Действие второе. Всё так, как и в конце первого действия.

Всё так, как и в конце первого действия.

Ш у л ь г и н а. О вере. О надежде. О любви... Вот о чём у нас будет разговор. Геннадий Петрович, почему вы не были на уроках?

Е ж е в и к и н а. Можно, я отвечу?

Ш у л ь г и н а. Нет, нельзя.

Н а с т я. А мне – можно?

Ш у л ь г и н а. Тебе тем более нельзя – Артём не разрешает.

Н а с т я. Он же молчит!

А р т ё м. Вы правы, Елена Ивановна. Я не разрешаю. Каждый должен отвечать сам за себя.

Н а с т я. И давно ты таким стал?

А р т ё м. Будешь много разговаривать, примем меры... поскольку отсутствует скотч, найдём, чем заставить замолчать... (Чмокнул Настю в щеку как бы в свое оправдание).

Ш у л ь г и н. Меня пленили...

Ш у л ь г и н а. Как это – тебя пленили? Ты что, солдат, на передовой был?

Ш у л ь г и н. Можно сказать и так...

Ш у л ь г и н а. По тебе не видно. Никаких следов сопротивления.

Ш у л ь г и н. А я и не сопротивлялся...

Ш у л ь г и н а. Почему?

Ш у л ь г и н. Бесполезно...

Ш у л ь г и н а. Так, давайте по порядку. Может, им выйти? Ученикам?

Ш у л ь г и н. Нет, нет, это мои друзья. С сегодняшнего дня – лучшие. Для них у меня всегда открыт наш дом.

Т а б о л и ч. Нет уж! Не хватало ещё водить всех этих... вертихвосток, простите... домой! Такого не будет!

Ш у л ь г и н. Будет. Они мои друзья.

Т а б о л и ч. Нет друзей у того, у кого их много.

Ш у л ь г и н. Это Аристотель сказал. Он жил давно.

Т а б о л и ч. Ну, что ж: давайте устроим у меня в квартире вертеп!

Артём поаплодировал.

Ю л я. Думать надо, что говорить! Можно мне? (Тянет руку). Вызовите меня к доске, Елена Ивановна! (Топает ногами). Вызовите!

Ш у л ь г и н а. Не выслушав Геннадия Петровича?

Н а с т я. Да! Не выслушав!

Ю л я. Он все равно ничего не скажет... он под впечатлением...

Т а б о л и ч. Слыхали? Он – возьмите и заверните! – под впечатлением от чаепития. Вот и вся наша школа, вот и все, чему мы учили, к чему пришли. Ученица, можно сказать, уводит от учительницы мужа!.. Он даже и стоит с ней рядом, почти в обнимку! Обратите внимание! Обратите!.. Нету мыльницы под рукой, как жаль!..

Ш и р к о. Елена Ивановна, у меня букет... Красивый, правда?

Ш у л ь г и н. Да, букет у вас, Ирина Сергеевна, действительно красивый. Кто это вам его подарил такой?

Ш и р к о (от удивления раскрыла рот). К...как? Не вы разве?

Ш у л ь г и н. А где мы с вами могли встретиться, если я был пленен?

Ш и р к о. Но... но...

Т а б о л и ч (Ширко). Чего ты носишься с этим букетом, как обезьяна с бананом?

Ш у л ь г и н. Я подумал, что пришли меня встречать с цветами... Как освобожденного из плена.

Ширко убегает, но ей преградил дорогу Артём.

А р т ё м. Педсовет! Явка обязательна! Тем более библиотекарю! Я потом не буду гоняться за вами!..

Ш и р к о. Зачем, зачем это за мной гоняться?

А р т ё м. Не всё сразу... Узнаете.

Ш и р к о. Я только цветы выброшу... Можно?

А р т ё м. Верните их мне и будем считать, что выбросили.

Ш и р к о. С запиской! (Всучила цветы Артёму).

Ю л я (топает ногами, тянет руку). Вызовите меня к доске, Елена Ивановна!

Ш у л ь г и н а. А где тут ты видишь доску?

Ю л я. К шкафу стану. Спиной.

Ш у л ь г и н а. Не спеши. Когда получишь слово, я погляжу, как ты будешь отвечать.

Ю л я. Буду хорошо отвечать.

Н а с т я. Дайте слово Ежевикиной!

А р т ё м. Дайте слово Ежевикиной!

В м е с т е. Дайте слово Ежевикиной!..

Ю л я. Не дадите мне слово, тогда я возьму сама. Я уже имею право голосовать на выборах.

Ш у л ь г и н а. Вам, Геннадий Петрович, больше сказать ничего не хочется?

Ш у л ь г и н. Нет, Елена Ивановна.

Т а б о л и ч. Поинтересуйтесь у него, он долг отдал?

Ш у л ь г и н. Сразу отвечу: нет.

Ш у л ь г и н а. Почему?

Ш у л ь г и н. Дорогие мои, я ходил не отдавать долг, а возвращать. Это две большие разницы.

Т а б о л и ч. Дома ты долг отдаешь, тратя на это минуты... а там – ­ полдня. Есть разница?

Ш у л ь г и н. Значит, мало должен.

Ю л я (решительно вышла на центр). Что мы все жвачку жуем?! Кто тут главный? Вы, Елена Ивановна? Не вставайте, сидите, сидите, я знаю, что вы. Если плохо кто скажет еще о Геннадии Петровиче хоть одно слово, мы совсем в эту школу не пойдем... Все втроем!..

Т а б о л и ч. Сразу – в институт? В университет?

Н а с т я. В городе школ много.

А р т ё м. Молодец, Настя! За каждое умное слово – поцелуй! (Хотел поцеловать её, но получил затрещину от Насти). Ого! Так не договаривались! При всех, а?

Н а с т я. Погоди ты!

А р т ё м. Говори, говори! Разрешаю! Печать поставлена!.. Подпись имеется!.. Еще тепленькая!.. (Потрогал то место, которого коснулась рукой Настя).

Ю л я. И Геннадия Петровича заберем с собой.

Т а б о л и ч. Вас-то может и ждут, а вот что учителей – так сомневаюсь, однако. Вряд ли ждут где сегодня учителей.

А р т ё м. Таких учителей ждут!..

Ш у л ь г и н а. А он, Геннадий Петрович, пойдет?

Ю л я. Спросите. Мы ещё не знаем.

Ш у л ь г и н а. А, Геннадий Петрович?

Ш у л ь г и н. Не знаю, не знаю, не знаю!..

Ю л я. Я... нет, мы втроем расскажем все, как было. Начистоту. Чтобы снять все подозрения с учителя. Хотя и понимаем, что поступили, может, где-то неправильно, в нарушение каких-то норм и законов, но иногда хочется и нам, молодым, попробовать выдумывать эти законы...

Н а с т я. Может, мы погорячились.

А р т ё м. Однако накипело. Особенно вот у них, у девчонок. А я, как вы знаете, всегда с ними. Дружим. В хорошем смысле...

Н а с т я. Артём!

А р т ё м. Все понял, дорогая! Сконцентрируюсь на главном.

Ю л я. Знайте и вы, Елена Ивановна.

Н а с т я. Нам хотелось бы, и даже очень, чтобы и Валерия Анатольевна не обиделась, поскольку мы выскажем все, что считаем нужным. Юлька, говори ты. У меня начинает все тело трястись... Во рту пересохло.

А р т ё м. У девушек бывает...

Артём налил в стакан воды, поднес Насте, та выпила.

Н а с т я. Опять ты, Артём! Серьезный ведь разговор.

А р т ё м. Больше не буду. Хотя у меня, в отличие от всех вас, хорошее настроение. Как вот и у Ирины Сергеевны.

Ш и р к о. Откуда тебе знать, какое у меня настроение? Мне, может, жить не хочется...

А р т ё м. Тогда я могу вернуть цветы. А записку порву. Я имею на это право.

Ш и р к о. Помолчи лучше, помолчи.

Ш у л ь г и н а. Вас, может, чаем всех угостить?

Т а б о л и ч. Они уже, похоже, напились!

Ш у л ь г и н. Я выпью.

Ю л я. И я.

Н а с т я. Нет, спасибо. Не до чаю.

А р т ё м. Меня Настя лишила слова.

Ш у л ь г и н а. А вы, Ирина Сергеевна?

Ш и р к о. Если только таблетку запить?

Ш у л ь г и н а. Вы говорите, говорите, не обращайте на меня внимания. Я буду заниматься чаем. (Обнаружила на столе записку, читает). «Директору школы и по совместительству маме от Геннадия Петровича Шульгина. Сегодня я прийти в школу не смогу. По семейным обстоятельствам. Отмените уроки истории. Шульгин Г.П.» На этот раз не корявым почерком написан текст, а набран на компьютере... К чему эти все превращения? Смысл то один!..

А р т ё м. Конечно! Я тоже так подумал, вы правы, Елена Ивановна. В наш век, и иероглифы... что даже не каждый китаец прочтёт... Я, я подменил. Хотя смысл и один. Удобнее читать. Приятнее.

Ш у л ь г и н. В этой записке, кстати, есть одна неточность.

Ш у л ь г и н а. Неужто?

Ш у л ь г и н. Не уроки отменить, а урок. Всего один урок.

Т а б о л и ч. Надо же! Какая пунктуальность! Всегда найдет оправдание.

Ш у л ь г и н. Юлия!

Ю л я. Да, Геннадий Петрович!

Ш у л ь г и н. На будущее учтите.

Ю л я. Учтем.

Н а с т я. Обязательно.

Ш и р к о. Когда от руки, тогда текст теплее... А ещё если вместе с цветами, от руки когда...

Ю л я. Я не взяла у Геннадия Петровича деньги, которые он принес.

Т а б о л и ч. Почему, почему ты не взяла? Ты же ведь со мной по телефону разговаривала и заявила, что тебе сегодня срочно нужны деньги...

Ю л я. Да, звонила. Не отрицаю.

Т а б о л и ч. Мы же перезаняли у соседей... чтобы тебе отдать.

Ю л я. Нам не деньги нужны были. Нам нужен был Геннадий Петрович.

Ш у л ь г и н а. Ого!

Т а б о л и ч. Кому это нам?

Н а с т я. Нам вот... троим.

А р т ё м. Да.

Т а б о л и ч. А почему не двоим?

Ю л я. В принципе, Валерия Анатольевна права. Геннадий Петрович был нужен нам двоим, мне и Насте.

А р т ё м. Меня не тревожит, что я уже дедушка, плохо то, что я женат на бабушке.

Н а с т я. Помолчи ты!.. (Дернула Артёма за руку).

Ю л я. Вернуть долг – это ловушка...

Т а б о л и ч. Ловушка?

Ш у л ь г и н. Но я-то не знал! А потом, когда узнал, мне даже стало интересно. Вроде бы детская игра, а вполне приличная, серьезная, со взрослым, так сказать, характером. Вот-вот!

Ю л я. Мы даже приготовили скотч, но он не пригодился...

Н а с т я. Нам обязательно надо было продержать в Юлькином коттедже Геннадия Петровича до обеда. Обязательно!

Ю л я. Чтобы не применять насилия, все же это тянет на преступление, мы ему предложили взамен на невозвращение в школу несколько вариантов.

Т а б о л и ч. А криминалом попахивает, попахивает!

Ш и р к о. А кто же, и в самом деле, цветы мне положил на стол?

Ш у л ь г и н а. Но почему, почему именно до обеда?

Ю л я. Сейчас... дайте глоток свежего воздуха... Вот, сейчас можно говорить дальше... Эти условия... Называю их. Настя, загибай пальцы.

Н а с т я. Готова!

Ю л я. Первое. Если он добровольно согласится не идти в школу, тогда мы не будем скотчем заклеивать ему рот, связывать конечности...руки, ноги...

Ш у л ь г и н а. А не жестоко?

Н а с т я. Да мы бы аккуратно.

Ю л я. Нежно. Ласково.

Т а б о л и ч. Зло нежным и ласковым не бывает.

Н а с т я. А где оно, зло? Откуда вы извлекли его, Валерия Анатольевна?

Т а б о л и ч. И что же, он принял этот вариант?

Ш у л ь г и н а. Согласился?

Ю л я. Нет. Вариант два. Я не возьму долг. Деньги у нас имеются, не бедствуем, отец спонсор школы... тогда почему бы не оказать единовременную спонсорскую помощь и нашему учителю?

Ш у л ь г и н. Второй вариант более заманчив, чем скотч. Нельзя бороться против денег без денег.

Ш у л ь г и н а (наливает чай и молча кивает на чашки). И вы, Геннадий Петрович, отвергли, конечно, и его?

Ш у л ь г и н. Не сразу, не сразу, мама! Извините, Елена Ивановна. Мне все кажется, что я по-прежнему в домашних тапочках. Простите. Хорошие тапочки у вас, Юля. Мягкие, легкие. Едва ли не самые важные вещи в жизни –хорошая кровать и удобная обувь. Поскольку мы всю жизнь проводим либо в кровати, либо в обуви. Скажите спасибо папе.

Т а б о л и ч. Добавь, добавь: в чужой кровати. Обувь уж ладно!..

Ю л я. Да, и этот вариант не принял Геннадий Петрович, хотя в школе за один день он получил бы в сто раз меньше, чем составлял тот долг. Вот они, эти деньги. Артём!

А р т ё м. Я Артем.

Ю л я. Возьми. Что с ними делать, ты знаешь.

А р т ё м. Конечно. (Трясет пачкой денег). Это сколько бы можно было на тачке гонять? (Выходит).

Ш у л ь г и н а. Так какое же условие принял ваш учитель, девчонки?

Ю л я. Мое условие. Насти уже не было, я отправила её в школу.

Н а с т я. Где двое, там третий лишний.

Т а б о л и ч. Боже, какой разврат! Вот они, фильмы! Вот они, герои! Списывай, ничего не придумывая!

Ш у л ь г и н а. Допустим, твоё...

Т а б о л и ч. Не иначе, переспать?

Ю л я. А я бы ему... а я бы ему не отказала. Но Геннадий Петрович, к сожалению, не давал поводов.... Он смотрел на меня, как на поданный официантом суп, который он не заказывал.

Ш и р к о (Шульгиной). Можно, я цветы вынесу? Я не могу на них смотреть... почему-то.

Ей не ответили.

Я прекрасно отношусь к людям, потому что ничего хорошего от них не жду. Ладно, отвернусь. (Отвернулась от всех к стене).

Ш у л ь г и н а. Юлия!

Ю л я. Да, Елена Ивановна.

Ш у л ь г и н а. Не всегда надо говорить то, что думаешь. Пора бы об этом уже знать. Тебе не стыдно?

Ю л я. Я считала, что здесь, в учительской, можно? Где ж тогда говорить искренне, начистоту? Иначе бы я и не пришла сюда... Зачем тогда было приходить?

Т а б о л и ч. Как же так, а, Геннадий Петрович? Как же это ты сплоховал? Коттедж. Комнат – несметное число, выбирай любую. И никого рядом. Всех отправили... Да не верю я, не верю, чтобы мой да упустил такую возможность!

Ш у л ь г и н. Сожалею, но это так. Я просто не знал, что Юля имеет уже право выбирать на выборах и быть избранной...

Ю л я. Был бы мой отец посмелее, я была бы старше на целых два года.

Ш у л ь г и н. Известное известно немногим.

Т а б о л и ч. Вот здесь ты промахнулся. Трус потому что.

Ш у л ь г и н. Это ж хорошо. Радуйся.

Ю л я. Неправда! Все люди – одинакового происхождения, но все храбрейшие – они и самые благородные.

Т а б о л и ч. Так я и поверю всем этим басням.

Ш и р к о. Люди не всегда говорят неправду лишь потому, что это им выгодно, а говорят иногда неправду просто во имя лжи...

Н а с т я. Я никогда не забываю лиц, хотя и прожила совсем ничего, но в вашем случае я с удовольствием сделаю исключение...

Т а б о л и ч. Ты о ком это так, Анастасия?

Н а с т я. Тот поймёт...

Ш у л ь г и н а. Юлька!

Ю л я. Да, Елена Ивановна.

Ш у л ь г и н а. Так зачем вам все это надо было? Зачем?

Н а с т я. Перескочили.

Ю л я. Да, мы забежали вперед.

Н а с т я. Загибаю четвертый палец. И последний.

Ю л я. Загибай. Геннадий Петрович зачитался и забыл о школе. Вот ведь в чем наше преступление! Всего-навсего! Зачитался и забыл!.. О школе!..

Ш у л ь г и н. Напрочь. А вы знаете, что в жизнь Франциска Скорины вмешалась Бона Сфорца д’Арагона? И как он выжил, не понятно. Она ведь торила дорогу к тронам своим отпрыскам, искусно отравляя всех, кто стоял на пути в достижении цели! Скорина, значит, стоял чуть в сторонке... Это его и спасло...Коварнейшая женщина, коварнейшая!..

Ю л я. У нас большая библиотека, мой отец увлекается сбором редких книг по истории. Многие привез, да почти все, из-за границы.

Ш у л ь г и н. Там такие раритеты! Там такой кладезь!.. Больше скажу!.. У Юлии дома самых разных учебных пособий, начиная от учебников и кончая электроникой, гораздо больше, чем во всей нашей школе. Нашпигован, я вам скажу, коттедж!.. Почему, почему так? А? Кто, может, мне, бездарному учителю, скажет? Ну, завидую я, черт побери, завидую!..

Пауза.

Т а б о л и ч. Будто ты не знаешь, кто у нее отец!

Ш у л ь г и н. Тем более удивительно, что у такого отца такая дочь... в школу вот ходит, к нам... Я понимаю, родителей не выбирают... Мама, извини...

Т а б о л и ч. Мама она дома...

Ш у л ь г и н а. Валерия Анатольевна права.

Ш у л ь г и н. Интересно, а если вся школа переберется в Юлькин коттедж? Там места хватит для всех... А?

Ш у л ь г и н а. Перебирайтесь! Куда хотите перебирайтесь! Только оставьте меня в покое!..

Ш у л ь г и н. Понимаю, понимаю: неудачная шутка. С моей стороны. Но если Юля не будет против, я прямиком из учительской – и опять к ней? Сразу же, а?.. Сегодня!..

Ю л я. Пожалуйста, Геннадий Петрович! Только буду рада. Вы единственный, кто их взял впервые в руки, книги те. Не просто подержать. Или полистать.

Ш у л ь г и н. Спасибо. Я пьян, я пьян от счастья.

Ю л я. А у нашего соседа, Андрея Викторовича, вы книгами воспользоваться не смогли бы. По одной простой причине – кощунственно, но это так: они, книги, на каждой полке пронизаны штырем, по бокам скреплены декаративными болтами и гайками.

Ш и р к о. Не может быть?! (Встала и села, не пововрачиваясь).

Ю л я. Стоят по росту. В красивых переплётах. Как уровень благополучия. Я Андрею Викторовичу сделала замечание, он обиделся...

Т а б о л и ч (Юле). А как это вас обошло это?

Ю л я. Не знаю... Может, отец штыря не нашел?..

Ш у л ь г и н. Еще раз тебе спасибо, Юля! (Поцеловал ей руку).

Т а б о л и ч. А мне что ты скажешь, дорогой? И куда меня поцелуешь?

Ш у л ь г и н. А что ты хочешь, чтобы я сказал? И куда желаешь, чтобы поцеловал?

Т а б о л и ч. Ну, не знаю...

Ш у л ь г и н. Если сомневаешься, говори всегда правду.

Т а б о л и ч. Да, да, ты большой любитель целовать женщинам ручки!

Ш у л ь г и н. С чего-то ведь надо начинать.

Ш у л ь г и н а. Успокойтесь, прошу вас. Здесь же дети.

Т а б о л и ч. Эти дети порой умнее, как видим, нас, Елена Ивановна? (Шульгину). О чём это я с тобой говорила? А!.. Может, скажешь мне хоть вскользь, что уходишь жить к раритетам... с ними тебе теплее, уютнее... И Юлька рядом. На этот раз ты проявишь инициативу, возьмешь верх над обстоятельствами, хотя я мало верю в ваши сказки... Юлька же согласна, что ж ты медлишь, олух!..

Юлька дала пощечину Таболич. Небольшая пауза.

(Придя в себя). Вот!.. Вот!.. Вот они, плоды!.. Пожинаем!.. Ученица – учительницу? Все видели? Все? Там не посмотрят, кто ее папаша!.. Хватит терпеть! Я... я за все отомщу!.. Сполна!.. Все видели?.. Все?..

Н а с т я. Я нет.

Ш у л ь г и н (с мягким упреком). Юля, так нельзя.

Ю л я. Знаю. Так нельзя, но так надо.

Н а с т я. Сколько можно нас провоцировать? Мы тоже люди!

Т а б о л и ч. Ирина Сергеевна! Вы одна тут своя!..

Ш и р к о. У меня спина без глаз... И к чему бы это – вдруг на «вы» меня?..

Ю л я. Елена Ивановна, в последнее время Валерия Анатольевна ревнует меня и Настю к Геннадию Петровичу – просто ужас. Мы это видим, как и то, что это боком выходит нашему учителю...

Н а с т я. Не слепые котята!

Ю л я. Ко всему придирается, грубо с нами разговаривает. Занижает оценки.

Н а с т я. Я вообще дневник прячу, чтобы не попал отцу на глаза – убъет. Чего там только не написано рукой Валерии Анатольевны!..

Т а б о л и ч. По заслугам и честь! А как вы думали? Мало того, что учиться стали хуже, так и расшатались!..

Ю л я. Учиться стали хуже после того, как Геннадий Петрович начал оставаться с нами после уроков на дополнительные занятия...

Н а с т я. Мы собираемся поступать на исторический...

Ю л я. Как он. Как наш учитель.

Н а с т я. Однажды... Однажды... Юля, говори ты. Я не могу прямо...

Ю л я. Однажды мы случайно подслушали, как Валерия Анатольевна отчитывала Геннадия Петровича за то, что он занимается с нами после уроков. Она назвала нас...

Н а с т я. Не говори это слово, Юля!..

Ю л я. Да, я не буду... Его все знают, слово то, а выговаривать вслух стыдно.

Н а с т я. И мы решили отомстить Валерии Анатольевне. Может, в этом наша слабость, но мы так захотели. Иного способа не придумали. Извините, если что не так... Но надо же искать, в конце концов, способы, чтобы хоть как-то защитить себя!

Ю л я. Пока совсем не заклевали. Как цыплят.Пусть побесится, решили. Это единственное, что мы могли...

Т а б о л и ч. Спасибо за чистосердечное признание.

Ю л я. Зло всегда наказуемо.

Ш у л ь г и н. Меня использовали... Ну, что ж, может, я действительно такой и есть, что меня можно использовать... Однако, замечу, удивительный факт: на уроках не шумят, все тихо сидят... Но – не спят, работают!..

Юля и Настя поаплодировали.

Спасибо, девчонки. Спасибо.

Ю л я. Мне так хорошо было с Геннадием Петровичем, что позавидовала Валерии Анатольевне: как ей повезло, что рядом такой красивый, обаятельный, умный мужчина! Я бы хотела иметь такого мужа. А вы бы, Геннадий Петрович, взяли меня в жены?

Ш у л ь г и н. Прежде, чем об этом говорить, Он и Она долго встречаются. Ходят, к примеру, в кафе...

Ю л я. Я вас приглашаю.

Ширко развернулась.

Ш у л ь г и н. Меня одного?

Ю л я. Конечно, если бы вы согласились пойти со мной один... Но я всё понимаю... Вы под колпаком...

Ш у л ь г и н. А знаешь, Юля, я согласен один. В кафе. С тобой.

Таболич резко уходит.

Ю л я. И я! И я согласна!... Согласна!.. Согласна!..

Появляется Артём с двумя пачками книг.

А р т ё м (споткнулся, упал). Если это вкусно, значит, оно не для меня. Куда их?

Ю л я. Ирина Сергеевна, а это вам!

Ш и р к о. Книги?

А р т ё м. А то чего ж? Для кого книги, для кого – макулатура.

Ю л я. Подарок и школе, и Геннадию Петровичу. «Большая Историчская Энциклопедия». Всё остальное – потом... Какой бы не был большой у нас коттедж, но запах школы туда перенести невозможно.

Ш и р к о. Книги приму, а цветы я не возьму.

А р т ё м. Берите, берите, Ирина Сергеевна, не буду же я вам каждый день их приносить!.. Все повыдергивал, что в палисаде выросли!.. И Настя не взяла, и вы отказываетесь!.. Ну, блин!..

Мелодия школы.

Ш у л ь г и н а. В это трудно поверить, в это трудно поверить, но бывают ведь чудеса – оно все получилось само так, как я и хотела, признаюсь всем вам, как я и мечтала. Ну, может быть, о чем-то подобном мечтала... Даже более того... Вот того – чего более – я и не предвидела... Извините, может я слишком искренне?.. Может, кому из вас вообще ничего не понятно?..

А р т ё м. Нет, нет, Елена Ивановна! Всё понятно! Мне вообще всё интересно... Раньше я даже не мог представить, что учителя могут быть нормальными людьми...

Н а с т я. Артём!

А р т ё м. Чё Артём! Как сразу, так Артём! Я тоже искренне, между прочим. Да. Когда учителя перед нами так оголились...

Н а с т я. Артём!

Ш у л ь г и н а. Пусть говорит, Настя.

Н а с т я. Он слова не умеет подбирать...

Ш у л ь г и н а. Какие мы, учителя, научили слова подбирать, такие он и подбирает.

А р т ё м (Насте). Понятно?

Н а с т я. Ну ладно, говори, что хочешь.

А р т ё м. А я всё сказал.

Ш у л ь г и н а. Нет ничего лучше хорошей погоды и ничего хуже плохой. Вот так, друзья мои! Геннадий Петрович!

Ш у л ь г и н. Да, Елена Ивановна! Я вас слушаю...

Ш у л ь г и н а. Нет... Ежевикина!

Е ж е в и к и н а. Да, Елена Ивановна! Я, Ежевикина... Вы ко мне обратились, кажется? Или мне послышалось?

Ш у л ь г и н а (протянула Юле колоду карт). Будешь проходить рядом с бочком для мусора, выбрось, пожалуйста, эти карты. Хотя они и не заслужили того – правду сказали, похоже. Выбрось. В школе в азартные игры нельзя играть. Запрещено. Строго настрого. К тому же, хватает у нас и других развлечений. Не менее азартных.

Звонок. Начинается урок. На этот раз, похоже, не в учительской...

Ежевикина взяла карты, уходит. Последней.

Наплывает известная мелодия на тему школы...

Шульгина ожидает, когда все выйдут на поклон.

Затемнение.

Гомель, 80232– 63-87-37, МТС ­– 7390115

Гомель, 246031, а/я 15, Ткачев Василий Юрьевич.

Март, 2006 г.

Дата добавления: 2015-10-16