Глава 27. – Мы ни за что не отложим открытие, – повторил мэр Мильнер

– Мы ни за что не отложим открытие, – повторил мэр Мильнер, который уже давно говорил на повышенных тонах и теперь был готов заорать так, чтобы стекла вылетели. На щеках мэра расцвел неровный румянец, и он нервно дергал узел галстука, будто тот его душил.

– Дональд, ты же понимаешь, что я делаю все возможное, чтобы нам не пришлось так поступить, – отозвался Джим Бекетт.

Он сидел в удобном кожаном кресле в офисе мэра, украшенном образцами искусства Навахо и Хопи (причем Бекетт был уверен, что некоторые из поделок попали сюда путями далекими от легальных) и от всего сердца желал оказаться в любой точке планеты, но не здесь.

– Я просто не знаю, что делать.

– В Национальную безопасность звонили? А губернатору?

– Ты сам знаешь, что нет связи, – устало сказал шериф.

Он прекрасно понимал Мильнера, но мэр, кажется, достиг точки, когда реальность уже не воспринимается, как она есть. Он хотел, чтобы все было по его, и никто не мог его переубедить.

– И уехать не получается. Трейс пытался и погиб.

– Хочешь сказать, вокруг города стоит какой‑то магический барьер? Это же смешно! Клянусь, час назад видел почтовый грузовик. Должен же он был откуда‑то приехать.

– Правильно, – подтвердил Бекетт. – Мы перехватили водителя и сказали, что он должен остаться здесь, пока не поступят дальнейшие распоряжения. Парень был не в восторге, но попытался связаться с грузоотправителем. Безуспешно. В общем, пока что он с нами.

Мильнер схватил с края стола маленький глиняный горшочек, творение индейцев‑пуэбло[84], и повертел в руках:

– Предлагаешь развешать на подъезде к городу предупреждения «Оставь надежду всяк сюда входящий»? Представляешь, что станет с туристическим бизнесом? А с продажами?

– А по мне – нечестно умалчивать об этом, – парировал Бекетт. – Да, это скажется на репутации города и может даже выставить нас посмешищем, но разве лучше, если люди застрянут здесь и погибнут?

– Джим, ни в коем случае нельзя давать этому огласку, понимаешь? Открытие рекламировали неделями. Даже если бы мы оповестили местные радиостанции, о новости узнали бы только те, кто просматривает рекламу и объявления, и слушает радио и телевизор. А в Сидар‑Уэллсе нет своей станции, так что у нас не выйдет даже этого. Единственное, что можно сделать – расставить на дорогах патрули, чтобы они разворачивали подъезжающие автомобили, – он резко опустил горшочек на место, злясь на себя, Бекетта и весь мир. – Звучит просто тупо. Ты веришь, что мы вообще подобные вещи обсуждаем?

– Хотел бы я не верить, Дональд.

– Спутниковые телефоны пробовал? А коротковолновый радиоприемник?

– Я разве что дымовые сигналы не пробовал.

На самом деле Бекетт и о таких мерах подумывал, но решил, что вряд ли найдется тот, кто эти сигналы сможет прочитать. Еще шериф размышлял над тем, чтобы развести огромный костер в лесу и ждать пожарников из лесной инспекции, но побоялся, что пожарники тоже застрянут.

– Ну почему такое счастье не обрушилось на нас, когда мэром была Джейни Дженнингс? Хотел бы я посмотреть, как она запрыгает. А то легко отделалась.

– Дональд, сорок лет. Оно продолжается несколько дней, потом заканчивается. Возможно, уже к понедельнику все придет в норму.

Мильнер оттянул воротник рубашки.

– К понедельнику? И сколько народу мы успеем потерять? Сколько жизней разрушатся? И сможет центр после такого открытия привлечь покупателей?

– Кто его знает, – вздохнул шериф. – Меня, честно говоря, не это сейчас волнует.

– И что же, черт возьми, тебя волнует?

– Спасти столько жизней, сколько возможно. Единственный способ пока – подкараулить и пристрелить убийц до того, как они нападут на жертву.

Бекетт не стал уточнять, что стрелять нужно каменной солью, которая, кстати, уже успела стать дефицитом. Дело в том, что те парни, Винчестеры, позвонили ему и рассказали про соль, а шериф передал своим помощникам. И теперь, кажется, каждая упаковка стала на вес золота.

– То есть, как ни крути, а людей убивать придется.

Бекетт покачал головой, поражаясь способности мэра совершенно не въезжать в ситуацию.

– Дональд, они не люди. Они… не знаю, призраки, что ли. Но они могут убивать, и их тоже можно убить.

Мильнер спрятал красное лицо в ладонях. Его толстые пальцы живо напомнили Бекетту сосиски из хотдогов, и, вспомнив рекламу «Они пухнут, когда ты готовишь их!», шериф едва сумел подавить истерический смешок.

– Ужасно, – голос мэра, приглушенный ладонями, прозвучал не очень внятно. – Хочешь, чтобы мы расставили на дорогах знаки «Въезд запрещен из‑за нашествия призраков»?

– Можно ведь и не уточнять, – возразил Бекетт. – Придумаем что‑нибудь более правдоподобное: какой‑нибудь выброс, утечка химикатов… Просто чтобы люди решили пока держаться подальше, а потом мы бы объявили, что опасность миновала.

– Ага. Если кто‑нибудь доживет.

– Дональд, это произошло. И, к несчастью, угроза вполне реальна. Мы не знаем наверняка, сколько такое положение продержится и есть ли у них лимит по жертвам.

– Господи, пусть и меня прикончат! – взмолился Мильнер, роняя руки. – Тогда все это станет чужой заботой.

«Бойтесь своих желаний, – вспомнилось Бекетту. – Иногда они исполняются».

Дин еще раз окинул взглядом нагромождение валунов, которое чудики выбрали своей позицией. Не осталось ни намека на их недавнее присутствие. Снег, правда, был потревожен, но только солью – ни следов, ни трупов.

– Призраки, конечно, – заключил старший Винчестер. – Просто не похожие на тех, с которыми мы встречались раньше, – он осторожно потрогал разодранную щеку. – И мне совсем не по душе, что они покусились на мою привлекательную физиономию.

– Точно, призраки, – поддакнул Сэм. – И все‑таки остается большой и жирный вопрос, откуда они взялись и как их остановить. Хармон, вы не вспомнили больше ничего про ранчо?

– О, я много чего помню, – отозвался Байрд. – Но к делу это не относится.

– Например? – потребовал Дин. – Нам что угодно может пригодиться, даже если факт на первый взгляд совершенно посторонний.

– Давайте по дороге к машине поговорим, – перебил Сэм. – И будем держать ушки на макушке на всякий случай.

И они побрели по снегу обратно к дороге.

– Ранчо звалось «Медный Колокол», – пустился в воспоминания старик. – Около дома был здоровенный колокол, сделанный из меди, добытой в Шахте Сирот, что на Южном склоне.

– В национальном парке? – уточнил Сэм.

– Именно.

– Не знал, что в парке есть шахты.

– Были. Там добывали медь, потом – уран.

– Национальный Радиоактивный парк Гранд‑Каньон, – сухо усмехнулся Дин. – Прикольно.

– Были, – повторил Байрд. – Шахтеры поднимались после смены и выпивали в пивнушке «Светлый Ангел» вместе с туристами. От некоторых из них, небось, счетчик Гейгера[85]бы разорался. По‑любому я не помню, как называлось ранчо при прежних владельцах, или может быть, оно все время звалось «Медный Колокол»… Но шахта начала работать не раньше тысяча восемьсот девяностого или в том районе, а ранчо стояло еще лет за сорок до того.

– То есть, поселенцы здесь появились в тысяча восемьсот пятидесятом? – уточнил Сэм.

– Да, жили здесь люди. Но немного. Вот почему первому владельцу удалось захапать такой здоровенный участок. Позже подтянулся народ, и стало тяжелее присматривать за всеми владениями. Так что кусок купила семья Мерфи – это при них мои родичи там работали. Двенадцать тысяч акров, и это только малая часть.

– То есть, первый цикл убийств, в двадцать шестом, случился, когда ранчо владели Мерфи и вы на них работали?

– Именно так, Сэм.

– А из более раннего ничего не помните? Чего‑нибудь, что могло бы вывести кого‑то из себя, заставить его возненавидеть город и его жителей? – вмешался Дин.

– Я пытаюсь, – ответил Байрд. – Все впустую.

Они подошли к Импале. Дин открыл перед Байрдом заднюю дверь, а Сэм забрался на место рядом с водительским и поинтересовался:

– А почему ваша мать считала, что ранчо связано с убийствами?

– По этой части совсем не уверен, – сдал Байрд. – Вроде, кто‑то мне что‑то говорил… то ли в двадцать шестом, то ли в шестьдесят шестом… Но будь я проклят, если могу вспомнить, что именно.

Дин завел машину и с удовольствием прислушался к ровному гулу двигателя. Когда остальное катится ко всем чертям, так хорошо, что есть кто‑то, кто никогда не подведет.

– Люди иногда пишут истории про всякие большие старые ранчо, – осенило Сэма. – Может, они и не печатались официально, но, возможно, существуют в виде самиздата. Надо в библиотеке глянуть.

– Не думаю, – ожил Байрд.

– Почему это?

– Он ее не закончил.

– Кто? – резко спросил Дин. – Кто‑то начинал такую историю? Что с ним случилось? Кто это?

– Его звали Невилл Стайн. Я вчера о нем вспомнил.

– Он еще жив? Может с нами поговорить?

– Не будет он говорить, – уверенно изрек Байрд.

– Почему?

– А я его как раз вчера пристрелил. Тогда его имя и вспомнил. В смысле, он уже мертвый был… умер еще до первых сорока лет, в двадцать третьем или двадцать четвертом. Он был учителем, а некоторые парни учителей тогда не шибко уважали. Его последней ошибкой было то, что он пригласил на свидание сестрицу одного ковбоя, на пикник, что ли. Ну, ковбой и пальнул ему в лицо. Ровно то же самое я проделал вчера. Так что нет, говорить он не будет.

Дата добавления: 2015-10-16