|
Читайте также: |
«Тебе же лет пятьсот? Да?»
«Если начистоту — то больше. Но жизнь никогда не бывает слишком долгой, если у тебя настоящий роман с этим миром… Согласен?»
«Ты не искал смысла?»
«Детский вопрос, Мигель. Все в мире целесообразно. Я уже очень давно это понял. Волки не менее необходимы, чем олени. Так что смысл во мне — ночной хищник, ужас, смерть для тех, кому назначено судьбой — так же, как в волке, в барсе, в пуме. Удар милосердия для обреченных. Страх и неизвестность — часть мира, обратная сторона его прелести — к тому же, кому-то нужно готовить пашню под посев, верно? А смысл для меня — мир, прекрасный мир, который неблагодарные смертные готовы воспринимать, как тюрьму, да еще — охота, риск, любовь и любопытство, жестокое любопытство. Мне всегда так нравилось наблюдать за изменениями — будь то рисунок облаков или технический прогресс…»
«Ты телик смотришь… небось и газеты читаешь, да?»
«Я же попытался объяснить — мне ужасно интересно. Я люблю искусство — кино теперь почти так же, как книги, мне важно знать, что происходит в человеческом мире…»
«Зачем?»
Неужели ты думаешь, что нас это не касается? Зря так думаешь».
Джеффри повернул мою голову к себе, так, чтобы удобнее было смотреть в глаза — и я увидел… не знаю, как описать. Это было все равно, что смотреть чужой сон, но не записанный на пленку, а вмазанный в твою собственную кровь, как некий невозможный наркотик — ох, те еще картинки!
Я видел чумной город, улицы, заваленные нечистотами, по которым бродили божедомы с факелами и железными крючьями, в пропитанных смолой балахонах и в масках с дымящимися клювами. Видел, как, застревая колесами в грязи, катились телеги, полные посиневших трупов. Слышал, как орало воронье над церковью, окруженной кострами, около кладбища, на котором безносые, клейменые каторжники в кожаных фартуках засыпали известью рвы, освещенные горящей смолой, набитые мертвецами, и падали в судорогах прямо на трупы — а их товарищи по несчастью засыпали и их. Видел, как обезумевший монах выкрикивал зловещие пророчества в ночь, пустым улицам, затянутым дымом, и бросился в уличную пыль, раздирая на себе одежду — видел сквозь пелену слез, то ли от дыма и запаха падали, то ли…
Чума растворилась в темноте — и я увидел другой город. Кажется, это было где-то в Азии или на Востоке — тут между глиняных заборов, в купах роз, на узеньких пыльных улочках шла чудовищная резня. Я не так уж хорошо знаю историю, я не понял, были это крестоносцы или какие-то другие европейцы — но я видел, как местные жители вздергивали отрубленные головы на пики, а пришельцы насиловали женщин и кромсали их кинжалами. Базарные лавчонки полыхали дымным чадящем пламенем, рвущим ночь, тельце младенца валялось под ногами бойцов в клокастом факельном свете.
«Что ты там делал, Джеффри?»
То же, что и везде, Мигель. Я смотрел на людей. А еще — облегчил участь кому смог. Это очень важное дело — облегчить участь, дать умереть достойно… или счастливо. Это большая удача смертного — когда смерть добра к нему. Подумай — и сам поймешь».
Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 137 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| А, так это твой лопатник? А кредитки чьи, то же твои? Гоп-стопчик? | | | Я на секунду вывалился из воспоминаний и увидел его серьезное лицо. Я решил, что ему тяжело об этом думать, и хотел прервать видения, но он схватил меня за руку и втащил обратно. |