Апрель. Часть 1

1 апреля

- Ты прикольнулся или работать пришёл? – поинтересовался Данил, вальяжно развалившись в папашином кресле.
- У тебя спина белая, - без эмоций шучу я и сажусь в кресло напротив. – Где Артур?
Приступая к работе, я хотел с ним всё прояснить и расставить точки над «и», но наткнулся на «помощничка».
- Отец в Лондоне. Подписывает контракт с одной известной звукозаписывающей фирмой, - Данил смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, - а что, котёнок?
- Не называй меня так, - я начинаю закипать.
Этот Данил почти мой ровесник, а ведёт себя так, будто я его прислуга и обязан ему по гроб. Конечно, я задолжал его придурку-папаше не слабую сумму, но не ему же.
- А то что? Выпустишь коготочки? – он провоцирует меня.
Блин, да что они все меня котёнком называют? Я про себя вздыхаю. День однозначно не задался. С утра Васька тупо пошутил. Этот гадёныш вызвал бригаду промышленных альпинистов, и они замазали мои окна (которых всего-то три) чем-то, не пропускающим свет. Я валялся в кровати, радуясь, что проснулся затемно и у меня есть время перед работой, которое я потрачу на написание новой истории. И мне не пришло в голову глянуть на будильник! Я выпил кофе, принял душ, вспоминая о Яне, который вчера не смог прийти. Стоило мне подумать о любимом, в голову приходит одно такое замечательное решение – наведаться к нему. Я быстро собираюсь и вызываю такси (чего шарахаться по ночному городу?). В подъезде я понимаю – что-то не так. Не могло за минуту встать солнце. Мои опасения подтверждает таксист:
- Сейчас восемь утра.
Я хватаюсь за сотовый, и тут же звонит будильник на нём. Убью его. Это не смешно!
К Яну мы добираемся целых сорок минут: пробки. Быстрей дойти было. Я расплачиваюсь с таксистом и встречаю предмет моих мыслей. Ян в светлом пальто, из-под воротника выглядывает белоснежный шарф.
- Привет, - стараюсь вложить в это слово все свои чувства.
Но он даже не улыбается:
- Через минуту за мной приедут со студии. Ты подставляешь меня.
Становится обидно от такого резкого ответа. Блин, я его не видел два дня, а он за старое. Как-то я забыл, что мы всё ещё «шифруемся». Я произношу короткое «извини» и быстро-быстро ухожу от его дома. За мной никто не идёт, и никто меня не окликивает.
Ноги сами приносят меня к кафе, в котором мы когда-то бывали. Я замёрз и ведь даже не позавтракал, а на работу к двенадцати. Надеюсь, этой ужасной официантки нет.
Сегодня не мой день. Та самая Рита криво улыбается при виде меня, швыряет меню и говорит:
- Чего один?
- А тебе какое дело?
- Да никакого, - она пристально смотрит на меня. – А ты в курсе, что у тебя лицо испачкано?
- Что? – и я так ходил с самого утра? И таксист меня видел, и Ян, и не сказали?
- Хах, с первым апреля!
Я еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Хоть она и девушка, но такая противная.
- Ладно, что будешь?
- А чем тут можно отравиться? – совершенно серьёзно задаю вопрос я.
Девушка хмыкает и уходит. Занятно. А заказ принять? Блин, что вообще сегодня за день? Мне уйти, или как? Чувствую себя придурком. Ладно, посидим, делать всё равно нечего. Набираю Ваське смску: «Спасибо, друг, офигеть как смешно». Секунд через десять получаю ответ, искренний такой: «Тебе правда понравилось?». Идиот! Ты мне личную жизнь разрушил, можно сказать. Ну, если преувеличить немного. Посылаю Ваську в огород, тут как раз эта нелюбезная Рита ставит передо мной тарелку с горячими бутербродами и омлет, покрытый расплавленным сыром.
- Спасибо.
- Не за что, - и, прежде чем уйти, она бросает:
- Он всегда так завтракает.
Блин. Ну спасибо. Подняла аппетит. Злость просто вырывается из меня. Наверное, уже и щёки красные. Поковырявшись в омлете, я кладу на стол пару сотен и ухожу. И зачем я только пришёл сюда?
До двенадцати ещё много времени. Я решаю зайти к Артуру, всё равно нужно. А чтобы не припереться намного раньше, иду на автобусную остановку и выбираю лишь пятый автобус. Мы тянемся, словно черепахи в бесконечном потоке машин, и это даёт мне возможность обдумать ситуацию. Я перекрутил в голове встречу с Яном утром и подумал, что слишком всё близко воспринимаю к сердцу. Мало ли что могло у него случиться с утра. Гладил свою безупречную рубашку и обжёгся. Да и потом, быть может, он просто встал не с той ноги. Ему же сложней, он не хочет афишировать отношения – и ладно. Наверное, он прав, мы же теперь публичные люди.
С такими мыслями я подъехал к студии, не спеша дошёл до неё и несколько минут ждал лифт. Едва створки стали закрываться, как кто-то поставил ногу, и они снова распахнулись. Ну, надо же, Ян. Все мои рассуждения испарились. Самое забавное – стоило так «шифроваться», чтобы потом оказаться в одном лифте. Я сделал каменное лицо и отодвинулся к стенке. Не разговаривать с ним. Не смотреть на него, Тём. Ты сможешь. Но кто-то вредный и коварный внутри дёргает мой язык и у меня вырывается:
- Вам на какой этаж?
Вот Ян всегда мог прекрасно выразить одним лишь взглядом всё, что он думает о человеке.
- Понятно, - я нажимаю нужный нам «четвёртый» и снова отхожу к стеночке. – А ничего, что мы в одном лифте едем? Может, мне выйти на третьем?
Он раздражённо выдыхает, смотрит на табло сверху, показывающее сколько мы этажей проехали. Блин, ну что за дебил создал скоростные лифты? Едва створки расползаются в стороны, как Ян, бросая на меня очередной злобный взгляд, выскакивает из лифта. Хочется крикнуть ему что-то саркастическое и колкое, но как назло ничего не приходит в голову. И это я, человек, возомнивший себя писателем.
Секунд тридцать я думал, идти ли к Артуру, но, решив, что мироздание не может постоянно стоять ко мне задом, решил проверить удачу ещё один раз. Наткнулся на Данила. Который уже не был таким виноватым, как тогда по телефону. Так вот, вернёмся к теме про «коготочки». Понятно теперь, что бушевало внутри меня? Ровно произнося все слова, я выговариваю:
- Если ты ещё раз назовёшь меня «котёнком» или намекнёшь на слово «котёнок», то пожалеешь.
- Правда? – он растягивает первую букву «а».
- Не сомневайся.
Складываю руки на груди. Надеюсь, что я выгляжу грозно.
- А я вот сомневаюсь. Котёнок.
Меня переклинило. Это как замыкание в цепи. Щёлк, и я встаю. Щёлк, и я держу этого ублюдка за грудки. Ещё одно переключение, и я заваливаю его на стол. Щелчок, и теперь я прижат к столу. И, конечно, естественно, это просто вселенский закон подлости, который не может не сбыться – входит Ян. Его взгляд выражает отвращение, и в нём явно полыхает ярость. Я уже говорил про его офигительную способность одним лишь взглядом выражать целую гамму эмоций? Хлопает дверь, и я с силой вмазываю Данилу по челюсти. Его ведёт от удара, и он лишь в последнюю секунду до падения цепляется за стол.
- Так понятно?
Парень кивает, прижимая руки к лицу.
- Если я услышу ещё хоть раз…
- Да понял я, - рычит Данил. – Вали уже, пока я не разукрасил тебя! Тебе ещё сниматься!
- Козёл, - бросаю я и со всей силы хлопаю дверью кабинета. Так, что слетает со стены картина, и стекло на ней разбивается.
Вот только зря я решил, что на этом все злоключения кончились. Решив выпить кофе, я заскакиваю на кухню, и тут же появляется Ян. Злющий-презлющий.
- Это не то, что ты подумал, - почему мой голос сразу становится таким тонким?
- Откуда тебе знать, что я подумал?
- У тебя на лице написано.
- Да? – он забирает из моих ни капельки не дрожащих рук чашку и ставит её на стол. Затем упирается руками в стену, к которой я припадаю спиной в качестве опоры, по обе стороны от меня. – А там написано, что ты сейчас огребёшь неслабых пиздюлей?
Я прыснул со смеху от ругательства, произнесённого Яном. Это нервное. Такой правильный мальчик, блин, и такое словечко.
- Тём, ну как ты умудряешься вляпаться в неприятности за пару часов, что меня нет рядом? – его губы скользят от уха, в которое он шептал последние слова, к моим ключицам, которые ему особо нравится прикусывать.
- Я ему чуть челюсть не сломал, - гордо заявляю я, стараясь не закрывать глаза, потому что голова уже кружится от одного присутствия Яна.
- До или после того, как лежал под ним в весьма пикантной позе?
- После.
- Тёмка, - он подхватывает меня и усаживает на рабочую поверхность кухни. Его руки пробираются под свитер, ногти чуть царапают спину. – Мне тебя наручниками приковать к себе?
- Было бы неплохо, - сразу соглашаюсь я. - Только как в туалет? По очереди?
Мой любимый. Хохочет:
- Ты невыносим.
- О, да, я такой. Э… Ян, извини, конечно, но мы на кухне. Это, знаешь, такое место, где люди едят. Или готовят есть. Зачем ты стащил джинсы с меня?!
- Малыш, - его голос такой тихий и такой низкий, что мне приходится напрячь слух, - открою тебе большой секрет: стол также можно использовать для всяких непотребств.
- Ян! Ян…
И пусть мою задницу колют крошки, пусть вместо смазки чьё-то оливковое масло, пусть мне приходится стиснуть зубы, чтобы не издавать ни звука – этот раз был одним из самых запоминающихся в моей жизни. То ли настроение, то ли Ян, казалось, что мы делаем это бесконечно. Я вспотел, Ян тоже, мы сорвали друг с друга одежду, буквально искусали все части тел, до которых удалось дотянуться. Затем, когда он двигался во мне, на глазах против воли выступили слёзы, и мне пришлось прижать его к себе сильней, чтобы он не заметил их.
Несколько минут после мы восстанавливали дыхание, всё ещё держа друг друга в объятиях. Затем я отстранился:
- Ты же закрыл дверь?
- Нет, - но, увидев, как я побледнел, он быстро успокаивает: - Конечно, котёнок.
Из его уст это уже прозвище звучит прекрасно. Надеюсь, неприятности кончились.

***

Нет, конечно. Стоило так подумать, как началось. Под софитами я непривычно щурился, и на лбу выступал пот. Съемки приходилось останавливать каждые двадцать минут, чтобы поправить грим. После пятого раза я заметил, как пальцы Яна раздражённо выстукивают по подлокотнику кресла. Режиссёр орал на меня, что заставляло меня переставлять местами и путать реплики, так же я несколько раз заикнулся, произнося длинные слова.
Данил с приклеенной улыбкой поманил меня к себе:
- Ты издеваешься?
Качаю головой. Тихо радуясь, что на его подбородке проступает синяк.
- Тогда соберись и работай!
Этот кошмар длился несколько часов, кажется, я достал всех на съемочной площадке. После долгожданного рыка режиссёра, что я его задолбал и на сегодня хватит, несусь на всех парах в гримёрку, но меня перехватывает Данил:
- Далеко собрался?
- Вообще-то, я собирался домой.
- Вообще-то, у тебя вечеринка ещё. Так что переодевайся, и поехали.
Ищу глазами Яна, но его нет.
- Но…
- Тём, напомнить про условия контракта?
- Не нужно, буду минут через пять.
В гримёрке я умываюсь и переодеваюсь, надеясь, что Ян зайдёт, но его всё нет. Через десять минут у меня нет выхода, потому что «помощник» орёт что-то с той стороны двери. Я злюсь и выхожу. Вот всё сегодня не так! Мой возлюбленный преспокойно обсуждает что-то с кем-то из персонала, совершенно забыв обо мне. Ну и фиг с ним.
В машине мы с Данилом не перекинулись и парой фраз. Он привёз меня в один из клубов нашего города, возле входа собралась большая толпа. Знаменитости, заходя в клуб, останавливались, фотографировались. По ходу и мне придётся. Странное чувство – незнакомые тебе люди называют тебя по имени, заискивают, просят улыбнуться. Засветившись буквально на трёх фото, я прошмыгнул внутрь. Сдал верхнюю одежду в гардероб, прошёл к бару и заказал минеральной воды.
- Ты б ещё молока попросил, - Данил материализуется рядом. – Ребёнок что ли?
Не обращаю на него внимания. Пусть говорит, что хочет, я не собираюсь напиваться и через час уйду.
- Тёмка, я подумал, что, возможно, был неправ. Давай жить дружно?
Было странно слышать это от парня. Я прекрасно помнил последний разговор с его отцом, самодовольные нотки в нахальном голосе и ощущение, что попал в западню. Как там в пословице? Яблоко от яблони. Не зря Данила приставили ко мне. Он здорово «помог». Но для меня полезней держать его в союзниках. Немного напрягало одно: неужели он не злится из-за произошедшего утром? Так и подмывает спросить: «Челюсть не болит?», однако я сдерживаюсь. Внимательно гляжу в его карие глаза. Ничего опасного в них не нахожу.
- Давай, - сдаюсь я, и мы пожимаем друг другу руки.
- Эй, бармен, давай свой знаменитый коктейль, - Данил подмигивает мужчине за стойкой.
Пытаюсь возразить, что я не хочу спиртного, но меня не слушают. Начиная с «ты меня уважаешь» и заканчивая «за дружбу грех не выпить», Данил пытается уговорить меня. Чёрт, он и мёртвого уговорит. Ладно, пусть только отстанет. Тем более, от одного коктейля ничего не будет.
Мы, несколько лживо улыбаясь друг другу, пьем эту сладкую бурду малинового цвета. Сверху коктейль украшен синей вишенкой, что несколько отталкивает, если быть откровенным.
Вскоре мир меняется. Краем сознания я понимаю: во всём происходящем есть нечто неправильное, но эта мысль не находит выхода и оказывается похороненной где-то среди миллиарда нейронных клеток. Сначала хочется танцевать, потом - петь. Я не понял как, но уже оказался на сцене и во всё горло орал «Всё могут короли». Получив свою долю оваций, я вернулся к бару и выпил протянутый Данилом коктейль пугающе чёрного цвета. Внутри заговорил голос разума: я же обещал себе не пить, но его отмели остальные, обострённые чувства: да что может случиться? Чувствовал я себя прекрасно. Это чудесное место. Все такие добрые, дружелюбные, такие очаровашки. Я закружился в танце с одной девушкой, потом с другой. Стало очень жарко. Два стакана минералки немного остудили, но жажда становилась сильней с каждой минутой. Я стянул свитер, остался в одной лишь «алкоголичке». Девчонки окружили меня, словно белочки в парке, которым на ладони протянули уже освобождённые от скорлупы орешки. Мы болтали, смеялись. Данил не казался таким уж и козлом, как раньше, о чём я ему сообщил. И тут я заметил в толпе светлую макушку. Это же Ян!
- Ян! – заорал я так, что девчонки позакрывали уши.
Он удивлённо обернулся на окрик. Словно нехотя подошёл к нашей компании.
- Привет, Янчик! – радостно повис я у него на шее.
Нужно было видеть его лицо, когда я назвал его «Янчиком», кажется, он даже застыл на мгновение. По мере того как он разглядывал меня, я буквально ощущал, как от него начинают исходить волны какой-то злости. Даже девчонки перестали щебетать и уткнулись в свои бокалы с шампанским. Ян грубо хватает меня за подбородок и поворачивает к барной стойке, над которой горит неяркий светильник.
- Придурок, - шипит он мне на ухо, а потом поворачивается ко всем: - Тёма перебрал, мы уходим.
- О, Тёмочка, - состроила грустную рожицу одна из девушек. Блин, даже не помню её имя.
- Артём должен остаться, - спокойно говорит Данил. Выглядит он что-то чересчур довольным.
- Да? – елейным тоном уточняет Ян. Не отпуская меня, он делает пару шагов к парню. И говорит тихо, но так, что все услышали: - Если с ним когда-нибудь что-нибудь случится, то я тебя убью. Независимо от того, будешь ты виноват или нет. Понятно?
Вот чёрт, даже мне страшно. А Данил как-то ещё и этот зверский взгляд выдерживает. Ну, чувак, я тебя зауважал. Хихикаю. Оба поворачиваются ко мне. Больше не раздумывая ни минуты, Ян тянет меня к выходу, прямо на улицу, а я же не одет! Мои возражения даже не выслушиваются. Меня буквально за шкирку швыряют на заднее сидение такси. Я обижаюсь. Нельзя со мной так обращаться! Чтобы объяснить это, приходится употребить половину замысловатых словечек из моего словарного запаса, но, мне кажется, суть Яну ясна.
- Ох, Тём, просто посиди спокойно, - он устало отворачивается к окну. Вроде бы он не такой уж и злой.
Я демонстративно смотрю в своё окно, но вскоре чувствую холод. Осторожно подползаю к Яну и прижимаюсь:
- Холодно…
Он милостиво пускает меня в тепло, распахнув полы пальто. Одурманенный его запахом, я совершенно наглею, залезаю к нему на колени и затихаю. Но спокойно сидеть, когда Ян рядом, не получается. Будто бы не нарочно, я еложу, пока сильные руки меня не останавливают.
- Тёма, - предостерегающий шёпот.
Только меня уже не остановить. Я трусь об него, прижимаюсь к нему всем телом. Очень вовремя мы останавливаемся возле дома Яна, я кубарем вылетаю из машины, слишком торопясь. Он задерживается, расплачиваясь с водителем, затем хватает меня и почти несёт к себе.
Едва мы оказываемся в прихожей, как я толкаю его к стене и нахожу его губы. Он отвечает на поцелуй, но вдруг замирает:
- Тём, ты под кайфом, может, не стоит?..
Не слушаю этот бред. Очень даже стоит, когда я хочу. Вот только управлять своим телом всё сложней, я сползаю вниз, тяну Яна за собой, замираю. Уже и сам не понимаю, что хочу. Движения неуверенные, словно я пытаюсь вспомнить, для чего мои руки, и не могу. Провожу ими по гладкой груди Яна, и в следующую секунду я уже напрыгиваю на него. Он не ожидает от меня такого напора, едва удерживается. Внезапно улыбается, роняет:
- Тём, ты такой красивый.
У меня нет слов, чтобы ответить, лишь действия, которыми я докажу Яну, что я ещё и прекрасный любовник. Когда Ян понимает, что я хочу попробовать в позе сверху, он немного удивляется, находит аргументы против, но меня уже не остановить. Это не так уж и больно. Ага, пока он не двигается. Сжимая мою задницу, он резко тянет меня на себя, проталкивая член до конца, от чего я вскрикиваю.
- Ты же хотел сверху, малыш, - немного мстительно говорит он.
- О, да, - улыбаюсь я сквозь боль. – Теперь я руковожу парадом.
- А, что, всегда хотелось?
- Да, из тебя хреновый дирижёр, - блин, как я ещё умудряюсь так связно и иронично говорить?
- Серьёзно? Ещё никто не жаловался.
- Ах, ты! – я впиваюсь зубами в его плечо, за что получаю звонкий шлепок по заднице.
Он прижимает меня к себе, держа руки на пояснице, и сам двигает бёдрами. Всё, что я могу – это лишь прислониться к стене и медленно сходить с ума.
- Тём, - слышу что-то непонятно в игривых интонациях. – Тём, тебе нравится?
И в ожидании ответа он останавливается. Едва не рычу от досады. Вообще-то, секунд через десять я собирался кончить.
- Да, да, продолжай.
- Прости, от громкой музыки в клубе уши заложило, что ты сказал?
- Чёрт возьми, Ян, мне нравится это! Давай закончим?
- Конечно, - он вдруг скидывает меня с себя.
Я в полнейшем недоумении. Сижу голой задницей на полу и смотрю на его голую задницу, которая скрывается в ванной комнате. Что, блин, за игры такие? Злюсь, врываюсь в ванную и, конечно, застаю Яна под душем. От воды идёт пар, а Ян со стоящим членом великолепен. Смотрю, как он растирает по нему гель, как капли медленно смывают пену.
- Подойди.
Повинуюсь. Через два шага я рядом с ним, мокрый. Ян впивается в мои губы и заставляет меня запрокинуть голову. Постепенно он нажимает на плечи мягко, но твёрдо, и я опускаюсь перед ним на колени. Дураку понятно, что он хочет. Сейчас это кажется нормальным. Ну, и окружающий мир фиолетового цвета мне тоже кажется нормальным. Я закрываю глаза и облизываю его член, провожу по головке языком, и он вздрагивает. Беру его в руку и тут:
- Не, котёнок, только ртом.
Через пару моих неловких движений, он ухватывает мою голову и показывает как нужно.
- Ты же хотел руководить парадом, так давай.
Звучит немного жестоко, но подзадоривает. Вообще, я едва не кончаю, когда делаю это. Это офигительно. Ни грамма неприязни, лишь желание, захватывающее в плен всё тело. Работаю с большим воодушевлением, как Ян вдруг останавливает меня и за плечи притягивает к себе.
- Скажи, что ты меня хочешь.
- Хочу тебя…
- Скажи так, чтобы я поверил.
А стояк не доказательство?
- Ян, я хочу тебя.
- Поворачивайся, обопрись о ванну.
Неужели? Я думал, мы тут ещё поболтаем.
- Отлично. Наклонись ниже.
Вода всё ещё льётся, она немного скрывает его голос, отчего я вынужден прислушиваться. Прогибаюсь в пояснице, как он хочет. Мы приступим или нет?
- Прекрасно. Я передумал. Пошли в спальню.
Честно говоря, это похоже на издевательство. А этот самодовольный ублюдок преспокойно отправляется в спальню, где я его и настигаю, кидаюсь на него, как тигр на добычу. Он смеётся.
- И что?
- Ничего, - он прижимает меня к кровати.
Улыбается уже более тепло и начинает покрывать шею поцелуями, от которых я млею. На коже ещё капельки воды, он слизывает их, никуда не спеша, тщательно так. Ласковые руки касаются моего члена, дышать становится сложней. Внезапно Ян отрывается:
- Ты такой красивый, такой милый, я... схожу с ума по тебе.
Сил краснеть уже нет. Я хочу секса. О чём и без стыда говорю. Он ухмыляется, тянется за смазкой и возвращается, шепча:
- А когда ты в таком состоянии… Блять, Тёма…
Дальше всё было быстро: движения, вскрики, просьбы. Я умолял его, а он поддразнивал меня, чтобы я делал это снова и снова. Почему ему это так нравится? Это какая-то дикая игра, оставляющая нас одних в мире. Это слишком хорошо. Я засыпаю счастливый, очень счастливый.

2 апреля

Меня выкинуло из сна. Пытаюсь проморгаться и понять, где нахожусь. Перед глазами красочные и яркие картинки жаркого секса. Заливаюсь краской до кончиков ушей, наверное. Не ожидал от себя такого. Я помню удовольствие, такое сильное, что едва не терял сознание, помню влажные поцелуи и судорожные, словно задыхаешься, движения. Неужели это мы вчера творили? В душе смятение. Вроде бы уже и не мальчик, чтобы так смущаться, но это что-то из ряда вон выходящее.
Тихо выбираюсь из кровати и собираю одежду по полу. Ян тихо сопит, обхватив подушку. Ещё очень рано, наверное, он не проснётся. Чтобы не накликать «беду», выскальзываю из квартиры и в подъезде одеваюсь. Увидел бы меня кто-нибудь из соседей… Приведя себя в достойный вид, я смотрю на часы. Только семь утра. Куда податься? Слишком рано для работы, слишком рано для Яна, вообще, слишком рано. Бесцельно бреду по улице. Я осознаю, что не так. Я вёл себя, как шлюха. Просил себя трахнуть, более того, я хотел этого, отдавался полностью. Какое красивое чувство я испытываю в душе, и какие низменные оно вызывает желания…
Стало очень грустно. Пытаюсь убедить себя, что в этом ничего такого, но как-то самому не верится. Когда между нами была неопределённость, когда Ян строил из себя хозяина, было легче. Я как бы не соглашался с происходящим. Тут же было наоборот. Отец всегда говорил, что «Кама сутра» – это книга для извращенцев. Господи, если бы он узнал, что я делал минет другому парню.
Занимаясь самобичеванием, я не замечаю, как снова оказываюсь возле того кафе с вредной официанткой. Рита курит на крыльце. Выпуская тонкую струю дыма, она выдаёт:
- Что-то ты зачастил.
- Вы открыты? – чашечка горячего кофе – то, что нужно.
- Мы круглосуточно, - и она, не закрывая рот, зевает.
На этот раз она даже не утруждает себя тем, чтобы принести меню. Несколько минут её нет, а потом притаскивает на большом подносе булочки, масло, джем и две чашки капучино. Пока я думал, как бы повежливей её отшить, девушка села передо мной, намазала булку маслом и с аппетитом съела. Я ограничился кофе.
- Ешь, только испекли, - говорит она с набитым ртом. Блин, и откуда Ян её знает? Мы же все из себя такие утончённые, как получилось, что они вообще общаются?
Рита с шумом делает пару больших глотков капучино:
- Ну чего молчишь? Спрашивай, ты же за этим сюда ходишь.
Хочу возразить, но вдруг произношу:
- Как ты познакомилась с Яном?
В её глазах лукавство, оно же написано на её простом, можно даже сказать, деревенском лице. Ей приятно, что она могла меня чем-то заинтересовать. Или не меня, а хоть кого-то.
- Это была судьбоносная встреча, - начала она, а я закатил глаза. Вот громких эпитетов только и не хватало. – На вокзале. Я поехала встречать тётку из Ельмичей, а поезд задержали, тут, значит, хожу по вокзалу, делать-то нечего, сразу заметила его белобрысую макушку. Весь такой худой, грязный, но пиздец какой гордый. Ладно, тётку встретила, повезла к себе, а он у меня всё из головы не выходит. Варька (соседка моя) говорит, что я с ума сошла - бродяжку тащить, но запал он мне в душу. Понимаешь? - а как уж тут не понимать. Я всё-таки отщипываю от булочки. Они, и правда, свежие, от них исходит невероятный аромат. – В общем, отговорила меня. Через неделю тётку провожала, а он всё ещё там. Подошла, села рядом. Он сначала носом кривил, потом с интересом стал поглядывать на меня. А когда я его к себе позвала, отнекивался, да я уже решила.
Её пальцы с короткими ногтями с облупившимся лаком теребили пачку сигарет.
- И стали мы жить вместе. Варька орала… Но Ян молодец, обаял её в первый же вечер. Он и не особо-то мешал – с утра уходил, поздно возвращался. Устроился куда-то, стал отдавать деньги. Обязанным себя чувствовал. А мы, дуры, крутились возле него. Я, конечно, понимала, что ему девушки изящные нравятся, а не я со своим пятидесятым, но попыталась. Ну что, я рожей не вышла что ли? Варька тоже пыталась. То халатик случайно распахнётся, то полотенце в ванной попросит. И так месяца два. Извелись мы все. А потом поняли, что он-то по мальчикам, - Рита тяжело вздохнула. – Дуры такие… Ну кошмар.
Она задумалась, всё-таки вытащила сигарету и закурила прямо в помещении. Я уже допил кофе и съел две булки.
- А потом что?
- Потом? – она перевела на меня взгляд. – Потом съехал он. Только до сих пор чувствует себя виноватым. С животными мне помогает. А они такие после операции капризные. А не могу я… Себя обделю, но животинку подберу. У меня вот шесть кошек в квартире, две собаки. Маленькие, правда. Уживаются вроде как-то.
Так вот откуда все эти покалеченные кошки и собаки! А я-то гадал. Так он пытается отплатить девушке, которая помогла ему в трудный период. Если бы она знала, что это значит для него…
- А ты, Тём, не потеряй его. Вижу, как он смотрит на тебя. Как на меня никогда не смотрел.
- Откуда ты знаешь моё имя? – изумляюсь я.
- Совсем придурок? Я каждый выпуск вашего шоу смотрю.
Блин. Как-то и забыл.
- Кофе ещё будешь?
- Нет. Спасибо. Рита.
- Конечно.
Улыбка делает её намного красивей. Ей приятно думать, что Ян, великий Ян, мог упоминать её.
- Передавай ему привет.
- Обязательно. Спасибо тебе.
Встаю. Рита встаёт следом:
- Я, это… Может, в Ельмичи вернусь. Что мне тут светит?
Ответа я не знаю, поэтому неопределённо пожимаю плечами. Мы прощаемся, и я бреду по улице, не разбирая дороги. Сколько же я всего не знаю о Яне. Ни за что бы ни подумал, что он может испытывать благодарность, смешанную с чувством вины к такой вот девушке. Наверное, Яну было действительно трудно.
На часах половина девятого утра. Рано для всего. Что же делать? В голову ничего не приходит. Мой взгляд натыкается на афишу кинотеатра, располагающегося рядом. А что, идея. Правда, сомневаюсь, что они так рано работают, но всё же. Мне повезло. Работали. Сеанс уже начался, однако я всё равно купил билет.
На утренний сеанс почти не было людей. Несколько парочек. В тёмном зале я был практически один. Внезапно вспомнилось школьное время, как Ян вдруг пригласил меня в кино, где мы чуть не накинулись друг на друга. Ощущение, что это было сто лет назад. Мы стали другими, хотя все те же. Мне всё так же не пробиться к Яну, хоть теперь я полностью определился со своими чувствами. Когда-то давно слышал изречение, смысл которого сводился к тому, что лучше испытать несчастливую любовь, чем никогда не любить. Так ли это? Ян – это одна большая загадка. И чем дальше, тем отчётливей я понимаю, что он никогда до конца передо мной не раскроется. Почему он стал таким - неизвестно, я знаю лишь то, что мне его никогда не изменить. И любовь его не изменит. Всё, что мне удалось, так это добиться от него проявления симпатии. Зато он меня вчера использовал, как хотел.
Сбоку послышался шорох и странные звуки, я обернулся и смог разглядеть в темноте парочку самозабвенно целующихся подростков. Я смотрел на них и не мог отвести взгляд. Юные, пылкие, только постигающие тайны вселенной. «А что дальше, Тём?», - спросил кто-то противный внутри меня. Какое ждёт меня будущее с Яном? Он не тот человек, что будет ждать с работы. Скорее, роль «жены» уготована мне. Блин, чувствую себя стариком, глядя на этих детей. Интересно, их родители знают? Мой батя никогда не смирится. А отец Яна… Я ничего о нём не знаю. Да что я вообще знаю о человеке, с которым сплю и пытаюсь строить отношения? Смс от отца, с которым он был в неслабой конфронтации. И он молчит. Словом не обмолвился. Как с ним можно строить отношения?
Действие на экране подходило к своему логическому концу. Если бы кто-то после фильма спросил меня, о чём он был, то я не смог бы и имени главного героя вспомнить. Одно хорошо: решил для себя несколько важных вопросов. Первое: я могу быть э… лучше так: я могу заниматься сумасшедшим сексом, и мне не должно быть стыдно после этого. Не должно же?.. Второе: отношения. В них нужно что-то менять или решать.
Титры под весёленькую музыку, все встают. Парочка подростков с огромным неудовольствием. Я вижу, как они направились к кассе. Бедняги.
Ах, да, и никакого спиртного, а уж тем более наркотиков. Кстати, Данилу должок вернуть нужно.

***

Оказавшись в здании студии, я не стал сразу подниматься, а спустился вниз на парковку. Вот хорошо знакомая мне мазда Данила, моего чудесного «помощничка». Он тут. Это хорошо. Облокачиваюсь на тёмнобокую красавицу и набираю номер. Данил отвечает сразу же:
- Да.
Немного настороженно, кстати.
- Привет, - как можно беззаботнее, - ты давно свою машину видел? Тут какой-то урод её поцарапал.
- Что? Как?
- Да вот, - я посмотрел на кончики своих ногтей. – Спускайся, сам увидишь.
Наверное, он скатился кубарем по лестнице, потому что появился через минуту. Оббежал машину, накинулся на меня:
- Где? Всё в порядке!
- Правда? Мне так не показалось.
Я достаю из кармана длинный ржавый гвоздь, прихваченный мной с соседней стройки, которую я проходил по пути, и с отвратительным скрежетом провожу им по капоту машины. Данил открывает рот и краснеет.
- Если ты ещё раз, сволочь, выкинешь что-то подобное, то я не буду так добр, - слова вылетают сами собой. И я отнюдь не шучу.
«Помощничек» захлопывает рот, смотрит на меня, как на врага народа. Мне кажется, что он вот-вот накинется, но Данилу удаётся сдержать себя в руках. Он глухо роняет:
- Проваливай.
Гвоздь со звонким звуком падает на пол, я медленно иду к лифту, оборачиваюсь и вижу, как Данил дрожащими пальцами проводит по шершавой царапине.

***

Мне накладывают грим и одновременно пытаются подобрать одежду, прикладывая ту или иную рубашку, когда заходит Ян. Этот невыносимый человек едва смотрит на меня, и это реально начинает бесить. Ледяная глыба. Чёрт возьми, если бы мне кто-то сказал (не знай я сам), что он такой страстный в сексе, то я ни за что бы не поверил!
Ян сам выбирает себе чёрный свитер и тёмные джинсы. Гримёр, закончив со мной, переключилась на него. Одних нас не оставят.
Вскоре нас зовут на площадку. Я сажусь на один диванчик, Ян - на другой. Он пролистывает сценарий, освежает в памяти. Вдруг замирает, поднимает глаза к режиссёру и Данилу, стоящему рядом:
- Кто наш гость? – голос будто ему не принадлежит.
- О, - нехорошо улыбается парень. – Вам понравится.
Неприятное, тягучее ощущение в груди. Будто сломаны все рёбра сразу. Я успеваю лишь выдохнуть, как входит он, наш гость. Высокий, стройный, с нахальной усмешкой, так идущей ему, с озорным блеском в глазах, с неподдельной радостью от встречи с Яном. Он идёт неспешно, приковывая к себе всеобщее внимание. На его губах мелькает улыбка, искренняя и тёплая. Однако на лбу всё так же написано невидимыми чернилами «подонок».
- Я рад тебя видеть, - шелковистый тембр, невольно прислушиваешься к каждому слову.

- И я тебя, Марат.

Дата добавления: 2015-10-13