Генка мгновенно оказался рядом.

Кончай дурить, а?

Ген, понимаешь, я не могу уйти. Я прикован. Вот.

Бля… Ну почему с некоторыми мудаками все время что-нибудь случается? Как тебя угораздило, ошибка папы с мамой?

Шурка виновато вздохнул и вытер слезы свободной рукой.

Это ничего. Это специально. Один добрый чело век… в смысле — вампир. Чтобы я не мучился. И вас не мучил. А то у меня смелости не хватает. А ты иди домой, хорошо?

Да кого ты мучаешь! Что за фигня, я не понял? Тебе что, жить надоело?

Корнет опять улыбнулся сквозь слезы.

Нет, я от смерти уже устал. Я так устал.

Генка остановился. Задумался.

Ну вот. А кто виноват? Ты же сам все время твердишь — урод, ублюдок, пусть сдохнет, башку свернуть, видеть тошно, стыдно, мерзко… Салага и поверил. И любой бы поверил.

Генка натянуто улыбнулся.

Ну ладно, все. Пойдем домой, поспишь. А то уже в натуре скоро рассветает.

Корнет помотал головой.

В мутной утренней белизне начали появляться розовые тона.

Генка неловко тронул Корнета за плечо.

Ну, ты чего, хочешь, чтоб Лялька плакала? Она ж будет плакать, ты ей нравишься. Ты что, правда, хочешь сгореть заживо?

— Замертво…

Генка смотрел, как Корнет улыбается сквозь слезы — и вдруг ощутил поднимающуюся со дна души горячую сияющую волну. Это было восхитительно. Это не туманило разум, не отнимало волю — это просто пролегло светящейся дорогой между Генкиной и Шуркиной душой — и все стало так понятно-понятно, без недосказанностей и темных мест.

Будто они с детства друг друга знали и у них не было никаких секретов.

Они инстинктивно схватились за руки, отчего чувство общности стало еще сильнее и ярче. И не было в нем, к удивлению Генки, ничего гадкого или неприличного — только слившаяся в одно целое пылающая сила.

И Генка понял, что не может оставить Корнета одного, потому что Корнета всю жизнь окружали ненависть и одиночество, и потому, что Корнет уже умирал среди ненависти и в одиночестве. Генка принял решение.

Он встал рядом и обнял Корнета за плечи, как боевого товарища. Улыбнулся и подмигнул.

Ну и ладно. Тогда и я никуда не пойду. Хочешь, останусь? За компанию, говорят, один мудак удавился.

А Корнет понял, что Генка не уйдет. Что Генка остался бы с любым, кто принял огонь на себя, что он уважает отвагу и честность — и что терять ему уже нечего. Что Генка старался жить, защищая и прикрывая собой тех, кто слабее, так умер — и надеется еще раз умереть так же.

Корнет взглянул на небо. Воздух молочно поголубел; холодная заря, кислотно-розовая, яркая, мало-помалу разливалась между домами широкой полосой. Было слышно, как по невидимой из-за множества стен улице грохочут ранние трамваи. И он тоже принял решение — отложить окончательную смерть. Из-за Генки.

Дата добавления: 2015-09-06