Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Испытание эль-ахрайраха 2 страница

Читайте также:
  1. Contents 1 страница
  2. Contents 10 страница
  3. Contents 11 страница
  4. Contents 12 страница
  5. Contents 13 страница
  6. Contents 14 страница
  7. Contents 15 страница

— Да.

— Фиолетовую в зеленую крапинку?

— Что?

— Морковь.

— Ты сам прекрасно знаешь, что нет, Эль-Ахрайрах. Морковь была обыкновенная. Она в яме! — с отчаянием выкрикнул Гафса. — Она в яме! Сходите и посмотрите!

Гафса повел Принца Радугу, а с ним и всех членов суда к яме. Никакой моркови они, конечно, там не нашли и вернулись обратно.

— Я весь день просидел у себя в норе, — сказал Эль-Ахрайрах, — и могу это доказать Я хотел отдохнуть в одиночестве, но если у тебя много друзей это не так просто, — впрочем, неважно. У меня не было времени перепрятать морковь. Даже если она и была тут — добавил он. — И больше мне сказать нечего.

— Принц Радуга, — проговорила кошка. — Я терпеть не могу кроликов. Но я даже не представляю, кто осмелится утверждать, будто этот несчастный украл у тебя морковь. Твой свидетель просто сумасшедший — как мартовская погода, — так что хватит, освободи пленника.

С ней согласились все.

— Убирался бы ты поскорее — сказал Эль-Ахрайраху Принц Радуга. — Марш в свою нору, пока я сам не прибил тебя, Эль-Ахрайрах.

— Я ухожу, милорд, — сказал Эль-Ахрайрах. — Но нельзя ли мне попросить, чтобы ты забрал своего кролика, ибо он докучает нам своей глупостью.

И Принц Радуга забрал с собой Гафсу, а народ Эль-Ахрайраха зажил спокойно, если не считать беспокойством ту мелкую неприятность, которая случается после слишком большого количества съеденной морковки. Но случилась она намного раньше, чем Проказнику удалось отмыть хвост добела, — во всяком случае, так рассказывал мой дед.

 

КЕХААР

 

Крыло упало как поверженное знамя

Не видеть больше неба — остается

Лишь пара дней в терзаньях голода и боли

Да, он силен, но сильным нестерпимей

Сносить бессилие и боль

И только смерть теперь одна смирить сумеет

Взгляд мрачных глаз и дерзкую отвагу.

Робинсон Джефферс. «Раненый Сокол»

 

Люди говорят «Пошел дождь — жди проливня» Поговорка не слишком точная, потому что довольно часто дождь бывает безо всякого ливня. У кроликов поговорка куда точнее. Она гласит «Одной тучке — всегда скучно». И действительно, если появится тучка, жди, что скоро затянет все небо. Но как бы то ни было, на следующий день на холме произошли некоторые драматические события, и у Ореха второй раз появилась возможность претворить в жизнь свои намерения.

Рано утром, выйдя из норы и окунувшись в ясную серенькую тишину, кролики побежали в «силфли». Воздух еще не прогрелся. На траве лежала густая роса, ветра не было. Над головой быстро пролетел клин из нескольких уток, державших путь куда-то в дальние края. Кролики услышали шелест крыльев, потом шум их замер, и утки исчезли над южным склоном. И снова все смолкло. Из растаявших сумерек родилось напряженное ожидание — будто нависла на скате крыши снежная глыба и вот-вот рухнет. А потом весь холм и долина, земля и воздух — все осветилось лучами восходящего солнца. Как могучий бык легким, но непреклонным движением отводит голову в сторону от руки прислонившегося к яслям человека, от скуки потрогавшего его рог, так и солнце является в мир легко, во всем блеске спокойной огромной мощи. Ничто не в силах ни задержать, ни помешать его явлению. И на целые мили вокруг без единого звука засияли листья, заблистала трава.

За лесом Шишак и Серебряный навострили уши, понюхали воздух и понеслись галопом вслед за собственной тенью. Продвигаясь вперед в невысокой траве, останавливаясь, чтобы съесть листок или оглядеться, они наткнулись на канавку шириной не больше трех футов Шишак, который бежал впереди, неожиданно остановился и сел, стараясь рассмотреть ее сквозь траву. Дна он не увидел, но почувствовал, что там кто-то есть, и этот «кто-то» довольно большой Шишак раздвинул носом травинки, глянул вниз и увидел изгиб белой спины. «Кто-то» был ростом почти с Шишака. Шишак, не шевелясь, немного подождал, но незнакомец не двигался.

— У кого спина белая, а, Серебряный? — прошептал Шишак.

Серебряный задумался.

— У кошки.

— Нет, непохоже.

— С чего ты взял?

В ту же минуту из ямы послышалось хриплое свистящее дыхание. Продолжалось это несколько мгновений. Потом снова наступила тишина.

Шишак и Серебряный всегда были о себе неплохого мнения. Не считая Капитана Падуба, из Сэндлфордской Ауслы выжили только они, и цену себе знали оба. Стычка в амбаре с крысами была серьезной проверкой, показавшей, чего они стоят. Потому сейчас бежать в «Улей» докладывать, что заметил кого-то в яме и бросил там на произвол судьбы, он не мог. Шишак обернулся, взглянул на Серебряного. Понял, что тот не трусит, еще раз взглянул на странную белую спину и пошел прямиком к яме. Серебряный — следом.

В канавке была не кошка. Там лежала птица — большая птица, не менее фута ростом. Кролики раньше таких никогда не встречали. Белыми оказались только шея и плечи, их друзья и заметили сквозь траву. Сама спина и сложенные поверх хвоста длинные острые крылья с черной каймой по краям были светло-серого цвета. Голова же была темно-коричневая, почти черная. Приятели увидели темно-красную ногу с тремя сильными перепончатыми пальцами и острыми когтями. Потом — мощный, загнутый книзу острый клюв. Клюв раскрылся, обнажив красную глотку. Птица яростно зашипела, пытаясь подняться, но осталась на месте.

— Раненый, — сказал Шишак.

— Да, похоже, — ответил Серебряный — Правда, что-то я раны не вижу. Обойду-ка кругом…

— Осторожно! — крикнул Шишак. — Еще ударит!

Обходя ямку, Серебряный подошел к голове птицы.

И отскочил как раз вовремя. Резкий, быстрый удар клюва прошелся мимо.

— Он мог сломать тебе ногу, — сказал Шишак.

Кролики скорчившись, глазели на птицу — оба понимали, что она встать не сможет, — как вдруг хриплый и громкий вопль «Йарк! Йарк! Йарк!», на таком расстоянии просто оглушительный, расколол утренний воздух и разнесся по всей округе. Шишак с Серебряным кинулись прочь.

На опушке леса они все же пришли в себя и к дому подошли с некоторым достоинством. Орех побежал навстречу. Широко распахнутые глаза и трепещущие ноздри обоих приятелей говорили сами за себя.

— Элиль? — спросил Орех.

— Если честно, я и сам хотел бы это знать, — отозвался Шишак. — Большая птица, я таких не видел.

— Большая? Как фазан?

— Нет, поменьше, — промолвил Шишак, — но больше лесного голубя, и презлющая.

— Это она кричала?

— Да. И я здорово испугался. Мы сидели совсем рядом. Но она почему-то не может встать.

— Она что, умирает?

— Вряд ли.

— Пойду-ка я посмотрю, — сказал Орех.

— Она жутко злая. Ради всего святого, Орех, будь осторожней!

Вслед за Орехом Шишак и Серебряный вернулись к канавке. Вся троица устроилась рядом на безопасном расстоянии, а птица переводила настороженный, отчаянный взгляд с одного на другого. Орех обратился к ней на лесном наречии:

— Ты ранен? Не летишь?

В ответ раздался незнакомый и странный резкий клекот. Откуда бы ни взялась эта птица, она прилетела издалека. Говор был резкий, нездешний. Приятелям удалось разобрать лишь несколько слов.

— Блисско… кха! кха!.. вы блисско!.. йарк!.. меня угробить… меня не угробить… я ещще не сдафаться… — Темная голова птицы заметалась из стороны в сторону. Потом вдруг она провела клювом по земле. И приятели в первый роз заметили бороздки и вырванную траву. Птица поскребла клювом по краю канавки, подняла голову и снова взглянула на кроликов.

— Кажется, он умирает с голоду, — сказал Орех — Надо его накормить. Шишак, ну-ка пойди, поищи червяков или что-нибудь в этом роде, это хорошая птица.

— Э-э… что ты сказал, Орех?

— Пойди, поищи червяков.

— Я?!

— И чему тебя только учили в Аусле? Хорошо я пойду сам, — сказал Орех. — А ты, Серебряный посиди здесь.

Немного помедлив, Шишак все же отправился вслед за Орехом и тоже принялся скрести сухую землю. Червяков на холмах вообще немного, а дождя уже не было несколько дней. Через некоторое время Шишак бросил это занятие.

— Может, жуков поискать? Или мокриц? Или я уже не знаю кого.

Они нашли несколько гнилых деревяшек и принесли птице. Орех осторожно подвинул к ней одну палочку.

— Жуки.

Птица в несколько секунд расколола деревяшку на три части и выхватила оттуда каких-то жучков. Кролики понесли все, из чего она могла бы добыть себе пищу, и вскоре в канавке валялась целая груда щепок. Шишак углядел на дороге конский помет, преодолев отвращение, выудил оттуда нескольких червяков и принес. На похвалу Ореха он пробормотал только:

— Никогда ни один кролик в жизни не делал такого, — смотри галкам не проболтайся.

В конце концов, когда все изрядно устали, птица перестала выклевывать жучков и взглянула на Ореха:

— Все. — А потом добавила: — Йарк, сачем фам?

— Ты ранен? — спросил Орех.

Птица лукаво взглянула на Ореха:

— Нет ранен. Много драться. Немного шдать, потом лететь.

— Тут оставаться плохо, — сказал Орех. — Плохое место. Придет «хомба», придет ястреб.

— Йарк. Мною драться.

— Голову даю — он ведь и впрямь так просто не сдастся, — сказал Шишак, с восхищением глядя на двухдюймовый клюв и крепкую шею.

— Мы не хотим тебе плохого — сказал Орех. — Оставаться плохо. Мы можем помочь.

— Пшшли!

— Пойдемте, — тотчас сказал Орех приятелям, — Его надо оставить в покое. — И он поскакал к лесу. — Хорошо бы ястребы хоть сегодня не появлялись.

— А в чем дело, Орех? — сказал Серебряный. — Он злющий, паршивец. С ним не подружишься.

— Может, ты и прав, — отозвался Орех. — Но от синицы или малиновки нам толку мало. Они далеко не улетят. Нам нужна птица побольше.

— Да зачем она тебе понадобилась?

— Потом объясню, — ответил Орех. — Я бы хотел сначала посоветоваться с Черничкой и Пятиком. Но пошли домой. Ты, может, и не успел еще проголодаться, а я хочу есть.

После обеда Орех отправил всех достраивать городок. «Улей» уже почти закончили — хотя кролики не привыкли к долгой работе и никогда сами толком не знают, что закончено, а что нет, — и теперь рыли только тоннели и спальни. Но все же ранним вечером Орех еще разок сбегал к раненой птице. Она лежала на месте, ослабевшая, потерявшая осторожность, и едва трепыхнулась навстречу.

— Еще здесь? — сказал Орех. — Дерешься с ястребом?

— Нет, — ответила птица. — Нет, только смотреть, смотреть, всегда смотреть. Гласа плохие.

— Есть хочешь?

Птица не ответила.

— Послушай, — сказал Орех. — Кролики не едят птиц. Кролики едят траву. Мы тебе поможем.

— Сачем фам?

— Неважно. Мы устроим тебя в безопасном месте. Большая нора. И еда.

Птица задумалась.

— Ноги карошие. Крылья плохие. Ошень плохие.

— Тогда пошли.

— Ударишь меня — ударю тебя. Плохо будет.

Орех отвернулся. Птица снова заговорила:

— Блисско?

— Нет, не очень.

— Тогда пшшли.

Пошатываясь на своих сильных кроваво-красных лапах, птица с большим трудом встала. Потом подняла, распахнула крылья, и Орех отскочил, испуганный широченным взмахом. Но, скривившись от боли, птица тотчас сложила их снова.

— Крылья плохие. Иду.

Она покорно ковыляла вслед за Орехом, а он все же старался держаться от клюва подальше. Их появление вызвало в лесу целый шквал расспросов, но Орех оборвал приятелей необычно резко:

— Идите, займитесь делом, — сказал он Алтейке и Одуванчику. — Птица ранена, ей надо найти укрытие, пока она не поправится. Скажите Шишаку, чтобы показал вам, как добывать ей еду. Жуков и червяков. Попробуйте дать кузнечиков, пауков… что найдете! Дубок! Желудь! И ты, Пятик, да, ты тоже — ну-ка приди в себя. Нужна открытая широкая яма, в ширину больше, чем в глубину, с плоским дном ниже уровня входа, — ее нужно вырыть до темноты.

— Но, Орех, мы копали весь день…

— Знаю, Я помогу, но чуть позже, — очистил Орех. — Начинайте. Скоро стемнеет.

Изумленные кролики, ворча, подчинились приказу. Власть Старшины подверглась новому испытанию, но с помощью Шишака Орех своего добился. А Шишак, не имея ни малейшего понятия, что задумал Орех, до того поразился мощи и мужеству птицы, что уже согласился с мыслью дать ей приют и решил не вдаваться в подробности. И пока Орех, как умел, рассказывал новой знакомой о жизни кроликов и об элилях, о временном доме, который сейчас ей готовят, Шишак присматривал за работами. Еды раздобыли немного, но в лесу птица явно осмелела и, хромая, пыталась сама отыскать что-нибудь съестное.

А Шишак и его помощники в конце одного из лесных выходов еще до наступления часа сов вырыли просторную нору. Пол они выстелили буковыми листьями, прутьями и в это импровизированное гнездо водворили свою гостью до наступления темноты. Птица все еще никому не доверяла, но боль все же сломила ее. Она была слишком беспомощна и, конечно, только поэтому решилась попытать счастья в чужом доме. Кролики заглядывали в нору и в полумраке видели темную поднятую головку, черные зоркие глаза. Она не решалась спать до тех пор, пока после ночного «силфли» все не ушли в норы.

Чайки-поморники живут в стаях. Они селятся колониями, где вместе едят, болтают и дерутся друг с другом целыми днями. Они не любят одиночества и холостяцкой жизни. Во время брачного периода стаи поморников перебираются на юг, и тогда раненая чайка может оказаться одна. Поморник, которого нашли кролики, был злобным и подозрительным лишь от боли, от раздражения, что отстал от своих и не может летать. Но на следующее утро к нему уже вернулась обычная жизнерадостность. Компанию ему составлял Шишак. Шишак и слышать не захотел о том, чтобы заставить своего нового приятеля самого искать себе пищу. К «на-Фриту» кроликам удалось накормить гостя — по крайней мере, на время, — и теперь в жару все убежали поспать. А Шишак остался и, не скрывая восхищения, проболтал с ним несколько часов кряду. Во время вечернего «силфли» под обрывом, где Колокольчик рассказывал свою сказку про Эль-Ахрайраха, он присоединился к Ореху и Падубу.

— Как он там? — спросил Орех.

— Кажется, намного лучше, — отозвался Шишак — Ты же видел, какой он выносливый. Бог ты мой, что у них за жизнь! Ты даже не представляешь, сколько ты потерял! Я бы сидел да слушал с утра до вечера.

— Кто его ранил?

— Кошка на ферме. Раньше он про кошек и слышать не слышал. Она повредила ему крыло, но наш тоже ей всыпал так, что она удрала. Ему удалось долететь сюда, но потом крыло разболелось. Подумать только — подраться с кошкой! Теперь-то я понимаю, что ничего не видел в жизни. А ведь кролик тоже может не струсить перед кошкой. Знаешь…

— Но что же что за птица? — перебил Падуб.

— Я пока еще не разобрал, — отвечал Шишак — Если я правильно понял — а я совсем не уверен что это так, — там, откуда он прилетел, их целые тысячи — больше, чем мы можем себе представить И когда взлетает вся стая, небо становится белым, а в брачный сезон гнезд на скалах — как листьев в лесу. Так он сказал.

— Но где это? Я никогда не встречал ни одной такой птицы.

— Наш говорит, — отметил Шишак, глядя Падубу прямо в глаза, — наш говорит — далеко, где заканчиваются холмы и земля.

— Ну, положим, закончились они. И что дальше?

— Дальше — вода.

— Ты хочешь сказать, река?

— Нет, — сказал Шишак, — не река. Наш говорит там огромная водяная пустыня, которая тянется во все стороны, сколько хватает глаз. И другого берега не видно. Его просто нет. Берег только один — с той стороны; там они и живут. Ну, я не знаю… должен сказать, я сам до конца этого не понял.

— Он что, хочет сказать, что был на краю земли и вернулся обратно? Быть этого не может.

— Не знаю, — сказал Шишак, — но уверен, что он не лжет. Он говорит, что вода там все время движется и бьется о берег, и если птица не слышит этого звука, она может сбиться с дороги. А зовут его Кехаар. Он говорит, именно так шуршит вода на камнях.

Против воли кролики заслушались.

— Ну а почему же он здесь? — спросил Орех.

— Здесь ему делать нечего. Он давно должен был вернуться к Большой Воде, туда, где у них гнезда. Наверное, зимой там слишком холодно и неуютно, и большинство улетает вглубь с побережья. А летом они возвращаются. Весной нашего гостя уже один раз ранили. Рана была пустяковой, но пришлось задержаться. Он вертелся рядом с грачовником и набирался сил. Потом окреп, улетел и как раз по дороге к гнездовью остановился на фермерском дворе и повстречался с кошкой.

— Значит, он опять улетит, как только поправится? — спросил Орех.

— Да.

— Тогда мы напрасно теряем время.

— Что значит «напрасно», Орех?!

— Позови Черничку и Пятика, да, и еще Серебряного. Я все объясню.

Еще с большим удовольствием, чем в прежние времена на лугах Сэндлфорда, кролики наслаждались вечерним покоем, когда лучи заходящего солнца освещают всю цепь холмов, а трава отбрасывает тени вдвое длиннее их самих, когда прохладный воздух полон запаха чабреца и шиповника. Конечно, они ничего не знали об этих холмах, не знали, что несколько сотен лет подряд здесь кипела жизнь. Но теперь тут больше не гонят овец на пастбища, и крестьяне из Кингсклера или Сидмонтона не проходят по здешним лугам ни по делу, ни на прогулку. В полях Сэндлфорда кроликам доводилось видеть людей чуть не каждый день. Здесь же, с самого первого дня, только один раз они заметили всадника. Оглядев собравшуюся в траве небольшую компанию, Орех подумал, что все — даже Падуб — успели окрепнуть, потолстеть и выглядят куда лучше, чем в тот вечер, когда появились здесь впервые. И что бы там ни случилось дальше, он все же привел их в хорошее мест.

— Живется нам тут неплохо, — сказал он, — по крайней мере, мне так кажется. Теперь мы не похожи на кучку бродяг. Но кое-что меня все-таки беспокоит. Странно, что только я и ломаю над этим голову. А ведь если ном не удастся найти выход, этот городок, как бы мы ни старались, опустеет, и очень скоро.

— О чем это ты, Орех? — спросил Черничка.

— Помнишь Нильдро-хэйн? — спросил Орех.

— Никогда ей не бегать по травке. Бедный наш Земляничка.

— Знаю. Но я говорю о том, что мы пришли сюда без крольчих, а раз нет крольчих — значит, не будет крольчат, а это значит, что через несколько лет в городке никого не останется.

Может показаться невероятным, что раньше никто из кроликов не вспоминал об этом. Но у кроликов жизнь всегда ходит рядом со смертью, а когда смерть подбирается совсем близко, мысль о спасении вытесняет все остальное. А сейчас, на закате, на пустынном, приветливом склоне, сидя рядом с уютной норой, чувствуя в брюшке приятную тяжесть свежей травы, Орех всем своим существом ощутил, как им всем не хватает семьи. Все молчали. Одни грызли траву — другие просто грелись в последних лучах. В вышине, где еще было совсем светло, пел жаворонок. Он парил, потом, все еще распевая, стал медленно опускаться, приземлился, мелко-мелко забив крылышками, а потом, виляя хвостом, скрылся в траве. Наконец Черничка сказал:

— Что же делать? Опять срываться с места?

— Как получится, — ответил Орех. — Но надеюсь, что нет. Я хочу только найти и привести сюда несколько крольчих.

— Откуда?

— Увести из другого племени.

— Ишь ты! Как же его найдешь? Ветер ни разу не принес даже намека на запах кроликов.

— Я не знаю, — сказал Орех. — Но знает птица. Птица все видит сверху.

— Молодец, Орех-рах! — воскликнул Черничка. — Вот так мысль! Отличная мысль! Птица за один день облетит столько, сколько нам не обежать за год! Л ты уверен, что мы ее уговорим? Она, конечно, скоро поправится, но что если потом просто возьмет и улетит?

— Тогда не знаю, — сказал Орех. — Мы можем пока лишь добывать ей корм да надеяться на лучшее. Шишак! Вы, кажется, подружились, так, может, ты и попробуешь объяснить, как это важно для нас. Ей нужно просто облететь холмы и сказать, что где есть.

— Предоставьте это мне, — ответил Шишак — Я знаю, как подступиться.

Причину беспокойства Ореха все поняли сразу и сразу сообразили, что их ожидает. Они и сами все понимали. Но он, как и положено Старшине, сумел вслух высказать то, что лежало на сердце каждою. А идея послать на разведку поморника понравилась всем, и все сразу молча признали — даже Черничке пока далеко до Ореха. Почем в разведке фунт лиха, знал каждый — кролики все разведчики от природы, — потому, услышав, как Старшина предложил вдруг послать вместо кролика чайку, злющую и чужую, они решили если затея и впрямь удастся, значит — Орех у них умный, как сам Эль-Ахрайрах.

В следующие несколько дней кроликам немало пришлось потрудиться, чтобы досыта накормить Кехаара. Желудь и Плошка хвастали тем, что ловчей других ловили насекомых и в огромных количествах таскали ему жуков и кузнечиков. Теперь поморник страдал только от недостатка воды. Отчаявшись, в поисках влаги он терзал длинные стебли. Но на третью ночь пошел дождь. Лил он часа три-четыре. По дороге растеклись лужи. Трава полегла под порывами налетевшего из-за холмов южного ветра и стала похожа на тусклое дамасское серебро. Огромные буковые ветви, едва шевелясь, громко шумели. Поморник забеспокоился. Он метался в норе, глядя на мчавшиеся тучи и с ходу заглатывая корм, который носили ему кролики. Все насекомые попрятались, и теперь искать жучков, выцарапывать их из убежища стало еще трудней.

Как-то в полдень Ореха, который, как всегда, поселился в одной норе с Пятиком, разбудил Шишак и сказал, что его зовет Кехаар. Орех прямиком побежал к поморнику. Он сразу заметил, что птица линяет. Голова побелела, и только вокруг глаз остались темно-коричневые круги Орех поздоровался и невероятно удивился, услышав, что Кехаар отвечает на ломаной, спотыкающейся лапини. Кехаар подготовил коротенькую речь.

— Местер Орек, тфои кролики много трудились, — сказал Кехаар. — Я еще не фсе… Скоро фсе.

Кехаар сбился на лесное наречие.

— Местер Шишак парень што надо.

— Да, это так.

— Он сказать — у фас нет подрушек. Нет фобще. Фам плохо.

— Да, это правда. И мы не знаем, что делать. У нас нет ни одной крольчихи.

— Слушай. У меня ба-альшой, кароший план. Крылья — карошо. Ветер коншится, я — лететь. Для фас. Искать подрушек и сказать, где есть. А?

— Какая замечательная мысль, Кехаар! Как ловко ты это придумал! Ты хорошая птица.

— В этот год у меня тоше нет подрушки. Ошень поздно. Все подрушки уше в гнездах, на яйцах.

— Очень жаль.

— Другой раз. Теперь искать для фас.

— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы тебе помочь.

На следующий день ветер стих, и Кехаар два раза ненадолго вылетал из норы. Но прошло три дня, пока он смог отправиться на поиски. Стояло прекрасное июньское утро. Он то и дело выхватывал из травы водившихся во множестве на холмах улиток, раскалывая огромным клювом их белесые домики, и вдруг неожиданно повернулся к Шишаку и сказал:

— А теперь я полететь для фас.

Он распахнул крылья. Над Шишаком взвилась двухфутовая арка, он замер, а белоснежные перья затрепетали над его головой в своеобразном прощании. Прижав на поднявшемся ветру уши, Шишак наблюдал, как Кехаар тяжеловато поднялся в воздух. Его тело, стройное и прекрасное на земле, показалось снизу похожим на коротенький толстый цилиндрик, спереди у которого меж круглых черных глазок торчал красный клюв. Поморник завис над Шишаком, раскинув крылья, то срываясь вниз, словно в яму, то поднимаясь. Потом он набрал высоту, скользнул вбок над зеленым лугом и исчез за северным склоном. Шишак вернулся в буковый лес доложить, что поморник отправился на разведку.

Его не было несколько дней — такого кролики не ожидали. Орех, зная, как Кехаар тоскует без пары, решил даже, что больше они ею не увидят, что их друг прямиком полетел к Большой Воде и к своей орущей гнездящейся стае, о которой с таким воодушевлением рассказывал Шишаку. Орех, как мог, скрывал свое беспокойство, но однажды, оставшись с Пятиком наедине, не выдержал и спросил, что тот об этом думает.

— Он вернется, — не колеблясь, ответил Пятик.

— А с чем?

— Откуда мне знать, — отозвался Пятик. Но позже в норе, когда они оба задремали, он вдруг забормотал: — Дары Эль-Ахрайраха. Обман… страшная опасность… жизнь рода. — Орех, проснувшись, пристал было к нему с расспросами, но Пятик, кажется, даже не заметил, как что-то сказал вслух.

Почти целые дни Орех наблюдал за небом, ожидая возвращения Кехаара. Он стал резким, угрюмым, и как-то раз, когда Колокольчик съязвил, что, мол, от тоски по пропавшему другу у местера Шишака мех на шапочке полинял, Орех показал, что такое гнев Главного сержанта,[20]— он ударил беднягу и гонял по всему «Улью» до тех пор, пока не вмешался Падуб и не выручил своего преданного шута.

День клонился к вечеру, дул легкий северный ветер, приносивший из полей Сидмонтона медовый запах, когда вдруг в «Улей» стремглав ворвался Шишак и крикнул, что появился Кехаар. Орех, подавив волнение, приказал всем держаться в сторонке и не мешать. Правда, поразмыслив, решил захватить с собой Пятика и Шишака.

Они нашли Кехаара в его гнезде. Оно стало зловонное, грязное — все в помете. Кролики никогда не оставляют помет в норе, и привычка Кехаара пачкать собственное жилище всегда вызывала у Ореха отвращение. Но на этот раз ему так хотелось услышать новости, что он чуть не обрадовался скверному запаху.

— Рад снова видеть тебя, Кехаар, — сказал он. — Ты устал?

— Крыло устает. Шутъ полетит, шуть не летит, но фсе в порядке.

— Хочешь есть? Собрать для тебя жучков?

— Карошо Карошо Отлишные ребята. Много жушков (Для Кехаара все насекомые были «жучки»).

Очевидно, все эти дни ему не хватало своих приятелей-опекунов, и он сам, пожалуй, даже обрадовался возвращению. И хотя теперь он вполне мог прокормиться сам, Кехаар требовал той заботы, которую, по его мнению, заслужил. Шишак сбегал за кормом раз, другой, — Кехаар гонял его взад-вперед до заката. Наконец, пронзительно взглянув на Пятика, он сказал:

— Местер Маленький Форожей, ты средь знаешь, што я принес, а?

— Понятия не имею, — ответил Пятик довольно резко.

— Тогда я скашу. Я облетать фесь этот холм, туда-сюда, солнце фстало, солнце село. Кроликов нет. Никого нигде.

Он замолчал, а Орех внимательно посмотрел на Пятика.

— Потом я летать фниз. Там на небольшом холме — ферма и большие дерефья. Снаете?

— Нет, не знаем. Но продолжай.

— Я покашу. Это недалеко. Уфидите. Там — кролики. Шивут в коробке, у шеловека. Снаете?

— У человека? Ты сказал «у человека»?

— Та, та, у шеловека. Под нафесом в коробке. Шеловек носит еду. Снаете?

— Да, такое бывает, знаем, — сказал Орех. — Мне приходилось слышать. Это прекрасно, Кехаар. Ты очень старался. Но это не то, что нужно, не так ли?

— По-моему, там есть крольчихи. В ба-альшой коробке. А больше кроликов нет — ни в лесу, ни в поле. Во фсяком случае, я их не фидел.

— Плохо.

— Постой. Я еще скашу. Теперь слушай. Через день я лететь, когда солнце посередине неба. Я лететь к Большой Фоде.

— Значит, ты улетишь? — спросил Шишак.

— Нет, нет, пока нет. Но по дороге есть река, снаете?

— Нет, так далеко мы не заходили.

— Есть река, — повторил Кехаар. — И там город кроликов.

— На другой стороне реки?

— Нет, нет. Фы идти в эту сторону — фсе фремя поля. Толго бешать, потом прибешать в город кроликов, ошень польшой. За ним дорога из шелеза, и только потом — река.

— Дорога из железа? — спросил Пятик.

— Та, та, из шелеза Фы не фидеть такой? Их делают люди.

Кехаар говорил с таким акцентом и так отрывисто, что кролики сами не знали, понимают они, о чем речь, или нет. «Дороги из желеча» знакомы любой чайке, а приятели даже слышали о ней впервые в жизни, и когда Кехаар, устав объяснять, потерял терпение, лишь расстроились оттого, что так плохо знают этот мир. Орех торопливо размышлял. Две вещи все же понятны. Наверняка Кехаар нашел к югу от их холма большой кроличий городок, и чем бы там ни оказалась злосчастная «дорога из железа», ни ее, ни реку переходить не надо. Значит, если он понял правильно, все это не помеха.

— Кехаар, — сказал он, — давай кое-что уточним. Ни река, ни дорога не помешают нам попасть в кроличий городок?

— Нет, нет. На дорогу не надо. Город кроликов в кустах в польшом поле. Много подрушек.

— Сколько туда идти? Я хочу сказать, до городка?

— Думаю, тфа дня. Это галеко.

— Спасибо тебе, Кехаар. Ты столько сделал для нас. Отдыхай. Завтра ты получишь столько еды, сколько захочешь.

— Спать. Зафтра много жушков, та, та.

Кролики вернулись в свой «Улей». И начался долгий, беспорядочный спор Обычно именно в споре кролики и принимают решение. Весть о большом поселении, которое лежит всего в двух днях пут, всколыхнула и взбудоражила маленькую колонию, как монетка, брошенная в глубину, всколыхнет поверхность воды и мелькает, покачиваясь, исчезая, пока не достигнет твердого дна. Орех решил дать всем наговориться вдоволь, и кролики наконец выдохлись и уснули. Наутро жизнь пошла своим чередом — кормили Кехаара, грызли траву, играли и рыли норы. Но как капля, которая постепенно набирается влаги, пока не станет слишком тяжелой и не сорвется с ветки, так в каждом медленно зрело решение. И к следующей ночи Орех уже знал, что делать. Он сказал об этом на обрыве, где рядом с ним случайно оказались Пятик и еще трое. Все становилось на свои места.

— Кехаар сказал, что городок, который он видел, необыкновенно большой, — сказал Орех.

— Значит, силой его не возьмешь, — подхватил Шишак.


Дата добавления: 2015-10-13; просмотров: 61 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: ВОРОН И БОБОВОЕ ПОЛЕ | ДОРОГА И ПУСТОШЬ | ТРУДНЫЙ ПУТЬ | НЕЗНАКОМЕЦ В ПОЛЕ | ГОСТЕПРИИМСТВО | СКАЗКА О КОРОЛЕВСКОМ САЛАТЕ | ДУБРАВКА | БЛЕСТЯЩАЯ ПРОВОЛОКА | УОТЕРШИПСКИЙ ХОЛМ | СТРАШНАЯ НОЧЬ |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ИСПЫТАНИЕ ЭЛЬ-АХРАЙРАХА 1 страница| ИСПЫТАНИЕ ЭЛЬ-АХРАЙРАХА 3 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.035 сек.)