Танцы и музыка

«Какое приятное занятие эти танцы!» — с этой фразы Липочки начинается комедия Островского «Свои люди — сочтемся!». В самом деле, танцы с глубокой древности у всех народов — одно из любимейших общественных развлечений. Какие только танцы не сменились с течением веков! Некоторые старинные дожили до наших дней — например, бессмертный вальс, другие продолжают радовать нас в концертах, балетах и операх, став музыкально-хореографической классикой, третьи совершенно забыты, вроде знаменитого некогда ГРОСФАТЕРА (по-немецки «дедушка»), который танцуют на балу (тогда говорили «на бале») у Ростовых в «Войне и мире». А кто помнит такие танцы, как МАТРАДУР, МОНИМАСК, КУРАНТ или «ДАНИЛО КУПОР»? Этих названий даже ни в одном словаре не найдешь, упоминаются они лишь в старых повестях и романах.

Назовем лишь те бальные танцы, которые особенно часто встречаются в классических произведениях. Тут первое место, пожалуй, принадлежит бравурной МАЗУРКЕ, вошедшей в моду в начале XIX века. Умение танцевать мазурку считалось в светском обществе обязательным. В числе достоинств Онегина было и то, что он смолоду «легко мазурку танцевал». Пушкин посвятил мазурке целую строфу в «Евгении Онегине». Томский в «Пиковой даме» танцевал с Лизой «бесконечную мазурку». О полковнике Скалозубе в «Горе от ума» Чацким сказано: «созвездие маневров и мазурки».

КОТИЛЬОН объединял в себе фигуры вальса, мазурки и польки, являя собой танец в какой-то степени импровизационный: задавала тон и определяла фигуры первая пара, кавалер даже командовал оркестром. Котильон танцевали «до упаду». «…Поэт конца мазурки ждет /И в котильон ее зовет… И бесконечный котильон / Ее томил, как тяжкий сон». Речь идет о Ленском и Ольге Лариной.

На балу у губернатора «посреди котильона Ноздрев сел на пол и стал хватать за полы танцующих».

ВАЛЬС достиг апогея своей популярности к середине XIX века, но появился в его начале. «Однообразный и безумный, / Как вихорь жизни молодой, / Кружится вальса вихорь шумный…» — так определил его Пушкин.

Балы по традиции начинались ПОЛОНЕЗОМ (что значит польский) — степенно-торжественным танцем, в котором пары вначале шли длинной вереницей. Только к нашему веку полонез как зачин бала уступил свое место вальсу.

Популярной была КАДРИЛЬ (от французского слова, означающего «четверка»), в которой пары располагались четверками, одна против другой. Предшественником кадрили был КОНТРДАНС, танцевали его еще в петровские времена. На кадриль был похож ЭКОСЕЗ (буквально «шотландский»), в отличие от кадрили быстро вышедший из моды. В 1840-х годах повсюду затанцевали легкую и стремительную ПОЛЬКУ — танец не польского, как можно принять по названию, а чешского происхождения. Появился даже глагол «ПОЛЬКИРОВАТЬ» — наподобие «вальсировать». Польку танцуют в рассказе Л. Толстого «После бала».

В некоторых танцах, чаще всего в мазурке, было принято выбирать партнера не прямо, а «по псевдониму»: к молодому человеку подводили двух дам, заранее избравших себе какое-либо условное название — предмет или качество. Молодой человек должен был выбрать одно из них, носительница которого становилась его партнершей. То же делали два молодых человека, а выбирала дама. Такой способ выбора партнера иногда назывался ИГРОЙ В КАЧЕСТВА, он описан в «Пиковой даме» Пушкина, в «Детстве» и «После бала» Л. Толстого, в «Мелочах жизни» Салтыкова-Щедрина.

Под какое музыкальное сопровождение танцевали и пели?

В богатых домах и разного рода «собраниях», то есть клубах, нанимали оркестр, обычно же играло ФОРТЕПИАНО. В «Горе от ума» София приглашает Скалозуба на вечер: «Пораньше: съедутся домашние друзья / Потанцевать под фортепияно…»

В наше время фортепиано — собирательное название струнных клавишных инструментов, имеющих две разновидности — рояль и пианино. В старину фортепьяно, или, как часто говорили, фортепианами (во множественном числе), назывался конкретный инструмент, имевший разные формы: прямоугольную — так называемое «столовое фортепьяно» или «крыловидную», из которой постепенно развился современный рояль. Предшественником фортепиано был КЛАВИКОРД, или КЛАВИКОРДЫ.

Клавикорд выглядел довольно изящно: стол на четырех высоких ножках с клавиатурой и струнами, который закрывался крышкой. Арина Васильевна, мать Базарова («Отцы и дети» Тургенева), в молодости играла на клавикордах. В «Войне и мире» после обеда у Ростовых Наташа поет под клавикорды; в Лысых Горах на клавикордах играет княжна Марья Болконская; владеет игрой на этом инструменте и Пьер Безухов.

Про Евгения Онегина говорится:

Садился он за клавикорды

И брал на них одни аккорды.

Клавикорды вышли из моды к началу XIX века. Историки полагают, что клавикордами по инерции часто продолжали называть сменившее их фортепьяно.

Иногда фортепьяно называлось в России по-немецки — КЛАВИРОМ.

Одно из лицейских стихотворений Пушкина «Слово милой» начинается так: «Я Лилу слушал у клавира…»

К середине XIX веке в России стало распространяться столь знакомое нам и удобное своей компактностью ПИАНИНО: вначале слово имело мужской род: Варвара Петровна Лаврецкая в «Дворянском гнезде» приобрела в Париже «прелестный пианино». Фортепьяно же крыловидной формы, на трех ножках все чаще стали называть рояль, поначалу в женском роде: она сидела за роялью и т.п.

Играющих на этих разновидностях фортепьяно называли ФОРТЕПИАНИСТ, ФОРТЕПИАНЩИК и даже ПЬЯНИСТ — последнее слово нередко произносят комические персонажи у Чехова. К счастью, эти тяжеловесные и некрасивые слова заменились нынешним термином «пианист».

Недолго удержался такой инструмент, как ФИСГАРМОНИЯ — домашний орган, по форме сходный с пианино, с аналогичной клавиатурой, но без струн — звук извлекался нагнетанием воздуха, через ножные педали из разных трубочек. На фисгармонии «что-то торжественное и мрачное» играет Юрин в «Жизни Клима Самгина» Горького. Владельцы квартир и особняков, где имелось пианино или рояль, приглашали на танцевальные вечера за плату ТАПЕРА — профессионального музыканта или студента. Трогательную историю подростка-тапера, выросшего в знаменитого музыканта, рассказал нам Куприн в рассказе «Тапер». Но в частных домах, до изобретения граммофона, танцевали и под разного рода заводные «музыкальные ящики» с меняющимися дисками или валиками. О разновидностях такого рода «ящиков» — МОНОПАНЕ и АРИСТОНЕ — можно прочитать в некоторых рассказах Бунина и Куприна.

На больших балах избирался РАСПОРЯДИТЕЛЬ ТАНЦАМИ, или «ДИРИЖЕР», руководивший порядком танцев, назначавший фигуры в них, собиравший танцующих в «гран-рон» (большой общий круг), дававший указания оркестру и т.п. Для этого нужен был определенный опыт и умение, а также некоторое знание французского языка, так как указания было принято произносить по-французски.

Театр

Кажется, с прошлого века театр как зрелищное учреждение ничем не изменился. Даже театральные помещения полуторавековой давности используются, как прежде.

Да, сцена (если не считать вертящийся круг), зрительный зал, фойе остались прежними. Однако перемены, как социального, так и технического порядка, стоит упомянуть. Тем более, что герои многих классических произведений — вспомним хотя бы Евгения Онегина, Наташу Ростову, Анну Каренину или персонажей чеховской «Дамы с собачкой» — встречаются нам и в театре.

Места в театре резко различались по социальному составу зрителей. Ложи бенуара и бельэтажа не заполнялись разными людьми, а выкупались богатыми семьями и компаниями. При Николае I существовал «обычай»: дамы, принадлежавшие «высшему свету», сидели в ложах, а мужчины — в первых рядах кресел.

КРЕСЛАМИ же именовались передние ряды партера, собственно партер располагался позади кресел. Поэтому-то в «Евгении Онегине» партер и кресла различаются: «Театр уж полон; ложи блещут; / Партер и кресла, — все кипит…» В партере зрители поначалу стояли, сидений не было. Кресла обычно занимались одними мужчинами.

…Онегин входит,

Идет меж кресел по ногам,

Двойной лорнет скосясь наводит

На ложи незнакомых дам…

Тщеславный чиновник Ковалев, считавший себя штаб-офицером («Нос» Гоголя) покупал билет в кресла, считая, что «штаб-офицеры должны сидеть в креслах».

Места за креслами иногда назывались также СТУЛЬЯМИ.

Худшие места на самом верхнем ярусе назывались ГАЛЕРЕЕЙ (неофициально «ГАЛЁРКОЙ») или, в обиходе, РАЙКОМ. Последнее слово придумано не без юмора: действительно, до рая, расположенного на небе, добраться нелегко. Полунищий чиновник Макар Девушкин («Бедные люди» Достоевского), пойдя с компанией в театр, очутился «в четвертом ярусе, в галерее». А вот как обыгрываются слова «рай, раек» в «Обыкновенной истории» Гончарова: «За место подле вас я не взял бы места в раю», — говорит Юлии влюбленный в нее Сурков. «Если в театральном, верю!» — насмешливо отвечает она.

БИНОКЛИ появились не сразу. Поначалу в театр ходили со ЗРИТЕЛЬНОЙ, то есть подзорной, ТРУБКОЙ для одного глаза. «Ох, много с трубкой зрительной / Тут можно повидать», — писал Некрасов о петербургском театре своего времени. Именно о таких зрительных приборах в «Евгении Онегине» сказано: «трубки модных знатоков». Кроме того, были ДВОЙНЫЕ ЛОРНЕТЫ — складные очки в оправе и с ручкой, но без установки фокуса, как в биноклях. Онегин в театр пришел с двойным лорнетом. В «Нови» Тургенева встречается выражение «одноглазая лорнетка» — очки для одного глаза, монокль.

Были и ДВОЙНЫЕ ЗРИТЕЛЬНЫЕ ТРУБКИ, с установкой на резкость. В «Княгине Лиговской» Лермонтова читаем: «Огромная двойная трубка закрыла всю верхнюю часть ее лица».

Во второй половине XIX века появляются театральные бинокли. У Вронского в театре, как и у Анны Карениной на скачках, в руках были бинокли.

В XIX веке в драматических театрах перед главной пьесой давали ВОДЕВИЛЬ — небольшую комическую пьесу с музыкой и танцами. Большинство водевилей было глупейшего содержания. Вкусы Репетилова в «Горе от ума» прекрасно характеризует его фраза: «Да! водевиль есть вещь, а прочее всё гиль». Серьезные пьесы до его сознания не доходили.

В антрактах публику развлекал произведениями легкой музыки оркестр, расположенный в зрительном зале, на обычном месте перед сценой.

Такая деталь, как хранение верхней одежды в театре, тоже заслуживает нашего внимания: состоятельные люди ездили в театр со своими лакеями, которые во время спектакля стерегли их одежду. В «Княгине Лиговской» Лермонтова написано, что разгоревшийся скандал чуть не разбудил лакеев, спавших на барских салопах в коридоре первого яруса. Или у Пушкина: «Еще усталые лакеи / На шубах у подъезда спят…» — внутри театра. А замерзшие зимой кучера ждали господ у экипажей, разложив костры: «И кучера вокруг огней, / Бранят господ и бьют в ладони…»

Изменилась и кое-какая лексика: гардероб назывался ВЕШАЛКОЙ (еще Станиславский писал: «Театр начинается с вешалки»), театральный вестибюль — СЕНЯМИ, программки, продаваемые зрителям, — АФИШКАМИ, билетеры — КАПЕЛЬДИНЕРАМИ, дирижер — КАПЕЛЬМЕЙСТЕРОМ, статисты — ФИГУРАНТАМИ и т.д.

Первоначально театры освещались свечами, которые не гасились и во время действия. С середины XIX века освещение стало газовым. В «Анне Карениной» упоминаются «бронзовые газовые рожки» на театральном представлении. Это было очень опасно в пожарном отношении. Напомним, что в 1853 году из-за неосторожного обращения с газом сгорел московский Большой театр, который после этого был радикально перестроен. Электрическое освещение театров в крупных городах появилось только в 1890-х годах.

Кинотеатры стали быстро распространяться с 1900-х годов, поначалу много раз меняя названия: БИОСКОП, ТАУМОТОГРАФ, ИЛЛЮЗИОН, СИНЕМАТОГРАФ, КИНЕМАТОГРАФ. Эти слова можно обнаружить как в дореволюционной прессе, так и в произведениях Бунина, Куприна и других писателей той поры. Только после революции возникло слово «кинотеатр» (причем вначале оно писалось через дефис) или сокращенно — кино; любопытно, что первое время ударение в нем ставилось на первом слоге. До начала 1930-х годов, то есть введения звукового кино, кинокартина именовалась не фильмом, а ФИЛЬМОЙ, то есть в женском роде: смотрите популярную фильму!

Так менялись быт, понятия, слова…

Дата добавления: 2015-09-06