтобы он забыл запереть двери. Выключен ли утюг, не остался ли гореть свет в квартире или погребе — эти и подобные вопросы всплывают в сознании, требуя проверки. Если ананкастизм приобретает тяжелые формы, человек в значительной степени лишается радости жизни как на работе, так и дома.

Если сверхпунктуальность остается в пределах акцентуиро­ванной черты характера, эти отрицательные последствия не наступают. Все, о чем говорилось выше, может иметь место и в случае акцентуированного характера, но лишь в тех пределах, пока подобные проявления еще не принимают масштаба неразум­ного. Пока это так, положительные черты такого характера, основой которого является стремление к положительности и осно­вательности, сказываются сильнее, чем отрицательные. На службе сверхпунктуальный человек никогда не сдает работу, если она не выполнена им самым добросовестным образом. На работе знают эти правила, знают, что на него можно целиком и полностью положиться; ему поручают именно такие задания, в выполнении которых решающую роль играет точность. Часто — это ответствен­ная работа, которая для ананкаста была бы тяжким бременем, потому что ему приходилось бы опасаться слишком многого, но за которую сверхпунктуальный человек принимается без особых сомнений и выполняет ее так, что начальство остается вполне доволь-

ным. Вспомнив, что сверхпунктуальность подразумевает сверх­добросовестность, мы поймем, как много однозначно-положительного заключено в такой черте характера. Сверхпунктуальный человек проявляет свои положительные качества и в том, что чувствует себя обязанным работать на своем рабочем месте, не меняя его без самых настоятельных причин. В некоторых случаях он рабо­тает на одном и том же месте многие годы подряд, а иногда и всю жизнь. Это не имеет ничего общего с педантизмом, простая любовь к порядку тоже не является еще признаком ананкасти-ческого склада, о чем мы будем говорить еще далее. По отно­шению к обязанностям по дому сверхпунктуальный человек также добросовестен, хотя часто передоверяет ответственность за дом жене.

Надо заметить, ч*го сверхпунктуальность проявляется не только в альтруизме, она иногда порождает чрезмерную озабоченность о собственном благе. В слабо выраженных формах этого стрем­ления она может быть положительной чертой человеческого характера. Сверхпунктуальный человек избегает ненужных опасно­стей, которым он мог бы подвергнуться, старается избежать эксцессов, не пьет слишком много, умеренно курит. При небла­гоприятных внешних условиях эта позиция может принять ипохонд­рическое развитие.

Сверхпунктуальный характер появляется уже в детстве, хотя его грубые проявления еще отсутствуют, так как их прикры­вает детская порывистость, при которой реакции на окружающее скоротечны. При сравнении с другими детьми сверхпунктуальнь1е выделяются своей добросовестностью и солидностью.

Дата добавления: 2015-10-16