Глава двадцатая На дереве

Как высоко и далеко –

К нему взбиралась по сучкам –

Висело счастье там…

Эмили Дикинсон

У мулефа было много разновидностей веревок и канатов, и Мэри Малоун все утро изучала и проверяла запасы семьи Аталь. Идея скручивания волокон в этом мире не прижилась, и все здешние веревки были плетеными; но по прочности и эластичности они не уступали земным, и Мэри наконец отыскала именно то, что хотела.

– Что ты делаешь? – спросила Аталь.

В языке мулефа не было слова, означающего «взбираться», и Мэри прибегла к помощи жестов и иносказаний. Поняв, о чем идет речь, Аталь страшно перепугалась.

– Ты хочешь залезть на верхушку дерева?

– Я должна увидеть, что происходит, – объяснила Мэри. – Пожалуйста, помоги мне приготовить веревку.

Как-то раз в Калифорнии Мэри познакомилась с одним математиком, который проводил все выходные, лазая по деревьям. Прежде Мэри немного увлекалась альпинизмом и, с жадностью выслушав его рассказ о технике лазанья и снаряжении, решила, что при случае обязательно испытает себя в этом деле. Конечно, она не думала, что ей придется заниматься этим в другой вселенной, да и перспектива подъема в одиночку не слишком ее вдохновляла, но тут уж выбора не было. Все, что ей оставалось, – это как можно тщательнее провести подготовительный этап.

Мэри подыскала веревку, которую можно было бы перекинуть через одну из нижних ветвей высокого дерева так, чтобы оба ее конца доставали до земли, и вдобавок очень прочную – она выдержала бы вес, как минимум, нескольких человек. Затем, нарезав более короткую, но не менее надежную веревку на много кусков, она привязала их надежными узлами к основной – получились петли, опоры для рук и ног.

Теперь нужно было каким-то образом перекинуть основную веревку через ветвь. Час-другой экспериментирования с тонкой крепкой бечевой и куском пружинистой ветки – и получился неплохой лук; с помощью своего армейского ножа Мэри сделала несколько стрел с оперением из листьев, и на этом подготовительный этап завершился. Но солнце уже садилось, а руки у Мэри ныли от усталости. Поэтому она поела и легла спать, ни на что больше не отвлекаясь, а мулефа еще долго обсуждали ее предприятие тихим музыкальным шепотом.

Поутру она первым делом отправилась к дереву, чтобы забросить на него веревку. Любопытные мулефа стояли вокруг; они боялись, как бы с ней чего-нибудь не случилось. Идея альпинизма была настолько чужда этим существам на колесах, что внушала им настоящий ужас.

Отчасти Мэри разделяла их опасения. Подавив тревогу, она привязала к одной из стрел самую тонкую и легкую веревку и выстрелила ею из лука.

Первая попытка оказалась безуспешной: стрела воткнулась в кору дерева, и выдернуть ее не удалось. Вторая перелетела через ветку, но не достала до земли, – Мэри попробовала стащить ее обратно, но та намертво застряла в развилке, и после долгих усилий Мэри вернула себе только обломок древка. Тогда она привязала веревку к очередной стреле, и в третий раз все прошло благополучно.

Стараясь тянуть осторожно и без рывков, чтобы не зацепить и не попортить веревку, она выровняла ее концы, а затем крепко привязала их к могучему корню, выступающему из земли, – он был толщиной с нее саму и показался ей достаточно надежным. Только бы не ошибиться! К сожалению, снизу она не могла судить о том, насколько прочна ветвь, от которой зависела надежность всей системы и ее собственная жизнь. В отличие от восхождения на гору, где веревку привязывают к вбитым в склон крюкам через каждые несколько метров, так что даже если сорвешься, далеко не улетишь, здесь она должна была иметь дело с очень длинной веревкой, свободно висящей в воздухе, и падение грозило ей роковыми последствиями. Для пущей безопасности она сплела вместе еще три коротенькие веревочки и завязала их вокруг обоих свисающих концов основной веревки свободным узлом, чтобы затянуть его, если ее лестница вдруг начнет скользить.

Потом Мэри сунула ногу в первую петлю и полезла вверх.

Она добралась до кроны скорее, чем предполагала. Все шло как по маслу, веревка совсем не обдирала руки, и хотя она не продумывала заранее, как забраться на первую ветку, это оказалось довольно легко: в коре были глубокие борозды, послужившие ей отличными дополнительными опорами. Всего минут через пятнадцать после того, как ее ноги оторвались от земли, Мэри уже стояла на первой ветке и соображала, как залезть на следующую.

Она захватила с собой еще два мотка веревки, рассчитывая заменить системой надежно зафиксированных тросов карабины, крюки, альпенштоки и прочее скалолазное снаряжение. Какое-то время ушло на то, чтобы наладить эту систему; затем, обезопасив себя, Мэри выбрала из следующих веток самую крепкую на вид, смотала освободившуюся веревку и тронулась дальше.

После десяти минут осторожного продвижения вверх она очутилась в самой густой части кроны. Отсюда она могла достать до узких листьев и провести по ним рукой; там и сям ей попадались до нелепости крошечные беловатые цветки, и в середине каждого было что-то вроде маленькой монетки – зародыши тех самых семенных коробок, прочных как железо и удивительных во многих других отношениях.

Найдя удобное место у основания трех расходящихся ветвей, Мэри как следует закрепила веревку, затянула самодельный страховочный ремень и устроила себе отдых.

Сквозь прорехи в листве она видела чистое, искрящееся синее море, которое поднималось до самого горизонта; а с другой стороны, за ее правым плечом, бугрились низкие холмы золотисто-бурой прерии, перехваченные черными лентами дорог.

Легкий ветерок доносил до нее слабый аромат цветков и шевелил жесткие листья, и Мэри на миг почудилось, что ее держит в своих гигантских ладонях какой-то добрый бесформенный великан. Лежа в развилке огромных ветвей, она погрузилась в блаженство, которое раньше ей довелось испытать лишь однажды – и это было отнюдь не в тот день, когда ее приняли в монастырь.

Спустя некоторое время правую ступню свело из-за неудобного положения, и эта боль вернула ей ясность мысли. Выпростав ногу, застрявшую между ветвями, она вновь сосредоточилась на своей задаче, хотя легкое головокружение, вызванное радостным сиянием бескрайнего мира вокруг, еще не совсем ее покинуло.

На земле она объяснила мулефа, что может видеть шраф только через лаковые пластинки, раздвинутые примерно на двадцать сантиметров; ее новые друзья сразу поняли, что ей нужно, и изготовили из бамбука короткую трубку, укрепив в ней янтарные стекла наподобие линз телескопа. Перед восхождением Мэри сунула эту подзорную трубу в нагрудный карман. Теперь она вынула ее и, заглянув в окуляр, снова увидела золотые искорки – шраф, Тени, Лирину Пыль, – парящие в воздухе гигантским облаком. В основном они перемещались хаотически, как пылинки в луче солнечного света или молекулы в стакане воды.

Но только в основном.

Чем дольше она смотрела, тем заметнее становилось движение иного рода. Хаотическая толкотня происходила на фоне более мощного, более медленного и всеохватывающего течения шрафа – от земли в сторону моря.

Очень странно! Обвязавшись одним из страховочных тросов, Мэри поползла по горизонтальной ветке, внимательно разглядывая все попадающиеся по дороге цветки. И вскоре ей стало понятно, что здесь творится. Она продолжала наблюдать, пока у нее не исчезли последние сомнения, а затем начала медленный, кропотливый, трудоемкий процесс спуска.

Вернувшись, Мэри успокоила мулефа: ее не было так долго, что они успели всерьез испугаться. Особенно обрадовалась ее возвращению Аталь – она встревоженно ощупала ее хоботом с ног до головы и, убедившись, что Мэри цела и невредима, испустила тихое удовлетворенное ржание. Затем все мулефа, которых было под деревом около дюжины, быстро повезли ее обратно в поселок.

Те, кто первым завидел их на кромке холма, сразу же оповестили остальных, и когда Мэри с друзьями явились на место для собраний, там уже ждала целая толпа – Мэри догадалась, что многие пришли сюда из других поселков, чтобы ее послушать.

Первым на помост поднялся старый залиф Саттамакс – он тепло приветствовал ее, и она отвечала ему со всей учтивостью, стараясь соблюдать принятый у мулефа этикет. После обмена приветствиями слово взяла Мэри. С запинками, используя множество описательных выражений, она сказала:

– Мои добрые друзья! Я побывала на вершине одного из ваших деревьев и внимательно рассмотрела растущие листья, молодые цветки и семенные коробки.

Мне удалось увидеть наверху движение шрафа. Он движется против ветра. Ветер дует с моря в глубь материка, однако шраф медленно перемещается ему навстречу. Можете ли вы заметить это с земли? Я не могла.

– Нет, – ответил Саттамакс. – Мы впервые слышим об этом.

– Так вот, – снова заговорила она, – все деревья словно окутаны шрафом, и часть его притягивается к цветкам. Я видела, как это происходит: раскрытые цветки обращены к небу, и если бы шраф опускался вертикально вниз, он попадал бы прямо на лепестки и оплодотворял их, как звездная пыльца.

Но шраф не падает вниз, он движется к морю. Если цветок случайно раскрывается в противоположную сторону, шраф может попасть в него. Вот почему некоторые семенные коробки образуются до сих пор. Но большинство цветков смотрят вверх, и шраф просто плывет мимо них, не попадая внутрь. Должно быть, цветки привыкли расти именно так, поскольку в прежние времена весь шраф опускался прямиком вниз. Что-то случилось, но не с деревьями, а со шрафом. И это его движение можно увидеть только наверху, поэтому вы о нем не догадывались.

Получается, что, если вы хотите спасти деревья, а с ними и жизнь мулефа, надо понять, отчего шраф так себя ведет. Пока я не знаю, в чем тут секрет, но я подумаю.

Она видела, как многие мулефа вытягивают шеи, стараясь разглядеть движение Пыли в вышине. Но заметить его с земли было нельзя: она сама смотрела в свой телескоп, но увидела лишь яркую синеву неба.

Они говорили долго, пытаясь отыскать хоть какое-нибудь упоминание о потоках шрафа в своих преданиях и легендах, но там не было ничего подобного. Испокон века они знали о шрафе только одно: что он спускается со звезд, и в этом смысле ничто не изменилось.

Наконец они спросили, есть ли у нее другие идеи по этому поводу, и она ответила:

– Мне нужно понаблюдать еще немного. Нужно выяснить, всегда ли этот поток движется в одном направлении или меняется в течение суток, как обычный бриз. Поэтому я должна провести больше времени на верхушках деревьев – спать там наверху и наблюдать ночью. Надеюсь, вы поможете мне построить что-нибудь вроде платформы, чтобы я не упала оттуда во сне. Но наблюдения необходимо продолжить.

Практичные мулефа, обеспокоенные ее рассказом, готовы были немедленно построить для нее все, что она захочет. Они умели работать с блоками и талями, и вскоре один из них придумал, как поднять Мэри наверх простым способом, не заставляя ее с риском для жизни взбираться по лестнице.

Довольные, что для них нашлось дело, они сразу же принялись искать материалы, плести и вязать под ее руководством веревки и канаты, а также собирать все необходимое для сооружения экспериментальной платформы.

После беседы со стариками-супругами у оливковой рощи отец Гомес потерял след. Несколько дней ушло на поиски и расспросы по всей округе, но та женщина как сквозь землю провалилась.

Несмотря на столь обескураживающие результаты, он и не думал сдаваться – распятие у него на шее и винтовка за спиной были двойным символом его решимости довести дело до конца.

Но это заняло бы у него гораздо больше времени, если бы не перемена погоды. В том мире, где он находился, стояла жара и засуха, и его постоянно мучила жажда; поэтому, увидев на скалистой вершине осыпи мокрое пятно, он забрался туда в надежде отыскать родник. Его там не оказалось, но в мире, где росли колесные деревья, только что прошел дождь; так отец Гомес обнаружил окно и понял, куда девалась Мэри.

Дата добавления: 2015-10-16