Г. И. Гурджиев и Сексуальный центр

Я поставил перед собой четкую цель, но позволь мне молчать о ней.

Г. И. Гурджиев — П. Д. Успенскому

Ни одно аналитическое исследование пути левой руки на Западе не будет полным без рассмотрения учения одного таинственного русского, которого звали Георгий Иванович Гурджиев (1874–1949). Те, кто изучал гурджиевскую систему, которую называют по-разному: «Четвертый путь», «Путь Хитреца» или просто «Работа», но не сравнивал ее с более ранними традициями, может удивиться, обнаружив его в числе сексуальных магов пути левой руки. Однако сходство системы Гурджиева с тем, что предлагается традиционным путем левой руки, несомненно. И Четвертый Путь кажется Тантрой, сознательно адаптированной для современного европейца, конденсацией центральных концепций пути левой руки, хотя и при отсутствии восточной терминологии. Сам Гурджиев на оригинальность своих идей не претендовал, признавая, что он лишь возвещает Западу древнюю безымянную традицию. Свое неясно сформулированное учение Гурджиев якобы сложил, пока странствовал по Востоку. В этом он не очень далеко ушел от своей предшественницы мадам Блаватской, которая тоже загадочно высказывалась о секретных инициациях, каковых она удостоилась в Тибете, или от сентенций Теодора Ройсса, намекавшего на то, что тайная сексуальная доктрина О.Т.О. была передана ему восточными мудрецами.

Если верить свидетельству, сообщенному учеником Гурджиева Морисом Николлом, он знал как минимум одну традиционную практику тибетско-буддийской ветви пути левой руки. Николл утверждал, что однажды ему случайно удалось увидеть, как его учитель, не знавший, что за ним наблюдают, бормотал про себя: «Я дордже. Я дордже». Дордже в Тибете значит то же самое, что Ваджра, молния, свергающаяся из небесного царства на землю во время сексуальных ритуалов ваджраяны. Как говорят Тантры, если мужчина (женщина) стал дордже, или ваджрой, значит, он прошел путь левой руки настолько, что сумел достичь высшего и неразрушимого состояния бытия. Этот случай, если это правда, доказывает, что Гурджиев «частным образом» заимствовал методы пути левой руки для своей самоинициации, пусть даже он не включил эти доктрины в свою систему обучения других.

Высказывалось предположение, что на самом деле Гурджиев составил свое учение на основе обрывков тантрического буддизма, которому учился в тибетских монастырях, и принципов суфизма, с которыми познакомился через контакты с сектами исламских дервишей. Другая гипотеза не столь эффектна: Гурджиев придумал Работу, начитавшись оккультных книг, доступных в России во времена его молодости. Каким бы ни было истинное происхождение Четвертого Пути, даже краткий обзор наиболее важных его составляющих свидетельствует о сильном влиянии пути левой руки.

Лучший ученик Гурджиева П. Д. Успенский, когда его заставили сформулировать главный урок Мастера, коротко изложил его так: «Человек спит. Он должен проснуться». Гипотеза Гурджиева о том, что природное состояние человечества есть почти коматозная духовная спячка, апатичная бездеятельность, в которой он (она) механически движется, по всей видимости, отражает концепцию Тантры левой руки о супте, или сне. Приверженцы Четвертого Пути, в своей упорной борьбе за пробуждение, должны произвести невероятное «сверх-усилие», силу внутри себя, и с помощью этого сбросить тяжесть спячки. Адепта Вама Марги тоже учат яростно побеждать дремотное существование всеми возможными способами, приходя к состоянию пробуждения, или к Бодхане, о чем мы уже писали.

Философия пути левой руки настаивает на том, что такое пробуждение идет вразрез с естественным порядком вещей и даже нарушает божественные законы. Гурджиев не уставал подчеркивать, что его Работа просветления борется «против природы, против Бога». Вама Марга учит своих последователей, что пробуждение можно совершить лишь через физическое тело, а не посредством разума, как это принято в обыденной религии. Точно так же и Гурджиев подталкивал своих приверженцев (среди которых было немало изнеженных интеллектуалов и художников) к преодолению своих физических пределов как форме освобождения. Для Гурджиева Работа была способом привести «семь центров человека», локализованных в теле в гармоничное равновесие. Почти очевидно, что эта идея была позаимствована из тантрической системы семи чакр, а при дальнейшем анализе представляется, что активизация «семи центров» есть гурджиевская версия Кундалини-йоги.

Гурджиев особое внимание уделял «сексуальному центру» как источнику энергии, который, в конце концов, удается направить на освобождение от спячки и активацию «высших центров» тела, каковые у большинства людей пребывают в дремлющем состоянии. Здесь мы встречаем современную переработку концепции пути левой руки о том, что мощная сексуальная энергия, выпущенная из низших чакр, способна пройти сквозь высшие чакры, открывая третий глаз Шивы, символ божественного сознания.

Хотя он нигде не дал специального описания этого процесса создания высшего тела путем гармонизации семи центров человека через энергию и сексуальную субстанцию — как в Кундалини, — в Работе Гурджиева содержатся и прямые указания на данное понятие. В своем колоссальном по объему, глубоком и одновременно трудночитаемом гаргантюанском романе «Сказки Вельзевула, рассказанные им своему внуку» он вводит специфически гурджиевский термин «Кундабуффер». Так он описывает усыпляющую силу гипноза и фантазий, мешающую людям пробудиться и зажить более полной жизнью в реальном мире. Конечно, это несколько похоже на одну из трактовок Кундалини в пути левой руки. В дремлющем, закрученном подобно змее состоянии, Кундалини является, как принято считать, корнем человеческих заблуждений, одурманивает разум иллюзиями, разрушить которые можно, лишь пробудив змею от спячки.

Еще Гурджиев утверждал, что человеческое сознание не способно пережить физическую гибель, если только ищущий не будет трудиться над созданием «высшего тела», спиритуального организма, который в чем-то напоминает «тонкое» или, пожалуй, «каузальное» тело в тантрических инициациях — «тело света», о котором говорили гностики. В Вама Марге практикующий Кундалини полагает, что более «живучее» спиритуальное тело в его (ее) плотской оболочке питается и берет энергию из сексуальных потоков и внутреннего сосредоточения оджа, силы, излучаемой семенем. Гурджиев согласен с каждым словом в этой загадочной метафизической физиологии, объявляя, что «субстанция, с которой работает секс», является источником энергии для «высшего тела», того тонкого организма, который не существует, пока не будет создан усилиями пробужденного мужчины или женщины. В кругу приближенных к нему последователей Гурджиев был более откровенен: «Субстанция, с которой работает секс, — уточнял он, — это семя».

Эту субстанцию Гурджиев щедро делил со своими ученицами. Словно перевоплотившийся в двадцатом столетии легендарный тибетский гуру пути левой руки, «Божественный Сумасброд» Друкпа Кюнле, Гурджиев скандализировал степенные эзотерические круги 20-х и 30-х годов, десятками соблазняя своих последовательниц и заверяя их, что связь с Мастером полезна для их духовного развития. Один из заслуживающих доверия биографов Гурджиева, Джеймс Уэбб, приводит слова одной из его учениц: «Гурджиев склонял нас, девушек, вступать с ним в интимные отношения. Так он помогал нам».

Если учесть, насколько прочие аспекты учения Гурджиева близки к практикам темной волны, вполне вероятно, что он конфиденциально учил своих поклонниц некой форме сексуальной инициации. Правда в отличие от своего современника Кроули, Гурджиев не оставил после себя записей о своих многочисленных любовницах. По сути дела безнадежна всякая попытка изысканий, имели ли здесь место собственно сексуальные ритуалы пути левой руки, или же это просто были проявления сильного либидо, находившего свой выход среди страждущей аудитории духовных почитательниц. Эти эротические подвиги породили немало слухов о «сексуальной черной магии», которая стала ассоциироваться с личностью Гурджиева. Передаваемые шепотом инсинуации лишь добавили оттенок броскости к его вызывающему поведению. Циркулировали рассказы о бывших любовницах, покончивших с собой после того, как Мастер насытился их плотью, многие ученицы подозревали, что стали жертвой приворота.

Одна любопытная история, относящаяся к 1933-му году, утверждает, что Гурджиев был хорошо знаком с некой практикой, имеющей отношение к магии пути левой руки, она же — пример его репутации «кобеля». На вечеринке Гурджиев устремил пристальный взгляд, который часто называли гипнотическим, на свою ученицу-американку, романистку Зону Гейл, сидевшую рядом с приятельницей. Они заметили, что прославленный маг делает вдохи и выдохи, как им показалось, каким-то особым, методичным образом. Гейл побелела, вся замерла и, когда к ней вернулось самообладание, сообщила (пользуясь терминологией Работы), что необычные знаки внимания Гурджиева «поразили ее прямо в ее сексуальный центр». Как она утверждала, Хитрец с помощью своих магических способностей сумел вызвать у нее оргазм на расстоянии. И хотя к подобным рассказам надо относиться с долей скепсиса, они составляют неотъемлемую часть легенды о Гурджиеве.

Эта проделка заставляет вспомнить метод мысленного контроля, практикуемый адептами индийского пути левой руки, претендующими на владение искусством устанавливать телепатическую связь с другим человеком, имитируя его манеру дышать, понаблюдав за ним. Считается, что магу удается вторгнуться в сознание ничего не подозревающего объекта и начать контролировать его разум, с глубокой мысленной концентрацией настраивая свое дыхание на чужой респираторный ритм. С помощью этого средства, теоретически, можно на расстоянии убить человека или излечить его от болезни, передать ему мысль или вызвать сексуальное возбуждение. Конечно, в вышеописанном случае с Гурджиевым и его ученицей нельзя упускать из виду психологические факторы, а также стоит предположить существовавшую и до этого эпизода между чародеем и объектом тесную связь, несомненно, способствовавшую подобного рода трансмиссии.

Как и Кроули, Гурджиев являлся непримиримым противником любых противозачаточных средств, что, пожалуй, было связано с его убежденностью в магических свойствах спермы и с придуманной им ее ролью в созидании «высшего тела». Как бы то ни было, шалости Мастера с ученицами породили множество незаконных тел в их обычном физическом виде. Какова бы ни была природа сексуальных взаимоотношений Гурджиева с поклонницами, после себя он оставил целых выводок незаконнорожденных сыновей и дочерей. Хотя стараниями его более поздних последователей уже давно сложился образ Гурджиева как безгрешного святоши, значительную часть учения составляло то, как он сознательно переворачивал образец поведения, который принято ждать от духовного гуру. Старательно приукрашенная репутация развратника была лишь одной из его тактик. Представляется, что он решил всегда быть чрезвычайно тяжелым, темпераментным и ненадежным человеком, и многие из потенциальных последователей Четвертого пути отказались он него из-за непонятных — и подчас раздражающих — методов учителя.

На раннем этапе своей карьеры профессионального человека-загадки Гурджиев смертельно оскорбил одного своего предполагаемого ученика, чопорного и респектабельного офицера-аристократа, настояв на том, чтобы их первая встреча состоялась в одном злачном заведении, куда постоянно наведывались проститутки. У офицера первое впечатление о своем гуру сложилось как о неопрятном, сомнительном персонаже, который поприветствовал визитера разочарованной жалобой на то, что «обычно здесь больше шлюх». Дж. Г. Беннетт, другой ученик Гурджиева, интерпретировал его нарочито скандальные, временами совершенно дикие манеры как следование суфийской практике маламат (быть порицаемым), где посвященный сознательно вырабатывает такую модель поведения, которая злит окружающих его, разрушая приличную репутацию, к которой стремятся обыватели. Техника маламат вполне могла быть усвоена молодым Гурджиевым во время его общения с суфийским орденом Маламти, инициатическое учение которого сложилось в восьмом веке и оказало мощное подспудное влияние на магическую традицию.

Подобное систематическое уничтожение собственного социального статуса, разумеется, представляет собой стандартную практику опытных адептов пути левой руки, чье божественное презрение к рабским ценностям пашу проявляется в радикальном отрицании всех принятых в обществе устоев. Если Гурджиев и не зашел так далеко как Агхори в этом резком отторжении от того, что он презрительно называл «нормальный человек», все же его действия, по-видимому, служили аналогичной инициатической цели для него и для тех добровольных жертв, которых он втягивал в свое учение.

Есть одна нередко упускаемая из виду деталь в биографии Гурджиева, которая проливает свет на его подчас загадочное поведение. Почти установлено, что неустанные свои странствия по Тибету и предполагаемые контакты с окружением Далай-ламы Гурджиев совершал, выполняя задания царской разведки. Скорее всего, он выполнял свое задание под легендой человека, занятого духовными поисками и, вероятно, продолжал свою разведывательную деятельность для других стран уже после Октябрьской революции. Едкое презрение, выказываемое Гурджиевым по отношению к политикам, патриотизму и государственной деятельности любого рода, несомненно, было вызвано как его опытом работы разведчиком под легендой, причастного к закулисным операциям, совершавшимся в мире, так и неким метафизическим миропониманием. Это часто вводило в заблуждение некоторых из его учеников, склонных к идеализму. Таким образом, Гурджиев брал на себя, на первый взгляд, противоречивые роли царистского шпиона и мелкого нацистского коллаборациониста в ряду многих других, не утруждая себя вопросами обыденной этики.

Была ли такая позиция лишь гурджиевским мистическим осмыслением, служившим оправданием для его, в общем-то, склонного к жульничеству характера? Он никогда не давал прямого объяснения этому, однако, его жизненная установка на порождение у последователей сложных инициатических кризисов и травм, сексуальных и не только, чтобы через это заставить их думать самостоятельно или потерпеть болезненную неудачу попытке этого, вполне очевидна. Хотя можно вести дебаты на тему, служило ли той же цели аналогичное культивирование скандала и осуждения со стороны общества у Кроули, складывается впечатление, что Гурджиев применял эту стратегию более четко и обдуманно. Как и средневековый мастер пути левой руки Друкпа Кюнле, Гурджиев стремился разбудить своих учеников шоковым воздействием, как можно жестче отнимая у них их иллюзии.

Биограф Джеймс Уэбб описывает одну встречу Гурджиева и Кроули, утверждая, что свидетельства о ней ему достались из первых рук. (Лоуренс Сьютин в своей книге «Твори, Что Ты Желаешь: Жизнь Алистера Кроули» выражает некоторое сомнение относительно этого утверждения.) Если встреча происходила так, как о ней пишет Уэбб, из этого можно сделать вывод, что либо Гурджиеву Кроули показался крайне неискренним человеком, либо он просто чувствовал, что должен ставить на место всякого, кто вздумал претендовать на роль Западного гуру. После того как Кроули провел выходные в гурджиевском Институте гармонического развития человека в Фонтенбло, как рассказывают, Гурджиев внезапно набросился на своего печально известного гостя и прилюдно осыпал его яростной бранью: «У вас мерзкая, совершенно прогнившая душонка! Чтоб ноги вашей в моем доме больше не было!» — кричал он на Зверя 666, которого, по свидетельствам некоторых очевидцев этой встречи двух магов, избегал с непривычным для него смущением. Учитывая, что одной из своих миссий Гурджиев объявил искоренение на Западе оккультизма и всех порождаемых им заблуждений, вероятно, сего отъявленного оккультиста он посчитал отличной мишенью.

В системе Гурджиева не придается значения Женскому Демонизму, что составляет одну из основ пути левой руки; хотя многих женщин влекло к нему, и его нередко описывали как образец властного самца-патриарха. Одна его бурлящая сексуальная неразборчивость, невзирая на иногда приписываемый ей подтекст эротико-эзотерического энергетического обмена, ни в коем случае не делает его адептом пути левой руки. Однако есть немало доказательств, что тибетский тантризм повлиял на его жизнь и образ мыслей, а это заставляет нас предположить, что, возможно, своих многочисленных любовниц он считал songyum или «тайными матерями», в соответствии с секретной практикой сексуальной инициации в рамках буддизма левой руки. Гурджиев, верный образу Хитреца, оставил лишь намеки; какова бы ни была истинная подоплека его учения, сообщал он ее в основном каждому своему ученику индивидуально и в доступных лично ему понятиях.

Дата добавления: 2015-10-16