|
Читайте также: |
Интересно сказано, по крайней мере, с ним трудно поспорить, хотя и можно. Есть замечательные строки в Фаусте у Гёте, где уже пресыщенный знанием, постаревший мудрец, которому благодарен весь город в котором он живет, который он лечил от чумы, алхимик, постигший многую мудрость и многие книги, философ, размышляющий о жизни и смерти – человек познавший очень многое и уставший от этого знания. В какой-то момент понявший, что «в глубоком знании счастья нет, я проклял знания ложный свет». Он собирался выпить яду, ему это не удалось и тут появляется Мефистофель и предлагает ему договор – я проведу тебя по тем уголкам жизни, и в том числе твоей души и внутреннего мира, которые ты до сих пор и не знал: это чувственный мир, мир наслаждений, мир боли, мир не только ума, в котором ты жил свои 60 лет. Фауст соглашается с великой радостью и произносит такой монолог:
«Отныне с головой нырну
в страстей клокочущих горнило,
со всей безудержностью пыла
в пучину их, на глубину!
В горячку времени стремглав,
в разгар случайностей с разбегу!
В живую боль, в живую негу,
в вихрь огорчений и забав!
Пусть чередуются весь век
счастливый рок и рок несчастный,
в неутомимости всечасной
себя находит человек.»
Он приходит к дионисийскому пониманию жизни. Пока пониманию, потому что то, что предстоит ему затем – это очень жесткое проживание, в котором Фауст натворил много вещей, не только лично неприятных, но и криминальных. Мефистофель с Фаустом предложили императору, казна которого опустела, просто печатать деньги, дескать, под землей наверняка есть золото и это золото когда-нибудь будет добыто, поэтому все это окупится. Естественно, после нескольких лет процветания в этой стране спохватились, что золота-то нет и покрывать расходы нечем, и в стране наступил точно такой же как у нас финансовый кризис.
Так что же такое дионисийское начало? Если говорить о Дионисе, сейчас появилось много интересной литературы, в том числе учеников Юнга, которые рассматривают различных богов и их взаимодействие именно в психическом пространстве. Для начала можно рекомендовать Джин Шиноду Болен, ученицу уже учеников Юнга, которая написала два тома: «Богини в каждой женщине» и «Боги в каждом мужчине», рассматривая каждую отдельного бога из греческого пантеона, её влияние, проявления в человеке, основные черты, характер и т.д. Но в принципе, это литература первого слоя, неглубокая, для ознакомления. Чтоб обратиться к глубокому пониманию того же Диониса надо брать Джеймса Хиллмана, основателя архетипической психологии, непосредственного ученика и реформатора Юнга, который с ним спорит, так же как в свое время Юнг спорил с Фрейдом. На мой взгляд он в настоящее время является одним из немногих ещё живущих величайших философов, психологов, психотерапевтов, аналитиков. Вот что он пишет:
«Утверждать дионисийское начало – значит признавать и понимать ту роль, которую играют в жизни боль и смерть, приветствовать весь спектр ощущений от жизни до смерти, от боли до экстаза, включая травматический опыт, когда человек рождается из лона постылого и отупляющего соответствия культурным, семейным и прочим ожиданиям»
То есть, если принять Диониса, получится, что человек, который его примет автоматически становится асоциальным. Это в какой-то мере страшно. Как там в «Гамлете»: «Мириться легче со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться».
Я вспоминаю момент из своей жизни, когда я пережил очень мощный дионисийский божественный экстаз. До 23-24 лет был я человеком крайне стеснительным, крайне зависимым от авторитетов. В то время я занимался в одной психологической группе, которую вел авторитарный психолог. Занимались мы года 2 или 3 уже, и он как-то очень хитро спровоцировал ситуацию, довел меня до белого каления, и я, до тех пор не смевший поднять голос или даже глаз на авторитета с каким-либо осуждением, я ему выдал, послал матом и ещё добавил зуботычин. Понятное дело он ответил, и завязалась небольшая потасовка. Но это было настолько сильное впечатление, это был первый прорыв против авторитета!! Спасибо огромное ему, он спровоцировал эту ситуацию, он просто вынудил меня взорваться. Я взорвался и помню как шел домой после этого, я иду и вдруг чувствую как стало удивительно легко дышать, настолько легко, что я такого даже не припомню. А потом, где-то из центра, уже не помню из какого, по-моему из всего тела пошел взрыв, я просто разлетался. Поначалу я испугался, это было похоже на то ощущение, когда я впервые в детстве в 11 лет испытал оргазм (я даже не знал что такое онанизм, просто чем-то там елозил и вдруг – бабах!). После этого я боялся заниматься онанизмом ещё полгода. Очень мощное было ощущение от первого оргазма, но в тот раз все было намного сильнее, ощущение что разлетаешься на куски, причем разлетаешься неимоверным счастье и в то же время неимоверной болью. Я шел по улицам и проходящим людям кричал что я их люблю, пел песни, подкидывал свой портфель, в полуночном парке лез к каким-то бомжам со словами о братской любви. В общем меня охватило такое неистовство, что я очень долго не мог прийти в себя. При этом я где-то там далеко в себе работал, и был в сознании того что происходит, но понимал что происходит что-то необычное. Я не знал ещё тогда таких понятий как сатори. Я пришел домой и попытался лечь спать, хотя меня трясло и распирало. Я закрывал глаза, а оно продолжало взрываться. Две ночи я провел без сна в этом состоянии, потом оно пошло на убыль, но запомнилось как самое грандиозное событие. Были потом какие-то приближения, но столь мощного прорыва не было.
Это была та сама асоциальность. Я нарушил запрет, я вышел из под контроля авторитарной фигуры. Это было ключом, но потом, сколько я не искал ключи в той же области, к подобным результатам это уже не приводило. Таков уж видимо механизм всех этих явлений, – дважды на одну кнопку не нажмешь. Я пытался совершать асоциальные поступки, ввязываться в авантюры. Было с этого что-то: вялый экстаз, эйфория, но не то. И здесь, в Дионисийском мире приходится каждый раз искать новый ключ для повторения божественного опьянения.
Омара Хайяма всякий читал, он восхвалял вино, восхвалял любовь и презирал смерть, тлен, и говорил «живи сейчас, живи при жизни», не задумывайся - что там тебя ждет в будущем, «пей вино и юных красавиц ласкай». Но в его словах есть более глубокий смысл. Аль-Фарид, суфийский мистик XII века видит в том, что мы бы назвали Дионисом «путешествие по реке жизни к её истоку».
Вот вино! Пей его! Если хочешь, смешай
С поцелуем любви, - пусть течет через край!
Пей и пой, не теряя священных минут,
Ведь вино и забота друг друга бегут.
Охмелевший от жизни поймет, что судьба -
Не хозяйка его, а всего лишь раба.
Трезвый вовсе не жил - смысл вселенский протек
Мимо губ у того, кто напиться не мог.
Пусть оплачет себя обнесенный вином -
Он остался без доли на пире земном.»
(Аль Фарид)
Вино. Дионис в своем воплощении Вакха бог вина, бог виноделия. Именно он путешествовал гонимый, потому что зачатый Зевсом от смертной женщины Семелы, как все внебрачные дети Зевса был гоним Герой – ревнивой супругой Зевса. Его мать Гера свела в могилу и его самого гоняла по миру, и скитаясь он везде учил людей сажать и возделывать виноград и делать из него вино. В то античное время, хоть мы и не можем утверждать этого с большой точностью, но к вину относились немного иначе. Были культы, к которым имели доступ только посвященные, которые через вино входили в состояние божественного экстаза. В среде российских мистиков 60-х - 80-х годов, все это было подпольно, в самом глубоком андеграунде, и никто ничего такого на поверхность не выносил. Кто бы они ни были, чем бы ни занимались, были ли это последователи Гурджиева, йоги, или может кто-то съездил в среднюю Азию и нашел какого-нибудь а-ля суфия, но везде дело шло через водку или вино. Нигде без этого в российской мистической традиции не обходилось. Если человек приходил в мистический круг и на что-то претендовал, ему прежде всего ставили стакан водки – «покажи какой ты товарищ Сухов». И человек должен был показать насколько он владеет техникой внутренней трансформации этого напитка – оставаясь трезвым расширять сознание. Был и остается зубр советской эзотерической тусовки, ограниченно известный достаточно широкому кругу людей, которого посвященные зовут Адмирал - Евгений Всеволодович Головин. Он жил и живет в Москве, много путешествовал. Его считают алхимиком, причем под алхимией он воспринимает в том числе и трансформацию алкоголя. Его никогда не видели трезвым. Ходили слухи что в его дом можно войти, например в марте, сесть за стол (который все время был накрыт и все время посылались гонцы в гастроном), а опомниться в феврале следующего года. И при этом осознать что это год прожит совершенно не зря. Адмирал породил очень много учеников, например Владимир Степанов («Корабль дураков»), который путешествует по разным городам и тоже его трезвым никто никогда не видел. Я несколько раз с ним встречался, меня его постоянное опьянение тоже сначала удивляло, но потом я понял, что человек пьян, но в то же время находится в очень трезвом состоянии сознания. Его сознание очень расширено и он очень мудр в этом состоянии. У Евгения Головина тоже есть интересное место, которое мне хочется зачитать. Оно характеризует отношение к Дионису в наш век.
В наш век цели достигают, как правило, не приступом, но осадой… Приобрести что-нибудь и потратиться минимально, – приобрести девушку на час, денег лет на пять, репутацию лет на пятьдесят… Испытывая бешеную страсть к женщине, ее скрывают, тактически рассеивают неистовый порыв в круговых приближениях, в мелких подношениях, ухаживании. Над подобным «тактиком» постоянно висит неудача – можно ведь попасть в неудобное положение, потерять с трудом завоеванное… Рацио, продиктованное страхом, разлагает ослепительность порыва в равномерную последовательность – это анти-дионисизм! Надо разрушить свой дом и построить лодку, плот, обрубить корни и в свободном режиме воды играть своим телом, имуществом, репутацией».
Жестокий и мучительный процесс, который по плечу лишь сильным натурам – здесь опять появляется Ницше… Накинуться на желанную женщину с ножом, бросить в огонь пачку в сто тысяч, швырнуть перчатку в надменную физиономию мадам – Стендаль, Достоевский, Шиллер, все это литературные моменты. Об этом можно мечтать, «ах как бы хорошо». Литература. Людей которые сейчас способны на подобное достаточно мало. Считается, что в жизни все иначе… Но! Для людей причастных опьянению, экстазу, боли, восторгу, ярости, безумию… это возможно. Для Головина вино – это питьевое золото философов, чтобы уметь его трансформировать в божественный экстаз, нужно посвящение, инициация – прерогатива жрецов Диониса. И Головин эти посвящения давал, не всем и очень редко. Тут же в Питере жил некто Максимов Василий, который был потрясающе мудрым человеком и к которому приезжали со всех уголков страны. ОН жил где-то под Выборгом, работал сторожем в какой-то делянке лесной. К нему приезжали люди за посвящением, и естественно он им тоже ставил стакан водки. Он был человеком достигшим и постигшим очень многое, в том числе и через водку, он открыл грибы, у него учился Пелевин, многих он инициировал в это, и большинство спились. Некоторые, и их единицы усвоили эту науку, прошли посвящение. Потом, в конце 90-х в возрасте 62-х лет Василий Максимов поехал в дзен-буддийский монастырь и получил там свидетельство о просветлении у дзенского мастера. Некоторое время, до аудиенции у патриарха Сынг-Сана, он жил в этом монастыре как монах. Монахам запрещают курить, а Василий был заядлым курильщиком и никак не мог от своей привычки избавиться, не смотря на просветленность. Он ходил по местным холмам, собирал окурки и их курил. Когда патриарх Сынг-Сан узнал об этом, все ожидали что последует страшное наказание и что Максимова выгонят из этого монастыря, обычно монаха выгоняли. Но Учитель вызвал Максимова к себе и спросил, достаточно ли у него денег, чтоб покупать себе сигареты? После чего дал ему денег и регулярно осведомлялся о его обеспеченности сигаретами. Такой вот необычайный человек. Вот это жрецы Диониса.
Ещё Дионис – это насилие в любой её форме. Почему насилие? Со времен, когда были культы Диониса в Греции, не осталось описаний кроме поэтических, например поэма Еврипида «Вакханки», а внутренний круг не делился тем, что там происходило. Как правило Диониса окружают женщины, как и человека в котором сильно проявлен Дионис окружают много женщин. И в самом нем есть черты женственности. Вакханки собирались на свои, как они это называли, оргии. Чем они там занимались неизвестно, но естественно они там выпивали вино и прозревали божественный экстаз, и дальше с ними что-то происходило. Единственное что дошло из свидетельств – в конце они должны были разорвать дикого зверя и съесть его, потому что с Дионисом ассоциировались такие звери как леопард, дикая кошка, тигр. Вакханки разрывали каких-то диких кошек, съедали их и тем самым причащались, через этот акт насилия.
Трагедия Эврипида «Вакханки» повествует, что был в Фивах такой царь Пентей. Его жена постоянно куда-то уходила, и царь решил за ней проследить. Он тайно оделся в звериную шкуру, залез на дерево и начал наблюдать. Долго ему наблюдать не пришлось, потому что женщины, пришедшие в экстаз, увидели его как дикого зверя и разорвали на части и съели. Наблюдать обычным нашим апполоническим сознанием за тем, что происходит с Дионисом сложно и в какой-то мере опасно. Дионис это насилие, и люди, которые прошли через оргии вина, сладострастия, они на войне выживали. Несколько ребят моего поколения, которых я знал, воевали в Афгане, среди них были ребята, которые в 18 лет мне не нравились тем, что постоянно участвовали в каких-то пьянках, оргиях, дебошах. Это именно те люди, которые входили в экстаз опьянения на войне, и их пуля не брала, пролетала мимо. Они были опьянены именно самим действием. В фильмах «Афганский излом», «9-я рота» приводится пара примеров парней, которым все нипочем, и которые находят в войне, в насилии какую-то удаль и особенное опьянение в атмосфере искореженного металла, трупов – это тоже Дионис. Тоже Дионис, лишенный кожи.
Дионис удовлетворяет желания, любые. Наш внутренний Дионис, если мы находим ключи, чтоб к нему обратиться, наши желания будут удовлетворены, и Дионису не важно, какие это желания. Кто-то погибнет от пьянства и наркотиков, кто-то наоборот закалится и причастится божественного экстаза. Безумие – ещё одна черта. Асоциальность безумия, безумные поступки, безумная жизнь. Казанова, в самом лучшем смысле, – его гнало по миру не только личное его желание, но и преследование властей различных стран. Казанова, который опьянял людей и был опьянен любовью, который посвящал в эти таинства женщин, вырывал их из социального круга хотя бы на день или несколько дней, показывал им это состояние, обнаженного счастья. Мы не можем судить, хорошо ли это, плохо ли это. Так было.
Ещё один известнейший арабский поэт Джалаладин Руми об этом пишет так:
«О правоверные, себя утратил я среди людей.
Я чужд Христу, исламу чужд, не варвар и не иудей.
Я четырех начал лишен, не подчинен движенью сфер,
Мне чужды запад и восток, моря и горы - я ничей.
Живу вне четырех стихий, не раб ни неба, ни земли,
Я в нынешнем, я в прошлом дне - теку, меняясь, как ручей.
Ни ад, ни рай, ни этот мир, ни мир нездешний - не мои,
И мы с Адамам не в родстве - я не знавал эдемских дней.
Нет имени моим чертам, вне места и пространства я,
Ведь я - душа любой души, нет у меня души своей.
Отринув двойственность, я вник в неразделимость двух миров,
Лишь на нее взираю я, и говорю я лишь о ней.
Но скорбь, раскаянье и стыд терзали бы всю жизнь меня,
Когда б единый миг провел в разлуке с милою я.
Ты до беспамятства, о Шамс, вином и страстью опьянен,
И в целом мире ничего нет опьянения нужней.»
(Руми)
Шамс – это учитель Руми, человек удивительной духовной чистоты, красоты, целостности, встреча с которым у Руми произошла в 1244 году и поменяла всю его жизнь. Руми был мусульманином, исполнял все заветы, и вдруг после этой встречи он покидает общество, становится асоциальным, пьет. Его видят пьяным лежащим под забором, он раздает все имущество, хотя был человеком высокородным. Он пишет потрясающие стихи, которые сводят людей с ума, и приводят к нему с разных уголков арабского мира множество учеников и почитателей. И люди, видящие что происходит с его прежним окружением, убили Шамса. Для Руми это было величайшее потрясение, он потерял все свои ориентиры и нашел себя в том, что он как бы воплотил в себе душу своего учителя, стал называться им и писать от его имени. Он закончил свою жизнь пьяным где-то под забором, но прожил её на определенном накале, и тоже трудно судить хорошо это или плохо. Наследие оставленное им – бесценно.
Кто же ещё Дионис? Если посмотреть на современную науку – он отец синергетики. Синергетика – это наука о возникновении упорядоченных структур из хаоса. Началось это с Германа Хакена, немецкого ученого, исследующего лазерное излучение и вопрос, почему лазерное излучение становится когерентным. Во-первых, лазерный луч почти никуда не расходится, во-вторых, его частица, фотон, находится в т.н. когерентном состоянии, в котором мы можем, не превышая порог точности, измерить и координату и импульс. А мы знаем, что согласно принципу неопределенности Гейзенберга, мы не можем одновременно знать и координату частицы, и её импульс. В случае же с когерентным излучением мы можем узнать и то и другое до определенного предела. Это некоторое упорядоченное явление. В дальнейшем исследование когерентности перенесли на другие области физики, появилось понятие «неравновесная термодинамика», за которое получил нобелевскую премию Илья Пригожин. Ещё в школе мы проходили законы Гей-Люссака, Бойля-Мариотта и т.д., например взаимосвязи: увеличиваешь давление – повышается температура, увеличивается объем. Но все эти законы справедливы для неких идеальных, закрытых систем, которые не взаимодействуют с внешним миром. Из этих законов следует принцип: энтропия этого мира постоянно увеличивается. Энтропия – это степень хаоса, беспорядка.
Вот например эксперимент – есть труба, и из неё под большим давлением вырывается какой-то газ. Существует критический параметр скорости, в определенном диапазоне, в котором газ начинает вырываться не прямой струей, а появляются какие-то очень хитрые и красивые узоры. Почему так? Потому что мир нельзя рассматривать как закрытую систему, мир – это открытая система, неравновесная, в которой параметры не являются строго заданными. Так и человек: хочется чтоб задница была в тепле, но как только она оказывается в тепле и равновесии, тут жизнь и заканчивается. Начинается прозябание в уютном комфортном мире, и увеличивается энтропия. А Дионис – это путь к негентропии, к уменьшению энтропии вплоть до её полного исчезновения в этом экстазе соединения с богом.
Почему Дионис? Давайте посмотрим с токи зрения сюжетов. Во всех видах искусства существуют классики, которые прошли испытание временем и существуют временщики, которые могут быть популярнее и намного популярнее классиков в период своей жизни. Например в одно время с Чеховым был такой писатель Амфитеатров, писатель знаменитый в то время и срывающий гораздо больший успех чем Чехов, я прочитал пару его рассказов в Интернете – очень хорошо пишет, увлекательно, хороший слог, интересные сюжеты. Казалось бы почему забыт Амфитеатров, а Чехов остался, и каждый театр стремится поставить Чехова? Потому что Чехов, Шекспир, Гете – они отражают нечто, что свойственно каждому человеку. Причем свойственно не по его жизни, например я не попадал в ситуацию Дяди Вани, который с Соней сидит вдвоем в поместье и отсылает деньги профессору Серебрякову, но Дядя Ваня есть во мне, Соня есть во мне, профессор Серебряков есть во мне, Тригорин из Чайки, и так далее. Чехов, естественно видя свою гениальность и видя что есть писатели которые гораздо больше чтят, вот он в монологе Тригорина из Чайки это выразил: «Вот умру я, подойдут к моему надгробию и скажут, да, здесь лежит писатель Тригорин, хорошо писал, но не Тургенев». Эта боль Чехова просочилась через его персонажа, в какой-то степени он, возможно, сравнивал себя с Тригориным. И Тригорин есть в каждом из нас, вопрос в каких контекстах он разворачивается.
Я это поясню на примере классической трагедии «Отелло» Шекспира. Что происходит – Отелло, это человек прошедший огни и воды. Побывавший в плену, вынесший огромный опыт в сражениях, образованнейший человек своего времени, генерал, а генералом становится далеко не каждый, это очень высокая должность на Кипре. Он прошел огонь, воду, медные трубы и наконец-то воссоединился со своей душой-психеей, с Дездемоной. И вот возникает ситуация, когда появляется некто Яго, завидующий Отелло по каким-то своим причинам и желающий занять его место лейтенанта, потому что он только прапорщик. И Яго удивительно точно воспроизводит механизм создания доминанты. Он начинает «капать», сначала слегка «а вот где ваша жена сейчас?» - «да где-то там» - «а вот Кассио там вокруг вертелся» - «да ладно, бог с ним» - «ну бог с ним так бог с ним». Потом ещё раз «а что там Кассио? Я видел он там про вашу жену думал» - «Да ладно, бог с ним. Ты честнейший Яго, я верю тебе» – говорит Отелло. И в конце он уже доходит до того «не надо её отравлять, просто задушите». Постепенно, капля за каплей он доводит прошедшего огни и воды Отелло, обретшего казалось гармонию с душой, до состояния неистовства. Это 18-й аркан, когда человек прошел уже все и вышел даже в трансперсональную область, и не прошел последнего испытания, споткнулся о свой же внутренний голос. Это внутренний голос каждого ревнивца. Недаром Шекспир раз 10 или 12 за время пьесы повторяет «Честнейший малый этот Яго» или «Честнейший Яго», потому что именно этот голос мил ревнивцу. Когда мы ревнуем, мы перестаем слышать голоса, которые пытаются нас отрезвить. Самым милым, хотя и неприятным является голос ревности. «А посмотри, куда и почему она сейчас смотрит, а о ком она сейчас думает, а что она делает?» - вот он внутренний Яго. Вот она Дездемона – душа, которую убивает Отелло, не пройдя это испытание. Он убивает свою душу, в результате погибает само Эго, сам Отелло.
Вот это архетипический сюжет. Таких сюжетов много и, в принципе, очень интересно рассмотреть многие классические сюжеты, и мы с Женей Найденовым это делали на примере Шекспира, Чехова, Достоевского, Островского. Много есть материала, который пока лежит в столе, и возможно в этих лекциях это будет рассмотрено: внутренние сюжеты, внутренние персонажи, которые дают ключи, так же как в мифе о Дионисе. Ведь Дионис – это ещё один урок. Как я говорил у него мать смертная, и Гера её умертвляет, явившись к ней под видом доброй няни. И когда Семела говорит, что зачала от самого Зевса, Гера говорит ей – не верь, наверняка это не Зевс, а какой-то проходимец, попроси его явиться тебе во всем своем величии и тогда ты увидишь, действительно Зевс это или не Зевс. Когда в следующий раз у Семелы появляется Зевс, она его просит – поклянись, что выполнишь мое желание. Он клянется, а она просит – явись во всем своем величии. Зевс связан клятвой, он вынужден явиться во всем своем величии, а это – гром, молнии и испепеляющий огонь. Естественно Семела гибнет, она не в силах выдержать вИдение бога во всей его многогранной силе и ослепительной молниеносности. Она гибнет и попадает в Аид. А Дионис, согласно мифу, уже повзрослев, пройдя многие испытания, спускается в Аид, просит Аида отпустить его мать. Каким-то образом ему это удается, они выходят наружу, и Дионис упрашивает Зевса, чтоб его воскресшую мать приняли в царство небожителей, и Зевс охотно идет ему навстречу. Ведь что это значит – это колоссальное событие, это колоссальный опыт, который Дионис предлагает ему из нас. Сотни тысяч лет человечество жило в ситуации матриархата. Матриархат – это прежде всего культ Великой богини, но она великая и ужасная. Великая потому что она дает плодородие, жизнь, любовь, а ужасная потому что она убивает. Это природная стихия, это культ, который повторялся десятки тысяч лет, когда избирался «сезонный царь» из юношей, достигших пубертатного возраста, оплодотворял Великую богиню и потом кастрировался. И с тех пор под давлением этих сотен и десятков тысяч лет, любой юноша, достигнув пубертатного возраста испытывает кризис, безотчетный страх. У некоторых этот пубертатный кризис длится и за 40, и за 50 лет, непреодоленный. Он находится в страхе и под властью Великой богини, постоянный страх кастрации, как называл его Фрейд.
А что делает Дионис? Он свою мать видит как смертную, он вызволяет её из Аида и относится к ней как к смертной женщине. Он дает нам всем возможность увидеть в своей матери не образ Великой и Ужасной, что делают большинство мужчин и женщин, в соответствии с этим выстраиваются отношения ненависти и т.д. Как психолог и психотерапевт скажу – это не каждый второй, это каждый первый случай! Ненависть к матери, или, по крайней мере, амбивалентность к матери, особенно если люди живут вместе. И все из за власти Великой богини. И только люди которые прошли путем Диониса, сумели отсоединить свою родную мать как человека от образа богини Великой и Ужасной, имеют возможность возмужать. Но как это делать, этот миф нам не говорит. Возможно об этом говорят кое-какие произведения Шекспира. У меня есть догадки по этому поводу, что у Шекспира есть ключи – как именно, и какие психологические механизмы задействуются для того чтобы произошел этот процесс возмужания.
Можно ещё сказать несколько слов о путях Диониса. Многие люди обращающиеся к таким вещам как целостность, поиски смысла, поиски своей души, бросаются искать учителя, выполнять комплексы упражнений. Я видел много сотен таких людей, которые десятки лет выполняли это, но «воз и ныне там». Но существует возможность Дионисийская, и она прописана в классической литературе. Возможность, когда само вступление на духовный путь происходит в результате мальчишеского, ребяческого дурацкого поступка, может быть даже какого-то низкого, аморального, и тем не менее он происходит. Вот Фауст заключает договор с Мефистофелем, фигурой весьма неприглядной, если смотреть с точки зрения морали. Проходит через самое разложение, через самое дно своей души, совершает множество тяжких и погрязает в этих тяжких, и в конце, прозревая что «лишь только тот, кто боль за жизнь изведал – жизнь и свободу заслужил», оказывается спасен. В финале у Гете, Мефистофель не получает его души, его душа отправляется к богу.
Король Лир – следующий пример – тиран, дошел до такой нелепицы, что требует не поклонения не уважения, а любви у своих дочерей. Да ещё кто краше из них скажет. Глупость! Но с этого начинается тяжкий путь, когда через безумие Лир становится любящим, обретает любовь. Дон Жуан, запальчивость, мальчишеская глупость: «Иди-ка Лепорело позови командора к донне Анне, где завтра буду я», собираясь её соблазнить. Лепорело испугался, тогда Дон Жуан пошел сам, и что-то там увидел. То, после чего он уже не смог быть прежним, и к донне Анне он приходит уже совсем другим человеком. Он открывает ей себя: «да, я тот дон Жуан, который убил твоего мужа, я не скрываю этого, я тебя люблю». Все. Из развратника, из простого искателя приключений он становится любящим. Вот они, удивительные круговерти Диониса, когда человек встает на путь и проходит его, совершая какие-то нелепые и даже пагубные поступки. Совершенно противоречивая фигура – вот он Дионис.
Вступая на этот путь, приходится отказаться от очень привычной, очень удобной в социальном мире личины хорошего мальчика и хорошей девочки, которая помогает нам решить многие социальные задачи, карьеру. Разрушить эти личины, признать в себе злодея, признать в себе, что ты способен убить. Помните монолог из Фауста, когда происходит диалог Фауста и Мефистофеля, что ты, дескать всем насладился, я «возил тебя и к ведьмам и к духам, и что же все по пустякам? Хотел влюбиться и влюбился, желал ты славы и добился, а был ли счастлив?».
Фауст: Перестань! Не растравляй мне язвы тайной. В глубоком знаньи жизни нет, я проклял знаний ложный свет: а слава, луч её случайный – неуловим, мирская честь бессмысленна, как сон, но есть прямое благо – сочетание двух душ!
Мефистофель: И первое свиданье? Не правда ль? Но нельзя ль узнать, кого изволишь поминать? Не Гретхен ли?
Ф: О сон чудесный! О пламя чистое любви! Там, там где тени, где шум древесный, где сладкозвонкие струи, Там на груди её прелестной покоя томную главу я счастлив был!..
М: Творец небесный! Ты бредишь, Фауст, наяву! Услужливым воспоминанием себя обманываешь ты. Не я ль тебе своим стараньем доставил чудо красоты? И в час полуночи глубокой с тобою свёл её. Тогда, плодами своего труда я забавлялся, одинокий... Как вы вдвоём. Всё помню я! Когда красавица твоя была в восторге, в упоеньи, ты погружался в размышленья. А доказали мы с тобой, что размышленья – скуки семя. И знаешь ли, философ мой, что думал ты в такое время, когда не думает, никто? Сказать ли?
Ф: Говори: ну, что?!
М: Ты думал: агнец мой послушный! Тебя так жадно я желал, как хитро в деве простодушной, я грёзы сердца возмущал. Любви невольной бескорыстной, невинно предалась она, что ж грудь моя теперь полна тоской и скукой ненавистной! На жертву прихоти своей гляжу, упившись наслажденьем с неодолимым отвращеньем. Так безрассчётный дуралей, вотще решась на злое дело, зарезав нищего в лесу бранит ободранное тело. Так на продажную красу, насытясь её торопливо, разврат косится боязливо. Потом, из этого всего одно ты вывел заключенье...
Ф: Сокройся, адское творенье, беги от взора моего!
М: Изволь! Задай лишь мне задачу. Без дела, знаешь, от тебя не смею отлучаться я, я даром времени не трачу.
Ф: Что там белеет, говори!
М: Корабль, испанский, трёхмачтовый, пристать в Голландию готовый, на нём мерзавцев сотни три, две обезьяны, бочки злата, да груз богатый шоколата, да модная болезнь, она недавно вам подарена.
Ф: Всё утопить!!!
М: Сейчас!
Фауст признает в себе возможность злодеяния. Это сидит в каждом из нас, это сидит архетипически. Это не значит что надо совершать злодеяния. Возможно осознать его наличие, и это срывает маску правильного мальчика, правильной девочки, это ставит на путь асоциальности. Можно крутиться, можно играть в игру, чем занимались ученики Гурджиева, показывая себя так, но играя свою игру. Этим занимаются разведчики, которые работают сразу на много разведок, так что уже не понять на кого они уже работают на самом деле, и существует ли это самое дело, и ведут ещё свою игру помимо всего прочего…
И еще, Дионис - это пир во время чумы:
«Есть упоение в бою,Итак, - хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И Девы-Розы пьем дыханье, -
Быть может... полное Чумы!»
Ну вот, я выразил в этой главе то, что хотел о Дионисе и Дионисийском начале в человеке и мире…
Следующая глава будет о слабом эго. И отражено это прежде всего в драматургии Чехова. Если вспомните, почти ни в одной пьесе Чехова нет человека с нормальным сильным эго. Ну может быть Ермолай Лопахин из «Вишневого сада»?.. Остальные надломлены. Что это, почему, как это проецируется на нашу жизнь – это можно посмотреть, изучить. Но в следующий раз…
Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 147 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Вызывание Вакха | | | Глава 2. |