Машиностроение

Сегодня, оглядываясь назад, я спрашиваю себя: почему я столько лет посвятил машиностроению? Почему, если меня всегда тянуло преподавать, я столько лет создавал новые производства? Тем более что я абсолютно уверен, что преподавать – моя миссия. Если я собираю знания по миру и не передаю их людям, я начинаю болеть физически. Я просто знаю, что, если я перестану вносить свою ноту в гармонию этого мира, хаоса в нем станет больше.

Тем не менее мой уход в машиностроение выглядел вполне логично.

В то время мне казалось, что в карате я добился своего предела. Я стал неоднократным победителем межрегиональных боев, и поскольку карате не является олимпийским видом спорта, я не видел для себя перспективы – куда двигаться дальше? Тогда я еще не понимал, что главное в карате – не победа над соперником, а победа над собой, борьба со своими слабостями, совершенствование духа. Да и откуда я мог это знать, если в то время мы жили за «железным занавесом». У нас не было серьезных учителей, и мы не могли поехать в Японию или Китай, чтобы учиться у выдающихся мастеров напрямую. Я был воспитанником советского большого спорта, и настоящей перспективой для меня виделись только крупные всесоюзные чемпионаты.

Тренерская работа в детской спортивной школе, конечно, была отдушиной в жизни, но она не приносила достаточно денег, чтобы прокормить семью – к тому времени я уже женился, и у нас родилась дочь Кристинка.

В то же время, бывая на практиках на Волжском автомобильном заводе, я не мог не восхищаться масштабом этого гиганта автоиндустрии. Весь наш город был, по сути, придатком ВАЗа. Практически все мои знакомые и друзья работали или на самом ВАЗе, или на предприятиях, так или иначе с ним связанных. Знал я и о недостатках этого производства: громоздкая система управления, раздутый бюрократический аппарат, несправедливая система оплаты труда, слишком сложная процедура продвижения новых моделей машин. Достаточно сказать, что первая модель «Жигулей» выпускалась здесь практически без изменений почти десять лет, в то время как лидеры автомобильной индустрии мира меняли модели, причем иногда кардинально, минимум раз в три года.

Поэтому мое решение связать свою жизнь с ВАЗом было вполне предсказуемо.

Решение это было навеяно романтикой того времени: я чувствовал в себе способность управлять большими массами людей, я знал, какие изменения нужно провести в первую очередь. Вдохновляло и то, что в стране началась перестройка. Мы все, особенно молодежь, не только задумывались о судьбе нашей страны, но и чувствовали необыкновенную веру в свои силы, возможность изменить то, что нам не нравилось. С этой точки зрения, ВАЗ как в капле воды отражал всю тогдашнюю схему хозяйствования с ее иерархией и господством идеологии.

Но если копнуть глубже, вернуться к самым истокам, заняться машиностроением на самом деле меня подвигло то, что я просто любил мастерить, делать что‑то своими руками. Еще в детстве я придумывал нехитрые механизмы и приспособления, потом были занятия авиамоделизмом, а будучи студентом, я сделал три рацпредложения по облегчению труда рабочих на ВАЗе. Больше всего меня привлекало решение инженерных задач: как сделать этот механизм проще, технологичней, дешевле; как рациональней организовать процесс. Машиностроение мне тогда казалось той отраслью, с которой начнется преобразование и повышение конкурентоспособности всей нашей промышленности.

Я перевелся на вечерний факультет института и пошел работать на ВАЗ мастером. Попал я в один из уникальных цехов КВЦ – корпуса вспомогательных цехов. Здесь выпускали сложный зуборезный инструмент для изготовления гипоидных (практически бесшумных) автомобильных передач. Тогда это были самые передовые технологии в области металлообработки. Здесь я получил неплохую техническую выучку.

Но больше всего я благодарен судьбе за то, что она свела меня с удивительными людьми, почти волшебниками. Под моим началом оказались настоящие мастера, асы своего дела. Я с уважением называл их «кулибиными» за их незаурядную сметку и хваткий ум. Это Владимир Николаевич Баранкевич, Маяк Маркович Розов, Вячеслав Александрович Редькин. За плечами каждого из них стояли десятки изобретений и рацпредложений, по уровню своего мышления они заткнули бы за пояс любого академика. При всем при том они работали обыкновенными слесарями и не имели никакого поля деятельности для приложения своих «золотых» мозгов.

И представьте, какой стыд я испытывал перед ними, когда в конце месяца мне приходилось делить скудную 200‑рублевую премию на 40 человек. Кроме мастеров‑асов в цехе работали и лентяи, и прогульщики, но премию нельзя было давать все время одним и тем же. Приходилось лавировать, но недовольные находились всегда.

Я понимал, что эти производственные отношения и система оплаты безнадежно устарели, они несправедливы по самой сути, и решил со всей своей молодой энергией, что все это можно и нужно изменить коренным образом – хотя бы на уровне цеха. Я разработал модель перевода цеха на хозрасчет и выставил свою кандидатуру на выборы начальника КВЦ.

Но оказалось, что мое новаторство пришлось не ко двору. Иерархические жернова ВАЗа смололи в муку мою инициативу. Пост начальника цеха занял зять одного из руководителей производства, а я, распрощавшись со своими «кулибиными», как потом оказалось, ненадолго, ушел на строительство здания научно‑технического центра ВАЗа.

Новая работа на первых порах поглотила всю мою неуемную организаторскую энергию. Центр строили генеральные подрядчики, а я курировал их работу как представитель ВАЗа. Темпы строительства были очень высокими, и мне приходилось проводить на площадке круглые сутки. Не счесть трудовых подвигов, которым я стал свидетелем. Мы работали под девизом: «Сделай или умри!» К примеру, нам поставили задачу: до 1 января закрыть цех от зимнего холода. Это в громадных километровых помещениях, где только ворот требовалось установить два десятка, не считая огромных окон и огромного количества щелей! Свою задачу мы выполнили – последние ворота ставили уже в темноте, под светом прожекторов, 31 декабря. После чего я слег с дикими спазмами в желудке, хотя до этого не болел ни язвой, ни гастритом.

От перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется. Как бы я ни работал, я видел, что мой труд – это капля воды в море. Как бы я ни старался изменить что‑то в существующей системе производственных отношений, мои усилия пропадали втуне, поглощаемые громадой гигантского, циклопического производства. Я понял, что это не мой путь, но не представлял, где и как я могу реализовать свои амбиции.

Я любил решать технические задачки. А если есть любовь к задачкам, задачка найдется.

Однажды, гуляя по Москве со своим приятелем Игорем Ладониным, мы купили пакет вкусных, хрустящих картофельных чипсов. Нужно отметить, что в годы моей молодости на весь Советский Союз с населением более 260 миллионов человек чипсы выпускали всего два завода. Один завод находился в Прибалтике, а другой в Москве, на фабрике «Колосс».

В общем, чипсы тогда были в диковинку.

Стоял прекрасный солнечный зимний день, мы шли по улице и с удовольствием лакомились этим хрустящим чудом. Мне как инженеру стало интересно, а как можно так тонко и ровно нарезать картофель, да еще и в таких больших количествах. Затем я задумался: картофеля и подсолнечника в России с избытком, и если создать оборудование небольшого размера, которое могли бы использовать люди в маленьких городках, в деревнях, то можно сделать огромный бизнес, заработать огромные деньжищи и создать сотни тысяч новых рабочих мест!

Эврика!

С этой минуты я не мог думать ни о чем другом. Все остальное мне стало неинтересно. Как сделать машину, как наладить серийный выпуск таких машин? Эта мощная идея превратилась в мою заветную цель и захватила все мое существо. Я не мог дождаться, когда приеду в Тольятти и окажусь на заводе в своем цехе КВЦ. Цех был уникальным, в нем сосредоточилось самое сложное высокоточное оборудование, позволявшее сделать в области механики и машиностроения практически все.

Эту идею я выложил своим «кулибиным». У нас всегда были хорошие отношения, но на этот раз, я думаю, их привлекла сама сложность и нестандартность задачи, бросившая вызов их таланту. И они, умудренные опытом мастера, которым было уже далеко за 40, на удивление легко поддержали меня, мальчишку. Мы решили в нерабочее время помозговать над чудо‑машиной.

С чего начать? Решили с главного – c картофелерезки. Первое решение, которое пришло нам в голову, – это изготовить несколько десятков очень тонких ножей и натянуть их, как натягивают ленточки. У нас получилась такая гребенка из многих стальных, тонких, остро заточенных ножей. Но когда мы попробовали нарезать этой гребенкой картофель, у нас ровным счетом ничего не получилось. Один нож легко разрезал картофель на две половины, потому что половинкам есть куда расходиться, но когда эти ножи стоят рядом, то картофелина раздавливалась на мелкие кусочки. Поэкспериментировав с «гребенкой», мы стали думать еще упорнее, как это сделать, у нас появился еще больший азарт, еще большее желание создать машину.

Я увлекался все больше и больше. Первые опыты и первые неудачи разожгли в моем сердце настоящую страсть. Мы опробовали десятки способов нарезки, мы постоянно собирались, обсуждали, делали мозговые штурмы, и хотя никому из «кулибиных» я не платил зарплату, моя команда точно знала, что, если мы добьемся успеха, они заработают большие деньги.

В конце концов мне в голову пришла простая мысль: почему бы не съездить на сам «Колосс» и не посмотреть, как устроены западные машины. Ведь проще создавать машину, используя уже имеющийся опыт.

Недолго думая, я пришел на фабрику и прикинулся студентом, который делает курсовую работу в политехническом институте. Я объяснил, что мне очень важно посмотреть технологический процесс, иначе курсовая не получится. В то время в Советском Союзе не существовало понятия «коммерческой тайны», люди были очень отзывчивыми, открытыми и простыми. Мне с удовольствием показали всю фабрику. Надев белоснежный халат, я вместе с начальником производства подошел к заветной машине. Машина была огромна, как паровоз, она гудела, излучала жар, отовсюду текла вода, свистел сжатый воздух. Вкусно пахло жареным картофелем.

Более волнующих минут в жизни у меня не было. Мы столько сил отдали, чтобы узнать, как решить эту задачу, и вот, наконец, я получу ответ… Я предвкушал этот момент, потому что на эту задачу мы потратили не просто часы, а дни, недели упорного труда.

Решение оказалось простым до гениальности: вращалась огромная центрифуга, раскручивала картофель, и он прижимался к стенкам барабана, где стояли восемь тонких ножей. С каждым кругом с картофеля срезалось восемь тонких, прозрачных ломтиков. Так как скорость была огромна – несколько тысяч оборотов в минуту, производительность у этого простого и удивительного механизма была невообразимой: десять тонн чипсов в час. Я стоял и смотрел как завороженный.

Там же я узнал еще одну очень важную вещь: нужно вымывать из картофеля крахмал, иначе чипсы получатся жесткими и невкусными.

Короче говоря, хотя всю машину скопировать было невозможно, по крайней мере я теперь знал, как нам сделать картофелерезку. Окрыленный, я приехал домой и, собрав своих мужиков, выложил им все, что узнал. Они почесали свои «золотые» головы, и мы с утроенным рвением продолжили создание нашего первого механизма.

Нужно сказать, что в то время я параллельно занимался большим количеством дел. Учился на вечернем отделении института, работал на заводе, создавал наш первый кооператив со смешным амбициозным названием «Пландем», что расшифровывалось как «План. Делаем миллионы», занимался нашим чипсовым агрегатом. Вообще, я все в жизни делаю параллельно – это единственный способ сжать время.

И вот мы с дорогими моими единомышленниками начали творить чудо. Поверьте, друзья, создание нового оборудования, решение даже простых технических задач можно сравнить только с чудом.

Представьте, в вашей комнате нет ничего, есть только задача – сделать хрустящий картофель, создать оборудование, которое было бы простым в обращении, чтобы его мог использовать любой фермер. Вы не знаете, как оно будет выглядеть, сколько оно будет занимать места, круглым оно будет или квадратным – вы ничего не знаете.

Вы просто начинаете творить.

Момент творчества опьяняет, он является моментом концентрации вашего интеллекта, ваших знаний, вашего трудолюбия и вашего упорства. В этот момент совершенствуется ваш дух.

Чертим эскизы, спорим, обсуждаем. К сожалению, я тогда много курил, и все наши обсуждения проходили в рабочих курилках. Как только наступал перерыв на обед, вместо того чтобы бежать в столовую, мы собирались тесным кружком единомышленников, закуривали, раскладывали промасленные бумаги, брали тупые карандаши и начинали чертить и спорить. Каждый предлагает свою идею, свою версию, она тут же разбивается в пух и прах каким‑нибудь метким замечанием, появляется новая, и так до бесконечности.

В итоге в вашем помещении появляется машина – сначала это просто набор железяк. Но постепенно, шаг за шагом, она вырастает, как вырастает гриб в лесу. А момент испытания – это всегда особый момент в жизни любого творца. Будет работать или не будет? Правильно мы все решили или нет?

Никогда не забуду первое испытание нашей картофелерезки. Запустив ее, мы как дети, как любопытные школьники собрались вокруг и стояли завороженные, с широко раскрытыми глазами. Двигатель загудел, через редуктор все это передается на турбину, которая должна раскрутить наши картофелины со скоростью несколько тысяч оборотов в минуту. И вот Маяк Маркович Розов с трепетом высыпает первое ведро картошки в гудящую, прыгающую, трясущуюся машину.

Прошли доли секунды. О том, что все эти ломтики будут вылетать из центрифуги, естественно, никто и не думал. И вдруг на нас словно золотой дождь, словно нефтяной фонтан, обрушились тысячи тонких, прилипающих, пропитанных водой и крахмалом ломтиков картошки! Как мы смеялись! Как радовались нашей победе!

Мы, грязные, в крахмале, в картофеле, мокрые, жали друг другу руки, обнимались, хлопали друг друга по плечу. Мы решили задачу! Такие моменты я считаю самыми счастливыми, самыми выдающимися в нашей жизни.

Итак, первую задачу мы решили. Но тут же перед нами выстроилась длинная цепочка других, не менее важных задачек. Как сделать, чтобы крахмал вымывался? Чтобы картофель подсушивался? Чтобы прожаривался в кипящем масле равномерно? Как сделать, чтобы масло с чипсов стекало, как фасовать, как запаивать пакетики?

Бесконечное число задач. И каждую должен решать механизм: простой или сложный, но этот механизм состоит из десятка‑сотни деталей. Его нужно придумать, разработать, его нужно создать.

Но трудности делают настоящих предпринимателей только сильней, только еще больше разжигают их желание добиться успеха.

Мы очень долго возились с отмыванием крахмала, предлагались разные чертежи, разные подходы, но в какой‑то момент я предложил пойти по принципу стиральной машины. Мы сделали опытный образец и сразу добились хороших результатов – крахмал вымывался очень быстро.

Шаг за шагом мы решали одну задачу за другой, но пришел день, когда я понял: денег не хватает. Тренерским трудом я зарабатывал очень прилично, но этого заработка было явно недостаточно, чтобы покупать материалы и оплачивать работу людей.

Да, я и тройка «кулибиных» работали бесплатно, за идею, за будущую прибыль, за перспективу. Но чем сложнее становилась машина, тем больше требовалось привлекать сторонних мастеров. А это уже деньги.

И вот мы остановились. Денег нет! Материалы купить не на что, подрядчикам оплатить нечем. Наверное, кого‑то это очень сильно расстроило бы, только не меня. Я всегда знал, что из любого положения есть достойный выход. Самое главное – направить на решение задачи весь свой интеллектуальный потенциал, весь свой дух, все время, которое у тебя есть, даже когда ты спишь. И выход обязательно найдется.

Я отчетливо помню тот зимний вечер, когда я нашел выход из своего первого финансового кризиса. Где взять деньги, где взять стартовый капитал? Решение словно снизошло свыше: нужно напечатать книгу – учебник по карате. В то время на карате был настоящий бум. Все, в прямом смысле слова, ринулись в спортивные залы, все мечтали быть похожими на Брюса Ли и Чака Норриса. Но литературы не было, учителей – тоже. А я накопил достаточно приличный методический опыт и имел ответы на многие вопросы.

Книгу мы с нашими тренерами писали моим излюбленным способом – заперлись на выходные в квартире и не вышли оттуда, пока не закончили последнюю главу. Получилась книга‑сенсация. Это была первая книга с осмысленной методикой, на голову превосходящая неграмотные переводные брошюры. Я отредактировал главы, подготовил макет, присовокупил к тексту иллюстрации и все это добро отнес в типографию.

Через две недели мы получили первый тираж – сорок тысяч новеньких, пахнущих типографской краской книжек с иероглифом «Карате‑до» на обложке. Мне было очень приятно видеть готовый результат наших бессонных ночей, но что с ним делать – как его продавать, не представлял себе совершенно. Я сел в свои старенькие «Жигули» и развез книжки по киоскам. Через неделю было продано всего 100 штук. Получалось, что я с такими темпами буду продавать ее лет двадцать. Меня это категорически не устраивало.

Как дать знать людям, что такая книга существует? Как донести эту информацию до потребителя? Я решил взять кредит в банке под сумасшедшие проценты и дать рекламу на всю Россию.

Через месяц мы смогли не только оплатить все наши долги, но и сделать серьезный прорыв в создании чудо‑машины. Мы были счастливы – мы смогли своими руками, буквально из ничего создать линию по производству машин по выпуску чипсов и запустить первый наш большой бизнес.

Дорогой читатель! Делая первые шаги в бизнесе, очень важно понять, к чему у вас больше лежит душа – вы хотите производить какую‑то продукцию или оказывать услуги. Это как в той сказке: вы стоите на перекрестке дорог, направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – полцарства найдешь.

Итак, самое трудоемкое, самое затратное направление – это производство. Я начинал свой бизнес с самого затратного из затратных – с машиностроительного производства. Я разработал и наладил массовое производство первой в бывшем СССР компактной установки по производству чипсов. Первым в СССР я начал выпускать пиццерии, которые сам разработал, сам сконструировал и сам опробовал. Первым наладил производство мини‑хлебопекарен, в которых можно было испечь хлеб по невиданным тогда рецептам.

Поэтому я обладаю достаточным опытом, чтобы дать вам совет: в производстве очень важно доходить до всего самому. Особенно когда дело касается создания принципиально нового производства.

Я добился успеха не сразу. Но он все‑таки пришел. Потому что в производстве всех этих машин я был не сторонним наблюдателем или инвестором, а сначала они все родились в моей голове. Я сам лично разрабатывал чертежи, вдохновлял конструкторские группы, сам лично делал промышленные образцы, разрабатывал технологический процесс и запускал производство этих сложных аппаратов.

Скажу сразу: путь производственника – это самый сложный, самый трудоемкий, самый финансово затратный путь к успеху. Но именно эти люди меняют весь материальный мир. Именно эти люди создают продукт. И рождение каждого продукта – это как рождение ребенка. Сначала девять месяцев беременности, вы мучаетесь, ломаете голову, потом роды, а потом очень трудный и сложный путь формирования и становления этого ребенка – продукт нужно довести до ума и вывести на рынок.

Машиностроение стало для меня суровой школой. Оно научило меня, что легких путей в жизни не бывает. Но оно и подарило мне драгоценные уроки: продумывать весь процесс создания нового от начала до конца, использовать нестандартные приемы в продвижении своего продукта, уважать чужой опыт, но не делать из него фетиша и, главное, – не останавливаться, доводить задуманное до конца.

Именно за это я благодарен машиностроению.

Дата добавления: 2015-09-06