Психоанализ во Франции

(Глава из книги "Глубинная психология. Том 2.")

Р. Баранд, И. Баранд

Парижское психоаналитическое общество (ППО) (La Societe Psychanalytique de Paris) было основано в 1926 году. В качестве учебного учреждения с ним органически связан Институт психоанализа. В настоящее время в этих организациях числится около двухсот постоянных членов. Финансовое обеспечение общества и института осуществляется за счет членских взносов. Устав и особенности учебного процесса мы обсудим при дальнейшем изложении.

Французское общество психоанализа (Societe Franзaise de Psychanalyse) возникло при расколе ППО и просуществовало до 1963 года. Это общество издавало журнал “La Psychanalyse”, с 1953 по 1964 год вышло восемь номеров этого журнала.

Раскол в рамках этого общества привел к возникновению двух новых групп.

Ассоциация психоаналитиков Франции (АПФ) (L’Association Psychanalytique de France) насчитывает сегодня около тридцати членов. Это общество было основано психоаналитиками Лагашем, Лапланшем и Понталисом. Их позиция по вопросам образования и концепция психоанализа в такой степени соответствовали критериям Международного психоаналитического объединения, что они вскоре были в него приняты.

Школа Фрейда (L’Ecole Freudienne), основанная в 1964 году, занималась развитием психоанализа на основе учения Жака Лакана. Эта группа включает всех заинтересованных лиц, не прошедших учебного анализа. В ней не существует особой иерархии. Разработанные ею “Принципы получения звания психоаналитика в Парижской школе Фрейда” можно выразить следующим тезисом: “Психоаналитиком является каждый, кто считает себя таковым”. Школа насчитывает сегодня около сотни членов.

Отсутствие контролирующей инстанции, за которое ратовал Лакан (вероятно, таким образом он добивался утверждения своих собственных взглядов) привело к выходу из группы целого ряда членов.

Таким образом возникла:

Четвертая группа (Le IVeme groupe), основатели: П. Оланье-Касториадис, Ж. Валабрега, Ф. Перье, чтобы “любой ценой защитить себя как от цеховых привычек, так и от искушения перед новизной, предлагала членам группы рассматривать вновь созданную организацию скорее как находящуюся в процессе становления, чем как уже сложившуюся”. Таким образом, здесь преобладает концепция большей структурированности и в то же время коллегиальности, которая допускает любые формы психоаналитического и непсихоаналитического участия в работе группы.

В мае 1968 года было образовано объединение под названием Tendance intergroupe, отвергавшее любые иерархические структуры. Оно видела свою задачу в поддержке рабочих групп, занимавшихся исследованием отношений между психоаналитической теорией и идеологией.

Развитию этих организаций предшествовали встречи аналитиков, принадлежавших к разным группам. Они следовали примеру коллоквиума, который организовал в 1960 году в Бонневале Анри Эй. Их идеи нашли отражение на страницах журнала “L’`Inconsient”, основанного в 1967 году П. Оланье и К. Стейном. После выхода в свет восьми его номеров он разделился на два журнала: “Topiques” (П. Оланье) и “Etudes freudiennes” (К. Стейн).

В настоящее время в этой группе прослеживается тенденция к тому, чтобы не требовать от своих членов официального образования. Каждый может решать этот вопрос по-своему. В этом отношении группа разделяет мнение К. Стейна, который устранил официальную процедуру допуска к образованию и контрольному анализу, полагая, что образование на психоаналитический процесс не влияет. Группа не имеет намерения стать официальной организацией и объединяет независимых аналитиков, занимающихся исследованиями (“Etude freudienne”, 5/6, 1972).

Мы рассказали о группах и обществах, находящихся в Париже, однако психоаналитические организации существуют и в других городах Франции. По опыту работы, численности и количеству проводимых встреч наиболее активной из них является группа из Лиона. Ее основные представители Ж. Бержере, Ж. Коснье, Ж. Гийомен и К. Ноде являются членами ППО.

Печатные органы

Если наш психоаналитик захочет прогуляться и поглядеть на витрины книжных магазинов в Латинском квартале, то он постоянно будет встречать издания, классификацию которых мы приводим в соответствии с датой их появления:

Журналы

Журнал “La Revue Franзaise de Psychanalyse” издается с 1927 года, выходит один раз в два месяца в издательстве Парижского университета (Presses Universitaires de France). Это орган ППО. Здесь публикуются сообщения о работах, проводимых членами общества, а также психоаналитические статьи, отбираемые по их научному значению редакцией. В одном выпуске статьи, как правило, подбираются в соответствии с определенной тематикой. Сегодня журнал издают Давид, де М’Юзан и Видерман.

“L’`Interpretation” — междисциплинарный, франко-канадский журнал, выходит с 1967 года, раз в три месяца, издается Ж. Биграсом.

“Scilicet” — журнал Парижской школы Фрейда, основан в 1968 году, издается Сеулем.

“Topique” — выходит раз в три месяца, издается П. Оланье-Касториадис, основан в 1969 году.

“La Nouvelle Revue de Psychanalyse” — выходит каждое полугодие, издается Ж.-Б. Понталисом, публикуется при содействии Психоаналитической ассоциации Франции. Журнал междисциплинарный, каждый номер посвящен той или иной основной теме, выходит в свет с 1970 года.

“La Psychiatrie de l’`Enfant” — выходит один раз в год в двух томах, существует с 1958 года.

“Etudes Freudiennes” издается с 1969 года. Этот журнал сотрудничает с психоаналитиками вне зависимости от их принадлежности к той или иной группе. Два первых номера были посвящены “кризису психоанализа”.

Популярность психоанализа стала причиной того, что многие другие журналы с интересом освещают развитие психоаналитической науки. Мы не можем рассказать здесь обо всех этих журналах, к тому же, по всей вероятности, такой феномен не является специфическим для Франции[1]. Нужно отметить также, что существует тенденция к популяризации, часто ведущая к упрощению обсуждаемой проблемы, последствия которого трудно себе представить, и вызывающая поэтому неприятие со стороны профессионалов. Избыток неполноценной информации стал одним из типичных явлений нашей культуры. В 1961 году социолог С. Московичи посвятил свою очень интересную и изобилующую прекрасными примерами работу теме “Психоанализ: его публика и представления о нем”, где он прослеживает влияние на психоанализ социополитических отношений.

Издательства

Сегодня широко публикуются как классические, так и современные труды по психоанализу. Право публикации работ Фрейда принадлежит трем крупным издательствам: Presses Universitaires de France, Editions Payot и Gallimard. Пока еще нет полного перевода работ, а потому и хронологически упорядоченного полного собрания сочинений. Недавно, однако, была издана “Библиография сочинений Фрейда” (Р. Дюфрень), облегчающая поиск источников. Появившиеся недавно переводы, частично еще незаконченные, прежде всего в издательствах Payot (Г. Мендель) и Деноэль, сделали доступными для франкоязычных читателей работы таких авторов, как К. Абрахам, Ш. Ференци, В. Райх, Т. Райк и др. В других издательствах выходят гуманитарные серии, имеющие психоаналитические названия: Seuil, Privat, Padeia, Le Fil Rouge, L’`Arche, Flammarion, а также посвященные психоанализу серии книг карманного формата.

Психоанализ и современная французская культура

В рамках того, что мы будем рассматривать как зону влияния психоанализа (чем мы и ограничимся в данной работе), следует указать на прекрасные произведения таких авторов, как Ж.-П. Сартр, Мерло-Понти и П. Рикёр, тем более что прошедшие с момента их публикации десятилетия свидетельствуют о сохраняющейся актуальности их философии.

Рикёр в своей “Интерпретации”, этюде о Фрейде, считает, что психоанализ является герменевтикой культуры в смысле всеобъемлющего толкования, “хотя и осуществляемого по-своему, что позволяет отнести его к явлениям культуры”. Этот далекий от практики философ, черпающий информацию лишь из книг, является выдающимся знатоком и комментатором работ Фрейда. Мы не будем углубляться здесь в глобальную дискуссию о том месте, где “начинает разыгрываться другая сцена”. Находится ли оно в голове психоаналитика и является ли оно редким выражением бессознательных фантазий, о которых говорил Фрейд? Находится ли оно на стороне этой дисконтинуальности, которую Фрейд описывает в своей статье “Бессознательное” (1915), где убеждает в существовании двойного кодирования или функционального различия, дисконтинуальности, которую философ должен отделить от себя, игнорировать или преодолеть и, быть может, даже по-новому осмыслить (J. Derrida. “La Differance”)?

В “Критике диалектического разума” (1960) Ж.-П. Сартр отделяет современный марксизм от извечного адультоморфизма, что позволяет ему рассматривать психоанализ как “идеализм”, появляющийся под очередной маской, “возрождение фетиша внутреннего мира” (Sartre, нем. изд., 51). “Осуществляя диалектическое обобщение, психоанализ указывает, с одной стороны, на объективные структуры, на материальные условия, а с другой стороны, на влияние детства на нашу взрослую жизнь” (там же, 54).

В сущности диалектического материализма, “в центре этой философии”, Ж.-П. Сартр обнаруживает “лишенный какой бы то ни было конкретной антропологии вакуум” (там же, 69). Но без движения, без усилий, направленных на постижение целого, социология и психоанализ не смогут обогатить друг друга, не смогут интегрироваться в единое “знание”.

В книге “Разум и насилие” (1964) Р. Д. Лэйнга и Э. Купера чувствуется влияние Ж.-П. Сартра, который написал и предисловие к ней. В ней авторы, опираясь на идеи Ж.-П. Сартра, выдвинутые им в 50-е годы, пытаются определить свою позицию по отношению к психоанализу, феноменологии и марксизму.

К вопросу о “фрейдо-марксизме”

Историю психоанализа во Франции следует рассматривать также и в свете конфликтов, которые постоянно сопровождали его отношения с интеллигенцией, поначалу столь очарованной им. Конфликты психоанализа с пограничными дисциплинами, медициной и прежде всего психиатрией фактически являются прообразом его собственной истории. Конфликты, которые по своей природе скорее относились к идеологическим, порой оживляли внешние отношения психоанализа в политической области, главным образом в связи с марксистской философией. Здесь свою роль сыграло одно особое обстоятельство, а именно, что представители литературных кругов сюрреализма, решительно поддерживая внедрение психоанализа во Франции, одновременно популяризировали труды Маркса.

Поэтому в среде марксистской интеллигенции сложилось амбивалентное отношение к психоанализу, колеблющееся между симпатией и антипатией. К тому же позиция марксистов в значительной мере зависела от курса коммунистической партии, в свою очередь определявшегося политикой СССР.

Таким образом, история этих отношений определялась двумя противоположными течениями: периодическими колебаниями между попытками интегрировать психоанализ в марксистскую социальную критику и невозможностью вывести подобную социополитическую функцию из фрейдовской теории (см. статью Э. Федерна в этом томе).

Такой невозможный и в то же время вполне откровенный философский флирт между марксизмом и фрейдовским психоанализом периодически возобновлялся в различных формах в зависимости от менявшихся со временем обстоятельств (от Полицера до Делёза, Гваттари и Кастеля). При этом постоянно обнаруживалась одна и та же утопия, каждый раз дававшая ход одному и тому же ошибочному процессу: осуждению психоанализа за то, что он вопреки желанию не является идеологической системой.

Первым представителем этого мифического процесса был Г. Полицер, который по мере своей интеграции во французскую компартию становился критиком психоанализа. С 1933 по 1939 год он регулярно и со все большей убежденностью возвещал о “кризисе”, “упадке” и даже “конце психоанализа”; подобные высказывания шли в разрез с фактами, явно противоречили исторической реальности, что подтвердилось подъемом психоанализа в конце Второй мировой войны. В 1949–1953 годы началась вторая ожесточенная клеветническая кампания со стороны компартии, которая в июне 1949 года выступила с манифестом, опубликованном в “Nouvelle Critique” под названием “Самокритика: психоанализ — реакционная идеология”. Под манифестом подписались коммунистически ориентированные психиатры, а также некоторые психоаналитики, члены Парижского психоаналитического общества. Выдвигавшиеся аргументы были характерны для сталинистских процессов, вновь активизировавшихся в период холодной войны. И в самом деле, если требовалось противостоять “американскому заговору”, “целью которого является подавление с помощью плана Маршалла восставших классов”, то и психоанализ клеймился как “классовая практика, род деятельности зажиточных слоев, нарциссическая привилегия, прибавочная стоимость удовольствия, извлекаемая из прибавочной стоимости от труда” и т.д. Такие попытки сделать из психоанализа инструмент идеологических манипуляций продолжались очень долго. В лучшем случае это приводило к тому, что многие коммунисты не имели доступа к психоанализу, и все же коммунистически ориентированных психоаналитиков, входивших в ППО, так и не удалось приобщить к этой идеологии.

После 1953 года ослабление напряжения на фронтах холодной войны позволило вернуться к идеологическому равновесию, а парижские интеллектуалы начали разрабатывать новый сценарий “фрейдо-марксистского” синтеза. На чисто умозрительном уровне произошла новая встреча между марксистскими революционерами, не желавшими отказаться от понятия субъективности, и отдельными психоаналитиками, стремившимися достичь компромисса между освобождением индивидуума и освобождением коллектива. Однако был один философ, не пользовавшийся репутацией человека, понимавшего психоанализа или симпатизировавшего ему, а именно Ж.-П. Сартр (он, как известно, вообще отрицал понятие бессознательного), который в “Критике диалектического разума” (1960) создал продуманную идеологическую конструкцию компромисса, так и не найденного марксистами и психоаналитиками, между субъективностью и историей. С теоретической точки зрения она является малоубедительной вследствие искажения концепции Фрейда, что в свою очередь явилось результатом ее неправильного понимания. Идеи Ж.-П. Сартра способствовали тому, что многие марксисты отказались от табу, с давних пор закрывавшее для них доступ к психоанализу.

Недавно факел “фрейдо-марксизма” снова был поднят: со стороны марксистов Л. Альтюссером, со стороны психоаналитиков Ж. Лаканом. Это позволило их ученикам сделать смелые умозрительные обобщения, целью которых была прежде всего интеграция знаний современной научной методологии. Критика гуманизма (Фуко) благоприятствовала тому, что при эпистемологическом рассмотрении психоанализа, проводимом в рамках данного движения, психоанализ без тени сомнений стал трактоваться как “одна из наук, относящихся к области исторического материализма” (М. Тор).

Поскольку одни и те же иллюзии всегда вызывают один и тот же противоположный эффект, реакция на этот нереальный синтез не заставила себя долго ждать. С мая 1968 года в философско-университетских кругах Франции начался новый период радикальных идеологических нападок на психоанализ, спровоцированных усилиями некоторых психоаналитиков, дававших гипертрофированные психоаналитические интерпретации социальных фактов. С обеих сторон можно было говорить о достигшей своего предела аксиоматической и методологической понятийной путанице: с одной стороны, “Доказуемый мир” Андре Стефана (Stephane 1969), с другой стороны, “Социопсихоанализ” Г. Менделя (Mendel 1972), “Антиэдип” Ж. Делёза и Ф. Гваттари (Deleuze, Guattari 1972), “Психоанализм” Р. Кастеля (Castel 1973).

После большого потрясения, которое испытала культура в мае 1968 года, и появления работ В. Райха и Г. Маркузе на французском языке в инспирированных этими сочинениями трудах французских авторов Ж. Делёза, Ф. Гуаттари, Р. Кастеля можно обнаружить признаки лиризма, досады, обвинения, но и надежды. “Согласуйте ваши желания с реальностью” или еще: “Будьте реалистами — требуйте невозможного!” Мы привели здесь эти лозунги прежде всего для иллюстрации. В указанных же работах звучат обвинения в адрес психоаналитиков, которым приписывается не только конформизм и обусловленная этим стагнация, но и даже отчуждение от своих корней и институционализация своего языка. Действительно, можно констатировать, что, с одной стороны, открытие некоторых функций бессознательного было совершено уже давно, а с другой стороны, вследствие отказа от фрейдовской теории и ее радикального искажения за последние пятнадцать-двадцать лет появилось множество теорий, концепций и т.д., но вместе с тем и к возникновению новых движений в рамках психоанализа, словно прежнее образование линии фронта по отношению к враждебному миру сменилось расколом. Для многих современных французских философов психоанализ перестал быть носителем динамических революционных импульсов. Возможно, практикам того времени недоставало свидетельств духовной свободы и прежде всего внутренней определенности, чтобы заняться новыми проблемами, которые помогли бы лучше понять развитие современного общества.

Вероятно, многие французские аналитики вместе с одним из авторов (Р. Кастелем) задаются вопросом: “Разве возможно в рамках одной только беседы соблюсти условия нового компромисса между индивидуальным существованием и господством коллективных сил, условия, противоречащие современной социальной структуре?”

Автор ставит перед собой задачу исследовать это “противоречие”, которое, возможно, является только мнимым. Что касается слепоты, в которой обвиняют психоаналитиков, то, насколько мы знаем, они не претендуют на исключительную точность аналитических толкований, если не считать работу “Доказуемый мир” Андре Стефана. Им давно известна своя относительная слепота, которая проявляется, когда речь идет о переплетении самых разнообразных и многочисленных биологических и психических факторов при функциональных и органических заболеваниях. Эта слепота лишь отчасти подкрепляется осознанием зачастую большой терапевтической ценности психоанализа, но не обязательно должна вести к идее о том, что из-за наличия сексуальных и социальных символов “оба мира кажутся нам теперь полностью гетерогенными”, как у Р. Бастида в “Социологии и психоанализе” (Bastide 1972).

Здесь вспоминаются богатое идеями высказывание М. Маусса: “Социальное включает в себя биологическое посредством психического” и утверждения молодого Карла Маркса о “естественном” ходе вещей, каким он казался ему в смысле отчуждения и насилия, которое совершается по отношению к человеку из-за производимых им же самим товаров.

По выражению М. Бенасси, наука, изучающая иррациональное, не перестает исследовать область, в основе изменений которой лежат, кроме того, самые разнообразные причины, как-то: влияние знаний и технологического прогресса с его бесчисленными последствиями. Даже если верно, что структуры, в рамках которых мы развиваемся как индивидуумы и которые нас ограничивают, существуют с нашего рождения, то столь же верно и то, что в определенном смысле экономика этих структур зависит от экономики наших потребностей.

О других гуманитарных науках

Психоанализ не оказывает пока существенного влияния на другие области знания. Жаль, конечно, что представления и методы, приобретаемые в процессе индивидуального анализа, не могут в своей оригинальной форме внести достойный вклад в антропологию, социологию, историю и исследование массовых форм культуры. Тем не менее во Франции, по крайней мере в настоящее время, уже нет той атмосферы недоверия к тем, кто не имеет отношения к медицине, как, например, в США. Остановимся подробнее на причинах того, почему двойная компетенция встречается столь редко. В существовании фронтов в “гуманитарных науках” повинны, пожалуй, все, кто в этом задействован. Все выглядит так, словно ортодоксальная психоаналитическая практика ничего иного не может, как истощить психические силы индивида, или же она пронизана идеологией господствующей психоаналитической группы. Исключение составляет швейцарец Г. Деверю, являющийся последователем Г. Рохейма в области этнологии[2].

Должны ли мы, следуя Клоду Леви-Строссу, из этнологии, занимающейся бессознательной природой коллективных феноменов, прийти к следующему убеждению: “Несомненно, что развитие современной мысли содействует критике нравов. Но это явление не образует чуждую этнологическим исследованиям категорию; скорее, оно является их результатом… И даже сегодня вторичные, едва ли сформулированные представления побуждают нас ухватиться за это же бессознательное выражение. С удивительной быстротой, показывающей, что речь здесь идет о внутреннем своеобразии мышления и поведения, коллективное мышление воспринимает интерпретации, кажущиеся нам необычайно смелыми[3]: приоритет материнского права, анимизма или недавнего изобретения — психоанализа, чтобы автоматически решать проблемы, природа которых, по-видимому, должна постоянно выводиться из воли и рефлексии?” (Levy-Strauss 1958, нем. изд., 33)

Говоря об этнологии, идущей от частного к общему, от истории к структуре, Леви-Стросс отмечает “ограниченный инвентарь бессознательных возможностей”. Об этом же напоминает и Лакан: “Психоаналитик должен отчетливо представлять себе, что человек с рождения и до смерти находится в символической цепи, образовавшей человеческий род еще до того, как началась его история”.

Как ни странно, исключительный акцент на лингвистических, экономических и этнологических “структурах” или “формациях бессознательного” (Лакан) не просто как важном факторе, но и как неизменных системах, по которым мыслят люди, не завел исследования в тупик. Скорее наоборот, это, по-видимому, даже способствует развитию диахронии, относительной историчности, способности к развитию и вовсе не обязательно ведет к выводу о “гибели человека” (Фуко).

Указывая на вклад Фрейда в историю, Безансон ссылается на Деверю и призывает различать “бессознательное в текстах и бессознательное у историков”.

Многие историки (Л. Поляков, Н. Коэн, В. Йордан, Э. Р. Доддс, Р. Ленобль) обращаются к психоанализу как вспомогательной дисциплине. Целью при этом является избежать опасности “чего-нибудь не понять”! Отсюда берет начало постулат: ничто человеческое не может быть чужеродным. “Такая многосторонность человеческого существа, виртуального владельца всех духовных конфигураций” по мере познания бессознательного дает каждому потенциальную возможность быть универсальным.

Постепенно мы подходим к социологическим дисциплинам и науке о социуме. Отношение к ним неоднозначно. Они различаются по оценке их теоретической компетенции в этой области. Так, например, К. Давид (David 1969) пишет о “социологическом унижении” психоаналитика, который не владеет инструментарием, чтобы познавать многослойную социальную реальность. Для Ж. Шассеге-Смиргель, напротив, психоанализ является единственно приемлемым путем.

Социальная психология, появившаяся во Франции в 50-е годы в форме групповой динамики, основывалась на работах К. Левина, а также К. Роджерса, Я. Л. Морено и Тэвистокского института. Речь шла о том, чтобы в противовес академической диагностической психологии создать недирективную социальную психологию, психосоциологию, которая бы позволила добиваться изменений индивида, группы и организации. Позиция практиков во французской социальной психологии значительно варьирует и часто во многом зависит от отношения к психоанализу. Цель недавно появившегося журнала “Connexion” (“Связь”) состоит в том, чтобы более четко определить направления, которые имеют практическое приложение (Энирикес, Ронши, Палмаде).

В новом направлении — “социопсихоанализе” — в качестве зоны пересечения “психоиндивидуального” и “социологического” выделяется область политики. Здесь пытаются изучать “регрессию политического в психическое”, последнюю, по мнению Г. Менделя (Mendel 1972), форму уничтожения гражданина. “Классовая” групповая динамика способствует политизации, позволяющей избежать хандры и конфликтов с родителями.

В коллективе лечебных учреждений, особенно психиатрических клиник, врачи, средний медперсонал, психологи, социологи, психоаналитики сталкиваются с проблемой взаимных отношений. Они часто обращаются к психоанализу коллектива, ощущающего себя единым организмом, который в той или иной мере подвержен негативному влиянию возникающих конфликтов и напряженных отношений. В этом смысле необычайно любопытным документом является работа А. Леви “Парадоксы свободы в психиатрической клинике” (Levy 1969). Интересны также начинания Бальве, Тосквеля и Оури. В соответствии с новой понятием “социопатии” Ж. Хохманн в работе под названием “Общинная психиатрия” (Hochmann 1971) выступает за психиатрию, нацеленную на преодоление паттерна симбиотических отношений, но при этом он, пожалуй, недооценивает существование идентификаций и порождающих их сил. Подход к психическому больному как к “полезному и адаптированному” человеку в уравновешенной семье, прототипическом микрокосмосе нашего подавляющего и преследующего общества, создает немалые трудности, даже если теперь используется психоаналитическая терминология.

В недавно появившемся номере журнала “Эволюция психиатрии” (т. 37) такой подход ставится под сомнение со стороны “антипсихиатрии” (Р. Ангелерг, А. Барт, А. Эй, А. Морель, А. Штульман). Ее представителей не так часто можно встретить среди практикующих психоаналитиков Франции; в своей работе они опираются на идеи М. Фуко и английской школы (Лэйнга, Эстерсона и Купера).

Подчеркивая необоснованное родство индивида со всеми человеческими конфигурациями, в конце концов мы понимаем, что “нужно смириться с определенной долей неуверенности” (З. Фрейд) и обнаруживаем соответствие между нашей эпистемофилией и нашим желанием не лишиться этого желания, его исполнив. Знание предстает здесь чем-то, что должно быть покорено подобно нашему бессознательному.

Башелар своей работой, названной по предмету исследования, пытался внести свой вклад в “психоанализ сознания” (Bachelard 1938). Пиаже, в течение многих лет являвшемуся профессором университета в Сорбонне, мы обязаны тем, что смогли больше узнать о формальных процессах мышления и понять неравномерность его эволюции, увидеть, что процессы стагнации имеют место и в детских формах мышления, то есть составить представление об аспектах не менее важных, чем вопросы содержания. В практике работы с детьми этот подход и психоанализ дополняют друг друга, пробуждая интерес к генезису и проявлениям аффективно-когнитивных структур. По мнению Пиаже, оперативная структура опережает лингвистическую и тянет ее за собой, чтобы в дальнейшем на нее опереться. Он говорит о конфронтации между синтаксическим научением и приобретением логических структур. Таким образом, Пиаже и его школа установили существование семиотической функции, которая является чем-то большим, чем речь, и включает в себя последнюю.

Об этом важно знать, так же, как и о лингвистике де Соссюра, посвятившему себя изучению синхронной “системы”, основывающейся на взаимосвязанных различиях и противоположностях значений. Де Соссюр создал отличное от грамматики ХХ века понятие о внеисторической и, так сказать, замкнутой в самой себе структуре, которое было воспринято одной из французских психоаналитических школ, а именно школой Лакана, где сигнификант[4] рассматривается как отделенный от сигнификата и как один из наиболее индивидуальных, а потому и наиболее отчужденных аспектов психики человека (ее бессознательный имажинативный и символический аспект). По мнению Г. Мунена (Mounin 1968), несмотря на то, что Лакан уделяет много внимания речи и структурализму, он все же остается в стороне от современной лингвистики и в определенной мере даже “дискредитирует своего любимого автора”.

Хомский в трансформационном структурализме и молодые французские лингвисты (Грос, Дюбуа) опять-таки рассматривают процесс, относящийся к глубокой латентной структуре. Важным фактором является субстанция. Грамматику же порождает слышимое предложение, нечто совсем иное, чем система противоположностей.

Обращаясь исключительно к фактору различий и противоположностей, мы игнорируем фоническую субстанцию и возвращаемся к психологическому аспекту произнесенного слова. В фонетическом сознании существуют только качественные аспекты. В фонетической игре выражаются не только сигнификанты, но и настроения, репрезентанты влечений. Если оставить в стороне то, что интересует исключительно лингвистов из структуралистской школы де Соссюра, можно прийти к разнообразным аспектам бессознательного. Так, И. Фонадьи вводит выразительный аспект слова (эксплозивный, сдержанный, увлеченный), указывая психоаналитикам на процесс образования звуков, организованный на внешнеречевом уровне. О роли фонической музыкальной субстанции говорится в одном из номеров недавно появившегося журнала “Психоанализ и музыка” (“Psychanalyse et Musique”).

Мы не будем здесь останавливаться на литературе начиная с А. Бретона и П. Ж. Жюве, на классической критике, тематической критике и психокритике от Ш. Бодуэна до Г. Башелара, Ш. Марона, Г. Поле, Ж. П. Ришара, Ж. Старобински, Р. Бартеса. Стилистика может только выиграть от познания бессознательного, Фрейд же поступал противоположным образом, основываясь в своей работе на великих произведениях прошлого.

Литературный подход в психоанализе строится на обращении к театральным персонажам и художественным образам, служащим для наглядной демонстрации, а также на тематических анализах и обзорах. Мы назовем лишь некоторые работы: “И одного ока много” А. Грина (Green 1969) и “Гёльдерлин” Жана Лапланша; “Психоанализ искусства и творчества” Ж. Шассеге-Смиргель (Chasseguet-Smirgel 1971), “Сюрреализм” Р. Хельда. Ценная информация об этом направлении содержится в работе Анне Клансье “Психоанализ и литературная критика” (Clancier 1973) и в одном из номеров журнала “Revue Franзaise de Psychanalyse”, озаглавленном “Творчество” (“La Creativite”).

Психоаналитики в нашем столетии

Разумеется, мы не могли здесь исчерпывающим образом рассказать обо всех психоаналитических подходах, знание и оценка которых, впрочем, превышает возможности практикующего аналитика. Поэтому, сопровождая пребывающего у нас в гостях коллегу, мы проследим вместе с ним теперь за тем, чем занимаются французские психоаналитики, помимо частной практики. Прежде всего это будет их преподавательская деятельность: в области гуманитарных наук, “медицинской психологии” на медицинских факультетах в сфере профессионального образования и главным образом в сфере подготовки детских и взрослых психиатров.

В своей клинической работе психоаналитики иногда возглавляют психиатрические отделения, занимаются консультированием и лечением, в том числе используя методы традиционной психотерапии, работают во взрослых и детских поликлиниках, сотрудничают с медицинскими, психологическими институтами и амбулаториями. Многие психоаналитики работают в передовых учреждениях, в частности в детских клиниках, занимающихся в той или иной степени педагогическими исследованиями и подготовкой молодых специалистов. Это относится к Институту Клапареда, клинике Анри Русселя и Центру Альфреда Бине. Центр консультирования и психоаналитической терапии — государственное учреждение, созданное в 1953 году, является подразделением Института психоанализа и предназначено для подготовки молодых аналитиков. Отдельные аналитики имеют узкую медицинскую специализацию и работают в отделениях психиатрии, дерматологии, пневматологии, кардиологии, гастроэнтерологии и т.д. Некоторые из них создали свою группу в Центре психосоматической терапии.

В соответствии с их происхождением и численностью можно выделить следующие типы практикующих психоаналитиков.

Получивший образование врач, чаще всего изначально ориентированный на психиатрию, специализируется затем в области психоанализа и попеременно практикует как в официальном секторе, так и частным образом. Создание в больницах круглосуточных отделений изменило эту ситуацию только для некоторых психоаналитиков, ставших профессорами и руководителями подразделений. Исключительно частной практикой занимаются, как правило, лишь в более позднем возрасте.

Прочие специалисты с университетским образованием, в большинстве своем так называемого “гуманитарного” профиля (психологи, социологи, философы и т.д.), в последнее время все чаще находят свое место в клинической работе с пациентами. Некоторые из них становятся преподавателями университетов. Учитывая произошедшие перемены, можно сказать, что судьбы “психоаналитиков немедицинского профиля”, складываются в целом так, как это виделось Фрейду еще в 1926 году.

Положение “неврачей” на правовом уровне остается двусмысленным. Поэтому им приходится сталкиваться с проблемами, касающимися профессиональной ответственности, от которых избавлены медики. Разрешение этих проблем — дело весьма сложное, поскольку мало кто из французских психоаналитиков стремится к тому, чтобы психоанализ оказался в ряду преподаваемых в университетах дисциплин, а обучение ему увенчивалось вручением диплома сомнительной ценности. Не находит большинства сторонников и идея о том, чтобы государство сделало возможным получение образования, в той или иной степени вмешиваясь в деятельность психоаналитических учреждений, которые во Франции находятся в частном владении и финансируются исключительно за счет членских взносов.

Можно сказать, что в большинстве своем психоаналитиком считается тот, кто получил образование (прошел личный и провел контрольный анализ, а также изучил психоаналитическую теорию) и занимается соответствующей деятельностью, которая, как правило, заключается в частной практике с использованием классического психоанализа. Остальными видами деятельности — от “балинтовских групп” до техник сенсибилизации в различных областях, — как мы уже упоминали, занимаются по личной инициативе; тем не менее основным ориентиром всегда остается психоаналитическая терапия в узком смысле. В своей деятельности психоаналитик стремится не только по-новому приложить приобретенные и проверенные им теоретические знания, но и обогатить их собственным опытом. По всей видимости, те, кто отдаляются от психоанализа, чтобы посвятить себя в основном или полностью другим функциям, чувствуют себя покинувшими психоаналитическое сообщество, а последнее, наверное, укрепляет у них ощущение того, что “прикладной” психоанализ по большому счету не может уберечься от “разбавления” другими теориями и от прочих отклонений, — явлений, хорошо знакомых каждому практику, но в еще большей мере тому, кто отказывается от своего важнейшего инструмента (долговременной аналитической психотерапии).

Поэтому, как ни странно, но, наверное, в соответствии с внутренней логикой, французские аналитики как группа предпочитают сегодня оставаться в стороне от медицины и от академической науки и находят интерес в ортодоксии аналитической функции, которой мы обязаны Фрейду. Эта ситуация заслуживает особого внимания, поскольку в других странах дело обстоит совершенно иначе.

Несомненно, что к позиции такого отстранения и к выбору практики, где в основном используются методы классической аналитической терапии, привело стремление избежать риска выхолащивания психоанализа.

Эта деятельность осуществляется в виде частной практики. Как правило, пациенты полностью оплачивают все расходы. Они имеют возможность частично возместить убытки из фондов социального страхования. Однако размер возмещения зависит от того, имеет ли аналитик звание врача: терапевтическую работу во Франции согласно существующему правопорядку разрешается проводить только врачам. Возмещение будет бо2льшим, если лечение проводилось врачом, работающим по договору со службой социального страхования. Психоанализ практикуют также в различных центрах, старейшим и основным из которых является Парижский центр психоаналитического консультирования и лечения, в поликлиниках и амбулаторных консультационных пунктах при больницах. В подобных учреждениях пациент либо платит за свое лечение в минимальном размере, либо не платит вообще.

Таким образом, возникает проблема нахождения приемлемого решения, которое бы позволило сделать для пациентов дорогостоящее, но все же соответствующее высокой квалификации терапевта лечение полностью или почти бесплатным, как в некоторых государственных учреждениях, где, однако, приходится долго ждать очереди. В таких учреждениях все меньше ощущается различие между аналитиками с точки зрения их базового медицинского или немедицинского образования.

История психоаналитического движения и превратности его судьбы

Наш гость узнает, что психоанализ во Франции внедрялся несколькими действовавшими порознь психиатрами и медленнее, чем в большинстве других крупных европейских стран.

Как правило, психоанализ наталкивался на враждебность со стороны позитивистски настроенных французских врачей, а потому он оказывал гораздо большее влияние в литературных кругах[5], особенно среди писателей-сюрреалистов. (Примером тому является Андре Бретон, который был лично знаком с Фрейдом. Впрочем, Фрейд весьма сдержанно относился к попыткам сюрреалистов использовать его открытия.)

До окончания Второй мировой войны психоанализу приходилось ограничиваться этими тесными рамками. С тех пор сферы его влияния постоянно расширялись и значительно возросло число его сторонников. Представители определенных направлений в философии, психосоматической медицине, психиатрии, психогигиене, а также средствах массовой информации пытались заполучить его себе.

Выражением общественного признания психоанализа явилось присуждение психоаналитикам профессорских званий. Однако подобное поощрение было сдержанно встречено большинством психоаналитических групп, опасавшихся, что это может заставить психоанализ пойти на уступки.

В истории психоаналитического движения во Франции можно выделить три основных периода со специфической для каждого из них главной целью. Впрочем, эти же цели отчасти сохранялись и в другие периоды, а потому данная историческая периодизация имеет лишь схематический характер.

1. Период с начала столетия до конца Второй мировой войны был посвящен внедрению, защите и разъяснению психоаналитического подхода.

2. В период с 1945 по 1960 год, когда уже не требовалось столько усилий, чтобы добиться признания, основная задача французских авторов заключалась в развитии и углублении этой концепции на основе собственного понимания психоаналитической теории и практики.

3. С 1960 года стала проявляться тенденция к тому, чтобы основательно заняться вопросами обучения. Таким образом, французские психоаналитики столкнулись с той же насущной проблемой, что и большинство психоаналитических объединений в других странах. Однако уже в 1953 году эта проблема стала решающим фактором раскола в одной из первых французских групп — Парижском психоаналитическом обществе.

Период до Второй мировой войны

Вскоре после того, как в конце своего пребывания во Франции, в Париже у Шарко (1885–1886) и в Нанси у Бернгейма (1889), Фрейд сделал свое гениальное открытие, в январе 1895 года он опубликовал на французском языке в “Revue Neurologique” статью “Навязчивости и фобии. Их психические механизмы и этиология”. За нею последовало несколько работ швейцарских авторов (Мёдера, Клапареда, Флурнуа), опубликованных на французском языке, затем появились отдельные статьи, касавшиеся психоанализа, авторами которых являлись либо те, кто сдержанно симпатизировал психоанализу, как Теодор Рибо, либо его решительные противники, такие, как Пьер Жане.

В 1909 году появилась статья Моришо-Бушана “Случай невроза сердца”, в которой робко затрагивалось понятие переноса. Это был первый французский автор, состоявший в переписке с Фрейдом; собственно говоря, он был не столько психоаналитиком, сколько просто поборником фрейдовских идей (см. Freud, X, 72).

1914 год ознаменовался выходом в свет “Психоанализа неврозов и психозов”, солидного, объемом в четыреста страниц труда двух французских психиатров, Реги и Эснара, где весьма осторожно были представлены общие положения теории Фрейда. В дальнейшем, однако, только Эснар использовал в своей работе психоаналитические методы и участвовал в организации французского психоаналитического движения.

Таким образом, в то время когда уже были известны психоаналитические объединения в Вене, Цюрихе, Будапеште, Берлине, Лондоне и в США, Франция отличалась особой невосприимчивостью к психоанализу. Фактически во Франции не было таких пионеров движения, которых можно было бы сравнить с Ференци, Абрахамом или Джонсом.

И только в 1919 году появилась работа Р. Лафорга, эльзасца, получившего французское гражданство, где шла речь о психоаналитической терапии шизофрении, а за ней несколько важных статей, опубликованных франкоязычными швейцарцами, прежде всего Р. де Соссюром.

Примерно в 1921 году начало французскому психоаналитическому движению было положено деятельностью мадам Сокольницкой, уроженки Польши, выросшей во Франции. В возрасте 37 лет по совету Фрейда она приехала в Париж, закончив свои странствия по Европе, за годы которых она прошла анализ у Фрейда, обучалась психоанализу сначала у Юнга, а затем у Ференци и опубликовала в 1920 году работу “Анализ детских неврозов навязчивости”. Ее радушно приняли в литературных кругах, прежде всего Андре Жид и Бурже; последний представил ее профессору Хейеру, выдающемуся детскому психиатру, который предложил ей работу в психиатрической клинике “Сент-Анн” в Париже. Год спустя, опережая события, она начала проводить первые “учебные анализы”, в том числе с теми, кто впоследствии основал Парижское психоаналитическое общество (Р. Лафорг, Э. Пишон, Р. Алленди).

Эти первые аналитики стали самостоятельно проводить психоанализ и сообщали о том, как проходило лечени, либо сами, время от времени посещая Фрейда, Ференци или Ганса Захса, либо через учеников Фрейда, бывавших проездом во Франции (например, через Ранка или Эйтингона). Благодаря силе своей личности и положению врача Лафорг стал лидером французского движения, снискавшего симпатию у Фрейда. Тем не менее по отношению к отдельным членам группы, например Пишону и Эснару, сложилось определенное недоверие, поскольку, по мнению Фрейда, они были слишком склонны к компромиссам с медиками и маргинальными группами. (У последователей Фрейда вызывали недоумение приверженность Э. Пишона идеям Шарля Маурра и его связи с правоэкстремистским расистским движением “Action Franзaise”.)

В 1925 году греческая принцесса Мари Бонапарт по рекомендации Лафорга начала проходить психоанализ у Фрейда. Уже в 1926 году, находясь в Вене, она приняла участие в организации Парижского психоаналитического общества и обеспечила его контакты с Фрейдом, которые установились в начале 1926 года благодаря приезду из Берлина Лёвенштейна.

Многие будущие французские аналитики прошли анализ у Лёвенштейна, последователя мадам Сокольницкой, которая все больше и больше склонялась к тому, чтобы проводить психоаналитическое лечение в течение короткого времени.

Из письма Лафорга Фрейду от 30 января 1926 года следует, что в парижскую психоаналитическую группу входили десять человек: Сокольницка, Лафорг, Пишон, Алленди, Паршеминье, Борель, Эснар, к которым присоединились также Лёвенштейн и швейцарцы Р. де Соссюр и Шарль Одье (см. статью Г. Г. Вальзера в этом томе). Фактически одиннадцатым членом нового движения являлась Мари Бонапарт, которая по-прежнему жила в Вене.

Парижское психоаналитическое общество (ППО) было основано в ноябре 1926 года. 20 декабря 1926 года общество избирает своего первого действительного члена, А. Коде, и первого внештатного члена, мадемуазель Анне Берман, которой надлежало стать основным переводчиком трудов Фрейда.

Однако рождение нового общества не обошлось без раскола в его рядах, поскольку еще в 1925 году Лафорг вместе с Пишоном, Коде и Минковски основали группу “Эволюция психиатрии”. Некоторые из первоначальных членов ППО (Эснар, Борель и Коде) впоследствии перешли в эту группу, отойдя от психоанализа и практикуя как психиатры.

Много позднее Лафорг признался, что, “заботясь о репутации”, он долгое время отказывался упоминать имя Фрейда в “Revue Francaise de Psychanalyse”, возникшем в 1926 году вместе с ППО, печатным органом которого он являлся. Он признал также, что из-за своей предубежденности к “менталитету психоаналитиков из окружения Фрейда” он создал параллельное движение “Эволюция психиатрии”. Дальнейший ход событий подтвердил эту исходную амбивалентность: группа “Эволюция психиатрии” долго, особенно в последние годы, когда ею руководил А. Эй, служила и оппозиционным плацдармом по отношению к психоанализу, и — возможно, даже в меньшей степени — “питомником” для психоаналитиков, поскольку она всеми силами подчеркивала медико-терапевтическую сторону психоаналитической деятельности.

Несмотря на недостаточно твердую позицию в этот период основателей ППО, которые совершенно по-разному занимались практической деятельностью, четверо аналитиков занимались учебным анализом, подготавливая, таким образом, появление второго поколения французских психоаналитиков. Помимо Лафорга, речь идет о де Соссюре, Одье, прошедшем анализ в Германии у Ф. Александера, ученика Ференци, и получившем образование в Берлинском психоаналитическом институте, и, наконец, о Лёвенштейне, прошедшем анализ у Фрейда и с 1926 по 1939 год подготовившем большинство аналитиков. Кроме того, находившиеся в Париже аналитики (например, Шпиц или Гартманн) проводили анализ новых учеников; один из них, Накт, в 1929 году стал членом общества, в деятельности которого он сыграл важную роль в период нового подъема после Второй мировой войны.

Через тринадцать лет после своего возникновения число членов ППО удвоилось и составляло теперь двадцать четыре человека. В этот период техника психоанализа в значительной степени определялась особенностями личности каждого аналитика, если не их изобретательностью в овладении практикой (см. также воспоминания Анаис Нин о своем анализе у Р. Алленди).

Если говорить о теоретическом развитии, то можно выделить три основные тенденции.

1. Переводы важнейших работ Фрейда.

2. Уточнения, касающиеся языка, цель которых состояла в поиске соответствия психоаналитической терминологии и декартова языка. Наибольшие заслуги здесь принадлежали Э. Пишону (а также его дяде Дамуретту, автору грамматики французского языка). Результатом этой тенденции явилось возникновение нового синдроматического определения понятий, дополнившего психиатрическое описание болезней.

3. Переоценка клинической психиатрии в свете психоаналитических понятий и первые попытки лечения в клиниках, прежде всего в клинике “Сент-Анн” под руководством профессора Клода.

Наконец следует упомянуть еще об одной области прикладного психоанализа — литературе, о чем подробно сообщает М. де М’Юзан (в предисловии к собранию сочинений Буве).

В довоенный период французский психоанализ, если не на практике, то по крайней мере в наиболее известных общественности публикациях, следовал одному из направлений, выделенных в исследовании Фрейдом, которое можно, пожалуй, назвать прикладным психоанализом, если использовать это понятие в самом широком смысле. Подобно тому, как это было в начальный период истории психоанализа, Алленди, Эснар, Лафорг, Мари Бонапарт пытались в своих работах, анализируя не относящиеся к медицине феномены, доказывать реальность бессознательного и коррелятивную детерминацию психики. С помощью инструментария, разработанного Фрейдом и переданного затем своим ученикам, они “анализировали” Аристотеля, Бодлера и Эдгара Алана По. Раскрывая бессознательные мотивы творчества философа или поэта, они стремились не столько к тому, чтобы углубить идеи Фрейда, сколько доказать их правильность и необходимость.

В целом психоанализ, к которому общественность по-прежнему относилась с определенным недоверием, боролся за то, чтобы занять достойное место в интеллектуальной жизни.

Следует также упомянуть, что в 1939 году в последней вышедшей до войны статье в “Revue Franзaise de Psychanalyse” (“Семья до господина Лакана”) Э. Пишон подверг острой критике стиль и способ теоретизирования, которые пронизаны “германизмами и неясностями Ж. Лакана”: “Это череда темных и тяжелых облаков, в разрыве которых то там, то здесь рождаются искорки света”.

Таким образом, в этот первый период, характеризовавшийся сопротивлением официальной медицины, психоанализ во Франции принимали очень робко и осторожно. Много позднее, в 1953 году, на торжественном открытии Института психоанализа Эрнест Джонс скажет: “Развитие вашего объединения во многих отношениях напоминает мне процесс психоаналитического лечения: он протекает медленно, но, я уверен, неуклонно движется к успеху”.

Что же происходило с психоаналитическим движением во Франции во время Второй мировой войны и длительной оккупации нацистским режимом с 1940 по 1945 год? Швейцарские аналитики вернулись в Женеву или эмигрировали в США. Де Соссюр и Лёвенштейн осели в Нью-Йорке; Алленди, С. Моргенштерн, Э. Пишон и Поль Шифф умерли; А. Борель, один из основателей общества и некоторое время его президент, вышел из объединения. Остались только четверо его первых членов: Лафорг, Мари Бонапарт, Паршеминье в Париже и Эснар в Тулоне.

В 1945 году насчитывалось одиннадцать членов, живших в Париже (в их числе три основателя): Сена, О. Коде, Ж. Лакан, Д. Лагаш, Ж. Лёба, С. Накт, М. Ревершон-Жуве и М. Шлюмбергер. Столько же членов ППО насчитывало в год своего основания (1926)! Но развитие психоанализа продолжалось и во время оккупации, появились новые аналитики: С. Лебовичи, М. Буве, А. Берж, Ж. Бутонье, М. Бенасси, Ф. Паше, примкнувшие к ним П. Маль и Ф. Дольто, которые еще в 1939 году являлись внештатными членами. В результате число членов общества в 1948 году возросло до 16 человек.

Новый подъем: с 1945 по 60-е годы

После освобождения и реорганизации Парижского психоаналитического общества во французском психоаналитическом движении наступил подъем. Став сильнее и повысив самосознание, отныне оно стремилось не столько к тому, чтобы добиться признания со стороны других дисциплин, прежде всего психиатрии, и доказать свое право на существование, сколько вернуться к своим собственным истокам и тем самым создать более прочную основу для своей работы.

В новой ситуации уже не требовалось остро полемизировать и обороняться: переосмысление психоанализом собственных проблем создавало как раз условия для более активного внедрения в психиатрию и в интеллектуальные круги. Вплоть до 60-х годов большинство авторов, принадлежавших к этому второму поколению аналитиков, занимались тем, что пытались углубить свое понимание фундаментальной концепции Фрейда и расширить ее клинические и технические возможности. Кроме того, появились и оригинальные работы, например таких авторов, как С. Накт, М. Буве и Д. Лагаш, характерные для мышления французских психоаналитиков. Наряду с теоретическими нововведениями появился опыт клинической работы в новых областях, таких, как детский психоанализ, аналитическая психодрама, психосоматическая медицина и психотерапия психотических больных.

В дальнейшем мы остановимся на этих работах более подробно, а пока ограничимся рассмотрением исторического развития французского психоаналитического движения в этот второй период.

С 1946 года Лафорг, которого упрекали в сотрудничестве с оккупационным режимом, практически вышел из общества, тем более что его стиль терапии вызывал резкую критику. До 1953 года он все больше отдалялся от группы, а затем покинул Париж. Проработав несколько лет в Марокко, он вернулся во Францию, осел в Кот д’Азуре, где в 1959 году и закончил свою жизнь.

Принцесса Мари Бонапарт ограничила свою аналитическую деятельность, однако вплоть до своей смерти в 1962 году принимала активное участие в научной жизни группы.

Деятельность Лакана из-за кратковременности терапевтических сеансов и своеобразия их проведения вызывала все больше споров.

Такая чреватая конфликтами обстановка обусловила желание реорганизовать “Институт психоанализа”, который благодаря великодушной помощи Мари Бонапарт был основан в 1933 году и включал центр для проведения конференций и библиотеку. Предполагалось, что он одновременно будет служить центром обучения психоаналитиков. Между С. Нактом, которому ставили в упрек его главенствующее положение и проекты, разработанные совместно с С. Лебовичи и М. Бенасси, с одной стороны, и группой, в которую входили Д. Лагаш, Ж. Бутонье, Ф. Дольто, А. Берж, М. Ревершон-Жуве, а также временно примкнувшие к ним М. Бонапарт и М. Буве — с другой, возникли конфликты, связанные с формой функционирования института и вопросами обучения. К этим конфликтам добавилось беспокойство, вызванное деятельностью Лакана как аналитика.

Весь 1953 год прошел в работе над уставом института и безуспешных попытках найти единую точку зрения. 16 июня 1953 года эти разногласия закончились расколом ППО, в котором образовалась фракция, фактически объединившая вокруг Д. Лагаша, М. Фаве-Бутонье и Ф. Дольто всех бывших учеников Лафорга. Они образовали Фрейдианскую учебную и исследовательскую группу, к которой вскоре примкнул Лакан, а затем А. Эснар и А. Берж. Впоследствии эта группа превратилась во Французское общество психоанализа, которое в свою очередь раскололось в 1963 году. В результате после смерти Г. Паршеминье (в августе 1953 года) ППО насчитывало тринадцать действительных членов. Тем не менее можно говорить, что начался значительный подъем исследовательской деятельности французских психоаналитиков; он был характерен для разных группировок, возникших в результате упомянутого раскола и последующего, связанного с деятельностью Лакана.

В 1963 году вследствие отрицательного отношения Международного психоаналитического объединения к Лакану Французское общество психоанализа распалось. Лакан вместе со своими учениками основали Парижскую школу Фрейда, остальные образовали Ассоциацию психоаналитиков Франции (АПФ). В этой ассоциации, примкнувшей к Международному психоаналитическому объединению, насчитывалось всего тринадцать членов; по своему образу действий она практически не отличалась от ППО, но была популярна главным образом в университетских кругах (среди социологов, лингвистов, этнологов, философов).

Парижская школа Фрейда не входила в Международное психоаналитическое объединение. Она была открыта для всех, кто “интересовался практическим психоанализом” не зависимо от того, являлись они психоаналитиками или нет. В настоящее время в ней состоит около ста десяти членов, из которых около тридцати считаются психоаналитиками “Школы”. Только они принимают участие в разработке теории.

Современный период

Как мы видели, проблемы обучения психоаналитиков являлись центром разногласий, которые в связи с организацией первого Института психоанализа в 1953 году привели к первому расколу во французском движении. С тех пор они не переставали привносить беспокойство в деятельность образовавшихся групп, будь то более стабильные (Парижское психоаналитическое общество), где оно выражается в частых изменениях устава учебного органа (Института психоанализа), или менее стабильные, как, например, образовавшаяся в 1953 году фракция во главе с Лаканом, где эти конфликты вызывают новые расколы.

Чтобы не перегрузить наше изложение, мы не будем вдаваться в подробности, а ограничимся кратким описанием актуальной ситуации в каждой отдельной группе, подчеркнув главные различия[6].

Во всех объединениях к начинающим аналитикам предъявляются следующие требования.

1. Прохождение личного психоанализа, называемого “учебный анализ”, хотя целесообразность подобного определения все более ставится под сомнение, особенно в ППО. Речь идет о предварительном условии, которое является основным для любого обучения.

2. Проведение контрольных анализов: минимум двух, один из которых обязательно должен быть коллективным на семинаре в ППО.

3. Участие в период обучения в теоретических, клинических и технических семинарах. В зависимости от объединения это участие может зависеть или не зависеть от допуска к проведению контрольного анализа. В ППО такой допуск означает официальное начало обучения.

Во всех группах или объединениях аналитикам не разрешается вмешиваться в учебный процесс кандидата.

Как уже говорилось, понятие “учебный анализ” все больше оспаривалось. В ППО от этого выражения как такового отказались; анализ будущих аналитиков должен был проводиться действительными членами общества, которые назывались уже не обучающими аналитиками, а титулярными членами. Тем не менее кандидаты, проходившие анализ у внештатных членов, допускались к обучению.

В Парижской школе Фрейда, где нет иерархической структуры, понятия “обучающий аналитик” и “учебный анализ” все же существуют: тот факт, что анализанд “сам определяет, кто будет его психоаналитиком”, означает, что его личный психоанализ затем признается “учебным анализом” и фактически делает его аналитика “обучающим аналитиком” (Лакан рассматривает учебный анализ исключительно как “чистый психоанализ”).

Что касается принципов Международного психоаналитического объединения, то в этом смысле различия между ППО и АПФ минимальны: если в АПФ кандидат сам может выбирать членов учебной комиссии, в которую он подает заявление о получении допуска к контрольному анализу, то в ППО этот вопрос решается без него.

В Парижской школе Фрейда проблемы допуска кандидата к контрольному анализу не существует; контролирующий аналитик выбирается им без какого-либо согласования с руководством. Такой подход находит поддержку и у некоторых членов ППО, однако в настоящее время они остаются в меньшинстве.

Впрочем, все чаще дискутируется и само понятие контроля в значении институционального надзора. Вместо него нами было предложено понятие “содействующее слушание”, которое, на наш взгляд, более адекватно отражает функцию этой процедуры, а именно функцию внешней сенсибилизации по отношению к аналитическому процессу в дополнение к внутренней сенсибилизации, достигаемой благодаря личному анализу.

В Четвертой группе секретарь ограничивается тем, что “протоколирует” самое важное из учебного процесса, который он проходит вместе с кандидатами. Понятие контролируемого анализа заменяется понятием “analyse plurirйfйrentielle”, где речь идет о ключевом событии в процессе обучения, когда “будущий аналитик занимает позицию четвертого члена в группе и соотносит высказывания пациента, референта и аналитика, контролирующего референта”. Кандидат сам подает заявку на проведение таких сеансов у аналитиков, занимавшихся его обучением. Функция этих сеансов состоит в том, чтобы “заменить традиционную инстанцию комиссий или жюри” и предоставить кандидату возможность обратиться с просьбой о приеме его в Четвертую группу в качестве платящего взносы члена. В этой группе открыты двери для всех желающих принять участие в ее работе независимо от их принадлежности к другим группам или психоаналитическим объединениям.

ВКЛАД ФРАНЦУЗСКИХ ПСИХОАНАЛИТИКОВ В РАЗВИТИЕ ОСНОВНЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛСКИХ НАПРАВЛЕНИЙ

Мы не имеем возможности рассказать здесь о каждом авторе, представив собрания их сочинений или хотя бы отдельные работы, ибо аналитикам, как известно, присуща тяга — порой даже чрезмерная — к писательской деятельности. Поэтому мы попытаемся в общих чертах и на примере отдельных работ (в частности Ж. Корну, “Открытое письмо Ирме” и Ж. Б. Понталиса “После Фрейда”) показать своеобразие французской психоаналитической мысли. Фактически к внутренней потребности в письменном изложении своих мыслей добавляется еще и внешний стимул, поскольку каждые два года проходит международный психоаналитический конгресс и каждый год — психоаналитический конгресс романоязычных стран, далее — внутренний коллоквиум ППО, коллоквиум, объединяющий оба общества (ППО и АПФ), кроме того, собрания, посвященные обсуждению общих вопросов или какой-либо конкретной темы, конференции, ежемесячные научные вечера, семинары по вопросам образования и т.д.

Все это, по-видимому, продиктовано стремлением к активной научной жизни и необходимостью в постоянном обмене мыслями, обсуждении и полемике. Оглядываясь назад, можно сказать, что от столкновения научных идей психоанализ только выигрывает. Фрейд считал: “Правильное поведение для аналитика будет состоять в том, чтобы от одной психологической установки по мере надобности перескакивать к другой, не заниматься спекуляциями и раздумьями, пока он анализирует, и подвергать полученный материал синтетической мыслительной работе лишь после того, как будет закончен анализ” (VIII, 380).

В своем изложении мы, вероятно, не сможем избежать как неполноты, так и определенной предвзятости. Придерживаясь определенной хронологии, мы попытаемся представить обобщающие выводы и изложить оригинальные работы по определенному кругу проблем. Последователем пионеров французского психоанализа А. Эснара и С. Накта является Д. Лагаш, важные работы которого позволяют нам обсудить некоторые аспекты проблемы переноса. Мы затронем проблему объектных отношений в трудах М. Буве и проследим за судьбой его идей на нашей аналитической сцене. На примере трудов Б. Грунбергера будет показан аналитический процесс, и мы уделим много внимания многочисленным работам, посвященным интерпретации.

Мы расскажем о направлении, которое представляют Лакан и его ученики, а также о классической школе, которая наиболее ярко представлена Ф. Паше.

Затем мы поговорим о менее систематизированных работах, появившихся в последнее время; таких работ становится все больше и больше и, по-видимому, они соответствуют периоду накопления нового опыта.

Очень коротко будут затронуты темы детского психоанализа и психосоматической медицины, областей, в которых французские авторы представляют собственные направления. Ограниченные рамки настоящей статьи не позволяют нам в полной мере осветить все важные, а также пограничные области применения психоанализа и другие клинические подходы.

Работы пионеров психоанализа

Дата добавления: 2015-10-21