Третья попытка

И вот великий день настал. Он был назначен Академией через две недели после пышных похорон Максима д'Ольнэ. Знаменитая компания не пожелала дольше оставаться в этой прискорбной ситуации, вызванной печальной кончиной двух предшествующих претендентов. Необходимо было как можно быстрее покончить со всякими абсурдными слухами, которые постоянно распускали ученики Элифаса де ля Нокса, друзья прекрасной мадам де Битини и другие члены клуба пневматиков (от «пневма» — душа). Что же касается самого мага, он, казалось, и вовсе испарился. Все попытки связаться с ним ни к чему не привели. Лучшие репортеры, бросившиеся по его следам, вернулись с пустыми руками, и столь длительное отсутствие его стало главной причиной беспокойства, поскольку было совершенно очевидно, что маг где-то прячется. Но почему?

С другой стороны, справедливости ради надо тут же признать, что здравомыслящие головы после волнения, вызванного первой и тем более второй смертью, волнения, из-за которого они немного растерялись (но, впрочем, есть ли такие светлые умы, которые не теряются ни при каких обстоятельствах?), так вот, надо признать, что эти здравомыслящие головы, когда кризис миновал, вновь обрели былую уравновешенность.

А самым спокойным человеком, особенно после своей волнующей и таинственной беседы с Мартеном Латушем, казался мсье Ипполит Патар. Он даже вновь обрел свой прекрасный розовый цвет.

Однако, когда великий день принятия Мартена Латуша в Академию наступил, любопытство тех и других, и самых благоразумных и самых неуравновешенных, достигло предела.

Толпа ринулась на штурм здания с куполом, наполнила его, забила все подходы к нему, выливаясь на набережную и соседние прилегающие улицы, парализуя тем самым уличное движение. Внутри, в большом актовом зале, тоже толпились мужчины и женщины. По мере того как истекали последние минуты (минуты, предшествующие открытию заседания), тишина, нависшая надо всем этим столпотворением, становилась все более гнетущей.

Кто-то отметил, что прекрасная мадам де Битини отсутствует: видимо, решила не появляться на торжестве. Это было сочтено крайне плохим предзнаменованием. Конечно, если что-то должно было произойти, лучше бы ей не появляться, потому что тогда толпа, подхваченная ураганом безумия, разорвала бы ее в клочья.

На месте, которое на предыдущем собрании занимала эта дама, сейчас стоял вполне респектабельный мсье с объемистым брюшком. Приятную округлость украшала красивая толстая золотая цепочка. Он стоял, засунув пальцы рук в карманы жилета. Лицо его не было отмечено печатью гения, но этот мсье имел совсем не глупый вид. Лоб отнюдь не казался низким. На приплюснутом носу красовалось золотое пенсне. Гаспар Лалует (а это был он) вовсе не страдал близорукостью, но ему хотелось, чтобы все вокруг думали, будто он испортил зрение, работая над книгами, как какой-нибудь великий писатель.

Он волновался не меньше, чем окружавшие его люди, и небольшой нервный тик все время смешно подергивал его бровь. Он смотрел на кафедру, с которой Мартен Латуш должен был произнести свою речь.

Минута! Еще минута! Сейчас председатель откроет заседание.., если.., если только Мартен Латуш придет… Ведь его еще не было. Доверенные лица напрасно ожидали, волнуясь, у двери, то и дело крутя головами.

Не отступил ли он в последний момент? Не струсил?

Этими вопросами мучился и мсье Ипполит Патар, лицо которого вновь стало лимонного цвета.

Ах, что за жизнь! Что за жизнь у постоянного секретаря! Как хотел бы он, чтобы эта церемония наконец закончилась, счастливо закончилась!

Вдруг мсье Ипполит Патар вскочил с места, прислушиваясь к какому-то шуму, надвигающемуся издалека. Какие-то крики… Они неслись снаружи.., приближались… Наверное, крики восторга, сопровождавшие приход Мартена Латуша…

— Это он! — громко произнес мсье Ипполиту Патар.

Но тут в шуме и гаме, в бушевании толпы появилось нечто угрожающее, внушающее беспокойство. Однако совершенно невозможно было понять, что там выкрикивали снаружи! Весь зал, дышащий до сих пор в одном ритме, вдруг мгновенно перестал дышать вообще. Казалось, под куполом собрались черные тучи. Огромная людская волна ударила в стены, заставила хлопать двери. Солдаты и полицейские отступили вглубь, к залу… Стало возможным различить среди всеобщего шума и гвалта какой-то особый гул. Словно жалобный плач.

Мсье Ипполит Патар почувствовал, что волосы у него на голове встают дыбом.

В этот момент в зал вкатилось нечто непонятное, какой-то чудовищный ворох тряпья, с разорванными юбкой и корсажем. Над всем этим торчала лохматая голова горгоны, потрясая в воздухе сжатыми кулаками. Невидимым ртом чудовище исторгало вопль:

— Мсье Постоянный! Мсье Постоянный! Он умер! Вы мне убили его!

Дата добавления: 2015-10-21