Питер спустился с помоста прямо к грубияну и обрушил на него целый град ударов, успокоившись лишь после того, как тот взмолился о пощаде.

Когда звук трубы позвал нас к помосту, я призвал собравшихся к порядку. Я сказал, что мой отец участвовал в Войне за независимость, сражаясь за те свободы, которыми мы сейчас наслаждаемся, и свобода была лучшим из того, что досталось мне от него в наследство. Также я сказал, что я, как один из тех, кто отвечает за организацию и проведение этого собрания, буду поддерживать порядок даже с риском для собственной жизни, если в этом меня поддержат остальные сторонники порядка и те, кому по должности положено следить за соблюдением закона. Мое обращение коснулось тех, кому порядок был небезразличен, и они поддержали меня, выразив готовность предоставить любую необходимую помощь. Однако торговцы виски и прочие пьяницы как ни в чем не бывало продолжали свои темные делишки. Некоторые из них вскоре напились и очень сильно мешали нашему богослужению. Я незамедлительно принял необходимые меры и велел взять под арест некоторых из этих торговцев и пьяных дебоширов, но все эти негодяи сбились в кучу и вырвали одного из торговцев, а также его фургон и подельников из рук представителя закона. Офицер примчался ко мне и сообщил о бунте, о том, что у него отбили торговца виски и позволили ему уйти. (Он показался мне очень испуганным.) Я вызвался ему помочь, взяв с собой еще пятерых мужчин, чтобы задержать нарушителя вопреки бунту любой толпы. Мы погнались за ними и остановили всю шайку. Главный зачинщик беспорядков выхватил пистолет и велел нам остановиться, угрожая, что застрелит первого, кто прикоснется к нему. Как только я и еще один мужчина из числа прибывших со мной бросились к нему, он выстрелил в моего товарища, но промахнулся. Рванувшись к нему, я схватил его за ворот и сбросил с повозки, на которой он стоял среди своих бочонков. Он рухнул на четвереньки. Тогда я прыгнул на него и заявил, что он арестован и что в случае сопротивления будет только хуже. Шериф этого округа, поддерживающий торговца, подбежал ко мне и приказал отпустить арестованного. Я отказался это сделать. Он пригрозил мне, обещая применить силу. Я посоветовал ему хорошенько прицелился, потому что следующий удар будет за мной. Наш офицер приказал мне взять шерифа, что я и сделал. Сначала он сопротивлялся, но вскоре вынужден был окончательно сдаться.

Торговца виски, шерифа и тринадцать участников беспорядков мы отвели в магистрат, чтобы они больше не мешали нам. В суде им выписали денежные штрафы. Некоторые из них заплатили сразу, тогда, как другие подали апелляции. Эти апелляции нас также удовлетворили, потому что задержанные вынуждены были оставить залоги, покрывавшие штраф и прочие расходы, которые некоторые из них были не в состоянии оплатить.

На какое-то время это умерило их пыл, но вскоре они пришли снова, чтобы мешать Божьей работе. Был один мужчина, весьма беспокойный приятель, продававший виски всего лишь в четверти мили от нашего лагеря. Он часто создавал нам серьезные проблемы, торгуя спиртным прямо во время наших собраний. Как правило, он был вооружен, чтобы держать на почтительном расстоянии представителей закона. Я послал за ним констебля, однако у торговца был заряженный мушкет, и он не собирался сдаваться. Целую ночь возле него гудело веселье, однако под утро все его друзья разошлись в поисках ночлега. Он же завалился спать в фургоне, положив рядом с собой заряженный мушкет. На рассвете я перешел вброд ручей и подкрался к его фургону. Он все еще спал. Я пролез внутрь и забрал его ружье и амуницию, затем ударил стволом мушкета в стенку фургона и закричал: "Вставай! Вставай!". Он вскочил на ноги и лихорадочно принялся искать свое оружие. "Ты теперь мой пленник, - сказал я, - если будешь сопротивляться, то ты покойник!" Он умолял меня не стрелять и сказал, что сдается. Я приказал ему выйти из фургона и под дулом ружья направиться в сторону нашего лагеря, где его будут судить за нарушение порядка и закона страны. Он стал умолять меня еще сильнее, обещая, что если я отпущу его, то он соберет все свои вещи и немедленно уедет и больше сюда не сунется. Я приказал ему запрягать своих лошадей и убираться прочь. Он так и сделал. Когда он был уже готов, я высыпал его порох, разрядил мушкет и вернул ему; после этого он уехал и больше нас не беспокоил.

Дата добавления: 2015-09-05