Девятнадцатое октября. Воскресенье.

КОМНАТА ТРИППА; 19:13.

Трипп поет, когда заходит мама с тарелкой теплых брауни.

– Ты пел? – спрашивает она.

– Это брауни? – быстро переводит он тему разговора.

– С огромным количеством шоколада. – Она улыбается, очевидно, пока еще не знает, что ее чековая книжка заморожена. – Я подумала, что ты захочешь подкрепиться, – говорит она. – Твой преподаватель по введению в прикладные и технические науки наконец-то выложил в сеть обзорный список. Как и преподаватель по физике. Как проходит твоя подготовка?

Тьфу, негодяйка! Я тебя насквозь вижу, как и всю твою хитрость, думает он. Шоколаду не растопить мое сердце для утомительных задачек. И для тебя тоже, О, проживающая здесь Термитша.

Она передает ему тарелку. Он жаждет положить сверху теплых брауни шарик мороженого, но не хочет привлекать ее внимание к морозилке и спрятанной там чековой книжке. Разломав брауни пополам, он кладет кусочек себе в рот.

– Как твои занятия с репетитором?

Он ощущает укол вины. Прожевав и проглотив, отвечает:

– Хорошо, Бенджамин Фик, определенно, милый молодой человек.

– Что за тон. – Она качает головой. – Не нужно сарказма. Наверняка он милый.

– Конечно. Сарказм – враг народа.

Вздохнув, она собирается уходить.

– Кстати, ты нигде не видел мою чековую книжку?

Огромный укол вины.

– У меня запрет на банк. Думаю, он включает в себя и выписывание чеков.

Ее взгляд полон подозрений.

– Она лежала там же, где и обычно.

Трипп с полным ртом пожимает плечами.

Ты взываешь. Я взываю. Мы все взываем к чему-то замороженному.

Дата добавления: 2015-10-13