Стыд и унижение

Чувство стыда, подобно вине, оказывает разрушитель­ное воздействие на личность. Оно ущемляет человеческое достоинство и подавляет чувство «Я». Перенесенное уни­жение часто оказывается для человека более травмирую­щим, чем физическое повреждение. Оставленная им рана редко заживает сама собой. Она воспринимается челове­ком как клеймо, и его устранение, как правило, требует зна­чительных терапевтических усилий.

Очень немногие люди избежали в детстве столкновений с чувствами стыда или унижения. Большинство детей с по­мощью стыда приучают к культурному поведению. У де­тей вызывают чувство стыда, если они показываются об­наженными на людях, если им не удается контролировать процесс испражнения и если они неподобающе ведут себя за столом. Я помню как однажды во время семейного тор­жества мой сын, которому тогда было два с половиной года, потянулся к груди матери. В то время его все еще кормили грудью. Увидев это, его дедушка сказал: «Как тебе не стыд­но, такой большой мальчик, и до сих пор просишь у мамы грудь!» Я спросил у дедушки, который родился и воспиты­вался в Греции, как долго его самого кормили грудью. От­ветив «четыре года или больше», он осознал всю иррацио­нальность собственного замечания.

С чувством стыда связано много нелогичного. В то время как женская грудь публично обнажается ради развлече­ния взрослых, считается неприличным для женщины в при­сутствии других кормить грудью своего ребенка. Еще не так давно молодой женщине было стыдно признаваться в потере целомудренности, сегодня же ей может быть стыд­но за сохраненную девственность. Мини-юбка, которая вполне привычна сегодня, в прежнее время вызывала бы чувство стыда. Более того, женщине сегодня неловко или даже стыдно носить длинное, наглухо застегнутое платье.

Очевидно, что чувство стыда самым непосредственным образом связано с принятыми в обществе стандартами по­ведения. Точно так же как каждая культура имеет свою систему ценностей, каждое общество имеет свой кодекс поведения, который воплощает эти ценности. Если мы хо­тим лучше понять чувство стыда, то важно учитывать, что кодекс поведения не всегда одинаков для всех людей. Он может в значительной степени варьироваться, в зависимо­сти от социального положения индивида. Это становится очевидным, если вспомнить, что поведение, считающееся позорным для людей одного класса, может считаться при­емлемым для другого.

Однако чувство стыда имеет более глубокие корни, чем классовое различие. Некоторые действия считаются не­пристойными для человека любого социального положения. Они имеют отношение к телесным функциям выделения и сексуальной сфере. В нашем обществе каждого ребенка с раннего возраста приучают к туалету, и в процессе обуче­ния обязательно прививают чувство стыда по отношению к этой функции. Каждый взрослый крепко усвоил, что стыд­но испачкаться или обмочиться, даже если этого нельзя было избежать. Постыдной является не сама функция, но способ ее выполнения.

Если бы человек мочился на улице, то взгляды окружаю­щих людей были бы нацелены на то, чтобы вызвать у него чувство стыда. И если он контролирует себя, то есть не пьян и не психически болен, то он почувствует стыд. Стыд отно­сится не к акту мочеиспускания, он связан с тем обстоя­тельством, что подобное поведение является социально неприемлемым. Такой поступок позволителен маленькому ребенку, так же нашим домашним животным допускается «делать свои дела» публично, однако когда человек, кото­рому должны быть известны принятые нормы поведения, ведет себя как животное, мы находим это постыдным.

Первое классовое различие, ставшее источником для чувства стыда, было проведено между человеком и живот­ным. Такое разделение существует во всех культурах и ос­новано на том факте, что человек считает себя стоящим на более высокой ступени развития по сравнению с живот­ными. Если человека хотят унизить, то говорят, что он ведет себя как зверь или что за столом он подобен животному. Хотя данное поведение может и не быть типичным для жи­вотного, настоящий смысл фразы в том, что вести себя подобным образом — это ниже человеческого достоинства. Человек, в отличие от животного, живет в соответствии с совокупностью сознательно принятых ценностей. Эти цен­ности в разных культурах могут быть разными, но какими бы они ни были, именно они становятся основой для чув­ства стыда, возникающего, если человек отступает от них в своем поведении.

Ценности — это суждения эго относительно поведения и чувств, и подобно всем другим функциям эго, они могут способствовать получению удовольствия или отрицать его. Простой пример: опрятность. Мы ценим опрятность, счи­таем ее добродетелью, поскольку она дает нам ощущение контроля над нашим непосредственным окружением. Не­ухоженный или неприбранный дом говорит о недостатке контроля. Жить как свинья унизительно для нашего эго. Поскольку опрятность укрепляет эго, она позволяет чело­веку испытать удовольствие от содержания в чистоте соб­ственного дома. К этому можно добавить, что чистота — это также залог здоровья, однако это утверждение касает­ся лишь самых основных гигиенических требований. Лег­кий беспорядок или естественное наличие пыли, которые могут беспокоить обычную домохозяйку, не представляют угрозы для здоровья. Однако когда опрятность становится сверхценностью, превращается в одержимость, она может самым серьезным образом препятствовать получению удо­вольствия от пребывания в собственном доме. Во многих семьях жертвуют жизненным удовольствием ради состоя­ния идеальной чистоты, которое имеет значение лишь для чувства стыда хозяйки, считающей, что ее дом не соответ­ствует некому стандарту. Многие видят в неопрятности от­ражение личности, принижающее ее положение и статус.

Стыд и статус тесно связаны. Если бы статус человека в группе зависел от обладания новым автомобилем, то стыд­но было бы ездить на старом. Аналогично, если статус в груп­пе определяется тем, в какой мере человек отвергает тра­диционные ценности, то неопрятность может стать новой ценностью. В таком случае опрятно одетый индивид может испытывать стыд в присутствии тех, кто поддерживает эту новую ценность, если он ищет их одобрения. Только так можно понять притягательность новой, известной своими причудами подростковой моды. Пока существуют ценнос­ти эго, которые обусловливают положение и статус, будет существовать и чувство стыда.

Статус, как мы знаем, играет важную роль и в животных сообществах. Однако там он определяется факторами, от­личными от тех, которые используем мы. В большинстве групп животных развивается иерархия, в которой более сильные, более агрессивные члены занимают верхнее по­ложение, а слабым и молодым отводится низшее. Такое разделение, основанное на естественных качествах, никог­да не оспаривается. С другой стороны, оно не приводит к возникновению чувства превосходства или неполноценно­сти, а также не порождает чувство стыда среди членов груп­пы. Различия принимаются как факты природы, а не как следствия суждений, основанных на ценностях эго.

Между людьми существуют естественные различия, которые не вызывают чувство стыда, поскольку принима­ются как данность. Эти различия определяют уровень пре­стижа и авторитета. В качестве предводителя боевого от­ряда совершенно естественно будет избран самый отваж­ный боец. За советом, как правило, обращаются к более пожилым и мудрым людям. В здоровом, сбалансированном сообществе каждый человек находит место, соответству­ющее его талантам и способностям, и не стыдится, если его положение отличается или стоит ниже положений других людей. На телесном уровне каждый человек чувствует ра­венство с окружающими, он обладает теми же функция­ми, что и другие, имеет такие же потребности и желания. Такое чувство равенства свойственно маленьким детям, которые живут в самом тесном контакте с телесными ощу­щениями и еще не имеют сформировавшихся ценностей эго. Когда же эти ценности возникают и становятся осно­вой для определения собственного положения в социуме, телесное ощущение равенства исчезает и окружающие оцениваются как высшие или низшие по положению.

Стыд возникает из сознания собственной неполноцен­ности. Любое действие, которое заставляет человека по­чувствовать себя неполноценным, также вызывает и чув­ство стыда. Стыд и унижение идут рука об руку. И то, и дру­гое лишает индивида его достоинства, самоуважения и чувства равенства с другими. Следовательно, любой чело­век, лишенный чувства собственного достоинства и ощу­щающий собственную неполноценность, испытывает чув­ство стыда и унижения, которое может быть как осознан­ным, так и бессознательным.

Постепенное стирание классовых различий привело к тому, что многие аспекты жизни уже не вызывают интен­сивного чувства стыда. Наблюдается возрастающая тен­денция к принятию тела и его функций. Обнажение тела, считавшееся постыдным в прошлом, сегодня социально приемлемо. То же самое относится и к публичным выска­зываниям о сексе. Со стороны может даже показаться, что люди совсем потеряли стыд. К сожалению это не так. Про­сто, впадая в очередную крайность, люди отрицают проти­воположные ей чувства.

Отвергая ту или иную ценность эго, мы избавляемся от стыда, который связан именно с этой ценностью. Однако освободившееся место занимают новые ценности и также становятся критериями статуса, порождая чувство стыда в том случае, если поведение человека не отвечает новым стандартам. Я считаю, что люди по-прежнему стыдятся сво­их тел, если им не удается соответствовать современной моде. Сейчас актуально молодое, стройное тело. Многие люди испытывают стыд, потому что их тело несколько тол­стовато или потому что выдается живот. В иные времена это свидетельствовало о том, что человек живет в достатке, и оценивалось соответственно. Выглядеть молодым — это ценность эго, которая может быть связана с получением удовольствия, а может и нет. Если человек выглядит моло­дым потому, что чувствует себя полным жизни и энергии, то это позитивная ценность. Однако изнурение своего тела голодом и накачивание мышц ради того, чтобы соответство­вать образу «Я», вряд ли принесет телесное удовольствие. Еще одной современной ценностью эго является успех, и многие стыдятся того, что им не удалось достичь того успе­ха, который снискали другие люди из их окружения.

Я нахожу, что многие люди стыдятся своих чувств. Даже в терапевтической ситуации они со смущением признают свои слабости, стыдятся плакать, испытывают неловкость, говоря о собственном страхе и беспомощности. «Не будь таким плаксой», — примерно так при помощи стыда ребен­ка заставляют подавлять грусть и печаль. «Не будь таким трусом», - так стыдят ребенка, заставляя его подавлять страх. Чрезмерное стремление к успеху, столь характер­ное для нашей культуры, берет свои корни в унижении, которому подвергаются дети, когда не отвечают родитель­скому идеалу.

Стыд, как и вина, служит барьером для самопринятия. Он делает нас робкими и неуверенными, лишая нас таким образом спонтанности, которая является квинтэссенцией удовольствия. Он настраивает эго против тела и, так же как чувство вины, нарушает целостность личности. Человек, борющийся с чувством стыда, далек от эмоционального здоровья.

В таком случае, означает ли это, что люди должны отка­заться от культурных предписаний и правил поведения, чтобы освободиться от подобного бремени? Я так не счи­таю. Цивилизация требует цивилизованного поведения, необходимого для ее нормального функционирования. Я, к примеру, не готов отказаться от нашей культуры, хотя и убежден, что в ней следует немало изменить. Мы должны отказаться от использования чувства стыда в наших воспи­тательных методах. Родители и учителя обращаются к чув­ству стыда потому, что не доверяют естественным импуль­сам ребенка. По их мнению, если на ребенка не надавить, он будет сопротивляться обучению правилам цивилизован­ного поведения. Они не учитывают того, что человеческое существо хочет быть принятым в сообщество, нуждается в этом и приложит все силы, чтобы овладеть приемлемыми формами поведения. Тогда процессу воспитания будет со­путствовать удовольствие, а не горечь стыда.

Воспитание ребенка через удовольствие, а не с помощью стыда, представляет творческий подход к проблеме его при­общения к культуре. Такой подход не прибегает ни к на­градам, ни к наказаниям. Если модель поведения, приня­тая в семье, способствует удовольствию, то ребенок будет усваивать эту модель спонтанно. Он естественным обра­зом будет подражать своим родителям, если увидит, что их поступки делают жизнь приятнее. И он будет обучаться установленным формам общения, если обнаружит, что они облегчают межличностные взаимоотношения.

Ко мне не раз обращались матери с вопросом о том, что делать, если ребенок сопротивляется приучению к туале­ту и настаивает на использовании подгузников. Хотя это осложняет жизнь матери, по-настоящему в данной ситуа­ции страдает именно ребенок. При этом, несмотря на свою боязнь туалета, он вряд ли будет придерживаться своих инфантильных привычек, если увидит, что другие дети пре­одолели это затруднение. Если бы мать смогла справиться со своим чувством стыда, то проблема разрешилась бы сама по себе. Я не знал ни одного ребенка, который продолжал бы носить подгузники в школе. Эмпатийное принятие чувств ребенка могло бы предотвратить серьезный конф­ликт, чреватый травматическими последствиями. Если ре­бенка не осуждать, то он научится всему необходимому посредством своего естественного стремления к удоволь­ствию, без развития чувства стыда.

Внося раскол в целостность личности, стыд порождает противоположное чувство - тщеславие. Тщеславному че­ловеку также свойственна робость и неуверенность, хотя он положительно оценивает свой внешний вид. Тщесла­вие - это реакция на предшествующее состояние стыда. Сумев подчинить и взять под контроль все аспекты соб­ственного поведения и внешнего вида, способные вызвать чувство стыда, он теперь может предлагать себя в качестве образца для окружающих, что, собственно, и делает. Но становясь моделью, он перестает быть человеком.

Естественными чувствами, связанными с собственным телом, свободными от оценочных суждений, являются скромность и достоинство. В скромности и достоинстве выражается идентификация человека с телом, а также удо­вольствие и радость от его активности и эффективного функционирования.

Дата добавления: 2015-09-06