Современный идеализм хуже материализма

То, о чем здесь пойдет речь, разумеется, поможет нынешнему слепому материализму не больше, чем компресс покойнику; и еще менее благоприятное впечатление эта статья произведет на сторонников гило-идеализма285 (как теперь называют этот гибрид неверно истолкованного Протагора с Бюхнером).

У теософии сегодня нет более опасного врага, чем гило-идеализм — этот верный союзник материализма. Я говорю это потому, что мы, хотя и отвергаем и то, и то другое как систему, признаем большинство физических феноменов, зафиксированных наукой, отказываясь принять только те заключения, которые она из этих феноменов выводит; признавая составляющие немаловажный элемент европейского идеализма ведантистские доктрины, мы в то же время отрицаем его глубоко философичные и безупречно логичные выводы. Эти выводы, предлагаемые нам как материализмом, так и идеализмом, простираются настолько далеко, что в своем конечном синтезе они практически сходятся на позициях атеизма и пессимизма. Ведь последнее слово их обоих — альфа и омега современного мышления (все равно, лежат ли в его основе свойства грубой материи или же нигилизм идеалистических спекуляций) — есть печальное отрицание какой бы то ни было возможности будущего существования в духе. На первый взгляд, между этими двумя системами пролегла бездонная пропасть, но на практике они уже отыскали общую платформу, позволяющую им сойтись, чтобы пожать друг другу руки. Сегодняшний материализм стал лишь чуточку наукообразнее, в сравнении с примитивными измышлениями Бюхнера и Молешотта286. Это все та же мертвая голова с тем же традиционно жутким оскалом оголенных зубов, но теперь она украшена венком из риторических цветочков, сплетенным из неподражаемого красноречия м-ра Тиндаля. Что же касается идеализма, к какой бы школе он ни принадлежал, то он превратился в «двойную карикатуру» — на Канта и Шопенгауэра.

Всякое обобщение требует «точности и правомочности»; достаточно взглянуть на отношение материалистов (или реалистов) и идеалистов к тому, что Дж.С.Милл называет «театром военных действий метафизики» (проблема внешнего мира), чтобы убедиться в этом.

Материализм утверждает, что материя — или вечная Вселенная — существует независимо от воспринимающего ее разума, что объект, говоря иными словами, развил из себя субъект, который в свою очередь отражает своего создателя в своем воображении.

(Чистый) идеалист, напротив, скажет: «Вовсе нет; это разум в процессе своего эволюционного развития создает материю, и потому последняя существует исключительно в нашем сознании. Все, что мы знаем или можем узнать, следует рассматривать как состояния нашего собственного сознания; все объекты выглядят так, как они выглядят, лишь в силу того, что таковыми они представляются воспринимающему их Эго — его ощущениям и, следовательно, имеют чисто феноменальную природу; таким образом, одновременно с разрушением разума исчезает вся структура кажущейся объективности».

Но в чем же, позвольте спросить, такой идеалист «идеальнее» материалиста? Один априорно отвергает возможность существования чего бы то ни было помимо материи; другой вообще все отрицает — и материю, и дух; но эти две позиции, как ни странно, отнюдь не являются взаимоисключающими. Ибо, с одной стороны, понятно, что реалист никак не смог бы осознать факт независимого существования внешнего мира, не осознав предварительно факта своей собственной субъективности; и с другой стороны, (чистый!) идеалист ничего не может противопоставить утверждению науки о существовании объективной Вселенной за много эонов до появления первых проблесков человеческого сознания.

Из этого затруднения нас может вывести, пожалуй, только компромисс между этими двумя противоборствующими системами, известный под разными названиями, такими, как трансформированный реализм, трансцендентальный реализм или — наиболее точный вариант — объективный (в отличие от чистого) идеализм (если, конечно, этот трансформированный реализм воспринимает объект и субъект в той же манере, что и ведантисты-оккультисты). Согласно этой компромиссной системе, внешний мир нашего нынешнего сознания представляет собой результат совместного действия объекта и субъекта; хотя материя и не существует сама по себе, но, с появлением индивидуального разума, становится осознаваемым проявлением объективности некоей неизвестной субстанции (неизвестной только непосвященным). Разум преобразует впечатления, получаемые извне — из мира ноуменов, в панораму чисто субъективных представлений. Объект, таким образом, предстает перед сознанием в виде феномена, но первоначальный импульс все-таки приходит извне. Субъект и объект — как ноумены — одинаково реальны, но объект чувственного восприятия есть сугубо субъективное творение.

Возьмем, для примера, Солнце. Реалисту это сияющее светило представляется существующим вовне, независимо от нашего разума, как это и подсказывает нам наше восприятие. Для идеалиста это — порождение разума, исчезающее вместе с ним. Но для объективного идеалиста вместе с разумом исчезает только феноменальное Солнце, тогда как неизвестная субстанция, истинная природа которой выходит за рамки человеческого понимания и восприятия, остается.

Все это, за исключением «неизвестной субстанции», будет решительно отвергнуто оккультистом. Для него и субъект, и объект — эго, Солнце, разум и сама Вселенная — есть майя, одна огромная иллюзия. Но, хотя и сам воспринимающий, и воспринимаемый им объект принадлежат к одному и тому же уровню иллюзии, в то же самое время они являются равноправными и взаимосвязанными реальностями на всем протяжении существования манвантарической иллюзии. В реальности, за пределами пространства и времени, все это — не более чем следствие и результат невежества. И все же, возвращаясь к выводам одного из величайших мыслителей нашего времени мистера Герберта Спенсера, вопрошающего: «Если воспринимаемый объект реален, то что можно сказать о воспринимающем его субъекте?» и заключающего, что данный процесс возможен лишь при условии «уничтожения обоих» (First Principles, p. 66), мы можем сказать, что, с точки зрения оккультизма, он абсолютно неправ. Похоже, что м-ру Герберту Спенсеру известен только один уровень субъективности и ничего — об оккультном (йогическом) учении, согласно которому существуют и другие, в том числе и более высокие, нежели наш разум, уровни сознания, видения и восприятия (одним словом, существует «трансцендентальное Эго» или истинная Сущность (Буддхи), искра лучистой сущности Универсального Духа). Зная это, мы можем ответить и на другой вопрос м-ра Спенсера: «Если то, что думает, является истинной сущностью, то чем же должны быть все те прочие сущности, о которых она думает?» (First Principles, p. 66). Истинная Сущность имперсональна, тогда как личностное или физическое сознание является лишь ее иллюзорным отражением, присущим воплощенному существованию. Ошибка западной психологии состоит в том, что она считает личностное эго единственным объектом для своих исследований. И следовательно, аргумент, заключающийся в том, что невозможно представить себе субъект, воспринимающий самое себя, хотя и остается вполне состоятельным до тех пор, пока мы ограничиваем сей субъект человеческим разумом (манасом), разбивается в прах в тот момент, когдамы признаем учение Канта и его современных истолкователей о существовании Высшей Сущности, или «трансцендентального Субъекта».

Ибо в процессе самоанализа разум в свою очередь становится объектом для духовного сознания. И конечным результатом этого процесса осознания существования должно стать безусловное доминирование Буддхи над разумом, то есть самоосознание в его наиболее чистом виде. Но в то же время следует помнить, что для воплощенного человека 4-го Круга полное осознание своей духовной Сущности остается невозможным. Духовное Эго не отражает различные уровни сознания; оно не зависит ни от каких ощущений (восприятий); оно не мыслит, потому что оно знает, благодаря интуитивному процессу, к которому лишь в самой незначительной степени может приобщиться обыкновенный человек. Это трансцендентальное, или духовное, Эго (Буддхи) как раз и является «субъектом, воспринимающим» разум как атрибут самого себя.

Тот, кто желает побольше узнать об этом, пусть прочтет веданту и философию йоги Патанджали (в эзотерическом ключе). И тогда ему станет понятен истинный смысл таких высказываний, как: «Познавший себя выходит за пределы страдания» (Чхандогья Упанишада, VII, i, 3); и опять же: «Тот, кто познал Высшего Брахмана, сам становится Брахманом» (Мундака Упанишада, III, ii, 9).

Только «совокупное невежество» (как называет это явление Ведантасара) могло подтолкнуть наших оппонентов к тем научным определениям, примерами которых могут служить некоторые перлы, то и дело встречающиеся в сочинении д-ра Левинса «Что такое религия». Мы можем порекомендовать прочесть его хотя бы ради красоты и чистоты языка. И хотя автор критического анализа этого сочинения (Wm.Bell McTaggart. An Examination and Popular Exposition of the Hylo-Idealistic Philosophy. London, 1884.) также рекомендует читателю помнить, что «философия д-ра Левинса внешне вполне правдоподобна», вряд ли будет преступлением настоять на более углубленном анализе учения, претендующего на замену всех древнейших, древних и ныне исчезнувших философий гило-идеализмом, который представляет собой, по мнению автора книги, научный синтез материализма и идеализма (воды и масла); или, как говорит критик: «материя, материя повсюду», справедливо добавляя при этом, что в случаях с чисто материалистическими или идеалистическими гипотезами «обе крайности ведут к грубым — и даже немыслимым — несуразностям в умозаключениях». Что же говорит нам д-р Левинс?

...Под гило-идеализмом я подразумеваю не что иное, как менее сомнительную и самоочевидную форму термина «психология»... [который] является общепринятым и привычным для рационального человеческого сознания, в отличие от оккультного и нездорового мистицизма онтологии или метафизики... Таким образом, психология остается сравнительным и феноменальным учением о жизни... и человеческом знании, начинающемся и заканчивающемся как антропоморфоз и автоморфоз, что вполне соответствует гило-идеализму — рациональной, или мозговой, теории разума и материи... Позвольте мне, без дальнейших предисловий, заявить, что гилозоическая теорема жизни и мироустройства может быть сформулирована как самоочевидная и абсолютная невозможность (заключенная в самой природе вещей) перешагнуть или выйти каким бы то ни было образом за пределы нашей анатомии, нашего собственного сознательного Эго [которое, таким образом, отождествляется с анатомией!], поскольку не-Эго, неправильно называемое «внешней Вселенной», является всего лишь объективным, или проецируемым, образом нашей самости, а не vera effigies (или подлинной субстанцией) каких-либо внешних по отношению к этой самости «вещей»... Все реальное и нереальное, абстрактное и конкретное — от Божественного и далее вниз — представляет собой не что иное, как просто идеальные, или феноменальные, образы... необходимым физическим базисом, протоплазмой или мастерской для которых служит везикуло-нейрин или серое вещество полусферических нервных центров... — функция физического организма и в то же время — fons et origo всей познавательной способности. Становится совершенно очевидным, что в свете современного мышления объективный мир может претендовать самое большее на относительное существование... Иными словами, это просто постулирование солидарности Эго и не-Эго, соответствующее современной диагностике психоза в медико-психологической симптоматологии как везикуло-невроза в действии... [!]

Вот такое «ясное» и убедительное изложение последних достижений современного мышления.

Дата добавления: 2015-10-13