Читайте также: |
|
Я не ревнива! Совершенно не ревнива, угу. Да и к кому, собственно, ревновать? К этой фиолетовой вешалке, которая себя в более‑менее приличный вид больше часа приводила? А толку? Ну, почистилась она, умылась, причесалась… все равно смотреть не на что! Самая яркая черта – золотой треугольник промеж заметно раскосых глаз. Жаль, не косых. А то был бы полный комплект: немая, косая, запуганная девица, шарахающаяся от любого шороха, и, что примечательно, исключительно в сторону моего мужа. Медом что ли намазано?
А этот… тьфу! Ну что за демон мне достался? Когда не надо – рычать изволит, а когда и надо бы свою звериную сущность продемонстрировать, изображает из себя ярого защитника всех сирых и убогих. Прям, персонаж старой песни… как же там звучало? Ах, да… «на лицо ужасные, но добрые внутри». Точно о нем и ему подобных! По каким‑то неведомым причинам супруг мой так и застрял в своем трансформированном облике, а уж красавцем его в нем назвать сложно. Разве что… симпатичный. На мой извращенный вкус. На мой! Так какого лешего она вместо меня за ним хвостиком ходит и преданно в глаза заглядывает? А этот большой и ужасный гнать ее подальше как‑то не торопится. Жалко ему девушку, ага. Так жалко, что чуть с Иргисом не поцапался после того, как тот вежливо… ну ладно, не вежливо, а очень даже грубо, предложил девице валить из лагеря, куда подальше. Впервые за период нашего знакомства я была полностью солидарна с седьмым Хранителем. Даже свое отношение к нему пересмотрела… на сегодняшний вечер точно.
А эта вобла тощая в грязно‑фиолетовой рясе прежде, чем изобразить на своей плоской физиономии «вселенскую» обиду с «неподдельным» испугом, вцепилась в запястье синеволосого с такой яростью, что тот не сразу сумел вырвать руку. Тоже мне… немощь бледную изображает, а у самой сил немеренно. Свалилась нам на голову, притащила за собой полсотни монстров‑поглотителей, которые мало того, что обнулили магический резерв большинства из нас, так еще и изрядно покусали Арацельса, Райса и Смерть. Иргису, занимавшемуся эвакуацией Маи и меня, почти не досталось, Лемо, пришедшему под занавес кровавого представления – тоже. А у зачинщицы этого кошмара энергии и сил хоть отбавляй! Ее‑то лиловые зверики так и не достали, уж что‑что, а скакать эта коза умеет превосходно. И скакать, и петлять, и изображать из себя бедную несчастную, но оооочень важную и благородную. Как ее там называли? Веданика! Это что‑то среднее между монахиней с обетом молчания, хранительницей бесценных знаний и ведьмой с огромным потенциалом, который она применяет исключительно во благо второго пункта из всего вышеперечисленного.
Магический потенциал… Я до сих пор не до конца понимаю, что это такое. Вроде какой‑то особый вид энергии в организме чародея. И пока его отсутствие не будет восстановлено, даже очень одаренный колдун не сможет сплести ни одного заклинания. Ну, я обычная земная женщина, мне простительно. И недопонимание некоторых вещей простительно, и… неприязнь к некоторым людям. Особенно если у них длинные фиолетовые лохмы и взгляд преданной собаки, направленный на моего… нет, на МОЕГО мужа. Ну и пусть эта веданика вызывает у большинства присутствующих сочувствие. Я бы тоже с радостью пожалела болезную, откопай мы ее хладный трупик под горкой мертвых поглотителей.
Н‑да… я не ревнива, совсем не ревнива. Примерно так же не ревнива, как и не кровожадна. Вот что с человеком колдовское похмелье делает. Хреново так, что придушить кого‑нибудь собственноручно хочется. Полагаю, объяснять, кто в списке потенциальных жертв первой строчкой идет, не надо? Кто второй – тоже не сложно догадаться. Вот только его заметно трансформированную шею мне сейчас с трудом обхватить удастся. Если вообще удастся. В таком‑то состоянии… Эх, избавиться бы, наконец, от этой жуткой слабости! А то полулежу, будто в кресле, в коконе из древесных корней напротив разведенного костра, и у меня ни то, что на движения, на слова сил нет! Зато мысли… ух! Самой страшно от их бешеной прыти.
Сидящая рядом Мая протянула мне пиалу с водой, отвлекая этим простым жестом от мрачных дум. Я лишь улыбнулась в ответ, чуть качнув головой. Пить не хотелось. Есть тоже. После сожжения горы звериных трупов былой аппетит как‑то не спешил возвращаться. А если быть совсем точной, меня еще и подташнивало слегка. Какая уж тут еда? Даже к аромату грибов, зажаренных на костре, желудок оставался абсолютно равнодушным. С другого края подошел Арацельс и, мягко опустившись, присел рядом.
– Ты в порядке? – спросил он, уставившись на танцующие языки пламени.
Отличное начало разговора! Что дальше скажешь, дорогой‑любимый?
– Ты к огню обращ‑щаешься? – пропитанный ядом голос дрогнул, и почему‑то стало не хватать воздуха.
Слабость или… слезы к горлу подступили? И что за размазня я после этого? Тьфу! Завтра‑послезавтра то ли в гроб ложиться, то ли во всемирные наблюдатели идти, а я тут расстраиваюсь по всяким пустякам. Самой противно!
– Арэ, – мужчина посмотрел на хмурую меня и быстро отвел взгляд. – Как ты себя чувствуешшшь?
– Нормально, – выдавила с трудом, и, криво усмехнувшись, добавила: – только не твоими стараниями.
Он уже раз пять подходил и задавал похожий вопрос, после чего кивал и уходил снова. К Лемо, Смерти, Иргису… не суть! Не ко мне точно. И эта «фиолетовая тень», меченная треугольником, повсюду следовала за ним. Как собачка на привязи.
– Я… – он повернулся и протянул, было, руку, желая коснуться моей щеки, но, бросив косой взгляд на свою кисть, резко ее отдернул. – Я был занят.
Ах, вот как! Для меня, значит, он занят, и ко мне, гад такой, даже прикасаться не желает! У него что, в демоническом облике вкусы резко меняются: теперь ему исключительно тощие молчуньи нравятся? Ну, и пусть я не лучшим образом выгляжу, закутанная в длинную рубашку, пожертвованную мне Иргисом еще на дереве. Застегивать ее седьмой Хранитель запретил, чтоб форму тела не приняла, как подаренная Арацельсом одежда, которую тот, кстати, после драки частично восстановил на моем теле. Очень частично, на большее его сил, слегка восстановленных за счет предсмертных эмоций поглотителей, не хватило. Так что мы теперь с ним на пару бледные и в лохмотьях. Даже обидно, что это чудище бело‑черно‑рыжее тронуть меня боится! Хм… а ведь, и правда… боится.
Я внимательней пригляделась к нему. Огромное такое существо в равной степени напоминающее как моего мужа, так и лохматого монстра из Карнаэла. Сидит, чуть сгорбившись, гипнотизирует немигающим взглядом костер. Сам угрюмый, расстроенный и… злой? Чем дальше, тем веселее, ага. Нет, ну понятно, почему я тихо бешусь, у меня паршивое самочувствие и несанкционированный приступ ревности, а его‑то что не устраивает?
Рядом с Арацельсом бесшумно опустилась на землю веданика и, скромно сложив на коленях руки, уставилась на меня. Он вздрогнул, мельком взглянул на нее, после чего снова повернулся ко мне. Хотел что‑то сказать, но передумал и, мрачно качнув головой, начал медленно подниматься. Ну да, да! Меня перекосило: ведь эта зараза раскрашенная так близко села, что прижалась боком к его бедру. А вот что на этот счет подумал Хранитель?
Сейчас узнаем! Я резко подалась к нему и схватила его за растрепанный рыже‑белый хвост. Мужчина не менее резко наклонился вслед за волосами. Откуда в моем теле на эту выходку силы взялись, история умалчивает. Впрочем, хватило их ненадолго, поэтому я буквально стекла обратно в бережные объятья корней дриддерева и… моего супруга. Ну, надо же, снизошел‑таки до прикосновений!
– Что ты творишшшь?! – у, какое знакомое шипение, аж слух радует. Удивительно, что дурой не обозвал для полного комплекта.
– Поговорить надо… – я перевела дыхание, чувствуя, что переборщила малость со своими выкрутасами. Лежать мне надо, как тяжело больному, и не рыпаться. Глядишь, к утру состояние нормализуется. Так сказали Иргис с Лемо, наложив на меня какие‑то исцеляющие заклинания. Без их помощи я б тут еще и от боли корчилась. А так… сижу вот, смотрю в чуть светящиеся красно‑желтые глаза мужа и с опозданием отмечаю, что золота в них гораздо больше, чем раньше. Не внутреннее солнце под черным зрачком, а внешний диск. И он… как‑то подозрительно широк. Вот черррт!
– Ну?
Моргнув, я с облегчением отбросила мысль о гипнотическом воздействии со стороны Арацельса и потянула за кончик его растрепанного хвоста, который все еще сжимала в побелевших пальцах. Мужчина заметно напрягся, явно не желая наклоняться, но… все‑таки сдался. Зато я к моменту его окончательной капитуляции уже снова успела разозлиться. Да что за поведение, в конце‑то концов?!
– Если и дальше будешь от меня бегать… – зашипела ему в ухо, практически касаясь губами кожи.
Шепот требовал гораздо меньше усилий, а еще, я надеюсь, его не слышали все те, кто делал вид, будто им совершенно не интересно, что у нас тут происходит. Смерть с Райсом о чем‑то беседовали, Лемо с Иргисом заканчивали восстановление охранных чар на поляне, Мая изображала пушистую статуэтку, застывшую в шаге от меня, а веданика… не, этой смущение чуждо. Она откровенно пялилась на нас, продолжая сидеть на изгибе толстого корня. На бледном лице ее плясали тени, смешиваясь с отблесками оранжевого пламени. Они отражались в блестящей черноте ее раскосых глаз и, надо заметить, выглядело это эффектно. Истинная ведьма! Рррр… Как же она меня раздражает… Ну, если так хочет посмотреть, пусть смотрит.
Я провела кончиком языка по краю заостренного белого уха, и, когда муж замер, чуть прикусила его мочку, после чего закончила свою фразу на пределе слышимости:
– Восстанавливать силы в дриддерево пойдешь не со мной, а со своей фиолетовой подружкой.
– Ты с ума сошшшла?! – он шарахнулся, невзирая на волосы, которые после его неожиданного рывка все‑таки выскользнули из моей хватки.
Я разозлилась еще больше. А злость, как известно, придает силы.
– Так заметно?
– Ты несешшшь чушшшь!
– Брось… Думаешь, она тебе откажет?
Я шепчу, он шипит – отлично общаемся, ага. Если в этом лесу водятся змеи, как бы не заподозрили в нас конкурентов.
– Она? – его глаза расширились, пару мгновений он смотрел на меня в упор, а потом вдруг начал смеяться и, в порыве неожиданного веселья, наклонился низко‑низко, чтобы обнять. – Проклятье! Заболтала ты меня, Арррэ! – резко отпрянув, рыкнул Хранитель. Посидел немного хмурый, полюбовался на огонь и снова заговорил, но теперь уже по‑русски. А я и забыла о его лингвистических талантах. Удобно, однако… в целях конспирации: – Я страшен как смертный грех, Катенок, а ты еле‑еле шевелишься. Как только подобные мысли в твою кудрявую головку закрались? Надо же… силы восстанавливать! Дурочка ты моя. Не иначе плохо соображаешь из‑за магического отката. Прости. Я должен был об этом подумать, когда устраивал ту тренировку.
– А мне понравилось, – говорить шепотом было куда удобней, да и собеседник не возражал. – Я, между прочим, научилась зажигать синее пламя щелчком пальцев, правда, сейчас оно мгновенно гаснет, но главное ведь запомнить механизм, да?
Мужчина кивнул, потом, немного поколебавшись, протянул‑таки руку и коснулся моего лица. Так нежно, легко… В то, что эти чуткие пальцы принадлежат когтистому монстру, сидящему рядом, верилось с трудом. Монстру… моему любимому монстру. Я чуть не замурлыкала, прикрыв глаза. От своей слабости, от его ласки, от треска веток в ночном костре и от его тихого голоса.
– Я сторонюсь тебя только из‑за того, что боюсь навредить. Не притрагиваюсь, потому что безумно хочу обнять. Но тебе сейчас нужен покой и минимум движений, малыш. А мне… Мне надо хоть немного восстановить силы, иначе… – он замолчал.
– Что?
– Я могу сорваться. То, что мое тело застряло в таком жутком виде, действует и на сознание тоже. Да, я контролирую себя, но… сложно изголодавшемуся существу сохранять выдержку перед столом, полным различных блюд. А ты – самое сссладкое и желанное блюдо в этом меню, Арэ. Я не хочу рисссковать.
– Поэтому и не подходишь?
Арацельс чуть склонил набок голову и прищурился, глядя на меня:
– А ты думала по другой причине?
– Ну…
– Неужто приревновала? – у него было такое довольное выражение лица, что я тут же испытала большой прилив вредности.
– Тебе видней, ты же из нас двоих эмоции читаешь.
– Я сейчас тебя не читаю, Катенок. Это слишшшком… слишшшком тяжело. Читать и не попробовать, – как‑то грустно улыбнулся супруг.
– Лучше бы попробовал, мне от подобных эмоций уже тошно. А так… и я свободна, и тебе сытный ужин.
– Проблема в том… – он замялся, отводя взгляд. А потом наклонился к моему виску и прошептал: – Я голоден не только в плане твоих эмоций, Арэ. Из‑за связи Заветного Дара… ну… ты единственная на этой поляне, кто так на меня влияет. Короче, лучше мне держаться от тебя подальше, пока все не вернется в норму. Все… или хотя бы наше с тобой физическое состояние, – Хранитель одним рывком поднялся на ноги и, отступив от меня, добавил: – Кстати, если это все‑таки была ревность, – его улыбка стала шире, открыв ровные ряды белых зубов с двумя парами внушительных клыков. – Должен тебя успокоить. На Веданик с нежного возраста накладывают не только сильнейшие заклинания молчания, но и «пояс целомудрия», благодаря которому они не способны к любви как в физическом, так и в платоническом проявлении. А еще очень сильный ментальный блок, не позволяющий считывать как их мысли, так и эмоции. Эти люди словно куклы, имеющие одну единственную цель – хранение знаний. Все человеческое им чуждо.
Я с мрачным вниманием посмотрела на девицу, продолжающую сидеть в той же позе. Ну, точно монахиня! Вот и ответ, отчего она такая странная. С таким‑то ассортиментом всякой магической фигни, которой ее с рождения, как веревками, опутали… м‑да. Интересно, а цвет шевелюры у нее из‑за чар изменился или в этом мире все такие нестандартные? Иргис вон тоже отличается весьма оригинальной мастью.
Седьмой Хранитель (легок на помине!) подошел к нам и, довольно усмехнувшись, сообщил:
– Все готово. Можем начинать ритуал.
Я покосилась на Маю. Та после истории с лиловым зверьем тоже изменила к синеволосому свое отношение. Поэтому сейчас она лишь немного напряглась, но шипеть на мужчину не стала. Веданика же при его появлении вскочила, как ошпаренная, и снова прижалась к моему мужу. Ну что за… А! Черт с ней. Вот еще немного посижу, полюбуюсь на то, что собираются устроить маги, а потом на тему «голода» и его утоления потолкую с Арацельсом с глазу на глаз. В каком‑нибудь укромном месте. Полагаю, дупло дриддерева для этой цели подойдет в самый раз.
* * *
Очередной ритуал – и снова ночь, кровь да треугольная площадка с вписанным в нее кругом. Правда, на этот раз вместо «стола» с непонятными знаками – выложенное неровными камнями кольцо вокруг ярко пылающего костра. Вместо столбов – разноцветные языки пламени, вырывающиеся из вскрытых стеклянных шаров, которые, лежа в рюкзаке Арацельса, чудом пережили нападение лиловых тварей (шалаш, к слову, это самое нападение не перенес, зато из его остатков получился хороший костер). Ну, и главное, вместо человеческих жертв – всего лишь несколько капель из порезов на ладонях трех ведущих: Лемо, Иргиса и Смерти. От последнего всего и толку, что черная кровь, ибо его магический резерв «добрые» поглотители тоже обнулили. Хранители, конечно, немного «подкормили» друг друга эмоциями, а те, что сохранили способность пользоваться чарами, поделились с остальными небольшим количеством своей силы, да только все это как мертвому припарка. Их бы в метро питерское в час пик отправить для подзарядки, сразу бы выполнили, а, может, и перевыполнили план по восстановлению всего того, что сожрали безглазые «шавки». А тут… разве что выглядеть стали менее вымотанными, да и чувствовали себя они теперь заметно лучше. Но проблему энергетического голода данные меры не решили. Особенно для моего мужа, который устроился дальше всех от костра. От костра и от меня. Заботливый. Остальные, то есть мы с Маей и веданика с Райсом, молча ждали, что будет дальше, сидя рядом с начерченным на выжженной земле треугольником, за границей которого стояли маги.
Тихая речь на языке Таосса сливалась в некое подобие песни. Хранители произносили ее по очереди, сплетая слова в куплеты, а потом, как припев, повторяли хором одну и ту же фразу. После чего центральный огонь – большой и яркий, с громким треском начинал коптить и рваться ввысь… к темно‑синему небу чужого для меня мира. И каждый раз, когда это происходило, я непроизвольно вздрагивала и сильнее куталась в тонкую ткань легкой рубашки. Не от холода… разве что от душевного. Хотелось мне или нет, а все происходящее навевало мрачные воспоминания об Аваргале. И пусть сегодняшнее действо было не таким масштабным и вполне мирным по сравнению с вызовом демона, мурашки по позвоночнику все равно бегали, а пальцы, теребящие воротник, мелко дрожали. Будь проклято это ассоциативное мышление на фоне еще свежих воспоминаний! М‑да… Не удивительно, что мне не по себе.
Хранители в последний раз вместе произнесли заклинание вызова и синхронно отступили за черту. В тот же миг небольшие магические огни, что вырывались из прозрачных полусфер, сменили форму. Они стали похожи на светящиеся шары: красный, синий и белый, соединенные друг с другом тонкими, словно леска, лучами. Переплетаясь, эти световые нити ограничивали территорию. Своего рода защитная сеть, за пределы которой нет выхода, как, впрочем, нет и входа. Теперь по сценарию, вкратце рассказанному нам Смертью, должно будет начаться самое интересное и… грустное.
Когда центральный костер взвился вверх, я снова вздрогнула. Когда он частично опал на обугленные ветки – перестала дышать. А когда в центре оставшегося пламени материализовался такой знакомый мужской силуэт – не удержалась и всхлипнула.
Какое‑то время он стоял, не двигаясь. Языки пламени лизали его ноги от ступней до колен, а самые проворные добирались и до бедра. Но ткань не вспыхивала, не плавилась, лишь отливала рыжими бликами на черных штанах. Того, кто явился на место Ритуального Вызова, подобные вещи совершенно не беспокоили. Его вообще ничего не трогало, судя по бесстрастному выражению лица. Световые пучки, что венчали углы треугольной площадки, хорошо освещали ее, и поэтому я без труда могла разглядеть неподвижную фигуру ночного визитера. Спустя десятки секунд напряженной тишины он словно очнулся и принялся как‑то неуверенно оглядываться по сторонам, всматриваясь в тех, кто находился за границей отведенного ему пространства. Затем коснулся рукой лба, будто смахивая испарину, и медленно провел по груди: в том самом месте, где должна была быть ужасная рана. Но… гладкая ткань форменной рубашки скрывала его тело…
Черррт! О чем я думаю? Какое тело у призрака?! Такого реального, родного и… безвозвратно ушедшего в мир духов существа. Нет у него больше тела, есть только нематериальное подобие оного. Хотя на оцепленном световой сетью участке оно вполне реально.
Сердце болезненно сжалось, на глаза навернулись слезы. Кажется, я снова всхлипнула, потому что на меня оглянулись сразу двое: кровница и застывший по соседству четэри. Хотя нет, не двое… трое! И хоть свето‑теневые контрасты мешали прочесть выражение глаз Камы, общая эмоция грусти и сожаления была во всем его облике: опущенные плечи, чуть склоненная вниз голова, застывшая на груди ладонь… как раз в районе сердца.
За последний день произошло слишком много разных событий. Из‑за них отошли на задний план и мысли о гибели моего похитителя и спасителя в одном лице. Да и вспоминать о том, что причиняет боль, лишний раз желания не возникало. Не потому, что не жаль третьего Хранителя, а просто… это слишком тяжело. Хотелось продуктивных действий, интересной информации и счастья… пусть самую малость, как кусочек вкусного пирога перед строгой диетой. Мне было необходимо просто чувствовать себя живой. Что будет завтра? Иргис и Лемо вернутся в Карнаэл, и мы, наверняка, отправимся вместе с ними. А, может быть, и нет. Как повезет. Но до этого самого завтра я стремилась наслаждаться каждой минутой спокойствия, часами обучения и целым днем пусть шаткой, но свободы. Эх, если бы еще всякие фиолетовые мымры с золотым треугольником на лбу не испоганили своим появлением такой замечательный вечер…
Я хмыкнула, отметив про себя, что моя антипатия к веданике, несмотря на то, что рассказал о ней Арацельс, по‑прежнему сильна. Причем настолько, что способна приглушить даже скорбь, которая затапливает душу, подобно ледяному потоку, при каждом взгляде на привидение. Даже не знаю, чего во мне было больше: радости или грусти от того, что ритуал, который не получился у Хранителей с их погибшими сослуживцами много лет назад, сегодня сработал, и дух парня откликнулся на зов своих друзей.
– Приветствуем тебя, Кама, – подал голос синеволосый, из трех ведущих магов он стоял от меня дальше всех.
– И вам ночи звездной, – ответил призванный и с грустной иронией добавил: – В первую минуту я подумал, что снова жив. Потом – что вы тоже умерли. А сейчас, наконец, осознал, что меня пригласили в магическую клетку для беседы. И почему мне кажется, что не для последнего прощания?
– Ты прав, третий, – помолчав немного, сказал Иргис. – Не только для этого. Нам требуется твоя помощь.
– Слушаю тебя, седьмой.
И голос, и внешность призрака – все было таким реальным. Мне то и дело приходилось напоминать себе, что перед нами не живой человек, а всего лишь его визуальная проекция, созданная по желанию духа, явившегося на зов, при помощи пламени, зачарованного Хранителями Равновесия. Не знаю, как именно это работало, но, чтобы принять свой прежний облик, призванный должен был какое‑то время находиться в центре костра. А лучше и вообще оттуда не выходить. Да и зачем? Все равно за границу сплетенных лучей ему не выбраться. Хоть шагай, хоть прыгай, хоть лбом о невидимую стену бейся. Лбом… или что там у бестелесной сущности? Иллюзия? Чистая энергия? Не важно. Действительно, заманили в клетку друзья‑товарищи. Даже противно как‑то. Ему бы сказать, что он всем нам дорог (ну, или некоторым из нас), а вместо этого оказывается, его о чем‑то собираются просить. В смысле, уже попросили только так витиевато, что я далеко не все смогла понять.
– Пополнить магический резерв, значит, – задумчиво произнес Кама и замолчал, глядя на огонь, в окружении которого стоял.
Этой фразой он избавил меня от попыток расшифровать реплику синеволосого и в то же время озадачил новым вопросом: а как именно нам всем в этом деле может помочь… призрак? У него что – особо питательные эмоции? Или еще какая уникальная «закуска» для Хранителей имеется?
– Ты вправе послать нас подальше, Кама… – вступил в разговор Смерть, он чуть подался вперед к самому краю площадки, будто хотел стать ближе к собеседнику.
– Хорошая мысль! – мертвый Хранитель вскинул голову и уставился на своего бывшего сослуживца. – А идите‑ка вы на…
В дрогнувшем голосе прозвучала такая обида, смешанная с болью и яростью, что я невольно сжалась. Суть этой беседы уплывала от моего понимания, как скользкая рыба из влажных рук. Мне сказали, что будет ритуал Прощания, и я поняла все буквально. Вызовут дух покойного, что‑то скажут, что‑то спросят, а потом благословят на перерождение, как и положено старшим товарищам. А тут, похоже, все гораздо сложнее, вот только посвятить нас с Маей в истинную причину устроенного действа никто и не подумал. Интересно, они решили, что нам мозгов не хватит уяснить их грандиозный замысел по заливанию чужого «бензина» в свои опустевшие «баки», или не хотели рассказывать что‑то еще – то самое, от чего так разозлился Кама? Ситуация мне все больше не нравилась. Стало даже противней, чем прежде. А слезы, стоящие в глазах, мешали четко видеть окружение, смазывая очертания присутствующих. Я прижалась спиной к твердой поверхности огромного корня и снова принялась теребить рубашку. Теперь, правда, ее низ, ибо держать ладони на уровне горловины стало тяжело.
– Не горячись, третий, – примирительно поднял руки Лемо и тоже приблизился к ритуальной площадке. – Мы прекрасно понимаем твое состояние…
– Понимаете?! – призрак резко развернулся к нему, отчего его длинные волосы прочертили дугу, а пламя в костре нервно колыхнулось от порыва ветра. Затем выровнялось и снова устремилось вверх, чтобы на этот раз достать до талии призванного. Медленно, но неотвратимо огонь поглощал его фигуру. Иллюзорную для нас, но осязаемую для него. Там, за границей глубокой черты, продавленной в выжженной земле Иргисом, господствовала совсем другая реальность. – Нееет, ничего вы не понимаете. Мне было хорошо, легко, спокойно: ни боли, ни грусти, ни сожаления. Я разорвал оковы, связывающие меня с материальным миром, и… перестал быть рабом Карнаэла! Это свобода, второй. Настоящая свобода. Разве ты понимаешь? Каково это быть светом и тенью, землей и воздухом, ночью и днем, всем и ничем одновременно… Ты. Это. Понимаешь? Не верю! А я… понимаю. И мне такое состояние очень даже нравится. Я свободен, по‑настоящему свободен! От груза проблем, от уязвимого тела, а главное, от корага, живущего в нем. А теперь представь мои чувства, когда из состояния такой желанной эйфории меня выдернул ваш призыв, вслед за которым нахлынули воспоминания. Те, что я отринул, желая забыть. Ты же в курсе, что лишь полностью очистившийся от памяти прошлого дух способен переродиться заново. И, знаешь, Лемо… я хочу использовать свой шанс! А о чем просите вы?! Вам что не найти пару поселений для эмоциональной подпитки? Обратились бы тогда к дриаде. Может, она знает лекарство от вашего временного… бессилия? Какого демона вы вызвали меня?!
Так много слов за раз от третьего Хранителя при жизни я не слышала, потому пребывала в некотором шоке. Особенно, когда пыталась осмыслить все им сказанное. Остальные тоже молчали. Тоже, видать, переваривали услышанное. А, может, обдумывали, какую тактику для убеждения строптивого духа выбрать. Первым повисшую паузу нарушил Лемо.
– Ннну, – протянул он, запустив руку в растрепанные волосы, – если бы ты немного отсрочил перерождение ради…
– Немного?! – воскликнул призрак. Три разноцветных шара угрожающе мигнули, когда он шагнул к собеседнику, оставив центральный костер пылать в гордом одиночестве. – Сотни лет забвения в лучшем случае. А в худшем… вечный мрак. Это называется немного? Ради чего?
– Не чего, а кого! – второй Хранитель выразительно посмотрел на собеседника, затем на обалдевшую меня и тихо добавил: – Ради Катерины. Ей с озверевшей Эрой ни сегодня – завтра встречаться, а девушка еле двигается. И никакими людскими эмоциями ее не восстановить, даже если до смерти выпить население десятка деревень. Потому что она банально не умеет их пить. Наши с Иргисом усилия тоже не принесли особого результата, а дриддерево… хм, слаба девочка еще для экспериментов с магией дриад. Зато добровольно пожертвованная энергия души…
– Достаточно! – оборвал его рассуждения Кама. Он развернулся и пересек площадку, обогнув костер. Рыжие лепестки пламени потянулись, было, за ним, но быстро передумали и вновь устремились в небо. Все выше и выше…
– Вчера я уже умер ради тебя, Катя, – проговорил он, глядя на меня. С расстояния метра в полтора при ярком свете бело‑синих лучей мне было хорошо видно его лицо. Решительное, хмурое, с упрямо сжатыми губами, в уголках которых затаилась печаль. – Не проси меня сделать это снова.
– Я не… – его темная фигура метнулась в костер, который окутал ее с ног до головы, растворив в себе очертания, – не прошу, – слетело с моих губ, но тот, кому были адресованы слова, уже покинул нас.
– Хорошая была идея, – невесело усмехнулся Райс.
– Дааа… идеальное решение для потенциальной Хозяйки Карнаэла, – отозвался Иргис.
– Глупое решение, – мрачно сказал четэри.
– Да о чем вы вообще говорите?! – от возмущения у меня даже голос повысился. – Вы же… вы даже не попрощались с ним!
– Действительно, – еще мрачнее, чем предыдущую фразу, пробормотал Смерть и, подойдя ко мне, сел рядом. – Скверно вышло.
– Почему вы не сказали мне, что хотите просить его о такой дорогостоящей услуге? – мне было обидно, больно и грустно. И вовсе не из‑за того, что не получится в ближайшем времени вновь швыряться демоническим огнем, хотя подобные способности сейчас были бы очень даже кстати. Кама ушел и вряд ли снова откликнется на призыв Хранителей. Да и магических сил подобные ритуалы отнимают немало. А у нашей компании с ними нынче большая напряженка. Но слеза по щеке катилась по другой причине. Растерявшись, я ведь тоже не успела с ним по‑человечески проститься.
Громкий треск костра вывел всех нас из задумчивости. Опустевшая площадка вновь ожила. Пламя рвануло вверх, как и перед приходом парня, а потом послушно опало вниз, открывая нашему взору фигуру. Сердце радостно стукнуло – неужели вернулся? Но… стоящее в центре костра существо мало напоминало третьего Хранителя. Скорее, это был человек, который весь состоял из огня.
– Ну, вы и запечатались тут, – стряхнув искры с чересчур длинных и очень пластичных рук, заявило необычное создание. – Без мыла в… эээ… то есть без магического коридора для вызова духов и не пролезешь!
– Эра? – Смерть придвинулся ко мне вплотную и обнял за талию так, будто боялся, что меня сейчас украдут. Более того, еще и ногу хвостом оплел, видать, для надежности.
– Нет, ее сестра‑близнец! – всплеснув своими извивающимися, как оранжевые ленты, конечностями, заявило огненное создание. – Так‑так‑так, дети мои… и кто у нассс тут есть? – завертев головой, изрекло это полыхающее чудище, чем‑то похожую на каменную вариацию демона без Лица с той лишь разницей, что нынешняя версия имела вид не твердого вещества, а живого пламени, принявшего человекообразную форму.
Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 57 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Глава 1 4 страница | | | Глава 2 2 страница |