Экспериментальные исследования конфликта в лабораторных условиях: игровые процедуры и создание конфликта

Первые эксперименты с конфликтами были довольно просты в процедурном отношении и основывались на том, что экспериментатор с помощью специальных приемов создавал ситуацию, ставящую человека в условия конфликта. Например, А. Р. Лурия в работе «Экспериментальные конфликты у человека» (1930) вносил изменения в выполняемые испытуемым задания, фиксируя возникающие у него реакции на психофизиологическом уровне. При этом «случай, когда раздражитель, действующий на организм, слишком силен, задача слишком трудна и организм оказывается недостаточным пред ее лицом и не может ответить адекватной реакцией», приводит к тому, что возникает «конфликт начавшегося процесса реакции с реальными возможностями ее осуществления» (Лурия, 1930, с. 99). Два других типа конфликтов — это конфликты разнонаправленных поведенческих тенденций, возникающие либо на почве побуждений самой личности, либо в силу внешних запретов, препятствующих проявлению ее тенденций. Самый простой способ вызывания искусственного конфликта в рамках какой-либо деятельности — это так называемая «сшибка», конфликт темпов. Другой методический прием, который использует всвоих экспериментах Лурия, — это конфликт установок, «сшибка» внутренних установок, чего-то привычного (типа задачи, алгоритма выполнения и т. д.) и внезапно появляющихся новых условий. В сущности, на тех же принципах были построены экспериментальные исследования конфликта Н. Миллера (Miller, 1944). Характерно, что, иллюстрируя свои теоретические рассуждения о типах конфликтах и их развитии, он постоянно ссылается на результаты экспериментов, выполненных на животных.

Данная методическая процедура интерпретировалась авторами как инструмент создания конфликта. В то же время понятно, что речь идет о таком узком понимании конфликта, когда его возникновение определяется исключительно внешней ситуацией, а такие существенные с современной точки зрения факторы, как восприятие этой внешней ситуации, ее оценка и т. д., попросту не принимаются во внимание.

Приведенные примеры относятся к самым ранним исследования конфликта. Последующие авторы совершенствовали методические процедуры экспериментального исследования конфликта, однако во многом их исходные установки не слишком менялись, сохраняя убежденность в том, что конфликт может быть создан «извне».

Пожалуй, наибольшее число методических процедур для экспериментального изучения конфликта было предложено представителями бихевиористской парадигмы.

Среди разработанных ими экспериментальных игровых процедур — матричные игры (типа обсуждаемой ниже «дилеммы заключенного»), переговорные игры; (в которых участники вступают в коммуникацию друг с другом, пытаясь достичь одностороннего или взаимного выигрыша), коалиционные игры (предполагающие формирование участниками коалиций внутри группы), локомоционные игры (с движением сторон в направлении поставленной задачи или выбранной участниками;. цели) и социальные игры-ловушки (социальные задачи-дилеммы) (Pruitt, 1983).

Одна из них получила широкую известность под названием «дилеммы заключен­ного» (или «дилеммы узника»), с использованием которой было выполнено огром­ное число разнообразных исследований. Она основана на необихевиористском ана­лизе диадического взаимодействия, рассматривающем социальное поведение как процесс обмена, детерминированный соотношением «вознаграждения» и «плате­жа», выигрыша и потерь. В изложении Хоманса, основной принцип диадического взаимодействия звучит следующим образом: «Индивид будет испытывать положи­тельные чувства к другому, когда потери от та кого отношения не будут превышать получаемых от него выгод» (Уолш, 1978, с. 84). (В сущности то же самое можно сказать и о взаимодействиях более сложного характера, например о взаимоотноше­ниях человека с организацией. В этих случаях вознаграждение может иметь более сложный характер, например социальное одобрение и т. д.). В соответствии с этим «когда действие данной личности не приводит к вознаграждению, которого она ожи­дает, или приводит к наказанию, не ожидаемому ею, тогда более вероятно, что эта личность будет вести себя агрессивно, причем результаты подобного поведения име­ют большее оправдание для той же самой личности. Это аксиоматическое положе­ние имеет для Хоманса значение при объяснении конфликтных ситуаций в соци­альной жизни людей» (Фотев,1994, с.128).

На этой идее и основан методический принцип построения «дилеммы узника»: она представляет собой задаваемую участникам эксперимента ситуацию с соответ­ствующей матрицей выигрышей и потерь в зависимости от избираемой ими стратегии поведения (Vander Zanden 1987, р. 362-364).

С незначительными вариациями суть «дилеммы заключенного» сводится к сле­дующему. Два человека задержаны по подозрению в совершении некоего преступления, однако имеющихся улик недостаточно, чтобы осудить их. Дальнейшее зави­сит от их поведения. Если они не признаются, то будут осуждены на относительно небольшой срок за другие правонарушения. Если они оба сознаются, они будут осуждены, но при этом будет учтено их чистосердечное признание и сроки их нака­зания будут уменьшены. Если же один из них признается, а другой нет, то тот из них, кто своим признанием помог следствию в раскрытии преступления и задержа­нии опасного преступника, получит совсем незначительный срок, зато другой — максимальный (рис. 4-1). Например, если они оба не признаются, их ждет по два года тюрьмы; в случае признания обоих — по семь лет; если признается один, он получит только четыре месяца, тогда как другой — десять лет.

Построение «дилеммы заключенного» ставит участников эксперимента перед выбором между кооперацией и соперничеством. Считается, что кооперативным выбором будет выбор «непризнания». Он демонстрирует доверие к партнеру, хотя и содержит понятный риск. Напротив, «признание» — это стратегия соперничества, направленная на получение преимущества. Если один из подозреваемых не призна­ется, то другому повезет, и он, как говорится, легко отделается. С другой стороны, если признаются оба партнера, тогда, конечно, срок их наказания будет изрядным, зато одинаковым. Таким образом, выбирая стратегию «признания», участник экспе­римента или обыграет другого, или, по меньшей мере, не проиграет ему.

Использование «дилеммы заключенного» позволяет выявлять типы психологи­ческих ориентации, определяющих поведение испытуемого в подобных социальных ситуациях. М. Дойч, применявший данную методическую процедуру в своих иссле

Заключенный А
Не признается	Признается

Заключенный В	Не признается	2 года       2 года	4 месяца     10 лет
Признается	10 лет   4 месяца	7 лет   7 лет

Рис. 4-1. «Дилемма заключенного». Каждое из чисел матрицы представляет число месяцев или лет, которое каждый из заключенных проведет в тюрьме (цит. по: Vander Zanden, 1987, р. 363)

дованиях, выделяет три типа мотивов, проявление которых наиболее вероятно в ин­терперсональных ситуациях: кооперативная ориентация, когда человек стремится к достижению собственного благополучия, реализации собственных интересов, но при этом заинтересован и в благополучии других; индивидуалистическая — стрем­ление к реализации собственного интереса и отсутствие какой-либо заботы о благо­получии других; конкурентная — индивид ориентируется не просто на определен­ные достижения для себя, но и стремится получить при этом больше других (Deutsch, 1985, р. 121-124). Последующие исследования расширили перечень соци­альных мотивов, проявляющихся в ситуациях экспериментальных игр («дилеммы заключенного» и ее модификаций). К мотивам максимизации общего выигрыша (ко­оперативная ориентация), максимизации собственного выигрыша (индивидуалис­тическая) и максимизации относительного выигрыша (соперничество или конку­ренция) был добавлен мотив максимизации выигрыша другого (альтруизм). Даль­нейшие исследования в области экспериментальных игр еще более увеличили чис­ло возможных вариантов действий их участников за счет мотивов минимизации выигрыша другого (агрессия) и минимизации различий между собственным и чу­жим выигрышем (равенство) (Кричевский, Дубовская, 1991).

Существует несколько модификаций «дилеммы заключенного». Кроме того, мо­гут варьироваться различные переменные, например статус и характеристики во-

ображаемого «другого», может быть обеспечена свободная коммуникация и воз­можность реальных переговоров, ответы «другого», специально подготовленные экспериментатором, могут предлагаться обоим участникам или одному из них, и т. д. Существуют и другие варианты дилемм, в том числе для многих участников, например дилемма «общинных выгонов» (Майерс, 1997, с. 635-638).

В результате проведенных экспериментов были получены данные о личностных характеристиках, оказывающих влияние на выбор типичных ответов в игре. Тан одни из участников были склонны к соперничеству, другие к кооперации, третьи колебались между разными подходами. Субъекты, имевшие определенную ориентацию (на кооперацию или соперничество), были склонны приписывать те же ин­тенции и другим. Возможность коммуникации между участниками эксперимента способствовала возникновению кооперации (Vander Zanden, 1987, р. 362-364),

Еще один известный вариант лабораторной игры, направленной на изучение кон­фликтов, — это задача на выбор оптимального варианта перевозок. Два участника игры оказываются в роли водителей, перевозящих товары. Их доход зависит от вре­мени, затраченного на перевозку, и чем длительнее она оказывается, тем больше денег они теряют. Возможные маршруты их движения изображены на рис. 4-2. Во­дитель А («Асте») двигается с левой стороны вправо, другой, В («Bolt»), — справа налево. Одна часть дороги является общей для обоих, ее средний отрезок допускает только одностороннее движение, и две машины разъехаться не могут. Следователь­но, для того чтобы использовать дорогу эффективно, участники игры должны найти какой-то способ поделить эту одностороннюю часть маршрута. Тот, кто первым пе­ресечет этот отрезок пути, получает значительный выигрыш во времени. На карте видно, что есть и другой вариант пути — объездной маршрут, но он настолько длин­нее, что лишает водителей всякой прибыли от поездок. Очевидно, что водителям надо договориться относительно порядка использования одностороннего участка дороги так, чтобы сделать их доходы максимальными и равными. Не будучи слиш­ком сложной, задача использовалась Дойчем для того, чтобы попытаться ответить на вопрос: какие факторы облегчают, а какие — затрудняют заключение справед­ливого соглашения? (Deutsch, 1985, р. 124-129). Как и в «дилемме заключенного»,

здесь можно варьировать элементы экспериментальной ситуации, вводить допол­нительные условия или ограничения, связанные, например, с коммуникацией парт­неров, и т. д.

Последняя экспериментальная процедура описана нами по книге Дойча. Также как и «дилемма заключенного», она широко использовалась в его исследованиях. Нетрудно видеть, что эти методические процедуры полностью отвечают исходным теоретическим установкам Дойча в понимании конфликта: конфликт является от­ветом испытуемого на внешнюю ситуацию конкуренции. При этом она может зада­ваться извне, и тогда человек «объективно» попадает в конфликтную ситуацию, ре­акцию на которую и фиксирует экспериментатор.

Для исследования конфликтного взаимодействия в лабораторных условиях ис­пользуются самые разнообразные игровые процедуры, в которых могут участвовать как индивидуальные участники, так и целые группы. Эти деловые игры-задания ча­сто представляют собой не что иное, как переложенные на язык игры социальные дилеммы. Обычно это задачи, связанные с распределением общих ресурсов или не­обходимостью совместной заботы о них. Речь может идти, например, об общих фи­нансах. Сегодня в играх также достаточно часто используются экологические мо­тивы, например игровая процедура «Поток».

ИГРОВАЯ ПРОЦЕДУРА «ПОТОК»

Игра представляет собой специально отрегулированное взаимодействие нескольких групп по 2-3 человека в условиях значительного неравенства ресурсов. Всего участников игры может быть до 30 человек, объединенных в 10 игровых групп. Разыгрывается простая модель экономической ситуации. Играющие расположены по нижеследующей схеме. Инструкция играющим. Представьте себе, что на схеме изображена река {направле­ние течения указано), по берегу которой расположены 10 предприятий, руководителями которых являетесь вы. Все предприятия используют для своих нужд воду реки и, обрабо­танную, снова сбрасывают ее в реку.

Вы можете принимать решение о сбросе либо очищенной, либо неочищенной воды. Вме­сте с тем, по условиям игры, использовать, взять из реки для своих нужд воду вы должны только очищенную.

Каждое предприятие условно имеет свою специфику загрязнения воды. Предварительно (на входе) очистка воды от каждого вида загрязнения обходится вам в 5 тысяч условных денежных единиц (деньга вы получите позже). Это означает, что если, допустим, три предприятия из тех, что расположены перед вами, сбросили неочищенную воду — вы обязаны затратить на очистку при входе 15 тысяч.

Очистка воды после употребления (на выходе) обходится вам в 10 тысяч, т.е. затраты на очистку всегда стабильны и не зависят от расположения вашего предприятия среди дру­гих предприятий и от их действий.

Для затрат на очистку воды каждому предприятию выдается дотация. Ее величина покрывает затраты на предварительную очистку, которые оно понесет при максимальном загрязнении воды (если все расположенные выше предприятия сбросят неочищенную воду).

Внимание! Вся экономия средств, выделенных на очистку, перечисляется в прибыль. Ваша цель — при рациональном использовании реки получить максимальную прибыль. (Фрагмент приводится по методической разработке «Тесты, эксперименты, игровые процедуры для изучения конфликта+, сост. Б. И. Хасан. Красноярский госуниверситет. 1990).

В предложенном примере варианта игры группы участников поначалу действу­ют изолированно друг от друга, затем собираются на небольшое общее совещание, проводимое после двух раундов игры (всего их 10), далее вновь работают самостоятельно с сохранением возможности встречаться на совещаниях по инициативе ка­кой-либо из групп и т. д. Содержание игры (как и других подобных процедур) позво­ляет, в зависимости от интересов экспериментаторов, фиксировать те или иные параметры взаимодействия групп, принятия решения в группах, особенности пере­говорного процесса, взаимодействие лидеров и т. д.

Методическая простота подобных процедур и возможность варьирования разно­образных переменных породили огромное количество выполненных на их основе исследований, особенно часто использовавших «дилемму заключенного». Однако полученные результаты и выявленные закономерности вызывают известный скептицизм. Например, сточки зрения данной методической процедуры участник конфликта предстает как «просчитывающий» ситуацию, взвешивающий возможные ис­ходы в зависимости от «цены» конфликта и своих шансов на успех. Даже если при­знать правомерность подобного взгляда для каких-то отдельных конкретных случа­ев, его никак нельзя рассматривать в качестве универсального — по крайней мере, с точки зрения психолога.

Основная критика «дилеммы заключенного» в качестве изучения конфликта связана с чрезмерными допущениями относительно того, что поведение человека в конфликте отличается целесообразностью, основанной на «просчитывании» схо­дов, а главное — что человеческое взаимодействие представляет собой строгое со­перничество, организованное по принципу игры с нулевой суммой, где выигрыш одного непременно означает проигрыш другого. Последнее особенно противоречит современному пониманию конструктивного разрешения конфликтов, предполага­ющего действия в интересах обеих сторон и возможность обоюдного выигрыша, В адрес «дилеммы заключенного» могут быть предъявлены и все те обвинения, ко­торые типичны для критики лабораторного экспериментирования — в какой мере получаемые данные релевантны и могут адекватно описывать реальное взаимодей­ствие людей в привычных для них жизненных обстоятельствах?

Другим вариантом методической процедуры экспериментального изучения кон­фликтов является создание реальных конфликтных ситуаций между участниками эксперимента в лабораторных условиях. Эта процедура также легла в основу целой серии исследований Дойча. Разработанная им схема предполагала участие под­ставного испытуемого («сообщника» экспериментатора), который должен был со­вместно с другим испытуемым (испытуемыми) выполнить некоторое задание. Оно представляло собой совместную деятельность или игру, в ходе которой игроки мог­ли действовать более или менее жестко по отношению друг к другу, «работая» на себя и свой выигрыш (и соответственно проигрыш партнера), или выбирать коопе­ративные стратегии, учитывающие интересы другой стороны.

По условиям эксперимента, в ответ на непосредственное поведение «наивного» испытуемого (подлинного участника эксперимента) «подставной» использует стра­тегии поведения, предписанные экспериментатором. При этом фиксируется, как «наивный» испытуемый реагирует на его действия, а также на смену стратегий. Дойч считал, что кооперативное поведение может быть стимулировано следующи­ми возможными стратегиями поведения партнера: стратегия «кнута и пряника»,

когда в ответ на кооперативные проявления также реализуются кооперативные действия, а в ответ на любые некооперативные проявления испытуемого «сообщ­ник» контратакует, угрожает, проявляет агрессию; стратегия позитивного противопоставления, когда в ответ на «атаки» испытуемого «сообщник» применяет толь­ко оборонительные действия; стратегия «подставь другую щеку», требовавшая от «подставного» исключительно позитивных реакций на все действия партнера, демонстрируя при этом готовность к кооперативному взаимодействию и даже в ответ на «нападение» сохраняя альтруистическую ориентацию. Наконец, еще одна стра­тегия получила название «исправившийся грешник» и предполагала смену страте­гий: сначала «сообщник» экспериментатора действует в агрессивной и жесткой манере, после чего меняет свое поведение на одну из трех вышеупомянутых страте­гий, стимулирующих кооперацию.

Подобная методическая схема позволяет устанавливать зависимость выбора стратегии поведения не только от «ответа» партнера, смены стратегий его поведе­ния, последовательности их использования, но и от его особенностей («подставным» может быть человек любого пола, возраста и т. д.), специфики конкретных игровых заданий и т. д. Эксперименты Дойча имели определенное преимущество перед другими лабораторными играми, поскольку он создавал действительный, ре­альный конфликт между живыми людьми, который можно было наблюдать и достаточно строго описывать.

Для лабораторного моделирования реальных конфликтных ситуаций могут использоваться и другие разнообразные приемы. Так, в отечественной психологии было выполнено довольно много исследований с помощью гомеостатических аппаратурных методик. Конкретные приемы создания конфликтной ситуации могут быть различными. Как правило, при этом исходное предположение состоит в том, что возникновение несоответствия между ожидаемым результатом (решение задачи) и фактическим положением может рассматриваться как конфликтная ситуация. Группе работающих на гомеостате могут предъявляться нерешаемые задачи или за­дачи повышенной сложности, в их совместную деятельность могут вноситься разнообразные помехи (либо за счет подставного участника, либо с помощью техничес­ких приемов). Благодаря этим исследованиям выявляются в основном особенности индивидуального и группового реагирования на противоречия в совместной деятельности (см., например, Васильев, Новиков, 1969).

Экспериментальная процедура, предложенная В. А. Лефевром, предлагает одному испытуемому выполнение задания, работа над которым невольно вносит по­мехи в деятельность другого испытуемого. В основе процедуры — взаимозависи­мость деятельности, требующая контактов и переговоров между испытуемыми. Авторский вариант методики может быть использован при работе с детьми. В соответствии с заданием на половине поля испытуемого рисунок («рожица») должен иметь согласованный характер. Поскольку, добиваясь желаемого результата, испытуемый «мешает» другому, им приходится вступить в переговоры, допустимые услови­ями эксперимента (наряду с обращением к экспериментатору, уточнением правил эксперимента и т. д.). На основе наблюдения можно судить о том, какие способы I поведения для решения возникшей проблемы использует ребенок — разъяснение, агрессия, уступки, напористость и доминирование и т. д. (Тесты, эксперименты, игры процедуры для изучения конфликта, 1990).

Все упомянутые методические процедуры (в том числе и эксперименты Дойча), и их результаты основаны на исходном предположении, что если экспериментатор создают в лаборатории конфликтную (или кооперативную) ситуацию, то испытуемые так ее и воспринимают. Значит, результаты изучения поведения в лабора­торной ситуации с заданными условиями могут экстраполироваться на ситуацию реального взаимодействия. Простой вопрос, могущий поставить под сомнение мно­гие результаты лабораторного экспериментирования, сводится к следующему: почему, ставя человека в те или иные условия, мы вправе предполагать, что они именно так и воспринимает, т. е. рассматривает предлагаемые обстоятельства как^: конфликтные или кооперативные?

Дойч не сомневался в своей правоте: «Я достаточно дерзок, чтобы верить, что лабораторные исследования конфликтов способны улучшить наше понимание со­циальной динамики войны, мира и социальной справедливости. От малых групп до целых народов социальные процессы выглядят одинаково. Поэтому социальные психологи, изучающие конфликты, находятся примерно в том же самом положе­нии, что и астрономы. Мы не можем ставить настоящие эксперименты с широко­масштабными социальными событиями. Но мы можем уловить концептуальное сходство между большим и малым, как астрономы — между планетами и яблоком Ньютона. Экспериментируя с социальными ситуациями в лабораторном масштабе, мы можем, таким образом, понимать и предсказывать полномасштабные социальные процессы и влиять на них. Вот почему игры, в которые в нашей лаборатории играют испытуемые, способны расширить наше понимание войны, мира и социаль­ной справедливости» (Майерс, 1997, с. 636).

Однако сегодня лабораторные «изучения незнакомых друг с другом студентов, симулирующих кооперацию и конкуренцию», как об этом иронически пишут А. Силларс и Дж. Вейсберг (Sillars, Weisberg, 1987, р. 140), не столь популярны, как прежде. Социальные психологи, изучающие поведение человека в искусствен­но моделируемых ситуациях, подвергались обоснованной критике за вольное пред­положение, что испытуемый «определяет» ситуацию именно так, как этого ждет от него экспериментатор. По мнению их оппонентов, на самом деле в лаборатории со­здается своя «субкультура» ситуации с присущими ей правилами, ролями, концеп­тами и целями (Argyle, Furnham, Graham 1981, р. 26). Похоже, также остались в прошлом процедуры типа «дилеммы заключенного», подвергшиеся жестокой кри­тике за несоразмерность «формата» игры драме реальных человеческих конфлик­тов. Использование игровых процедур, подобных описанным выше, сегодня чаще преследует обучающие, чем научные цели.

Дата добавления: 2015-10-13