Смена лидера

Думал ли он о своих политических наследниках?

В общем плане, наверное, да. Не случайно собирал вокруг себя в ЦК ВСРП, поддерживал, выдвигал на ответственные посты немало способных и по тем временам еще молодых людей. Это Грос, Сюреш, Пожгаи, Хорн, Берец, Барабаш, Кодаи, Миклош, Тюрмер... Да и среди секретарей обкомов и горкомов ВСРП были люди в самом активном, дееспособном возрасте. Однако они в большинстве своем оставались, пожалуй, слишком уж долго где-то на подходе к высшим постам. По сути, и в Венгрии был своего рода застой в кадрах. И когда в середине 80-х годов появилась неотложная потребность и реальная возможность влить «свежую кровь» в ведущий эшелон руководства, партия, сам Кадар оказались не готовы к этому.

А между тем экономическая ситуация в Венгрии продолжала усложняться, материальное положение населения ухудшалось, росла критика в адрес властей. В этой обстановке в начале 1987 года прошла замена на посту Председателя Совета Министров — им стал Карой Грос, работавший до того первым секретарем Будапештского горкома ВСРП. Со своих постов были отстранены Ф.Хаваши и некоторые другие деятели, отвечавшие за решение экономических и социальных проблем. Встав во главе правительства, Грос, надо сказать, проявил завидную энергию, центр политической и экономической активности из Политбюро стал перемещаться в правительство, выступившее с программой стабилизации.

Как премьер Грос приезжал в марте 1987 года в Москву. Я принимал его, беседа носила общеполитический характер. Охарактеризовав ситуацию в Венгрии, он расценил последние кадровые решения как половинчатые, с которыми многие коммунисты не согласны. Экономическая ситуация крайне сложная, говорил Грос, но идет поиск выхода из нее собственными силами, с надеждой на понимание со стороны Советского Союза. Венгерское руководство вынуждено пойти на снижение жизненного уровня и открыто сказать об этом народу.

Первые энергичные шаги Гроса принесли ему авторитет в глазах значительной части рабочих, партийного актива и усилили критический настрой по отношению к высшему эшелону руководства. Похоже, в это время Кадар начал серьезно обдумывать вопрос о своем отходе от дел. Однако он колебался, взвешивал «за» и «против» и пошел на закрытый опрос членов Политбюро. Кажется, две трети его членов высказались за то, чтобы Кадар оставался на своем посту. Это доверие (не берусь судить, насколько оно было искренним) ободрило пожилого лидера, на какое-то время дало ему «второе дыхание». Он встречался с секретарями обкомов партии, руководителями промышленных и сельскохозяйственных предприятий, с работниками профсоюзов. В своих высказываниях того времени утверждал, что обстановка в стране не так уж плоха, упрекал средства массовой информации в необоснованном пессимизме. А к нам поступала информация, что венгерский руководитель уже не чувствует перемен в настроениях общества и внутри партии, его речи изобилуют повторением прописных истин. Его собеседники сетовали, что не слышат от генсека ничего нового, он не способен провести обновление политики партии и не понимает этого. По мере ухудшения экономической обстановки авторитет Кадара заметно падал, а недовольство в стране нарастало.

Перед общепартийной конференцией, намечавшейся на май 1988 года, руководство ВСРП провело ряд обсуждений ситуации в стране и партии. В центре внимания стоял вопрос о высшем руководстве. Мнения об этом в разное время складывались не всегда одинаково. Даже в начале апреля 1988 года преобладало суждение, что Кадар должен продолжать работать, но сам он предложил Гросу занять пост генсека. Грос тогда, насколько я знаю, высказался в том смысле, что Кадар нужен партии как авторитетная фигура, интегрирующая усилия членов руководства. В то же время, по мнению Гроса, возникла необходимость заменить 5—6 членов Политбюро. До нас дошла информация о том, что Международный валютный фонд не только пытается диктовать венгерским властям, что им делать с экономикой, но и дает понять, что им следует расширить круг общественных сил, которые принимают участие в решении основных вопросов жизни страны. Это однозначно истолковывалось как поддержка оппозиции.

В этой ситуации в ВСРП стали поговаривать о возможных переменах в высшем руководстве партии и страны. У меня сохранялись постоянные, в том числе самые доверительные, контакты с Кадаром.[7] Он, похоже, был на распутье, взвешивал различные возможности, мучительно думал, переживал и нервничал. Со своей стороны мы выразили признательность венгерским товарищам за то, что они сочли возможным поделиться своими соображениями по важнейшим вопросам политического руководства своей страны, подчеркнули, что видим в этом еще одно свидетельство доверительных отношений между нашими партиями. В то же время было однозначно заявлено: вопросы такого рода решаются только и исключительно самой партией. При этом мы уверены, что огромный политический опыт Кадара, его высокий авторитет помогут вместе с Гросом и другими соратниками принять такое решение, которое отвечает сути ситуации и масштабу задач, настроениям в партии и венгерском обществе.

Большего мы сказать не могли, да и не хотели, чтобы это было воспринято как навязывание нашей воли.

После такой нашей реакции наступила определенная пауза. Видимо, в Будапеште размышляли и искали решение. В конце апреля 1988 года в венгерской печати появилось интервью Гроса, в котором говорилось, что каждый политический деятель должен вовремя уйти в отставку, человеческие силы небеспредельны. К кому именно это относилось, понимал каждый. Незадолго перед партконференцией Пленум ЦК ВСРП не согласился с предложением Политбюро об обновлении состава ЦК на 25—30 процентов и принял решение полностью переизбрать центральные органы партии.

Кадар в беседе с советским послом В.И.Стукалиным сообщил, что продолжает размышлять над своей позицией и как только определится — даст знать в Москву. Во всяком случае, сказал он, я хочу, чтобы Михаил Сергеевич узнал о принятом решении не из газет. По его просьбе я направил в Будапешт Крючкова, который и привез информацию о принятом решении. Суть его была такова: Кадар становится председателем партии с правом присутствовать на заседаниях Политбюро, но не входит в его состав. Грос совмещает посты генсека и Председателя Совета Министров.

Накануне партконференции 19 мая я позвонил Кадару. Вот запись основного содержания того разговора:

«ГОРБАЧЕВ. Здравствуйте, товарищ Кадар! Ваша информация мною получена. Как я понимаю, на партийную конференцию вы выходите с продуманной концепцией, в которой учтена ситуация в Венгрии и обстановка в партии.

КАДАР. Все правильно. Эта концепция была обсуждена в Политбюро, товарищи выразили с ней полное согласие.

ГОРБАЧЕВ. Очень важно, что все перемены на нынешнем переходном этапе будут происходить под руководством товарища Кадара, в его присутствии, при сохранении его положения в партии. Так я понял переданную мне через товарища Крючкова информацию. Я приветствую ваше решение.

КАДАР. Да, все это так. Вначале мы думали о более широких изменениях. Но товарищи в Политбюро убедили меня, что в интересах партии надо сделать так, как это предложено в настоящий момент.

ГОРБАЧЕВ. Я понимаю, какое непростое решение вы приняли. Видимо, размышления были нелегкими. Этот факт свидетельствует о политической мудрости руководителя Венгрии, моего друга Яноша Кадара. Главное, что учтены интересы страны и партии. Буду откровенным, другого решения я не ждал. Был уверен, что решение будет принято тогда, когда оно назреет, станет необходимым.

КАДАР. Я долго размышлял.

ГОРБАЧЕВ. Разумеется, наши общие с вами дела мы не завершаем, связи наши сохраняются как в политическом, так и в человеческом плане. Я бы этого очень хотел. Буду рад встречаться с вами и обмениваться мнениями по любому вопросу.

КАДАР. Спасибо. Я тронут вашими словами.

ГОРБАЧЕВ. Обстановка и у нас, и у вас непростая. Но главное, что мы видим выход из ситуации. На наших партиях лежит особая ответственность.

Еще раз хочу вам сказать, товарищ Кадар, что мы были и будем вместе. Готов помочь Венгрии в конкретных делах, насколько позволят наши возможности. И в свою очередь рассчитываем на солидарность венгерских товарищей в нашей борьбе за перестройку.

КАДАР. Спасибо. Так и будет. Что касается наших личных контактов, то я считаю, что у нас найдена хорошая форма непосредственных и надежных связей, в том числе и сейчас (смеется). Информация передавалась точно. На этот раз разговор шел сложный. Для меня была важна не личная сторона. Помня ваше внимание к венгерским делам, я считал своим долгом, чтобы вы узнали о наших переменах не из газет. Так я сказал об этом на заседании Политбюро. И товарищи меня поддержали. Я всегда ценил, мы всегда ценили ваш интерес к Венгрии и понимание наших проблем.

Теперь некоторые вопросы, затрагивающие меня лично. Первое. Я считаю, что найдена подходящая форма изменений в высшем руководстве. За нее выступили все члены Политбюро. Думаю, что эта форма имеет еще свое значение как во внутреннем, так и в международном планах. Правда, в последнее время в Венгрии усилились настроения в пользу того, чтобы я не уходил. Но надо было решиться.

Второе. Членом Политбюро я не останусь. На конференции мы внесем предложение изменить Устав и учредить новую должность Председателя ВСРП. Не будучи в составе Политбюро, Председатель тем не менее может приходить на любые заседания руководства и высказывать свое мнение. Из чего мы исходили? Из того, что, когда в составе руководящего органа присутствуют и новый, и старый руководители, дела идут неважно.

Члены Политбюро в этом случае смотрят и туда и сюда, и ничего хорошего не получится. Если будет надо, то я всегда смогу поговорить с любым членом руководства отдельно или присутствовать на любом заседании.

Третье. К моему решению меня побудила и необходимость ослабить собственную физическую нагрузку. Она стала для меня обременительной.

Думаю, что конференция пройдет с пользой, позволит прояснить важные вопросы. Главное, будет уточнен курс партии на социалистическое развитие страны. Рассчитываем, что конференция позволит укрепить и место партии.

У нас возникла проблема, какие права имеет конференция для смены руководства. На последний Пленум ЦК мы сначала внесли предложение обновить руководство примерно на одну треть, но настроения сложились так, что потребовалось пойти дальше, чем это обозначено в Уставе. На Пленуме было принято решение предложить конференции переизбрать весь состав ЦК и ЦКК.

На конференции не будет отчетного доклада. Я сделаю только вступление, прокомментирую проект резолюции. Пленум ЦК полностью одобрил такой подход конференции.

В ВСРП есть пост заместителя Генерального секретаря, но в этот раз мы пройдем мимо этого положения Устава и оставим его вакантным. Аргумент один: если руководителю 70 лет и больше, то нужен заместитель. Если же Генеральному секретарю 57, то в заместителе необходимости нет.

Кроме того, с согласия членов Политбюро на организационном Пленуме ЦК после конференции я внесу предложение избрать не Секретариат ЦК, а секретарей ЦК. Таким образом, мы сократим одно звено руководящих кадров. Впредь, если это будет принято, партия санкционирует руководящий орган — Политбюро, которое будет выходить на все партийные организации, вплоть до первичных.

Секретари ЦК будут курировать определенные участки, руководить аппаратом, но должно быть ясно — в партии один рукодящий орган.

ГОРБАЧЕВ. Это очень интересное и важное предложение.

КАДАР. У меня эта мысль возникла давно, и я решил, что сейчас было бы актуально претворить ее в жизнь. У нас и раньше был принцип, что партией руководят выборные органы, но на практике были искажения в пользу аппарата. Сейчас все главные вопросы будут решаться в Политбюро. Одновременно отпадет надобность разделять номенклатуру кадров между Политбюро и Секретариатом.

ГОРБАЧЕВ. Могу только выразить полное согласие и понимание. Ни вопросов, ни сомнений у меня нет.

Коротко о наших делах. Сегодня заседание Политбюро. Мы обсудили и одобрили тезисы к партийной конференции. В понедельник они будут представлены на Пленум ЦК, затем опубликованы. Нам кажется, что получился интересный документ, представляющий хорошую платформу для дискуссии, для работы самой конференции. Ожидания в партии и народе в связи с конференцией огромны. Это обязывает нас быть на высоте.

Проведем встречу с Рейганом, и я полностью переключусь на подготовку доклада. Сейчас в движение пришли партия и вся страна. Мы переживаем непростое, но великое время; надо обязательно добиться успеха перестройки. Перестройка должна удаться.

Еще раз подчеркиваю, что и вы и мы стоим накануне больших событий. Рад разговору с вами. Крепко обнимаю. Желаю хорошего здоровья и успехов. Прошу передать всем товарищам в руководстве мой сердечный привет.

КАДАР. Благодарю за этот важный для меня и для наших товарищей разговор. Желаю вам всего доброго. Крепко жму вам руку. Прошу также передать привет Раисе Максимовне».

Вот такой разговор состоялся 19 мая 1988 года.

На конференции из 12 прежних членов Политбюро пятеро, в основном давних соратников Кадара, оказались забаллотированы, двое — Ацел и Мароти — прошли в новый ЦК, но не избраны в Политбюро. Это дает представление о том, что кризис в руководстве назрел.

В июле 1988 года сразу после нашей XIX партконференции я встретился с Кароем Гросом, который приехал в Москву уже в качестве Генерального секретаря ВСРП.

Конечно, зашел разговор и о Кадаре. Я высказал суждение, что в отношении него было найдено хорошее решение. Это было нелегко, сказал Грос. Он сам выступил с инициативой изменений в руководстве, но не учел, что члены партии настроены более решительно, хотят заставить руководство расплатиться за ошибки, допущенные за последние 15 лет. Кадар как-то признался, что ошибся, не уйдя в отставку раньше, в 1980 году. Но сейчас он реальней оценивает собственное положение, чем обстановку в руководстве в целом. Перед конференцией ВСРП Грос считал необходимым использовать все возможности, чтобы спасти Кадара. Вся история партии — сплошной отказ от прошлого, и если Кадара не будет, то не останется ни одного руководителя, которого можно будет уважать.

Кадар такую формулу долго не принимал, хотел уйти вообще, не соглашался и на пост председателя — чувствовалась обида. Потом выступил с предложением создать какой-то совещательный орган — он был недавно в Китае, и, видимо, ему импонировала идея Дэн Сяопина, создавшего институт советников из руководителей-ветеранов. Но в конце концов все-таки согласился на вариант, соответствующий традициям партии.

Грос сообщил мне, что теперь в Политбюро нет ни одного, кто был бы в нем до 1985 года. Его состав полнее отражает социальную базу общества со всеми ее противоречиями. Генсек ВСРП подчеркнул, что он понимает связанную с этим опасность для единства высшего органа партии, но ситуация диктует именно такой подход.

После майской конференции в руководстве ВСРП развернулась острая борьба. Пожгаи и другие реформаторы либерального направления все больше расходились с Гросом. Ему не удалось наладить взаимопонимание и взаимодействие с более широкими кругами реформаторски настроенной части партии и общества. В этом была его главная внутриполитическая трудность. Вероятно, это произошло потому, что он вообще тяготел к авторитарным методам. Сказалась и нехватка опыта. Грос действовал самоотверженно, но когда встала задача реформирования партии, ему не хватало кадаровского искусства компромиссов, маневрирования. Все кончилось расколом ВСРП, потерей ее влияния в обществе. Разумеется, было бы наивностью винить во всем одного Гроса или каких-то других деятелей. Боюсь, причины случившегося лежат глубже — в крутом переломе ориентации венгерского общества, разочаровании в существующей общественной модели. Компартия, хотя она и носила иное название после 1956 года, несла в глазах народа ответственность и за перенесенное в 1956 году национальное унижение. Ее судьба, видимо, была предопределена.

В мае 1989 года Кадар был освобожден по состоянию здоровья с поста Председателя ВСРП (в июне этот пост занял Ньерш), а 6 июня скончался. Прощалась с ним вся венгерская столица. Этот человек в каком-то смысле спас свою родину от новых кровавых тупиков, помог ей, пусть через многие зигзаги и компромиссы, нащупать пути к демократии, модернизации. Конечно, по самому большому счету не хватило у него сил, а может быть, смелости и желания, а может быть, того и другого, чтобы вовремя понять необходимость подготовки нового поколения руководителей, способных действовать адекватно не только в венгерской, но и в международной обстановке.

Уже после смерти Кадара мне приходилось встречаться с Йожефом Анталом — Председателем Совета Министров Венгерской Республики, Арпадом Генцем — ее президентом, с другими венгерскими деятелями, представлявшими различные политические партии, общественные организации и социальные слои общества. Не раз встречался я и с Дьюлой Хорном, ставшим лидером самой большой и влиятельной оппозиционной партии. И думаю, закономерно, что именно этот «выдвиженец» Кадара вместе со своими единомышленниками привел свою партию к победе на недавних общевенгерских выборах. Слежение за нынешней жизнью Венгрии, как и других стран, провозгласивших себя в свое время социалистическими, убеждает меня в том, что Венгрия менее болезненно и более цивилизованно, чем большинство ее бывших союзников, переносит адаптацию к новым условиям, к политическому плюрализму и рыночной экономике. И в этом, я думаю, по-своему продолжает жить и работать политический капитал и человеческий подвиг Яноша Кадара.

Дата добавления: 2015-09-05