Читайте также:
|
|
Жутко! — сказал я и рассмеялся. — Давай, шевелись, а то антилопа убежит.
На сей раз мы не вступали с живой ни в какие разговоры. Просто подошли сзади и с боков, взяли ее под руки и поцеловали в шею. А когда она кончилась и упала в снег, я почувствовал на себе взгляд.
Обернулся — и увидел… кого бы вы думали?
Мартынов шел домой из гостей. От Сашки Шикова с семейством.
У Сашки собрались те старые больные вояки, которые в свое время ходили у Дрейка под началом. Не было только самого Мишки.
По-прежнему не было Мишки.
Его телефон отзывался короткими гудками, окна квартиры были неизменно темны — но войти туда Мартынов больше не решался. Гадкое ощущение страха непонятно перед чем было слишком знакомо ему еще с армии. Оно всегда связывалось с совершенно реальными опасностями. Мартынов помнил это твердо. Может быть, поэтому он не сказал Тонечке ни слова об увиденном, и так и не сумел расстаться с Мишкиным пистолетом. Даже сейчас он лежал в кармане куртки — и был обнаружен там Сашкиной женой, Иркой, дилетанткой в области оружия, и бессовестно выдан за газовый.
Нелепо — но война быстро учит людей доверять своим предчувствиям.
Хорошо бы отметили Рождество, хорошо бы — как всегда, но…
Тошка не пошла. Сослалась на то, что завтра на работу чуть свет, что хочет раньше лечь — но успела несколько раз позвонить Сашке и поторопить Мартынова домой. На самом деле просто не слишком-то любит его компанию, пивные посиделки, мужской разговор, все такое.
И пил Мартынов из-за Тошки и Мишки совсем немного, и не взяло ни капли — ни в одном глазу. Поэтому удивился, когда голова слегка закружилась. Обычно на воздухе, наоборот, трезвеешь, а тут даже закачало слегка. Но — на пару минут, не больше.
Мартынов свернул в переулок, где по причине позднего времени было совсем пустынно, и увидел картину, достаточно странную, чтобы привлечь внимание. Девица в расстегнутой дубленке обнимала двоих парней — одного, в длинном черном пальто, с рокерскими патлами ниже плеч, и второго, в кожаной куртке, с непокрытой головой, блондина, который почему-то показался Мартынову знакомым. Из-за этого Мартынов притормозил и присмотрелся.
И тут вдруг девица упала в снег. Мартынов подумал, что она совсем пьяна, но ему вдруг померещились красные пятна на белом вокруг ее головы. К тому же эти двое, вместо того, чтобы помочь девушке подняться, стали вести себя уж совершенно ненормально. Лохматый отодвинул ее руку с дороги в сугроб носком ботинка, а блондин обнял лохматого за шею и рассмеялся.
Мартынов понял, что так смеяться может только Дрейк — и эта простая мысль почему-то вызвала приступ панического ужаса. А блондин обернулся — он уже вне всякого сомнения оказался Дрейком, Мишкой — и встретился с Мартыновым глазами, которые вспыхнули в сумерках красным, как точки лазерного прицела.
Мартынов оцепенел. Он был как ледяная статуя — тронь и зазвенит — когда Дрейк что-то сказал своему лохматому приятелю и подошел ближе. Мартынов стоял, молчал и смотрел на Мишку широко раскрытыми немигающими глазами.
Мишкино лицо было бледным, нет, совершенно белым, белым, как снег — и казалось лиловым в мертвенном свете фонаря. Белым, жестким, точным, как лицо ожившей мраморной статуи. Холодным. Прищуренные глаза светились темно-алым, в уголке губ, едва обведенных чуть заметным туманным контуром, как у статуи, темнело вишневое пятнышко.
Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 134 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Все никак не можешь наиграться, pauvre enfant? — говорил Джеффри. — Ничего, я подожду, пока ты подрастешь. | | | И что поразило Мартынова больше всего — Мишка или некто, притворившийся Мишкой, улыбался. Спокойно, снисходительно, весело — он улыбался. |