Смерть поэта

Как птица, мне ответит эхо.

Б. П<астернак>

Умолк вчера неповторимый голос,

И нас покинул собеседник рощ.

Он превратился в жизнь дающий колос

Или в тончайший, им воспетый дождь.

И все цветы, что только есть на свете,

Навстречу этой смерти расцвели.

Но сразу стало тихо на планете,

Носящей имя скромное… Земли.

1 июня 1960, Москва, Боткинская больница

Словно дочка слепого Эдипа,

Муза к смерти провидца вела,

А одна сумасшедшая липа

В этом траурном мае цвела

Прямо против окна, где когда-то

Он поведал мне, что перед ним

Вьется путь золотой и крылатый,

Где он вышнею волей храним.

11 июня 1960, Москва, Боткинская больница

* * *

«…Анну Андреевну Ахматову я знал с 1912 года. Тоненькая, стройная, похожая на робкую пятнадцатилетнюю девочку, она ни на шаг не отходила от мужа, молодого поэта Н.С. Гумилева. То было время ее первых стихов и необыкновенных, неожиданно шумных триумфов. Прошло два-три года, и в ее глазах, и в осанке, и в ее обращении с людьми наметилась одна главнейшая черта ее личности: величавость. Не спесивость, не надменность, не заносчивость, а именно величавость. За все полвека, что мы были знакомы, я не помню у нее на лице ни одной просительной, заискивающей, мелкой или жалкой улыбки. При взгляде на нее мне всегда вспоминалось некрасовское: „Есть женщины в русских селеньях…“

Даже в позднейшие годы, в очереди за керосином, селедками, хлебом, даже в переполненном жестком вагоне, даже в ташкентском трамвае, даже в больничной палате, набитой десятком больных, всякий, не знавший ее, чувствовал ее «спокойную важность» и относился к ней с особым уважением, хотя держалась она со всеми очень просто и дружественно, на равной ноге».

Корней Иванович Чуковский, Из воспоминаний об Анне Ахматовой

Анна Ахматова. Шестидесятые годы

К СТИХАМ

Вы так вели по бездорожью,

Как в мрак падучая звезда.

Вы были горечью и ложью,

А утешеньем – никогда.

* * *

Шутки – шутками, а сорок

Гладких лет в тюрьме,

Пиршества из черствых корок,

Чумный страх во тьме,

Одиночество такое,

Что – сейчас в музей,

И предательство двойное

Близких и друзей

…

22 июля 1960, (после операции 7 июля) Красная Конница

ЭХО

В прошлое давно пути закрыты,

И на что мне прошлое теперь?

Что там? – окровавленные плиты

Или замурованная дверь,

Или эхо, что еще не может

Замолчать. Хотя я так прошу…

С этим эхом приключилось то же,

Что и с тем, что в сердце я ношу.

25 сентября 1960, Комарово

МУЗА

Как и жить мне с этой обузой,

А еще называют Музой,

Говорят: «Ты с ней на лугу…»

Говорят: «Божественный лепет…»

Жестче, чем лихорадка, оттреплет,

И опять весь год ни гугу.

8 октября 1960

Дата добавления: 2015-09-06