Послесловие. К дому на пригорке подлетело синее легковое Авто с московскими номерами

К дому на пригорке подлетело синее легковое Авто с московскими номерами! Из-за руля прямо-таки выпрыгнул Бог. Оставив дверку открытой, а мотор включенным – он легко проскочил двор и крыльцо… Вбежал в библиотеку, натужно кряхтя – отодвинул пустой стеллаж… Распахнул тюремную дверцу! На тюремной лавке лежал детский скелет, - белый как первый снег, и неподвижный. Лицо было повернуто к окошечку под потолком. Лишь слабенькое подрагивание плеч выдавало в нём принадлежность к живому человеку.

- Сын, - негромко позвал Бог от порога.

Скелет чуть пошевелился, поворачивая истомленное чело к выходу.

- Сын, - повторил Бог. – Нельзя… без дьявола - никак! Так сказал человек с чистым сердцем…

На лице сына дрогнул мускул, затем второй… Он заворочался на лавке, приподнимаясь.

Бог крикнул, да так, что задрожали стены:

- Езжай в Москву, дьявол! Так будет лучше… Наверняка. – Он кивнул и ушел прочь.

Сын сел на лавке, опираясь об неё слабыми руками. Неуклюже… встал. И, пошатываясь, направился к выходу.

2005, 2013 гг.

***

Купить на ЛитРес «Капелька дождя», как отдельную книгу:

http://www.litres.ru/andrey-angelov/uriy-krivcov/kapelka-dozhdya/

III. КАПЕЛЬКА

ДОЖДЯ

…Дождь лил как из ведра. Холодный осенний дождь в десять часов вечера десятого октября. Работающие на полную катушку дворники с трудом справлялись с темными потоками воды, безжалостно хлеставшими по лобовому стеклу моего джипа. Огни вечернего города плели за окнами разноцветные кружева, скользили мутными бликами по забрызганным зеркалам заднего вида и плясали рваными пятнами по бегущему навстречу асфальту. Мне некуда было спешить, но в тот момент я был настолько взволнован, что давил на педаль газа намного сильнее, чем позволяла разыгравшаяся за бортом стихия. И она сполна отплатила за такое идиотское безрассудство. Логическая развязка была неожиданна и вместе с тем банальна, как заношенное клише в десятках штампованных кинофильмах, над которыми я посмеивался не раз и не два. Зазвонил мобильный телефон, валявшийся на соседнем сидении. Он и раньше звонил в самое неподходящее время, но тогда мой ангел-хранитель был начеку. А в тот дождливый вечер он отвлекся на одно мгновение вместе со мной, и все пошло кувырком. Я протянул руку и машинально повернул голову, чтобы посмотреть на чертов дисплей. В следующее мгновение раздался глухой удар, и все вокруг затянула непроглядная чернота.

***

Очнулся я в отдельной больничной палате, весь в бинтах и пластырях, с прикрепленной к руке капельницей, головной болью и дьявольским зудом, охватившим все тело, как огонь картонную коробку. Осторожно вдохнул кондиционированный воздух с терпкими примесями каких-то лекарств, скользнул опустошенным взглядом по идеальной белизне окружающей среды и услышал тихое всхлипывание. Это примостившаяся поблизости жена активно изображала радость по поводу моего успешного возвращения с того света.

- Руки-ноги целы? – поинтересовался я, чувствуя, как закипают мозги при каждом произнесенном слове.

- Целы. У тебя черепно-мозговая травма и перелом двух ребер. Еще неглубокие порезы на лице, но ты не беспокойся… - торопливо забормотала она, сгорая от нетерпения вывалить на меня как можно больше «хороших новостей», но я не дал ей договорить.

- Дай закурить.

- Что?

- Дай сигарету, твою мать! - мне хотелось ее придушить.

- Тебе нельзя.

Голос ее дрожал: я понял - стоит немного поднажать, и она сдастся.

- Мне больно говорить и, наверное, будет еще больнее, когда я встану, но не сомневайся - я встану, и тогда черепно-мозговая травма появится и у тебя.

Угроза подействовала. Беспокойно покосившись на дверь, она вытащила из кармана белого халата пачку сигарет и одноразовую зажигалку. Прикурила сигарету и сунула мне в зубы. Табачный дым сыграл со мной злую шутку. Я жутко закашлялся, будто вдохнул полной грудью из выхлопной трубы большегрузного самосвала и… переместился в недалекое прошлое.

***

Наручные часы показывали 9.15 утра. На кухне пахло пряностями из баночек, аккуратно расставленных на золотистой полочке, и черным кофе, дымящимся в белой кружке у меня под носом. За окном нагонял тоску унылый пейзаж. Он мог бы называться: «Пасмурное утро на городской окраине» или «Не нравится? Копи деньги и вали на Рублёвку». Бодро бухтел телевизор, закрепленный специальным кронштейном в углу под самым потолком. Обреченно глядя в тарелку, я тщательно пережевывал овсяную кашу с курагой и ждал, когда же, наконец, запиликает мой мобильный.

…Рожденный в муках проект развития моего бизнеса сулил большие дивиденды, но вот заковырка: чтобы его внедрить, необходимо было задействовать ресурсы, которыми я не располагал. Требовался партнер, способный подхватить меня под руку и повести за собой в светлое и сытое будущее. Выбрать на эту роль важного дядю с железными мускулами не составило большого труда, но следом возник вопрос: как к нему подступиться?

Послать предложение по электронной почте - все равно, что написать: «На деревню дедушке».

Подойти на улице, растолкав плечом охрану, и сказать: «Здравствуйте. Вот я, такой хороший парень, давайте дружить», - тоже не вариант. В таких делах идти напролом все равно, что стучаться лбом о бетонную стену. Тут нужно действовать аккуратно, и лучше всего с помощью посредника. «Когда начинает болеть мозоль, вспоминаешь про старый башмак». Интуиция подсказывала, что где-то на чердаке под названием «память» у меня пылится такая обувка. Нужно лишь закатать рукава и переворошить кучу хлама, чтобы ее отыскать.

***

Когда-то его звали Мишка. В нашей дворовой компании он выделялся умением сочинять всякие небылицы. Теперь, много лет спустя, рыжий заморыш в очечках с толстыми стеклами нагулял солидный вес и трансформировался в ответственного министерского работника Михаила Александровича. Накануне вечером мы повстречались с ним за ужином в ресторане, и в конце третьего часа непрерывного возлияния он пообещал решить мою проблему. Причем был настолько любезен, что наотрез отказался от предложенного вознаграждения. Выслушав слова благодарности, добрейший Михаил Александрович расплылся в широкой улыбке и заявил покровительственным тоном: «Да брось ты распинаться, Вадик, свои люди – сочтемся».

Итак, встреча с важным дядей была намечена на одиннадцать часов утра следующего дня в его резиденции, расположенной в центральной части города, а в девять часов Михаил Александрович обещал связаться со мной, чтобы подтвердить время аудиенции.

«Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня…», - я невольно поморщился. Мне вспомнилось его обрюзгшее лицо с двойным подбородком и мутные глаза, в которых из-за высокого забора напускной респектабельности выглядывала глубокая тоска: Сколько тебе лет? Если не ошибаюсь, ты старше меня на три года. Значит - тридцать семь.

Стрелка часов перевалила за 9.20, а он все не звонил.

Можно было бы, конечно, задвинуть под кровать приличие и позвонить самому: «Ой, извини, что потревожил, но ты случайно не забыл обо мне?». И услышать сонный ответ: «Нет. А кто это?». Или еще хуже: «Он умер. Не беспокойте усопшего»».

Я покончил с кашей и принялся за кофе.

- Ты помнишь, что в семь мы должны быть у Пустоваловых? – донеслось из прихожей приглушенное карканье жены.

Она вертела плоской задницей около зеркального шкафа-купе, пытаясь решить сложную головоломку, чем бы ей прикрыть ее на предстоящей вечеринке. Обычно подобное дефиле заканчивается словами: «Мне нечего надеть» или «Хуже меня будет выглядеть только их пудель».

- О чем это ты? – лениво отозвался я. Разумеется, мне было хорошо известно, где и с кем я должен был провести ближайший вечер, но хотелось ее поддеть.

- Не притворяйся умнее, чем ты есть на самом деле, - она раскусила мой посыл. - И, кстати, мне потребуются деньги.

- Надеюсь, ты знаешь, где их взять? Полочка в серванте не в счет.

- Меня устроит твой бумажник.

Я замялся, обдумывая ответную колкость, когда протяжно заскулил дверной звонок.

- Это Кукушкина, - радостно сообщила жена.

- В такую рань?

- Мы собираемся пробежаться по магазинам. Ты нас подбросишь? - она звонко щелкнула дверным замком.

- Подброшу. Куда же я денусь?

Кукушкина. Эту фамилию носит одно зловредное пресмыкающееся, которое частенько приползает в нашу богадельню, чтобы рассказать новый анекдот, обсудить любимый телесериал и обсосать косточки родных и знакомых. Иногда мне хочется спустить ее с лестницы, чтобы насладиться музыкой падения, а иногда оттрахать до посинения, чтобы проиллюстрировать моей благоверной ее высказывание «о грязных потаскухах, с которыми у меня происходят случки в дешевых борделях».

В прихожей послышались бурные вопли восторга, и их вполне можно было бы принять за встречу двух любящих сестер, одна из которых только что вернулась с фронта пусть без ноги, зато с медалью. Я выругался, и в ту же секунду запиликал мой мобильный. Взглянув на дисплей, я взял трубку:

- Слушаю, Михаил.

***

Пущенный на удачу окурок, описав дугу, приземлился в мусорном контейнере. Из него не выглянула царевна-лягушка, но и без нее что-то внутри подсказывало, что день будет успешным. С легким сердцем я опустился на водительское сидение джипа, запустил двигатель и врубил магнитолу. Справа деловито уселась жена, а за спиной развязно плюхнулась хохочущая Кукушкина. Громко хлопнув дверцей, она поставила жирную точку в дурацком анекдоте о бедолаге, чей визит в стоматологическую поликлинику обернулся потерей здоровья. Этот анекдот рассказал дантист, перед тем как залепил пломбой дырку ее зуба мудрости. Она была в восторге от его профессиональных навыков и чувства юмора.

- Судя по твоим горящим глазкам, вы с ним занимались еще кое-чем? – бросил я через плечо.

- Да что ты? Он старый, - игриво возразила она.

- Старый конь борозды не портит.

- Был бы конь. Он похож на поросеночка – маленький, толстенький, лысенький…

- И хрюкает.

- Нет, анекдоты рассказывает.

- Все выяснил? – жена одарила меня натянутой улыбкой и, повернувшись лицом к подружке, затеяла обмен мнениями по поводу вчерашнего сериала. Кажется, он назывался: «Не родись горбатой».

Примерно через минуту мне надоело слушать бредни о мытарствах горбатой Насти, чья личная жизнь снова дала глубокую трещину, и я прибавил громкость магнитолы, рассчитывая, что этот тонкий намек будет правильно истолкован. Но не тут-то было. Увлеченные дискуссией дамочки, вместо того, чтобы вежливо заткнуться, тоже прибавили громкость. Видимо, им не терпелось меня разозлить, и надо признать, они добились своего.

«Хорошо. Сейчас я вам устрою телесериал! - я мысленно усмехнулся. - К черту попсу! Ударим по вражеским голосам тяжелым железом. Ветераны рока против горбатой Насти. Посмотрим, чья возьмет».

Магнитола бесшумно проглотила диск с голосами и музыкой ветеранов заморского рока, и началось нечто невообразимое. Мне казалось, что еще немного - и мозги, не выдержав напряжения, потекут из ушей и носа, а этим двоим, все было нипочем! Ни ураганный вокал, ни минометный визг гитар, ни пушечная канонада ударных не смогли прервать диалог стойких оловянных бабенок, чьи барабанные перепонки и голосовые связки оказались крепче танковой брони. Пришлось смириться с поражением и убавить громкость, в противном случае вместо визита в резиденцию важного дяди мне бы пришлось посетить заведение иного рода.

«Хреновый из тебя борец за свои права. Таким борцам одна дорога - на Колыму. А все нервы, - я хмуро покосился на повеселевшую жену. - Пора сменить меблировку. Боже, пошли одному горемыке кареглазую брюнетку, дабы скрасила она ему унылое одиночество…».

Я ухмыльнулся и, между прочим, уронил:

- Насте не стоило выходить замуж за негодяя Воробьева. Примерно через восемь серий она поймет свою ошибку и уйдет к Лебедянскому. Как вы считаете, девочки, я прав?

Оставшийся путь до гипермаркета, где нам предстояло расстаться, ехали молча, и все это время жена сверлила меня злобным взглядом.

Когда пришло время прощаться, зловредная Кукушкина язвительно пожелала мне «счастливого пути» и тихонечко, как мышка, выскользнула из машины. Жена, напротив, громко хлопнула дверцей, показывая свое недовольство, и тут же споткнулась на шпильках. Жаль, что не упала.

***

Время поджимало. А опаздывать на прием к важному дяде может себе позволить только другой важный дядя, и всем нарушителям этого правила грозят большие неприятности.

«Ну что же вы, молодой человек? - скажет улыбчивая секретарша, жеманно поправляя прическу. – Босс ждал вас целых десять минут, а потом уехал в Кремль на совещание. И он просил вам передать, что его больше не интересует ваше предложение. Можете подтереть им задницу. Туалет за углом».

Положение было критическим, но не безнадежным. В запасе все же имелся один выход, неприятный, конечно, но как показывает мой опыт, единственные выходы никогда не бывают приятными. После некоторых колебаний я решил им воспользоваться. Подземка, она же станция Белорусская-Радиальная метрополитена им. В. И. Ленина, могла меня спасти.

Я спустился в подземный переход. Там я наступил на откуда-то взявшуюся черную кошку, кошка злобно на меня покосилась, не издала ни звука и вальяжно отошла с дороги. Потом я ударил назойливого нищего с запахом сивушного перегара, что имел наглость попросить у меня червонец. Нищий сел в свою шляпу и назвал меня чудаком на «М». Я хотел накостылять ему по шее, но вовремя вспомнил, что спешу.

***

- Где же этот чертов поезд!

Застыв на краю платформы, я вполголоса произнес эту фразу и почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернув голову вправо, заметил неподалеку высокую красивую брюнетку лет 25-ти. В ее больших карих глазах читался неприкрытый призыв, проигнорировать который было бы невежливо и глупо. Подвинув широким плечом нескольких брюзжащих зевак из народа, я оказался рядом с ней.

- Ты что, молился? – весело спросила красавица.

- А ты наблюдательная, - ответил я, улыбаясь.

- И как же звучала твоя молитва?

«Бывают же в жизни совпадения», - подумал я и, зажав между ног тощий портфель с документами, обратил к потолку соединенные в молитве ладони:

- Боже, пошли одному горемыке кареглазую брюнетку, дабы скрасила она ему унылое одиночество.

- И что же Бог?

- Кажется, он меня услышал.

- Здорово. И давно ты одинок? - она легонько прикоснулась остреньким ноготком к обручальному кольцу на моей руке.

- Ты не просто наблюдательная, а очень наблюдательная...

Мне показалось, что брюнетка произнесла: «Пока, чувак». И я поспешно изрек:

- А если я скажу, что имею привычку снимать это колечко перед сном и класть на тумбочку рядом с фотокарточкой в черной рамочке, а сегодня утром…

- А если я отвечу, что это вранье? – она бесцеремонно оборвала мою легенду, шитую белыми нитками. Как правило, растерянность при ответе на неожиданный для тебя вопрос, заставляет выдавать тебя ответы шитыми именно такими нитками. Не черными и не желтыми, а белыми… Проще говоря, я совсем забыл про обручальное кольцо и брякнул первое, что пришло в голову.

Прошло несколько секунд, обольстительная брюнетка смотрела на меня. Её взгляд говорил: «Ты, конечно, враль ещё тот, но очень милый. И я согласна тебя слушать дальше».

Тут загрохотал подъехавший поезд. Чтобы не рвать глотку, я решил взять паузу и продолжить приятное общение с красавицей в приватной тесноте вагона. Двери отворились. Людской водоворот подхватил меня и потащил в душную глубину, обещавшую теперь маленькие мужские радости. Каково же было мое разочарование, когда я обнаружил, что красавица осталась на платформе. «Еще немного и она навсегда исчезнет из твоей жизни», - больно кольнуло в голове. Эта мысль заставила испытать острое сожаление. Выбраться из вагона не представлялось возможным и тогда, глядя ей в глаза, я громко крикнул, стараясь перекричать гудевшую толпу.

- Где!?

Прежде чем ответить, она таинственно улыбнулась, а потом сделала неопределенный жест рукой и что-то сказала. Что именно? Я не расслышал. Двери захлопнулись и поезд, стуча колесами, умчал меня от веселой брюнетки в тоскливую кишку туннеля.

***

Намеченная деловая встреча прошла на редкость успешно.

Удостоивший меня вниманием важный дядя, внешне походил на некий гремучий коктейль, где смешались в единое целое толстый адвокат и толстый бандит. Но мысленно я его обозвал жирной рыбиной. Звали рыбину Виктором Николаевичем.

Пока я его обзывал, он закончил чтение и небрежно подвинул папочку своему яйцеголовому подручному, который немедленно в нее углубился, а сам лениво покосился в сторону окна, заплеванного снаружи реденьким дождиком, и промямлил многозначительно и устало:

- Да, кончилось лето.

Потом обратил непроницаемый взгляд на меня, откашлялся и объявил равнодушно:

- Любопытно.

- И только? – уточнил я, вежливо улыбаясь.

- Весьма любопытно, - натужно пробормотал он, едва не зевая. - Я подумаю, что можно сделать, - и чуть помедлив, прибавил рассеянно, как бы между прочим. - А сколько ты хочешь?

- А разве Михаил Александрович вам не говорил? - ответил я вопросом на вопрос, читая как открытую книгу все театральные ужимки этой, уже трепыхавшейся на моем крючке, жирной рыбины.

- Кажется, что-то говорил, но ты продублируй – с тебя не убудет.

- Я хочу тридцать процентов, плюс фиксированные бонусы по каждой сделке.

- Это много.

- Это справедливо.

- Молодой человек, кто же в наше время рассуждает о справедливости? – важный дядя мерзко захихикал. Его подручный на минуту отвлекся от моих литературных трудов и составил ему компанию. Я счел уместным превратить дуэт в трио и захихикал вместе с ними. Должно быть, вышло забавно.

- Хорошо, Вадим, - подвел итог нашей встречи важный дядя, - договоримся таким образом: предварительно – «да», но три дня на формальности… а потом встретимся еще разок и поторгуемся. Рад был познакомиться.

Я понял, что аудиенция окончена.

***

На вечеринке у Пустоваловых было неизменное «оливье», холодец и селедка под шубой, «лаконичные» тосты, от которых нещадно клонило в сон, хоровое всхлипывание под гитару и караоке, бесконечные перекуры на балконе, интервалы между которыми стремительно сокращались с каждой выпитой рюмкой, танцы до упаду и споры до хрипоты.

В какой-то момент вакханалию разбавила равнодушная фраза:

- Опять напился, как свинья.

Фразу произнесло холодное бездушное существо, которое по какой-то нелепой случайности уже семь лет кряду доводилось мне женой.

- Как конь. Иго-го! - я ухмыльнулся пьяной ухмылкой в ответ.

- Да пошел ты, - она отвернулась.

Я подхватил застольную песню и окинул рассеянным взглядом захмелевших собутыльников. Мои глаза встретились с глазами Семена. Раньше он был моим одноклассником, а теперь трудился в одной силовой конторе и, пользуясь служебным положением, помогал мне улаживать проблемы с другими силовыми конторами.

- Пойдем, покурим,- он кивнул в сторону двери.

- Пойдем, - согласился я.

***

Уединившись на лестничной площадке, где какой-то заботливый человек оставил на подоконнике консервную банку для окурков, мы закурили и отрешенно уставились на капли дождя, медленно сползающие по оконному стеклу.

- Этот твой Виктор Николаевич очень скользкий тип с темным прошлым, - сказал Семен. Его язык слегка заплетался.

- Жирная рыбина.

- Она самая, - кивнул Семен.

- Риск, в сложившихся обстоятельствах, неизбежен, - я осознал, что и мой язык начал немного подтормаживать.

- Не люблю это слово – «риск». От него пахнет мертвечиной.

- И я не люблю, но что делать? Конкуренты наступают на пятки, и чтобы от них оторваться, приходится наращивать объемы производства. Это требует дополнительных ресурсов не только в затратной части, но и… - я осекся, заметив смертельную тоску в его взгляде. - Ну, ты понимаешь.

- Понимаю, – его тусклые глаза говорили обратное.

- Я думал, ты порадуешься. Все-таки другие бабки и…

- Я порадовался, - сухо сказал он.

- Мне скоро опять понадобится твоя фазенда, - я решил сменить тему.

- Новый роман?

- Да, и на всю жизнь.

- А как же твое обещание покончить с порочным прошлым?

- Оно уже не актуально и, кроме того, горбатого могила исправит.

- Надеюсь, до этого не дойдет.

- Я тоже надеюсь.

Он тяжело вздохнул, видимо, представил мир без меня, и сказал, задумчиво глядя куда-то в сторону:

- Когда-нибудь у твоей жены кончится терпение, и она тебя выгонит.

- Ну, это вряд ли.

- Почему? – он грустно посмотрел мне в лицо.

- По двум причинам. Во-первых, потому что не любит, а во-вторых, потому что привыкла кормиться со стеклянной полочки в серванте, где, как на поле чудес, круглый год созревают денежные купюры.

- Странный ты человек. Живешь с нелюбимой женщиной. Изменяешь ей. Она тебя ловит. Ты каешься, а потом снова изменяешь. Зачем тебе это надо? Не проще ли развестись? – он выразительно уронил окурок в консервную банку.

Я скептически усмехнулся и поделился с ним мудростью из личной коллекции афоризмов:

- Между прочим, этот вопрос время от времени задают себе тридцать процентов мужиков в нашей стране, а остальные шестьдесят восемь процентов - геи, политики, импотенты и алкоголики.

- Звучит цинично. Постой, - он улыбнулся. - А где еще два процента?

- Витают в облаках.

- Летчики?

- Нет, святые.

Он задумался. Наверное, силился определить, к какой из перечисленных категорий относится он сам. Потом спросил:

- И как зовут твою новую пассию?

- Пока не знаю. Она не успела представиться. Получилось как в кино: спустился с небес под землю, увидел, расчувствовался, заговорил, но… двери захлопнулись, и я умчался в тесном вагоне воевать с темными силами, а она осталась горевать на платформе.

- Девушка без адреса?

- Что-то вроде того.

- Помощь нужна?

- Нет, спасибо. Я справлюсь.

- Ладно. Ключи от домика возьмешь у узбека (узбек – это сторож на его фазенде). Я его предупрежу. А теперь пойдем, опрокинем по рюмашке за твои успехи на всех фронтах, - он криво усмехнулся. – Так, значит, говоришь, святых всего два процента?

- А кто их считал?

***

Дата добавления: 2015-09-06