Консервативные проекты в России второй половины XIX – начала ХХ вв.

Консерватизм в русской общественной мысли второй половины XIX века представлен в различных вариантах и никогда не исчерпывался лишь официальным "охранительством". Консерватором считал себя славянофил Ю.Ф. Самарин, который был одним из организаторов реформ 1861 года; консерваторами были столь разные культурные и общественные деятели, как Ф.М. Достоевский, М.Н. Катков, К.П. Победоносцев, И.С. Аксаков. Их, как и многих других российских консерваторов, нельзя механически причислить к некоему единому идеологическому лагерю. В современной политологии использование таких понятий, как "либерал-консерватизм", "либертарный консерватизм", давно уже стало привычным. В России еще в XIX веке были те, кто указывал на сложную идейную диалектику внутри классической оппозиции "либерализм - консерватизм". "Что либерал, по сущности дела, должен быть в большинстве случаев консерватором, а не прогрессистом и ни в каком случае не революционером, - писал консерватор Н.Н. Страхов, - это едва ли многие знают и ясно понимают". Традиционная идея консерватизма: "что можно не менять, менять не надо" - не только не исключает, но, напротив, предполагает признание необходимости реформирования общества. Консерватор может быть самым последовательным сторонником реформ, но всегда - реформ осторожных, не нарушающих, "механическим вмешательством" исторически сложившихся форм социальной и культурной жизни. Нет ничего парадоксального в том, что, скажем, консервативно мыслящие представители позднего славянофильства И.С. Аксаков и Ю.Ф. Самарин, считавшие любое ограничение самодержавия и введение конституционного строя в России крайне опасным, "механическим" преобразованием, в то же время были горячими сторонниками реформ, проводимых в царствование Александра II, и последовательно выступали за осуществление в общественной жизни основных гражданских свобод: слова, печати, совести и т.д.

К числу наиболее ярких представителей российского консерватизма принадлежат Н.Я. Данилевский и К.Н. Леонтьев. Их философские и общественные воззрения не исчерпывались политическим консерватизмом, хотя последний был им, безусловно, присущ (что, заметим, отнюдь не помешало тому же Данилевскому высоко оценивать значение реформ 1861 года). В данном случае мы имеем дело со своеобразной "консервативной" философией истории и культуры.

Николай Яковлевич Данилевский (1822 - 1885) был автором фундаментального научно-критического исследования эволюционной теории Дарвина ("Дарвинизм", 1885-1889. Т.1-2).

Данилевский подверг критике европоцентризм, доминировавший в историографии XIX века. Уже в ближайшем будущем, считал Данилевский, огромную роль в истории предстоит играть новой культурно-исторической общности - России и славянскому миру. Он настаивал на том, что "государство и народ - явления преходящие, существующие только во времени, и, следовательно, только на требовании этого их временного существования могут основываться законы их деятельности. ". Рассматривая понятие общечеловеческого прогресса как слишком отвлеченное,

Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891) испытал существенное влияние идей Данилевского. Леонтьев сам себя называл идейным консерватором. К тем ценностям, в которые он верил и считал, что они нуждаются в консервативной защите, следует отнести прежде всего византийско-православное христианство, прочную монархическую государственность и "цветущую сложность" культурной жизни в ее самобытных национальных формах. В целом принимая предложенную Данилевским циклическую модель исторического процесса, Леонтьев гораздо в большей степени был склонен подчеркивать естественно-органический характер исторического развития. Он писал о "триедином универсальном процессе", имеющем место и в природе, и в обществе. Все этнические, государственные и культурные образования проходят в своем развитии три стадии: первоначальной, "младенческой" простоты, "цветущей сложности" зрелого возраста и, наконец, "вторичной простоты", характеризующейся всеобщим упрощением и уравнением, завершающимися неизбежной смертью исторического организма ("космический закон разложения").

С XVIII века Европа, по Леонтьеву, как раз и вступает в эту последнюю стадию. В эпоху Просвещения и Французской революции на Западе утверждается идеология равенства и начинается "эгалитарный" (то есть уравнительный) процесс, который "везде разрушителен". Леонтьев с тревогой думал и о будущем России, считая, что после Крымской войны и реформы 1861 года эгалитарная буржуазность начала утверждаться и в российском обществе. В отличие от Данилевского он с большим сомнением относился к идее объединения славянства, опасаясь, что более тесный союз с западными славянами, уже зараженными духом "эгалитаризма", может принести России больше вреда, чем пользы.

Г.В. Флоровский писал о Леонтьеве как о "разочарованном романтике". В консервативной философии Леонтьева действительно присутствовали романтические черты. Само его неприятие буржуазности носило изначально глубоко эстетический характер. "Из человека с широко и разносторонне развитым воображением, - утверждал он, - только поэзия религии может вытравить поэзию изящной безнравственности". Уже сами по себе эти слова позднего Леонтьева свидетельствуют, что в душе он остался романтиком, хотя и пережившим глубокое разочарование в "изящной безнравственности" романтического эстетизма. Восприняв всем сердцем "поэзию религии", мыслитель всегда чутко и болезненно реагировал на любые проявления пошлости и фальши в обществе и культуре, удивительным образом соединяя в своем мировоззрении суровый ригоризм приверженца строго монашеского, аскетического благочестия с почти натуралистическим преклонением перед "цветущей сложностью" природных и исторических сил.

***********************************************

В конце 50-х годов, с политической сцены сходят идеологи николаевского времени (Ф.В. Булгарин, Н.И. Греч, О.И. Сенковский), происходит постепенное оттеснение консерваторов из высших эшелонов власти[43]. А во взглядах прежних поклонников консервативной идеологии (Ф.И. Тютчев, М.П. Погодин) произошли перемены, указывавшие об их сближении со сторонниками неотложных реформ. Консерваторам новой волны (А.М. Безобразов, С.И. Мальцев, В.В. Апраксин и др.) приходилось искать более эффективные аргументы, чтобы выдвинуть свою концепцию дальнейшего развития страны, основанную на принципах консервативного реформизма[44].

Начало либеральных реформ и переход самодержавия к политике ускоренной модернизации социально-экономических и правовых отношений, привел к тому что, сторонники консерватизма, оказались в непривычном для себя положении оппонентов «справа» реформаторским начинаниям правительства Александра II[45].

В истории русской консервативной мысли наступил качественно новый период. Консерваторы эпохи реформ продолжили стремление своих предшественников сохранить основные традиции государственной и общественной жизни России. Главными, из которых являлись неограниченное самодержавие, самобытность русского народа (в том числе и крестьянская община) и православие. Впрочем, еще до признания императора о необходимости реформ, среди дворянства начали распространяться тревожные настроения. Консервативные публицисты сделали ряд попыток защитить уникальность и самобытность России как государства. Так в 1856 году помещик Е. Ладыженский писал о благотворительности патриархальных отношений между помещиком и крестьянами. Его поддерживал, уманский помещик Г. Бланк, доказывавший, что от социальных бедствий свирепствовавших в Западной Европе Россия спасалась только благодаря крепостному праву, а забота дворян обеспечивала благосостояние и нравственное здоровье крестьян[46].

Однако эти попытки влияния на императора с целью сохранить уже явно отживший себя, на тот период исторического развития институт крепостного права успеха не имели. А после речи произнесенной Александром II 30 марта 1856 года в Москве окончательно стало понятно, что, переубедить императора в его реформаторской деятельности не удастся.

Не смотря, на все заверения московского генерал – губернатора, ярого сторонника крепостничества, уверявшего, по словам славянофила А.И. Кошелева, консервативно настроенное дворянство, что все слухи о возможной реформе являются ложными, и что император лично выступит перед помещиками, дабы опровергнуть их. Слова, произнесенные Александром II, оказалась совсем не теми что ожидали консерваторы и быстро стали известными не только по всей России, но и за ее пределами, и были следующими: «Я убежден, что рано или поздно мы к этому должны прийти… Я думаю, что и вы одного мнения со мною, следовательно, лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу»[47]. Основной смысл этой фразы, об отмене крепостного права с помощью правительственных реформ сразу же подхватили сторонники либеральных идей. Однако консерваторы, стараясь сохранить свое влияние на политику, использовали в своих целях не только общее недовольство поместного дворянства, но и те институты, которые должны были провести данную реформу. Прежде всего, таким институтом оказался Секретный комитет созданный лично императором 3 января 1857 года[48]. Не смотря на то, что возглавлял данный Комитет сам Александр II, во время его отсутствия заседания вел А.Ф. Орлов – председатель Государственного Совета и комитета министров, бывший начальник III-го отделения Собственной Е.И.В. канцелярии, шеф жандармерии, который, будучи крупным земельным собственником, отличался крайне консервативными взглядами и в целом был противником намечавшейся реформы. Остальные члены Комитета, по своим взглядам мало отличались него. Историки, изучавшие деятельность Секретного комитета, единодушно оценивают его как консервативно-крепостнический, члены которого выступали за свертывание реформы[49]. С.С. Татищев так охарактеризовал членов Комитета: «Они недоверчиво относились к задуманному государем преобразованию, считая его преждевременным и обильным опасными последствиями. Усилия их клонились к тому, чтобы, по возможности, затормозить дела, а если и осуществить, то в самых ограниченных размерах»[50].

Не удивительно, что Секретный комитет, всеми силами старался замедлить ход реформы, изобретая все новые и новые проволочки. Даже его преобразование в феврале 1858 года в Главный комитет по крестьянскому делу, и начало гласной деятельности не изменило общего развития реформы, так как его состав остался неизменным. Более того, между консервативным Главным комитетом, возглавляемым Великим князем Константином Николаевичем и относительно либеральным Министерством внутренних дел оставались существенные противоречия. Так в январе 1858 года, незадолго до преобразования, Секретный комитет отвергает проект Министерства, выдвинутый тверскими либералами и противостоявший устремлениям, прежде всего московского консервативного дворянства.

Но не только московское дворянство, но и большинство помещиков России занимало откровенно консервативные позиции, противясь воли императора. Например, фрейлина императора и мемуаристка А.Ф. Тютчева так описывала свои впечатления после поездки в Нижний Новгород в августе 1858 года. Нижегородский губернатор А.Н. Муравьев, выступавший за освобождение крестьян, столкнулся с местным дворянством, которое «здесь более цепко и упорно держится крепостного права, чем где бы то ни было. Во главе оппозиции стоят Шереметьев и Стремоухов...». После своего возращения из Петербурга Шереметьев распространяет слухи, что император отказался от своих идей освободить крестьян, что «сильно приободрило непримиримых и утвердило их в фрондирующем настроении»[51]. Нижегородский губернский комитет раскололся на две части. Большинство требовало установить выкуп за личное освобождение крестьян, что вызвало резкое столкновение между большинством и меньшинством. В результате чего губернатор Муравьев был вынужден обратиться к министру внутренних дел С.С. Ланскому, который в свою очередь составил по этому поводу записку и довел ее до Александра II. Ответ императора был вполне категоричен, и через некоторое время в Нижнем Новгороде стали распространяться слухи, что «нет уже более никаких надежд».

Решение по Нижегородскому комитету стало своего рода прецедентом, наглядно показавшим поддержку императором меньшинства в губернских комитетах и одновременно одобрение им действий Министерства внутренних дел. Под «давлением» императора консерваторам приходилось уступить ряд позиций, но в целом они понимали, что за ними стоит практически все землевладельческое дворянство. Знал об этом и Александр II. Так в отчете III-го отделения Собственной Е.И.В. канцелярии за 1858 год прямо писалось, что: «большая часть помещиков смотрит на это дело как на несправедливое, по их мнению, отнятие у них собственности и как на будущее их разорение»[52].

С марта 1859 года, борьба между консерваторами и либералами переноситься в Редакционные комиссии, что указывает на снижении роли Главного комитета в решении крестьянского вопроса.

Одними из ярких представителей консервативной дворянской оппозиции правительственным реформаторам, стали члены так называемой группы «олигархов», выдвинувшие программу реформирования самодержавия, при одновременном укреплении политической роли первого сословия. К наиболее видным деятелям этого направления относились помещик А.М. Безобразов и его сыновья М.А. и Н.А. Безобразовы, граф В.П. Орлов-Давыдов, промышленник и землевладелец С.И. Мальцов, предводитель дворянства Орловской губернии В.В. Гагарин, предводитель дворянства Воронежской губернии И.В. Гагарин, помещики братья П.Б и Г.Б. Бланки, симбирский помещик Д.Н. Шидловский и другие выходцы из дворянских кругов[53].

По мнению дворянского публициста М.А. Безобразова самодержавие приняло опасный для страны вид самовластия, ее ослаблением воспользовалась корыстная бюрократия, стремящаяся править страной, «равнодушная ко всему, что не касается личных интересов, озабоченная собственным повышением и выгодами, она имеет главным предметом маскировать беспорядки и злоупотребления»[54].

Начавшиеся реформы еще сильнее подстегнули антибюрократические идеи Безобразова, изложенные им в записке, которую он озвучил осенью 1859 года на первом съезде депутатов от губернских дворянских комитетов. Где прямо обвинил либеральную бюрократию в искажении воли императора, и стремлении нанести всяческий вред дворянству и всему государству. А так же в навязывании чуждых и более того враждебных Российской империи западных либеральных идей. Положить этому предел, по мнению Безобразова, могло только выборное дворянское представительство. И для доказательства своей правоты он апеллировал к истории Древней Руси. Таким образом, он предлагал возродить самодержавие через выборное сословное представительство, при котором власть императора была бы фактически ограничена дворянским сословием, которое заняло бы главенствующую политическую роль и охраняло российские устои от разрушительных поползновений либеральной бюрократии и интеллигенции.

Идеи, высказанные камергером, вызвали гнев императора. Александр II посчитал их как попытку учредить в России олигархическое правление. В октябре 1859 года М.А. Безобразов был уволен со службы в Министерстве внутренних дел по неблагонадежности и выслан в свое имение под надзор полиции[55].

Но выступление Безобразова было далеко не единичным, с похожими публикациями из Берлина выступали его брат Н.А. Безобразов, публицист Н.Б. Герсеванов. В Париже свою брошюру издал граф В.П. Орлов-Давыдов. В своих работах они стремились доказать о важности политической роли дворянского сословия, являвшегося гарантом стабильности в государстве. Такие демарши со стороны дворянства вызывали явное раздражение императора и либеральных чиновников из его окружения. Для их подавления приходилось пользоваться различными мерами, в том числе и репрессивными, так как распространение данных идей могли привести к срыву намечавшейся реформы.

Окончательное формирование дворянской консервативной оппозиции происходит к началу 60-х годов, и находит свое выражение в работе дворянских губернских собраний. Так уже в 1861 году тульское дворянство высказало свое несогласие с проводимой реформой, предлагая пересмотреть ее на Общей комиссии дворянских депутатов от губерний[56].

Своеобразным лидером оппозиционеров стал Николай Александрович Безобразов (1816 – 1867), сын А.М. Безобразова, действительный статский советник с 1852 года, в 1849 – 1853 годы предводитель дворянства Санкт-Петербургского уезда, с 1853 до 1856 года – Волоколамского уезда Московской губернии[57]. В январе 1862 года, он, выступая на чрезвычайных сессиях дворянских собраний в Москве, а позже в Петербурге, подверг жесточайшей критике «Положения 19 февраля»[58] которые по его мнению, полностью противоречили Жалованной грамоте дворянству от 1785 года. Крестьянская реформа, заявлял он, нарушила законные права дворянства, и прежде всего права собственности[59]. Безобразов предложил собрать Государственное дворянское собрание, которое в дальнейшем превратилось бы в постоянное законосовещательное учреждение. И хотя идея политического реформирования власти пользовалась поддержкой среди политически активной части дворянства, оформить свои предложения в качестве законных ходатайств Н.А. Безобразову не удалось. На собраниях Московской, Петербургской, Псковской и других губерниях за них энергично ратовали консервативно настроенные дворяне. Остановить поток ходатайств такого рода смогло лишь вмешательство самого императора, который в феврале 1862 года повелел объявить дворянским собраниям, что их суждения по вопросам государственного устройства России останутся без последствий[60]. В 1865 году в ответ на «Всеподданнейший адрес» московского дворянства, подчеркивавший роль первого сословия в служении империи «для пользы отечества и порядка… призванные сохранить драгоценные для народа и… истинного благоустройства государства нравственные и политические начала»[61], Александр II издает «Рескрипт к министру внутренних дел», в котором очень негативно и в резких формах относиться к «узколобости» российского дворянства. «Никому из них не предоставлено предупреждать мои непрерывные о благе России попечения и предрешать вопросы о существенных основаниях ее общих государственных учреждений. Ни одно сословие не имеет права говорить именем других сословий. Никто не призван принимать на себя передо мной ходатайство об общих пользах и нуждах государства. Подобные уклонения от установленного действующими узаконениями порядка могут только затруднить меня в исполнении моих предначертаний… Я твердо уверен, что не буду встречать впредь таких затруднений со стороны русского дворянства»[62].

Все эти выступления дали основания для слухов о том, что в консервативных кругах ходит идея создания аристократической партии по типу английских тори. Однако ее воплощение вылилось лишь в учреждении в 1866 году «Общества взаимного поземельного кредита» – где под видом оказания финансовой помощи консолидировалось недовольное дворянство. Но как справедливо отметил А.А. Корнилов: «английская система, несомненно, аристократическая, но этот аристократизм являлся хотя и консервативным, но в то же время конституционным началом…. В России же аристократизм… является совершенно другим. Аристократия… сама стремилась подавлять интересы народа под крылышком самодержавной власти»[63].

Зыбкое положение консерваторов резко изменилось 4 апреля 1866 года, после неудавшегося выстрела Дмитрия Каракозова, когда последовало усиление реакции. Была создана Следственная комиссия во главе с М.Н. Муравьевым, получившим в народе прозвище «вешатель»[64]. Начались аресты.

Наступающая реакция и усиление консервативных сил сразу отметили современники. Так Д.А. Милютин писал по этому поводу: «С 4 апреля берет верх партия консерваторов или, вернее сказать, ретроградов. Представителем ее на первом плане был граф Петр Шувалов; к нему примкнули все те личности, которые и прежде не сочувствовали либеральным реформам. Партия эта задумала воспользоваться преступным выстрелом Каракозова, чтобы внушить государю недоверие ко всему, что было сделано на славу его царствования, и под видом укрепления расшатанной будто бы самодержавной власти восстановить господство высшего сословия над массой»[65].

Весной 1866 года, после выстрела студента Каракозова, правительство проводит решительные меры. Отправляется в отставку министр народного просвещения либерал А.В. Головнин при котором были проведены две реформы: университетская (1863) и школьная (1864), увеличены бюджетные ассигнования на образование, увеличено число школ и гимназий. На его место утверждается реакционно-настроенный граф Дмитрий Андреевич Толстой (1823 – 1889). Имя графа Толстого стало «знамением» консерватизма пореформенной эпохи, и почти на четверть века он становиться «вершителем судеб» Российской империи. На протяжении многих лет он вел ожесточенную борьбу с либеральными идеями. В 1865 – 1880 годах занимал пост Обер-прокурора Святейшего Синода, возглавлял министерство народного просвещения (1866 – 1880) и министерство внутренних дел (1882 – 1889). По своим взглядам был, пожалуй, самым непопулярным государственным деятелем той эпохи. Правовед Б.Н. Чичерин так охарактеризовал его: «Он был создан для того, чтобы служить орудием реакции, человек не глупый, с твердым характером, но бюрократ до мозга костей… ненавидящий всякое независимое движение, всякое явление свободы»[66].

Толстой подвергал жесточайшей критике либеральные мероприятия Головнина. Считал что «просвещение очень опасно для государства и должно быть доступно немногим, избранным»[67]. Его преобразования на посту министра существенно ограничили автономию университетов, поощрялось доносительство в III-е отделение Собственной Е.И.В. канцелярии, система экзаменов стала настолько суровой, что ежегодно отчислялись тысячи учеников училищ и студентов университетов. Усилилась сословность образования, основной упор делался на классическое образование, где было расширено преподавание древних языков. И только закончившие классические гимназии получали право поступать в университеты.

Огромное влияние на императора приобретает властолюбивый шеф жандармов Петр Андреевич Шувалов, который фактически «запугивал» Александра II угрозой новых покушений и роста революционной ситуации в стране. Граф П.А. Шувалов (1827 – 1889), которого современники окрестили «лидером партии порядка», на протяжении всей эпохи Великих реформ, критически относился к либеральным преобразованиям, но при этом он занимал ключевые посты в государственном аппарате. С 1857 года обер-полицмейстер Петербурга, в 1861 занимает должность начальника Корпуса жандармов и управляющего III-им Отделением Собственной Е.И.В. канцелярией[68].

Все его влияние сказалось 26 апреля 1866 года, когда происходили обсуждения Записки нового жандармского начальника. Документ носил программный характер и свидетельствовал о широких консервативных планах, в ней констатировался тот факт, что в российское общество проникли «вредные элементы», проповедавшие «крайний социализм», и считающие «Бога, Государя и весь существующий порядок за предрассудки»[69]. Записка Шувалова стала основой рескрипта 13 мая 1866 года, отправленная императором на имя председателя Комитета министров П.П. Гагарина. В рескрипте император повелевал обратить внимание на воспитание юношества, направляя его в религиозном духе, уважения к правам собственности и соблюдения «коренных начал общественного порядка», и не допускать «вражды против дворянства»[70].

К числу теоретиков консервативного реформизма 70-х – начала 80-х годов, так же необходимо отнести Ростислава Андреевича Фадеева. Генерал-майор Р.А. Фадеев (1824 – 1883), участник Кавказской войны (1830 – 1864), публицист, один из основателей консервативной газеты «Русский мир»[71]. На страницах которой выступил в 1874 году с серией статей под общим названием «Русское общество в настоящем и будущем (Чем нам быть?)», которые вызвали большой общественный резонанс, не только в либеральных но и консервативных кругах. Так видный консервативный деятель К.П. Победоносцев обвинил автора статьи в том, что тот справедливо оценивая существующие «неустройства» в России, «принимается сочинять» новые порядки[72]. На страницах газеты Фадеев выдвигает программу передачи всей полноты власти в рамках местного управления в руки дворянства, и упразднении коронной администрации на метах, превращения дворянства в замкнутое сословие. Предусматривал участие губернских предводителей дворянства в принятии важных правительственных решений с совещательным голосом. Сочинение Фадеева сочетало в себе идеи, высказанные ранее как славянофилами, так и западниками с собственными выводами и практическими советами.

В 1879 по 1880 годы направил императору ряд записок, которые позже легли в основу книги «Письма о современном состоянии России», где повторял свою мысль о разобщенности общества. Утверждая, что лишь земские начала смогут стать противовесом нигилизма и «бессознательного красного либерализма» распространенного в среде бюрократии[73]. Однако ожидаемой поддержки «письма» не получили.

Осуществить свою программу дворянского охранительного представительства Р.А. Фадеев рассчитывал через начальника III-го отделения Собственной Е.И.В. канцелярии П.А. Шувалова, но отставка последнего в 1874 году, подвела черту под этими планами. Вернуться к идеям консервативного реформизма, еще раз, Фадеев попытается уже в 80-х, в первые годы правления императора Александра III. Когда после отставки графа М.Т. Лорис-Меликова 29 апреля 1881 года, министром внутренних дел был назначен граф Н.П. Игнатьев, через которого Ростислав Андреевич вновь пытается подвигнуть императора на осуществление программы изложенной в «Письмах». Однако эти попытки ни к чему не привели. Граничившие с авантюризмом амбициозные и предприимчивые проекты оказались совершенно не соответствующие интересам как Александра II, так и Александра III.

Многочисленные зарубежные публикации, записки и письма, вышедшие из под пера консервативного дворянства не могли заменить отсутствие сколь-нибудь популярного периодического органа. И здесь консерваторы уступали не только либеральному движению, но и революционно-демократическому, не смотря на постоянные гонения последних со стороны правительства. Консерваторы ни чего не могли противопоставить левым изданиям вроде «Колокола» или «Современника», а также периодическим органам славянофилов и западников. Например, на конец 50-х годов, единственным сколь-нибудь заметным консервативным изданием был «Журнал землевладельцев», издававшийся казанским и пензенским помещиком А.Д. Желтухиным. Он освещал в основном деятельность губернских комитетов и защищал дворянские интересы. Другим журналом, который можно отнести к консервативным изданиям была «Библиотека для чтения» А.В. Дружинина, где со своими идеями и произведениями выступали: И.С. Тургенев, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.Н. Островский, Л.Н. Толстой и другие[74].

В 1863 году Н. Безобразов начинает издание газеты «Весть» - прокрепостнического органа печати, отстаивавшего идеи олигархической дворянской «партии», где кроме него публикуются В. Скарятин, Н. Юматов, Г. Бланк[75].

Одна из старейших российских газет «Московские ведомости» возглавляемая с 1863 года Катковым и его же журнал «Русский вестник», в годы правления Александра II, постепенно стали своего рода рупором консерваторов и возглавили борьбу с революционно-демократическим движением. После покушения Каракозова (4 апреля 1866), Катков на страницах «Московских ведомостей» требовал от правительства решительных мер по искоренению революционной крамолы, выступал с установлением твердой власти, беспощадной к врагам монархии. В издании активно обсуждались проводимые в стране реформы и возможные пути дальнейшего развития страны[76].

Консервативная политика Александра II наиболее активно проявилась на рубеже 70-х – 80-х годов, когда практически все органы государственного управления оказались под властью реакционных сил. Административно-полицейские репрессии стали доминировать в деятельности чиновников. Начались гонения на печать и высшую школу, был создан институт урядников. На местах реакционную политику осуществляли временные генерал-губернаторы. Созданная Верховная распорядительная комиссия предотвращала возможность революционного взрыва за счет политики лавирования[77].

Но эта же угроза народовольческой революции, вынуждала правительство Александра II проводить дальнейшие либеральные преобразования. Их итогом становиться «конституционный» проект Михаила Тариеловича Лорис-Меликова, который так и не был осуществлен. Убийство 1 марта 1881 года Александра II народовольцами развеяло надежду либералов на продолжение реформаторского курса Императора – Освободителя.

Таким образом, сторонники консервативного движения в годы правления Александра II не смотря на свое тяжелое положение, связанное с либерально – реформаторскими настроениями верховной власти сформировали основные принципы русского политического консерватизма[78]:

1. Россия - уникальное государство принципиально отличающаяся от стран Западной Европы.

2. Монархия единственная форма государственного устройства возможная в России.

3. Основу стабильности и духовности русского общества составляет православие.

4. Необходимость сохранения сословного деления, как важного условия жизнеспособности общественных сил.

5. Критика либеральной бюрократии и её разрушительного влияния на государственное устройство.

6. Сохранение прав дворянского сословия и требование участия представителей от дворянства в управлении государством.

Кроме того, консерватизм в данный период складывается именно как общественное движение, а не только как политическое течение, несущее охранительный характер.

В отличие от европейского демократического консерватизма, российский заимствуя основные его принципы, подстраивается под самодержавную основу и выступает не только за сохранение, но и за усиление абсолютизма, который, тем не менее, должен считаться с дворянским сословием. Основная социальная база российского консерватизма это дворянское сословие, которое в отличие от тех же европейских консерваторов выступает за сохранение дворянских привилегий и таких отживших свое время институтов, как крепостное право.

В итоге русский консерватизм данного периода времени, не смотря на схожесть с европейскими принципами, выдвинутыми Э. Берком, Ж. де Местром и Ф. де Шатобрианом представляет собой уникальную идеологию традиционалистко - монархического толка, при оппозиции правящему монарху.

Дата добавления: 2015-09-06