Седьмой терапевтический сеанс.

Комментарий: в борьбе за свободу получается так, что порой погибают или остаются заброшенными необходимые вещи. Беднеет душа, проводятся лишние жёсткие границы, сила превращается в яд… Необходима мудрость чтобы естественное стремление духа к свободе не превратилось в маньяка убийцу направленного против всего мира и себя.

В: Сегодня седьмой сеанс. Мы завершаем структуру. Скажи, пожалуйста, что произошло во время первых шести сеансов и после них, каков эффект, какие преобразования?

О: Мне сейчас сложно восстановить в памяти все события, но изменения чувствуются. Действительно, я стала свободнее, появилось больше внутренних выборов, вариантов, некие жесткие обусловленности были сняты. Это отразилось и на событиях внешней жизни, то есть, начали происходить приятные мне события, встречаться совершенно другие люди, на которых я раньше не выходила, с которыми начали завязываться интересные взаимоотношения. Вообще очень сильно изменилась чувственно-эмоциональная часть. Я начала испытывать намного больше чувств. Такое впечатление, что раздирает от разных чувств, которые текут мощным и чистым потоком. Я раньше и не думала, что можно так чувствовать абсолютно разнообразные чувства, некоторые переживаются одновременно - что можно так чувствовать и оставаться здоровым человеком. В общем, изменяется что-то во мне и сразу же отражается в мире. Намного теплее у меня отношения с собой и внешние с миром завязываются. А после последнего сеанса было несколько довольно тяжелых событий, которые воспринимались мной негативно, но в результате вышли как позитив. Были расплавлены жесткие конструкции в сознании, и все стало восприниматься еще чище и течь еще свободнее. Обострилось, повысилось мое восприятие мира, мое единство с миром. Появилось больше углубленности в себя, то, что в НЛП называется "калибровка". Эта калибровка, подмечание неких событий и подробностей, на которые люди обычно не акцентируют свое внимание - если это все видеть, жизнь становится намного интереснее, намного приятнее. Повысилась эта восприимчивость.

В: Хорошо. Итак, сегодня у нас «Я-Есмь-Присутствие» и фигуры, которая его обусловливает. Это Спартак, Ходжа Насреддин из романа Соловьева и чайка Джонатан Ливингстон из повести Ричарда Баха. Сразу навскидку, что объединяет этих персонажей?

О: Свобода. Все три персонажа были борцами за свободу и каким-то образом освобождались сами и содействовали освобождению других. Притом, что персонажи абсолютно разные, от трагического Спартака до откровенно-комического Ходжи Насреддина, есть нечто, что их объединяет. Это внутренняя свобода, независимость и то, что они освобождали других. Неподчинение существующим в то время структурам и выход за пределы этих структур.

В: Хорошо. С кого бы ты хотела начать?

О: Со Спартака.

В: Тогда свободные ассоциации, которые идут на тему этого персонажа.

О: Спартак, гладиатор, некое отчаяние, безвыходные ситуации, внутренняя сила, поиск выхода, поиск решения, невозможность жить так, как приходится, обреченность в том, что выхода не видно. На некой концентрации, надрыве - выход в другие сферы, выход находится. Это все с болью, с кровью, с отчаянием, не ища ничего для себя. Спартак - добровольный невольник некоего потока, потому что жизнь в рабстве еще хуже. Это воплощение человеческой надежды, надежды людей, которым жилось так же плохо, которые ощущали ту же безвыходность и в которых звучала та же безысходность, то же отчаяние. Это трагическое тяжелое рабство в самых печальных и отчаянных проявлениях. Горький, похожий на кислоту или яд, внутренний импульс, который раздирает эту пелену и прорывается куда-то, где его никто не ждет, где ему за это ничего не будет, ни славы, ни почета, а только крест, на котором его распнут. И все же быть в волне этой свободы, этого импульса лучше, чем пассивно переживать свою участь, определенную судьбой. Не смирение, а бунтарство и безжалостность по отношению к себе и к союзникам. Если ты захотел отринуть рабство - будь свободным или умри. Свобода как высшая ценность, как сверх-земная ценность, как то, что не было даровано, но берется большим трудом, похищается как огонь, похищенный у богов. То есть, основное, что я чувствую - это обреченность, кислотно-ядовитый импульс изнутри отчаяния, безысходности, невозможности и дальше жить так, как приписано, как выпала карта. Из этого разъедающего душу импульса рождается прыжок за пределы существующих ограничений. Это с кровью, со страданиями, с отчаянием.

В: Подключись теперь на образ Ходжи Насредина.

О: Ходжа Насредин. То же самое рабство, но совершенно другое к нему отношение. Принятие правил существующей игры и игра поверх этих правил. Вместо отчаяния - юмор, вместо борьбы - смирение, вместо крови - хитрость. То есть, осознание существующих границ и ограничений, в которые вписано человечество и некая змеиная хитрость - обыграть! Это именно змеиное. Гибко просочится, проползти, обхитрить. Он не уничтожает себя изнутри отчаянием, горечью, он смиряется, принимает мир таким, каков он есть. При этом принятии мира таким, каков он есть, Ходжа Насредин не соглашается жить в таком мире. Он делает его лучше для себя и для окружающих, он союзник любящий и верный, верный своим друзьям, любящий их, снисходящий к их человеческим слабостям, могущий, если что, обхитрить и их - в тех случаях, если они пойдут на поводу у своего рабства, спасуют перед чем-то сильнее их - он и их обманет, обхитрит, вынудит все-таки вернуться к свободе. То есть, это фигура яркая, драматичная, сильная, целеустремленная и светлая в том, что в нем нет мрака глубокого отчаяния, то есть, он тоже украдет огонь у богов, но сделает это так, чтобы все остались живы и здоровы. Например, расскажет богам анекдот или небылицу, так что они рассмеются и сами отдадут ему то, что он хочет, что ему нужно - новые сети непредназначенной человечеству свободы.

В: Хорошо. Ну и наконец - чайка Джонатан Ливингстон.

О: Он полностью внутри. Внутри себя. Все процессы, которые происходят, происходят внутри него; если он с кем-то и сражается, то это его собственные ограничения и косности, внутренние стереотипы; если он кого-то и пытается обхитрить, то свою инертность. Это нечто замкнутое на себе, превосходящее, но превосходящее тихо, не делая внешних усилий. Потом и он, обретя в себе этот импульс, зажегший в себе огонь, даст его другим людям, покажет им путь как выйти к такому. Кто-то выйдет, кто-то не выйдет, а ему будет все равно, потому что он замкнут на себе. Он существует как путь, но этот путь надо искать. Он никого не будет заманивать, завлекать, хитростью или силой заставляя следовать за собой. Он сам вырастил в себе зерно, по его стопам можно пройти. Тогда он открыто и искренне расскажет все тайны и секреты, которые открылись ему в пути, но если за ним не идти, он может только грустно усмехнуться, уважая свободу своих союзников. Он так экспериментировал со своим "невозможно", что невозможного для него не осталось. Поэтому он забывает, что у его друзей невозможное есть. В романе Ричарда Баха есть момент когда одна из чаек врезалась в скалу и Джонатан с грустью говорит, что мы еще не успели изучить, что и сквозь скалы можно пролетать, что возможно все. Он это тихо, проводя внутреннюю работу, сам взрастил в себе. Преодолел человеческое - и вышел за пределы человеческого, преодолел божественное - и вышел за пределы божественного... и оказался замкнутым сам на себя, созвучным вибрациям мира.

В: Как ты чувствуешь, воображение в достаточной степени раскачано?

О: Да.

В: Давай теперь перейдем к проживанию образов. Представь себе образ Спартака, войди в него и скажи от его имени то, что ты хочешь сказать.

О: Я - Спартак. Я рвусь на свободу. Все, что мне мешает, должно быть уничтожено. Моя воля подобна острому мечу, который отсекает все, что может меня остановить. Я сам как острый меч. Кто не со мной, тот против меня, пусть лучше не попадается мне на глаза и не становится на мой путь. Мое намерение подобно натянутой тетиве выстреливает меня как стрелу куда-то высоко, к звездам, туда, где нет этого отчаяния, этой боли, всего того, в чем обречено тонуть человечество, гнить и задыхаться. Я хочу вырваться из этого ада, хочу вырваться сам и чтобы другие вырвались.

В: Скажи, пожалуйста, каким образом это связано с Юлей и она с тобой? Что ты к ней чувствуешь, что она для тебя?

О: Она раб и гладиатор, как и я был рабом и гладиатором. Гладиатор на арене сильных мира сего, представленных царями и богами. Она сражается, истекает кровью на арене, погибает, а зрители рукоплещут, зрителям это нравится. Глухое бешенство во мне рычит, когда я вижу эту картину век от века. Я спрашиваю ее, не надоело ли тебе умирать на потеху зрителям? Я разжигаю в ней отчаяние, непримиримый дух борьбы, обостряю чувство несправедливости, отравляю надеждами, что можно и по-другому. А по-другому можно, но человек не знает как по-другому, он сотворен каким сотворен и обречен оставаться таким. Вот так вот он работает. А я не хочу, и многие не хотели. Можно бросить меч, не сражаться, умереть и тихо уйти, перестать существовать и тогда не будет больше вечной арены, со зрителями, рукоплещущими твоим страданиям, твоему страху, твоим победам, твоей радости. Это не мой путь. Я хочу жить. Я хочу жить без этого всего, я не хочу быть гладиатором, я не хочу быть зрителем и я ей рассказываю, что и то, и другое - две стороны одной медали, которую вешают на шею победителю. Это все лажа. Есть импульсы, приходящие к нам со звезд, проводящие идеи свободы. Так эти импульсы накапливаются, происходит некое движение, в результате которого эти импульсы прорываются. Нагромождения миллионов лет. Что я делаю в ней? Я заставляю ее не соглашаться и стремится к тому, что получить не возможно, распространять эту вибрацию, которую может быть, кто-то подхватит, может быть, кто-то узнает. И так воинство свободы, несогласия, не примирения будет увеличиваться, хотя оно всегда малочисленно, но, может, в эту эпоху кто-то сможет, с болью и кровью преодолев все, выйти на иной уровень существования.

В: Еще что-то есть?

О: Все.

В: Вдох-выдох. Назовись.

О: Юля.

В: Стань теперь Ходжей Насреддином, войди в его образ и говори теперь от его имени.

О: Я Ходжа Насреддин. У меня нет воинской силы, но я смел, мудр, умен и хитер. Если я включен в игру, то я сделаю эту игру приятной для себя. Они хотят так и так, а я сделаю по-другому, но так, что они со мной согласятся; я их обману и заинтересую. Я буду жить так, как мне хорошо, как хорошо моим близким и друзьям. Я все осознаю. Я знаю, как у них все устроено, я знаю слабость свою и обреченность, слабость и обреченность людей. Все мы рабы, все мы пешки... Но эту игру можно сделать приемлемой, если иметь хитрость. Не разрушая связывающие структуры, можно их обойти, продолжать жить, жить свободно. Нужно просто видеть, раскрыть глаза и видеть. У меня не всегда получалось. Мне было тяжело, но я не сдавался. Юля... Мне нравится Юля. Мне кажется, что я ей рассказывал об этом; о том, что можно не убиваться над этим миром, не рубить всех направо и налево, не кричать богам об их несправедливости - они знают об этом. Мир таков. Прими его. А, приняв - пользуйся! Ведь у каждой медали есть две стороны. То, что является ограничением тебя, является и ограничением и для твоего противника; противник играет по тем же правилам. Изучи эти правила в совершенстве и сможешь играть не хуже его. А, став хорошим игроком, ты сможешь вообще отойти от игры и жить так, как тебе нужно, получая то, что тебе нужно, играя быстрее игры в свою игру. Если немножко отойти от этого всего и посмотреть со стороны, становятся видны погрешности всеобщей системы, играя на которых можно оставаться незаметным и жить в свое удовольствие, не тратя ценную красную жидкость на тех, кто только радуется твоим мучениям. Нет, я их радовать не буду, пусть живут, как живут в этой всеобщей мясорубке. А я себе построю домик, обзаведусь семьей, окружу себя милыми лицами, нам будет очень хорошо. Я знаю правила и я смогу так сделать. Да, время от времени эта система, выстроенная миллионами лет, будет накатывать, но я смогу спрогнозировать время наката и уклониться от нее, переведя ее в другую сторону или переместившись сам. Она пройдет мимо, а я буду продолжать жить. Вот такой вот хаккер. Юля не умеет так, я ей рассказываю, что это возможно; она пока что далека от принятия этого, ей хочется все по-спартаковски. Ну что ж, на кресте висеть - тоже выход. Однако, лучше как я, избегая всего. Боги видят меня и мои хитрости, но я их не трогаю, а они не трогают меня. Они улыбаются мне: "что ж, нашелся кто-то, кто и богов смог обыграть". Игра со ставкой на свободу. Они дадут тебе ее, перестанут тебя держать. Только в этом действительно есть хитрость и гибкость змеи.

В: Достаточно?

О: Да, в общем, если она сможет владеть собой и своим миром так же, как и змея владеет каждой клеточкой своего тела, то и ей станет возможно, не сражаясь с системой, жить в ней как ей нужно и выходить за ее пределы, когда ей нужно.

В: Спасибо. Вдох-выдох, назовись.

О: Юля.

В: И теперь третий образ, чайка Джонатан Ливингстон. Представь его, войди внутрь этого образа и говори.

О: Я - чайка Джонатан Ливингстон. Я не знаю, кто такие боги, о чем говорят люди. Все ограничения в моей голове. Я есть весь мир: изменюсь я - изменится мир. Я меняюсь в себе, меняется мир. Я не всесилен только там, где не обрел силы в себе. Я могу обрести эти силы и буду всесильным. Все дело в сознании - без слепых пятен, черных дыр, жестких конструкций - как только все это обретается, мне нет дела до богов. Они все лишь части моего сознания. Фишка в том, что я стал свободнее своей свободы и сильнее своей силы. Это мифологически было показано в моем пути моим автором.

В: Что ты чувствуешь к Юле и как вы связаны?

О: Чувствую приязнь, симпатию. Я с ней не связан, наверное, она со мной связана. Наверное, поисками, идеями освобождения. Есть возможность прохода - наверное, потому и связан. Некая подсказка, захваченная как шпаргалка, припрятанная где-то в кармане. Так, наверное, связан. А если из меня посмотреть на нее, то, в общем все о’к. Я смотрю на нее и нет ничего, что меня бы настораживало и о чем хотелось бы сказать. Она по-своему движется, в общем-то, верным путем, шпаргалка работает. Только она вслепую движется, не видит куда, как и зачем. Она движется от противного, от невозможного. Траекторию своего движения можно менять, самому выбирать куда двигаться, а не только убегая от плети в поисках пряника – но и в любые другие направления. Мне не нравится эта жесткая ограниченность траектория. Не за чем убегать от неприятного - принимай его и будет больше возможностей для ходов. Боятся нечего. Тот, кто увидел свет, уже не сможет оказаться во тьме; тот, кто увидел жизнь, уже не сможет умереть. В общем, ее сознание сильно сковано какими-то страхами и попытками избежать чего-то трудного, тяжелого, болезненного. А что ей может повредить? Может, это я не вижу ничего такого из своего сознания Джонатана, но кто ей мешает видеть так же?

В: Назовись.

О: Юля.

В: Скажи, пожалуйста, что ты сейчас чувствуешь?

О: Зевота пошла (зевает), когда Джонатан говорил. Еще всплыли мои страхи - боязнь сумасшествия и каких-то заболеваний, связанных с практиками, не так деланными, без техники безопасности... Я боюсь иногда, что в неких потоках, которые мне откроются, мое сознание слетит, я сойду с ума. Когда это все всплыло, и Джонатан начал озвучивая это говорить, что не понятно, зачем ты этого боишься, чего ты боишься... Увидевший свет, не может оставаться во тьме. Когда он это говорил, у меня пошла зевота, что-то начало расслабляться, освобождаться.

В: Три фигуры, обусловливающих «Я-Есмь-Присутствие», три образа. Видится ли тебе, как они обусловливают?

О: Вот если все по-разному, по отдельности, то Спартак привносит в мое стремление к освобождению идею, что в изначальной точке все плохо, а идти нужно с болью и кровью. Ходжа Насредин привносит идею, что в изначальной точке человек слаб и ни на что не может повлиять, но в пути он (зевает) должен использовать хитрости. Он, конечно, посвободнее, не такой трагичный, но там тоже есть какой-то подвох в том плане, что если матрицу нельзя ломать, ее нужно обхитрить. Это выдает некую нервозность в поиске выходов и этих самых способов сломать. Ливингстон... Мне сложно сказать, чем он обусловливает... тоже держит некое восприятие... Есть идея, что для достижения освобождения нужно долго бороться с собой. Эта идея в самом образе мало выражена, но в моем понимании проскочила. По роману он долго пытался летать и так, и эдак; выйдя на новый уровень, герой обнаружил, что есть куда еще развиваться; он преодолевает уровень за уровнем, но все с борьбой и трудностями, пусть даже (зевает) направленными вовнутрь. Естественно, все трое поддерживают некую картину мира, в котором существует некая несвобода и некая призрачная возможность освобождения, ну и также некий поиск пути к этому освобождению.

В: Мы имеем двойственность?

О: Да, двойственность. То есть движение от чего-то неприемлемого к чему-то желанному. Если бы была возможность глубинно осознать, что несвобода и свобода происходят одновременно...

В: Не видится ли тебе прообраз, архетип, стоящий за всеми тремя фигурами?

О: Честно говоря, сейчас нет. А у тебя есть идеи?

В: У меня две кандидатуры. Либо Велес, либо Сварог.

О: А... Именно в славянском пантеоне?

В: Похоже, что да. Спроси у «Я-Есмь-Присутствия» какой прообраз стоит за этими тремя фигурами?

О: Приходит ответ, что можно и с Велесом работать, но как тот, кто вызывает раздробленность сознания и обладает огненностью Сварога, был бы ближе Сет.

В: Сет?

О: Угу.

В: Тогда задай точный вопрос, является ли Сет тем архетипом, который обусловливает твое «Я-Есмь-Присутствие».

О: Да, ответ "да". То есть, можно было бы выйти и через Велеса, и через Гермеса, и через Локи, и через других, у которых есть идея трикстерства и освобождения, но вот Сет попадает жестче

К: Ведущий фокусирует архетип Сета.

В: Здравствуй Сет, ты здесь?

О: Здравствуй.

В: Скажи, пожалуйста, как получилось так, что ты обусловливаешь «Я-Есмь-Присутствие Юли»?

О: Интересна сама история, как так получилось, или каким образом я обусловливаю?

В: Больше интересно каким образом, но если два-три слова про историю, то это тоже будет важно.

О: Могу сказать, что по дружбе. По давней дружбе, из расположения и покровительства.

В: Ей-то это зачем, зачем ей вообще обусловленность этой ее структурой, пусть даже и тобой?

О: Во-первых, она жадничает. Сколько я ее знаю, она всегда жадничает. Ей нужно всего побыстрее и побольше (улыбается). Но, в общем, такое можно только у нас получить - у меня и у богов моей частоты вибрации и полосы светимости. А кроме ее желания в каждой своей жизни, в каждом своем рождении как можно раньше срубить всяческих плюшек и благодаря этому больше успеть сделать - проснуться, осознать, прикоснуться к чему-то. Кроме этого, это из защиты.

В: Как ты считаешь, сейчас она достаточно осознала - пустившись в свободные ассоциации, проговорив от имени образов, встретившись с тобой - для того, чтобы больше не держаться за тебя?

О: Совсем за меня не держаться не получится, потому что я в принципе Держатель. Я даже солнце и его пути охраняю. Постоянно когда что-то движется через хаос, я стелю дорожки. И конечно, в ключевых моментах мне еще придется обманом и хитростью направлять ее сознание. Сейчас я ей могу приоткрыть немножко завесу и показать, что я из дружеского участия обманываю ее сознания. Я это делаю для того, чтобы она двигалась с той самой вожделенной скоростью (ухмыляется). Конечно, я с каждым ее шагом могу расслаблять свои кольца, которыми я обвиваюсь вокруг ядра ее души, но сейчас, на данном этапе, я вижу, что ее просто растащит некими силами.

В: Хорошо, что сейчас можно сделать? Мы сейчас отработали определенную работу, Юля прошла определенный путь, каков промежуточный итог окончания сеанса архетипотерапии?

О: Ее итог - доверие миру и осознание нашей любви, любви богов, мы ее любим - не все конечно - я ее люблю, люблю ее душу. И самым глубоким для нее осознанием будет принятие и осознание этой любви. В ней включилось глубинное доверие миру и богам, тем, которые ее ведут, ее богам. Она действительно ничего не боится.

В: Юля, что ты чувствуешь? Что с тобой происходит?

О: Я чувствую сильное головокружение, очень сильно проявляется архетип, чувствуется его симпатия. Жар огненный в нижних центрах. Тепло, хорошо, как от теплого песка. Я чувствую, как выходит какая-то горечь из центров на уровне горла, сердца, особенно горла. Разблокируется и выходит некая горечь, горечь обид, недоверия, недопонимания. Если раньше Сет чувствовался неким ошейником, то сейчас мое горло свободно.

В: Сет, скажи, достаточную мы проделали работу? Можно завершать?

О: Да, можно завершать. Работа еще будет разворачиваться дальше во времени, но в день уже достаточно.

В: Спасибо, Сет. Скажи, пожалуйста, Юля, что произошло?

О: Просто некий обвал в сознании! После невероятно трагичных картин, одна драматичней другой, Спартак, Ходжа Насредин, чайка Джонатан Ливингстон - после этого просто ощутить теплоту, доверие к миру. А ведь будут, наверное, нужные мне для движения обманы и самообманы... Но вот это вот ощущение того, что ты не раб и не игрушка богов, а их друг - это глубинное ощущение очень контрастировало особенно с первыми двумя фигурами, обусловливающими мое «Я-Есмь-Присутствие». Если это действительно пошло вглубь по телу, то очень сильно изменит мой характер отношения к миру.

В: Спроси, пожалуйста, «Я-Есмь-Присутствие», что произошло в его мире, что произошло для него.

О: Слово такое пришло - "праздник". Радость по поводу того, что я наконец-то смогу его воспринимать чище, видеть его таким, каков он есть, без фильтров. Ну, с фильтрами, конечно, которые там может быть останутся, но чище, больше контакта с ним, более чистый и прямой канал связи.

В: Спасибо. На этом я хочу поздравить нас с первым курсом архетипотерапии. Надеюсь, через некоторое время мы еще встретимся и подведем какие-то еще итоги.

О: Спасибо за прекрасную работу.

13.

Дата добавления: 2015-09-06