Действие первое. Василь Ткачев

Василь Ткачев

Д О С К И

Пьеса в двух действиях

Пьесы, размещённые на сайте, защищены РУПИС «Белорусское агентство по охране авторских прав»

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Люди:

К р у п я н к о.

Я к у ш е н к о..

Ш и ш.

Н е м о й.

К а т ь к а.

Ст а р у х а.

Птицы:

А и с т

Весна. Белорусская деревня в прифронтовой полосе. Несколько красноармейцев получают приказ сделать пол в здании сельского Совета, где будет размещен штаб дивизиона, прибытие которого ожидается через двое суток...

Действие первое

Сельская улица. На заднем плане - домик сельского Совета и очертания церкви. Наплывает мелодия церковного колокола: бом!.. бом!.. бом!..

Появляется красноармеец Крупянко,он тянет за собой доску. Бросил ее на землю, вытер рукавом вспотевшмй лоб.

К р у п я н к о. Одна! (Исчезает).

Так же с доской появляется красноармеец Якушенко.

Я к у ш е н к о (положил доску на землю). Две! (Исчезает).

Появляется Крупянко с очередной доскай, положил ее рядом с ранее принесенными.

К р у п я н к о. Три! (Исчезает).

Приходит с доской Якушенко.

Я к у ш е н к о. Чатыре! (Исчезает).

Какое-то время возле досок никого нет. Доносятся приглушенные голоса словесной перепалки, и не трудно догадаться, что доски непросто даются красноармейцам - местные жители не позволяют разрушать сельские строения, и поэтому слышны выкрики: «Что вы делаете! Пожалейте!», «Это же церковь!», «Бог не простит!», «Он всё видит!», «А куда штаб прикажете - на облока?!»

Появляется Немой.

Н е м о й (показывает руками на доски, недовольно). А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а! (Берет доски и уносит).

Появляется Крупянко с очередной доской, растерянно смотрит на то место, где должны бы лежать ранее принесенные доски.

К р у п я н к о (зло, истерически). Десять! Сто-о!.. Да кому они нужны, эти доски?! Кому?!Там не дают, тут - воруют! Что из них - гробы делать? Так нет же - нас, солдат, так закапывают... в землю... как картошку весной... только поглубже маленько... (Зовет). Якушенко-о! Хохол!

Появляется Якушенко с доской.

Я к у ш е н к о. Больше нету досок. Последнюю забрал.

К р у п я н к о. Играй, Якушенко!

Я к у ш е н к о. А доски... где?

К р у п я н к о. Играй, сказал!

Я к у ш е н к о. А кто ты такой, чтобы мне приказывать? Тем более - ефрейтору?

К р у п я н к о. Или будешь играть, или я уничтожу твою скрипку? К чертовой матери!..

Я к у ш е н к о. Нельзя играть.Появится старшина Гусев, будет ругаться, когда увидит скрипку... Сказал, разломаю... Здесь, говорит, война, а не консерватория...

К р у п я н к о. Потому как он - дурак. Тамбовский.

Я к у ш е н к о. Сам знаю... кто он. Но человек хороший

К р у п я н к о. Играй, Якушенко!

Я к у ш е н к о. Не могу. Обещал старшине не играть без его разрешения...

К р у п я н к о. Глянь ты! Играть на скрипке - разрешение надо просить? У кого? У бога или чёрта?

Я к у ш е н к о. У старшины.

К р у п я н к о. Где же он, тот умник старшина?

Я к у ш е н к о. За гвоздями ушел...

К р у п я н к о. Да это я знаю... Но уже можно было принести не только гвозди, но и сам штаб вместе с командиром. Готовый. И ремонтировать сельсовет не надо было бы. А то - пол им делай. А где доски? Из чего делать? Давайте доски - сделаем. Это все равно, что отдать команду стрелять по немцам, а оружие и патроны не выдать... Стреляй - и всё тут! Мастери пол - и стой по стойке «смирно»! Я говорил, кстати, и старшине Гусеву об этом.... А он послал меня, куда надо. «Не учи дедушку кашлять!»

Я к у ш е н к о. А ты, Крупянко, делал когда-нибудь полы из досок?

К р у п я н к о. Хм! Шутишь? Я, Якушенко, не только не делал, но и топал по нему-то маловато... не то чтобы!... Понял? Когда мне было? И не задавай дурных вопросов!

Я к у ш е н к о. Не буду. Если не хочешь.

К р у п я н к о. Пока нету старшины Гусева, будешь слушаться меня.

Я к у ш е н к о. Не буду. Ефрейтор -я, а не ты. Субординация в армии как-никак должна соблюдаться.

К р у п я н к о. Знаю. Ты ефрейтор, а командир - я. Это две большие разницы. Не морщись, Якушенко. Тебе дали это звание, чтобы утешить твое самолюбие. Потому как ты без лычки, что справка без печати. Тешься. И слушай сюда!.. Найти мне того, кто спёр доски. Понимаешь? Из-под земли достань!

Я к у ш е н к о. Не буду.

К р у п я н к о. Будешь! Еще как будешь! Живого или мёртвого сюда его! Выполнять приказ! А я эти, последние, посторожу... А то прибудет старшина Гусев, а что ему покажем? Бесстыдные глаза? Вот это? (Паказал фигу). Вторые сутки мы доски добываем, а где они? А завтра - штаб приедет! Нас же повесят на первом дереве! Без суда и следствия! Соображаешь, ефрейтор Якушенко?

Я к у ш е н к о. Все равно гвоздей нету. Чем доски приколотишь?

К р у п я н к о. Не может быть, чтобы старшина Гусев не вернулся с гвоздями... Погоди! Возле церкви лестница стоит, принеси... Пригодится... Ты слышишь меня? Или оглох?

Якушенко молча уходит.

А и с т. А старшины вашего не видать. Я бы заметил, если бы шел... Эх, солдатики!.. Там вон, за деревней нашей Мадорой, еще одна доска лежит... Широкая - как тропинка... Через ручей ее добрые люди перекинули, чтобы на другой берег переходить... Этими досками, кажется, можно намостить дорогу и на небо... куда хочешь... Поэтому люди и жалеют их, берегут, ценность они, поди, имеют...А мне на болоте и так хорошо ходить... Привычное дело... Клыпай себе да клыпай спокойненько...Доски ваши есть, нету... ай!.. Ну, ну, что это они там, люди, снова за чубы похватались? Без немцев... сами поубивают друг дружку...

Слышны крики, шум, однако недолго....

Появляется Немой с досками, за ним идет Якушенко.

Я к у ш е н к о. Бери доски, Крупянко.

Н е м о й. А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а!

К р у п я н к о. Что он говорит?

Я к у ш е н к о. А ты у него и спроси.

К р у п я н к о. Что, их не мог стырить кто-нибудь понормальнее? Такому и па мордасам не дашь - и так обижен судьбой.Жалко. Или притворяется?

Я к у ш э н к а. Не думаю. Был бы на фронте.

К р у п я н к о. Так, сейчас выясним... (Принял серьезный вид). Кто такой?

Н е м о й. А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а!

К р у п я н к о. Понятно... что ничего не понятно. Зачем тебе, чудак, доски. Тебе они... зачем? Нам - приказ, команда...понимаешь? Иначе... пух-пух...за невыполнение.

Н е м о й. А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а! (Тычет в небо руками, видимо, показывая, что оттуда может быть опасность).

К р у п я н к о. Хорошо. Уговорил. Ложи доски на землю... не держи, тяжелые же ведь они... и шуруй домой. Слышишь меня? Домой.

Я к у ш е н к о. Он слышит, видимо, только Бога...

К р у п я н к о. Какого? Нашего или германского?

Я к у ш е н к о. Мне это неизвестно...

К р у п я н к о. То мне известно. С недавнего времени богов стало больше...поделились на два лагеря... один за них, второй - за нас... (Немому). Положи, сказал, доски на землю. Ну, стой, стой... если тебе так хорошо. Дурак! Что с него возьмешь?

Я к у ш е н к о. Крупянко!

К р у п я н к о. Чего?

Я к у ш е н к о. Ты же на скульптора учился...

К р у п я н к о. Учился и выучился. Как и должно быть.

Я к у ш е н к о. И скульптуры у тебя такие грубые, как ты сам?

К р у п я н к о. Про скульптуры не скажу... их видеть надо... но если тебя лепить буду, то-это уж точно, и не протестуй! --сделаю без лычек на погонах. Или с одной. На одном погоне... Скажи этому дураку... (Вдруг спохватился). Погоди! Погоди, так это ж живой натурщик! Человек с досками! Человек не в досках... не на досках, а - с досками!.. Куда он их прёт? (Крутит Немого и так и этак,но тот не выпускает досок из рук). Вот посмотри, Якушенко! Это тип... типаж несет доски! А из досок можно сделать не только пол в штабе! Нет! Немой, дай я тебя расцелую, дай я тебя обниму, трутень ты! (Целует Немого,и тот наконец-то роняет доски на землю, одна из них упала на ногу Крупянке).

К р у п я н к о. Ё моё!.. Бля!... (Сжался от боли, шамкает ртом, выпуская вместе с парай непристойные, но так хорошо подчеркивающие его состояние, слова: если следить за губами, то слова те легко читаются). Всё у меня. Немой! Немой! (Трясет его).

Н е м о й.А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а!

К р у п я н к о. У вас глина есть? Глина? Красная, как помидорина! Как щеки у начальника! Глина-а! Понимаешь меня? (Показывает жестами, что такое глина). Он что, еще и не слышит?

Н е м о й.А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а!

Я к у ш е н к о. Он сказал: бог дает праздник, а черт работу.

К р у п я н к о. Что?

Я к у ш е н к о. Глина есть.

К р у п я н к о. Видел?

Я к у ш е н к о. Я люблю глину... хоть и не скульптор. Она послушная, как и другая девушка... сжимай ее, тискай, мни... а она поддается... делается теплой... мягкой...своей...

К р у п я н к о. Понесло!..

Я к у ш е н к о. Ага. Понесло.

К р у п я н к о. Скрипка, я чувствую, у тебя была - как удочка у паршивого рыбака... забросил - и жди, когда клюнет...

Я к у ш е н к о. Клевало. И часто.

К р у п я н к о. Крючок, видать, хороший имеешь, гад?

Я к у ш е н к о (поправляет). Смычок. Смычок!

К р у п я н к о. Одна... зараза!.. А то что ж это за музыкант такой, что ни одного раза я не слыхал, как ты играешь! Прикидываешься, разве? Я ж помню, как спросили у нас, когда призвали на службу... кто что может делать? Ты что сказал? Напомнить?

Я к у ш е н к о. Я тогда неправду сказал. Соврал.

К р у п я н к о. А почему?

Я к у ш е н к о. Боялся, что скрипку заставят выкинуть... война как-никак... не до музыки..

К р у п я н к о. Однако ты же сказал, что можешь играть... на патефоне. (Смеется). Придумал же! На патефоне!.. «Я могу, товарищ командир, играть на патефоне!» Удивил весь белый свет своим признанием. Молодчина. А что же мне тогда оставалось сказать? Люблю ваять красивых женщин...

Я к у ш е н к о. Валять?

К р у п я н к о. Ваять. Ваять. Из гипса. А в таких условиях, как сегодня, -- из глины. Из сырого песка... но все это ненадолго. Зимой могу из снега. И не только деда Мороза с мешком за спиной... и не только Снегурочку могу... О, Снегурочка!..Слышишь, Якушенко?

Я к у ш е н к о. И на глине, конечно же...и на снегу... можешь?

К р у п я н к о. Нет, ну ты неизлечимый человек. Кому что! Кому что! Представьте себе: рядом сидит музыкант, скрипач, а ни одного раза не слышал, чтобы он хоть ну самый маленький разок сыграл... Покажи, может у тебя и совсем пальцы в узел завязаны?

Я к у ш е н к о. На.

К р у п я н к о. Вижу. Наберешь ими глины. Пальцы хорошие. Там, где видел. И отведи этого немого... что он тут будет стричь ушами? Черт его знает, что за человек! Может, он здесь молчит... а где надо - заговорит... рот так раскроет, что и гаубице не уступит. Одним ухом слушает, вторым выпускает. А? Действуй, Якушенко! (Немому). И ты - шагом...арш!

Я к у ш е н к о Так глину или лестницу?

Немой не слушается. Крупянко разварочивает его, дает пинка, однако Немой не уходит..

К р у п я н к о. Якушенко! Будь другом... забери и его с собой. А глину или лестницу - решай сам. (Вдруг). Лестницу!

Якушенко и Немой исчезают.

(О глядывается по сторонам, решительно). Пол в штабе подождет. Все равно гвоздей нету. (Делает из досок прямо на земле своеобразное корыто, в котором собирается месить глину). Сегодня сон видел... чудаковатый... не иначе... Вроде бы меня в армию призвали... и не война совсем... а просто служить... время пришло... Ну, и присягу прынимать пора... Все командиры в казарме сидят за столом... пасреди старшина Гусев... вызывают меня... Первого...Вхожу строевым шагом... докладываю, как и должно быть... по уставу... четко и внятно: товарищи старики, красноармеец Крупянко для принятия присяги прибыл... Сесть не предложили - конечно, старики, а я - салага... Спрашивают: письма домой пишешь? Пишу, отвечаю. За перегрузку почты - две пряжки... Я сразу отказываюсь, делаю задний ход: нет, товарищи старики, не пи- шу... Ага, не пишешь? За неуважение к родителям, которые поили и кормили, - еще две пряжки... это значит пряжкой ремня по одному месту получишь в конце, когда подобъют итог...... А когда сказал, что сестра есть, Марийка, то пару пряжек сбросили, скостили - будет, мол, старичку женушка при увольнении...после демобилизации. Несколько раз все же стебанули - не увернулся... (Потрогал то место, по которому досталось)... болит... оказывается, спал когда, то остренький камушек подкатился... И Якушенку досталось! Ему побольше... Нарвался... решил старичков обхитрить - то место, по которому лупят, одеялом обмотал, а поверх штаны натянул... И вкатился в казарму, как снежный ком... Если Фридмана пронесло, то Якушенку попало. Где еврей прошел, там хохлу делать нечего.

Появляется Якушенко с лестницей..

Я к у ш е н к о (зло). Когда же хочется и хлеб есть и на печи лежать! Чуть было зуб не выбили за эту лестницу.

К р у п я н к о. А я сколько раз тебе говорил: с автоматом ходить надо, с автоматом! А ты в кустах его спрятал.

Я к у ш е н к о. Он тяжёлый...

К р у п я н к о. Да не скрипка!.. А люди оружия боятся. Только оружия - и больше ничего. А любой зверь, даже самый сильный, всегда боится человека. Любой! (Вскочил на лестницу, которую держит Якушенко, долго всматривается за горизонт, замечает аиста). Нету старшины Гусева... не видать... Послушай, Якушенко, а почему это аист один в гнезде? Один и один?

Я к у ш е н к о. Не докладывал...

К р у п я н к а. Да я это понимаю. А может такое быть, что он без жены остался... без напарницы? Или как там у них?..

Я к у ш е н к о. А почему - он? А, может, это она?

К р у п я н к о. Да под хвост не глянешь...

А и с т. Дед Шиш к ним направился. Эти хлопцы его не знают, но запомнят. Х-ха-ха-ха: у Шиша не возьмешь ни ши-ша. Я раньше на соседней липе жил... там было мое гнездо. И колесо лежало хорошее... с телеги. Однако он посреди гнезда штыр вколотил, чтобы я сесть не мог... Переманил к себе... А куда мне было деваться? Все аисты на своих гнездах,один я со своей Надюшей без угла остался... С ним, с этим дедом, ухо торчком надо держать! Если бы я мог этим парням подсказать, то предупредил бы!.. Жаль,жаль: объегорит... обведет вокруг пальца... обхитрит... И свое не отдаст, и чужое заберет... Хоть кто его знает, этого деда? Может для них, для хлопцев, он и полезным в чем-то будет... Всё же они - люди... поймут друг друга... Это нам, птицам, труднее...

Крупянко слез с лестницы, Якушенко положил ее на землю.

К р у п я н к о. За глиной я сам пойду... Можешь не той принести.

Я к у ш е н к о. Баба с воза - коню легче.

А и с т. Можно подумать, что он знает, где у нас тут хорошая глина? Смех да и только! Ям начато много, но «глинками» только называют... Глина за лесом, где партизаны целую машину оружия спрятали, а кто-то украл... Во там глина! Еще есть глина, где Немой закопал швейную машинку «Зингер», как немцам придти... и запамятовал - не может отыскать. Я вижу, где она, та машинка... я -- знаю... Однако же девочка Катя шить хочет и одежду латать, а Немой только мычит, а вспомнить - не вспомнит... как будто его кто дубиной огрел по голове... и выбил все, что в ней было.... вместе с верхом и дном.... Память - как решето... Одна беда не ходит...

Появляется Шиш.

Ш и ш. Ну, и что мы, хлопцы, тут делаем?

Я к у ш е н к о. Выполняем приказ командира.

Ш и ш. Даже так?

К р у п я н к о. Даже... А тебе чего надо?

Ш и ш. Да мне, собственно говоря, ничего... А лестницу - туда, где взяли!

К р у п я н к о. Якушенко!

Я к у ш е н к о. Ну, чего тебе?

К р у п я н к о. В каком кусту твой автомат?

Я к у ш е н к о. Там... (Махнул рукой).

К р у п я н к о. Закрутишься ты тут, голову тебе задурят -и не найдешь потом...

Я к у ш е н к о. Найду.

К р у п я н к о. И под трибунал!.. Получай!.. Под завязку!.. Как на плечи взвалить!..

Я к у ш е н к о. Всех не потрибуналят...

Ш и ш (крякнул). Так это самое... лестницу.. на прежнее место. Ага. Я по ней на церковь взбираюсь... звон даю... А без лестницы не дам! Вы слышите меня, сопливцы?!

К р у п я н к о (ходит возле деда, приглядывается). Погоди, погоди... Кость у тебя, дед, крепкая, широкая... Мне такая и надо... Нос выразительный... (Шишу такое внимание к себе не нравится, он увертывается). Бог семерым нёс... Если женщины с таким носом не назовут тебя нахалом, то потом они назовут тебя ослом...

Ш и ш. Отстань,ирод! Исчезни с глаз!

К р у п я н к о. Скажи, Якушенко!

Якушенко взял лестницу, исчезает.

К р у п я н к о. Ты - натура!

Ш и ш. Знаю... я натурливый... как упрусь, то меня с того места не столкнешь.

К р у п я н к а. Если что, дед, то я тебя найду...

Ш и ш. Что, даже из-под земли достанешь?

К р у п я н к о. Там будет видать. Но скажу одно: у вас что ни человек, то - натура... Живой материал. Живой!

Ш и ш. Да пока, спасибо Богу...

Возвращается Якушенко.

(Якушенку). Спасибо, боец.

Я к у ш е н к о. Там на крыше доски есть...

Ш и ш (громко). Не дам! Не дам! Не дам! Вы же - грешники! Бог не простит!

К р у п я н к о. Чей Бог? Наш или немецкий?

Ш и ш. Не берите на церквушке доски... Я в отцы вам гожусь, плохому учить своих сыновей не буду...

К р у п я н к о. А командиру что на пол-солому постелить? Как в коровнике? Как в свинарнике? Так он же не доится! И сало не нагуливает! За что такая честь? За какие заслуги?

Пауза.

Ш и ш. Едьте, хлопцы, отсюда... Оставьте нас... Мы жить хотим... Мы жить желаем... (Уходит).

Я к у ш е н к о. Что это он заладил: жить да жить... А кто не хочет? Покажите нам такого человека. Мы? Нет, прости, дедуля... Еще как хотим! Еще как!..

К р у п я н к о (задумчиво). Интересный дед. Интересный. Своих гонит... что это значит? Якушенко!

Я к у ш е н к о. Не понимаю тоже.

К р у п я н к о. Может он пирог выпекает в печи, чтобы других солдат встретить? Со свастикой? Для чего тогда нас выпихивает? Дорогу же надо очистить. Опасный человек! У него, Якушенко, тоже автомат в том кусту, где и твой, лежит, поди?

Я к у ш е н к о. А что с этими досками будем делать, командир? На пол все равно мало...

К р у п я н к о (улыбнувшись). А что предлагаешь? И эти вернуть людям? С боем, можно сказать, брали каждую доску... и вернуть?

Я к у ш е н к о. Я так не говорил...

К р у п я н к о. Но думал так.

Пауза.

Я догадываюсь, где в деревне можно доски еще раздобыть. Догадываюсь. Сельчане - народ запасливый, и каждый из них думает про свой последний день... и каждый из них готовится к нему... Война не война, а умирать все равно кому-то надо... не только от пуль и осколков... жизнь так состряпана... Так что будут гвозди, будет и пол! Я за глиной, Якушенко! (Исчезает).

Я к у ш е н к о (смотрит вслед). У него с одной губы и горячо и холодно... у Крупянки, значит. Так-так-так.

Появляется Шиш с корзинкой. Взял в ней чугунок, поставил на землю.

Ш и ш. Сварилась. Картошка. В мундирах. Ешь, парень.

Я к у ш е н к о. Спасибо.

Ш и ш. Больше ничего нету. Партизаны всё забрали. (Присел возле чугунка, чистит картошину). Угощайся, угощайся, солдат. У маей доньки даже сапожки... коженные... лёгенькие... как пушинка... конфисковали. И кто в них там, в лесу, щеголять будет?

Якушенко молча ест картошку.

Если еще вас пригонят много - что тогда будет? Что после вас останется? У вас, правда, хоть кухня будет... Есть кухня?

Я к у ш е н к а. Конечно.

Ш и ш. И одетые. Ну, возможно, детишки потом пойдут... больше на азиятов будут походить... и только. Тут мудрости большой не требуется. Хоть тут и нет вроде бы с кем... одна Катька... ее брат Немой прячет в блиндаже и от своих, и от чужих... Новый замок нацепил на дверь...Амбарный... И где он такой замок, интересно, раскопал?

Я к у ш е н к о (поперхнувшиь, закашлялся). От кого, от кого прячет?

Ш и ш. От вас. В данном случае. От кого же! Она, правда, больно уж красивая, стерва.... Глянешь - и глаз не отвести, а иногда глаза, как от яркого солнца, сами закрываются...Кровь у меня, старика, и то будоражит. А больше родить-то у нас и некому.... Старухи... и совсем мелюзга... В прятки бабы между собой и играют... между собой да деревьями... Деревья - вместо мужиков им... И каждой из них, видимо, кажется, что она хочет поймать с завязанными глазами своего любимого, ловит, ловит...хватает, прижимает к себе, а то не любимый совсем, а - дерево... Холодное, промерзшее на морозе... Ты ешь, ешь, солдат. Не обращай внимания на мою болтовню. Поговорить захотелось. А больше и нет с кем.

Я к у ш е н к о. Ем.

Ш и ш. Картошка есть -- не пропадём с голоду.

Появляется Немой с ведром, высыпал глину в корыто.

Н е м о й.А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а! (Исчезает).

Ш и ш. Зачем вам глина?

Я к у ш е н к о. Один Крупянко знает.

Ш и ш. Это твой напарник?

Я к у ш е н к о. Я его. Крупянко - скульптор.

Ш и ш. Ишь ты! Скульптор, говоришь? А что это за конфетка такая, с чем ее жуют?

Я к у ш е н к о. Еще будете знать...

Ш и ш. Хорошо, хлопцы. Хорошо... Я понимаю: приказ... Судить будут, когда не выполните... (Уходит, но перад этим долго и придирчиво всё осмотрел вокруг).

Появляется с ведром Немой, высыпал глину.

Н е м о й. А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а!

Приходит Крупянко. Взял у Немого вядро, смерил ведром его всего-с пяток до макушки.

К р у п я н к о. Маловата. Чтобы изваять тебя, Немой, нужно еще... видел... сколько ведер глины? Так что если хочешь стоять в центре села с вытянутой вперед рукой и с кепкой в ней - таскай глину! Вперёд! (Подтолкнул Немого).

Н е м о й.А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а! (Исчезает).

К р у п я н к о. Я, Якушенко, слышал девичий голос... когда за глиной ходил... Голос просил о помощи.

Я к у ш е н к о. Почему же не помог?

К р у п я н к о. Потерял след. Шел на голос, а потом она перестала просить о помощи... Мне интересно, кто б это мог быть? Неужели здесь, в этой Мадоре, кроме нас, еще кто-то есть, кому тоже отдан приказ?.. Только другого содержания. Как думаешь, Якушенко?

Я к у ш е н к о. Красивый голос?

К р у п я н к о. Очень.

Я к у ш е н к о. Значит, и девушка красивая.

К р у п я н к а. Значит, так.

Я к у ш е н к о. Тогда спасай ее, Крупянко. Сегодня красоты на земле мало. Война потому как. Спасай, Крупянко.

К р у п я н к о. Отстань!

Я к у ш е н к о. Чего ты?

К р у п я н к о. А, может, мне памерещилось? Такое возможно, Якушенко?

Пауза.

Якушенко!

Я к у ш е н к о. Я не буду больше доски искать. Не буду.

К р у п я н к о. Будешь. А кто будет?

Я к у ш е н к о. Не знаю.

К р у п я н к о. Кому-то же надо... Может это и лучше, что старшины Гусева нету... Он заставил бы нас все доски, которые только где можно сорвать, принести сюда... Гусев заставил бы! Он мёртвого заставит доски добывать! Представляешь, будь сегодня с нами Гусев, что было бы в этой Мадоре?

Я к у ш е н к о. Да. Так точно.

К р у п я н к о. До старшины надо уметь дослужиться. Ты не сможешь, хоть и полтавский...

Я к у ш е н к о. Мне не надо это.

К р у п я н к о. Врешь! Ну врешь же!

Я к у ш е н к о. Сам не могу понять - правду говорю или вру.

К р у п я н к о. Погоди... Я сейчас... (Исчезает).

Я к у ш е н к о. Вернись, Крупянко!

Пауза.

Всё понятно: сестра немого с блиндажа голос подает. Крупянко не знает - и хорошо, что не знает. А то не выполним приказ. Крупянко может и забыть о нем... он человек увлекающийся. С ним не пропадешь, но горя тяпнешь.

Появляется Немой. Молчит..

Ну, что у тебя? Как жизнь, парнишка? Спрятал, говоришь, сестренку надежно?

Н е м о й. А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а!

Я к у ш е н к о. Смотри, чтобы потом не искал ее, как швейную машинку «Зингер». Вся деревня судачит о твоем умении прятать швейную машинку. Не повтори фокус.

Н е м о й. А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а!

Я к у ш е н к о. То твое дело - слушаться, не слушаться... Уже взрослый.

Появляется Крупянко. И вид у него такой, как будто бы он чем-то сильно потрясен.

К р у п я н к о. Якушенко... слушай сюда, Якушенко!.. Бери деда Шиша, Немого бери... Хоть нет: стоп! Я сам... Всю деревню поднять надобно... Может они чьи родственники?

Я к у ш е н к о (подходит поближе к Крупянко, пристально смотрит тому прямо в глаза). Ты о чем это?

К р у п я н к о. Не поверишь... В лес зашел... Хотел посмотреть, появились ли уже подснежники... А там... а там жудкая картина, Якушенко...

Я к у ш е н к о. Да говори же ты наконец-то!..

К р у п я н к о. Так и говорю... На берёзе икона висит... а перад нёй стоят на коленях люди... вдвоём..

Я к у ш е н к о. Стоят... и хорошо...

К р у п я н к о. Так они же сожженные!..(Срываясь на крик). А ты... а ты... без автомата ходишь, засранец! Возьми автомат, я сказал!

Я к у ш е н к о. Он у меня в вещевом мешке.

К р у п я н к о. Повесь на плечо, падла!..

Якушенко взял автомат, забросил за спину.

Вот так и ходи. Заставлять надо. Вояка. Я, видать, Якушенко, всю жизнь буду это видеть... Икона... и люди на коленях... сожженные... Они все равно как из глины... только не из красной - из черной... А сейчас пошли... Пошли, Якушенко. Пока мы там больше нужны... А старшина простит... если что... поймет старшина...

Якушенко и Крупянко исчезают.

Н е м о й. А-а-а! У-э-э-а! А-а-а! У-э-э-а! (Долго смотрит вслед отдаляющимся красноармейцам).

ЗАТЕМНЕНИЕ.

На том же месте. Возвращаются Крупянко и Якушенко. Якушенко прячет автомат в вещмешок..

К р у п я н к о (строго). Куда?!

Я к у ш е н к о. Да ладно тебе, Крупянко! Заикой сделаешь... (Забросил автомат за спину).

К р у п я н к о. Чужие люди были... пришлые... Возможно, беженцы... Все документы сгорелиі... Может, и они по той листовке шли с ложками и котелками, надеялись на обещанный вражеский суп...

Я к у ш е н к о. Может.

К р у п я н к о. Муж и жена, наверно. А мне, Якушенко, почему -то кажется, что мужчина - это старшина Гусев..

Я к у ш е н к о. Кинь ты дурное!

К р у п я н к о. Вот и кинь. А сапоги?

Я к у ш е н к о. В чем люди только сейчас не ходят. Стянул с убитого - вот тебе и обувь. Сапоги. Сапоги еще ни о чем не говорят.

К р у п я н к о. Это я так, извини. Старшина не верит в Бога... он не будет перед иконой стоять.

Я к у ш е н к о. А может случиться в жизни такая ситуация, что станешь на колени перед самим чертом, не говоря уже!..

К р у п я н к о. Нет, старшина на колени никогда не станет. Ни перед кем. Ни перед чем.

Я к у ш е н к о. Много мы знаем, кто он такой, старшина Гусев...

Кукует кукушка. Раз, второй, третий... Красноармейцы насторожились.

К р у п я н к о. Всего? (Выдержав паузу). Мало.

Я к у ш е н к о. Ленивая...

К р у п я н к о (погрозил кулаком кукушке). Я тебе!.. Погоди!..

Я к у ш е н к о. Что ёй ждать? Она свое дело сделала, а ты думай-гадай, что накуковала тебе...

К р у п я н к о. А я так понимаю: кукушка кукует для всех людей... для старых и малых... а все они одинаково жить не могут А срок всем отмеривает один. Ведьма она, кукушка.

Вдруг затарахтел будильник. Крупянко слегка испугался, потом удивился.

Я к у ш е н к о (бросился к вещмешку, пробует извлечь из него будильник, но суетится и не попадает рукой в лаз, тогда он вытрясает все содержимое). Ну, ты! Глянь, а!... Молчал все время, а тут голос подал, негодяй! Успокойся! Кому говорят!.. (Немало ловкости продемонстрировал, чтобы наконец-то будильник замолчал). Фу-у ты, видал! Чуть унял!

К р у п я н к о. Что это за петух у тебя такой, Якушенко? Откудова?

Я к у ш е н к о. Да... мой! Будильник, скрипка и две книжки - все мои вещи.

К р у п я н к а. Ну тогда и подушку таскал бы с собой, коль будильник носишь Чего ж!..

Я к у ш е н к о. Не влезла... хозяйке, в которой на постое был, оставил. На память. А будильник у нее свой был. Получше этого...

К р у п я н к о.Понятно. Ты, значит, учителем работал?

Я к у ш е н к о. Был грех...

К р у п я н к о (поднял с земли бумажку). Да и не один... Вот здесь написана объяснительная записка... на имя директора школы Ходьковай Ольги Леонтьевны...

Я к у ш е н к о. Верни!

К р у п я н к о. А что тут такого?

Я к у ш е н к о. Не твоя!

К р у п я н к о. Что, и прочесть нельзя?

Я к у ш е н к о. Не для тебя писалось...

К р у п я н к о. Не для меня - знаю. Для директора школы... Ну, Якушенко! Будь другом! Дай прочитать,а? Знаешь, у меня болезнь такая - читать чужие письма. Как только научился читать... ни Пушкина, ни Толстога... а чужие письма... хлебом не корми, а дай почитать. «Который раз давал себе я слово прочесть и Гете и Толстого, но утешает один пример: их не читали ни Данте, ни Гомер...» Дай почитать.Ну, таким родился я вот читателем...

Я к у ш е н к о. Видать, не получал по шее?

К р у п я н к о. Нет. Не было такого случая.

Я к у ш е н к о. Тогда получишь. Обещаю.

К р у п я н к о. Скрипка и бокс - разные виды спорта. Что-то я не представляю тебя, Якушенко, в ближнем бою... махающего кулаками. Ты ж не рожден драться. Я бы таких, как ты, хлюпиков, и вовсе на войну не брал. Ну, какая с тебя польза? И вреда тоже нет... но и пользы никакой...

Я к у ш е н к о. Много ты навоевал, смотрю. Только глину месишь. И все твое геройство.

К р у п я н к о. Глина глиной, а скрипку твою я еще ни одного раза так и не услышал.

Я к у ш е н к о. И не услышишь.

К р у п я н к о. Так категорично?

Я к у ш е н к о. Так и не иначе.

К р у п я н к о. Строг, однако!

Я к у ш е н к о. Там, в записке, ничего такого нету...

К р у п я н к о. Так почему же ты не хочешь, чтобы я самолично удостоверился, что в ней написано черным по белому или наоборот,а?

Я к у ш е н к о. Перегорело... (Махнул рукой). Уговорил: читай.

К р у п я н к о. А вот теперь мне не хочется. Когда не дают - прошу, клянчу, потому как очень хочется. А разрешат - не-ет, и не показывай... воротит... Ну его!.. Сам прочти... (Протянул бумажку Якушенку, тот взял).

Я к у ш е н к о. Это мне, когда проводили на фронт, директор нашей школы Ольга Леонтьевна в шкатулке своей взяла... улыбнулась не без иронии... и вручила. Будешь, говорит, школу вспоминать, Якушенко, обязательно... когда объяснительная тебе на глаза попадет... Ну, просыпал я. Опаздывал на уроки. Дело молодое... А она, директриса, заставляла меня каждый раз писать объяснительную... у нее там, в шкатулке, много осталось моих объяснительных... или по той причине, что все они похожи одна на одну, как две капли воды, или по другой какой... не знаю... не могу сказать... вернула мне только одну. Вот эту... На память о школе, сказала...

К р у п я н к о (почти вырвал из руки Якушенко бумажку, читает). «Объяснительная... Директору... Я, учитель музыки Якушенко П.А....» Петро ты?

Я к у ш е н к о. Петро.

К р у п я н к о. Вот видишь, благодаря этой маленькой бумажке и познакомились... (Пожали один одному руки). «...опоздал сегодня на первый урок по очень важной причине. Дело в том, что мой будильник очень старый, 1913 года выпуска...» (Кивнул на будильник). Это вот этот ископаемый?

Я к у ш е н к о. Да, да. Он.

К р у п я н к о А скрипка у тебя, случайно, не Страдивари?

Я к у ш е н к о. Если бы!..

К р у п я н к о. «Завод «Чайка», город Москва... трижды был в ремонте только в последнее время... Одним словом, одним словом...» На, Якушенко! Одним словом... Все же бумага. Дефицит. И никому не показывай. Додуматься же такое нацарапать. Голову иметь надо. Будильник виновен, что учитель опаздывает на уроки. Будильник тоже никому не показывай. Или выбрось.

Я к у ш е н к о. А пусть лежит. Есть не просит.

К р у п я н к о. Оно и правда: чем гранату носить - лучше, конечно же, испорченный будильник. Он полегче. Да и, может, какую бабенку им напугаешь... делай, скажет, что хошь, только не губи... Расчёт точный. Снайпер ты, Якушенко!

Я к у ш е н к о. Да хватит тебе!.. Зачем глупости говорить?

К р у п я н к о. Да не глупости все это -- жизнь. Ты вот, чудак, не разрешал мне свою объяснительную прочесть... А представь... Нет, не буду... не надо... лишнее все это... Помолчу. Ну, кто меня за язык тянет?

Я к у ш е н к о. Почему же? Сказал «а», скажи и «б».

К р у п я н к о. Только если сильно просишь?

Я к у ш е н к о. Сильно.

К р у п я н к о. Не дай бог, Якушенко, случится что... и твои объяснительные будут читать-перечитывать все, кто не поленится... по рукам пойдут.... Всю твою душу перетрясут... перелопатят...

Я к у ш е н к о. Убитому не стыдно.

К р у п я н к о. Но живому же -- стыдно?

Я к у ш е н к о. Живому - да... (Порвал бумажку на мелкие кусочки и развеял в воздухе). Живому и в самом деле все это неприятно... Не могу выспаться, не могу! Или больной я, или здоров - ну не знаю!.. Дрых бы и дрых. (Зевает).

К р у п я н к о. Выспимся. Не на этом свете, так на том.

Я к у ш е н к о. На том не надо. На спине мы еще належимся...

Гул вражеского бомбардировщика. Красноармейцы задрали головы - провожают его.

К р у п я н к о. Разведчик.

Я к у ш е н к о. Он...

Прибегает Шиш.

Ш и ш (взволнованно). Видели?! У вас спрашиваю - видели?! Над Круглицей тогда тоже... пролетел... Может быть, даже этот... Поди, похож... А потом целая орава их появилась...и сравняли деревню с землей...вместе со штабом!.. Кабы так же не было и у нас!..

К р у п я н к о. Дед, иди к бабе! Под юбку! Слышишь? Прячься там, если поместишься!..

Гул пастепенно исчезает.

Ш и ш. Куда идти, к какой бабе? Тьфу! Баба никуда не денется. Всего-то и вооружения у меня - вилы-ворсачи. Ими только ворон пугать. А вы, хлопцы, свое получите. Сполна. Доиграетесь. Попомните деда Шиша.

Доплывает церковный звон.

Кто это? Я же тут... Кто залез? Это же самовольство! Ну, забрыкай тебя комар!.. Батюшка мне одному доверил давать звон... (Торопливо исчезает).

Я к у ш е н к о. А старшины Гусева нету... Вот такие дела. Пойду гляну на дорогу...с церкви... Оттудова далеко видать...

К р у п я н к о (безразлично). Иди.

Якушенко исчезает.

Письмо домой написать разве? Или чем заняться? Можно и письмо.... И надо. Только о чем? Как доски собираем? Как люди от нас попрятались, из хат не выходят? Об этом? Про деда Шиша, у которого... Да что дед! Его как раз и понять можно... за людей волнуется... за свою Мадору... А вон аист на дереве сидит... Один... Неужели сирота?

Доплывает церковный звон.

Не будешь же про аистов писать, когда война, когда стреляют, когда убивают. А почему ты один, аист? Почему? Я у тебя спрашиваю! Лыпает глазами, как с похмелья... Ай!.. Ты же не на яйцах сидишь... ты же только прилетел... из теплых стран, где, поди, войны совсем нету... какие яйца!.. Мама! У меня все хорошо. Выполню вот это сложное и ответственное задание - напишу более подробно... а пока - два слова: жив... здоров... чего и тебе желаю... Папашу не встречал... А где его можно встретить, когда всё в войне? Клубок. Привет братишке Валику и сестренке Верке... Обнимаю и крепко целую... Ваш сын и брат Сергей Крупянко. (Достал тетрадку, пишет письмо).

А и с т. Это он мне говорил что или кому? Вроде бы поблизости никого и нету. Далеко, то ничего и не слышно. Когда ветер в мою сторону - тогда хорошо слышу... даже как дышут они... Что это они, хлопцы, на одном месте крутятся, словно потеряли что-то и не могут найти? Что они собрались делать? Сначала доски таскали, тогда, видать, притомились, подустали и занялись кто чем... Ходят взад-вперед, руками машут.... Может, тоже дожидаются кого? Как я свою Надюшу... куда она подевалась? Со вчерашнего дня нету... как улетела на болото ужинать, и вот жду... Хуже нет ждать... А полечу навстречу - разминемся, возможно.... О-хо-хо-о! Что-то тревожно у меня на душе, волноваться начинаю... никогла такого не было раньше, чтобы Надюша опаздывала, чтобы задержалась где.... Хоть тогда не стреляли, самолеты чужие не ревли, как резаные... Сейчас осторожно надо летать... очень... Всем, всем... и людям, и птицам тяжело стало... А дед Шиш тот то на церкве сидит, то под церквой... неприкаянный он какой-то... такое впечатление, броде бы он себе места не находит... Идут, сюда идут...

Клёкот аистов.

Появляются Шиш и Якушенко.

Ш и ш (взволнованно). Нечистая сила....Нечистая сила... Не иначе... А что еще можно подумать? Никого возле колоколов нету, никого, а они звонят... Как живые... Сами по себе... Ничего не пойму...

Я к у ш е н к о. Правда, Крупянко. Он не врет.

Ш и ш. Кто -я? Я, молодые люди, никогда не вру. Я верующий, к вашему сведению... мне нельзя врать... Господи! (Перекрестился). Господи!..

К р у п я н к о. Мы будем когда-нибудь пол мастерить или нет? Для штаба? Мы красноармейцы или кто?

Я к у ш е н к о. Тише, дед Шиш Богу молится.

Ш и ш. Господи! Видишь, как оно получается? Досок наволокли хлопцы... для штаба... А враг уже, видать, это на заметку взял... зафиксировал... И вскоре шандарахнет со всех стволов по нашей Мадоре... будет, как в Круглице... Вот и прошу тебя от имени и по поручению... поверни, поверни стволы вражьи от нас... И с неба пусть тоже железные камни не летят... Прошу тебя... молю... от имени и по поручению... Ну, а хлопцы... что с них возьмешь... Совсем дети... Они же не понимают, что делают... им - приказ... Командиров надо винить... их... Заступись, Боже!.. Смилуйся!..Пощади!..

К р у п я н к о. Проси, дед, чтобы старшина наш побыстрее возвращался с гвоздями. Завтра штаб прибудет, а мы... что скажем? Слышишь? Проси!.. Гусев его фамилия! Гусев!..

Ш и ш. Божухна-а-а-а!..

Снова наплывает церковный звон: бом!..бом!..бом!..

ЗАТЕМНЕНИЕ.

Дата добавления: 2015-10-16