Трудный путь

А потом сэр Бьюмэйнз… проехал все, что только можно проехать: болота, поля и большие долины, и не раз… окунался он с головой в болотную грязь, ибо не знал он своей дороги, а наугад выбирал в тех лесах путь посветлее. И, наконец, удалось ему выбраться на зеленую светлую дорогу.

Мэлори. «Смерть Артура»

Черничка сидел на торфяной кочке и жевал черешки осоки, поджидая, пока Пятик с Орехом спустятся вниз.

— Эй, — сказал Орех. — Что случилось? Где остальные?

— Вон они, — ответил Черничка. — Какая тут свара была! Шишак сказал, что если Дубок и Плющик не станут подчиняться, он их попросту растерзает в клочки. А Плющик сказал, что желает знать, кто у нас Старшина, — тогда Шишак его поколотил. Ну и скандал! А правда, кто у нас Старшина — Шишак или ты?

— Не знаю, — ответил Орех, — но Шишак-то, конечно, сильней. Зря он побил Плющика: тот и сам никуда не уйдет, даже если захочет. Он и его приятели поняли бы все сами, будь у них время подумать. А теперь, после трепки, они решат, что идут вперед, потому что Шишак их заставил силой. Я не хочу, чтобы кто-то уходил просто потому, что уходить пока некуда. И слишком нас мало, чтобы ссориться тут или драться. Фрит туманный! Что нам, других забот не хватает?

Они прошли к разлому. Сидя под нависшими ветвями ракитника, Серебряный и Шишак разговаривали с Алтейкой. Поодаль Одуванчик с Плошкой прыгали, делая вид, что их интересует только чахлая низкорослая травка. Еще чуть дальше Желудь старательно зализывал ранку на шее Плющика, а Дубок не сводил с них глаз.

— Потерпи, посиди смирно, бедняга ты бедняга, — сказал Желудь, явно в расчете на то, чтобы его услышали все. — Дай мне хоть кровь вытереть. Тихо ты! — Плющик вскрикнул нарочито громко и дернулся. Орех подошел ближе, и все выжидающе уставились на него.

— Слушайте, — сказал Орех, — хоть вы и поссорились, но лучше всего сейчас забыть об этом. Место здесь скверное, но мы скоро выберемся отсюда.

— Ты действительно так думаешь? — спросил Одуванчик.

— Если мы сейчас двинемся вперед, — с отчаянием сказал Орех, — я выведу вас еще до рассвета.

«А если не выведу, — подумал он, — вы меня на клочки разорвете — да может, так оно будет лучше».

Второй раз поднимался он на обрыв, но теперь за ним шли остальные. Снова начался утомительный жуткий бег, прерываемый лишь на пару минут по тревоге. Один раз над головой бесшумно пролетела белая сова, — пролетела так низко, что Орех встретился с ней взглядом. Но то ли сова летела не на охоту, то ли Орех был слишком велик для нее, но она исчезла за вересковой пустошью; Орех замер, ожидая, что вот-вот сова вернется, но она так больше и не появилась. Другой раз Одуванчик наткнулся на след ласки, и все подошли, вместе обнюхивая землю. Но запах оказался давнишний, и вскоре кролики вновь помчались вперед. Двигаться в этих низких зарослях было трудней, чем в лесу, кролики бежали неровно — то быстро, то медленно. То и дело они останавливались, обмирая при каждом шорохе, не слишком разбирая, померещился он или нет. Было так темно, что временами Орех переставал понимать, кто ведет — Шишак, Серебряный или он сам. Однажды, услышав впереди неясный звук, он долго сидел, замерев, а потом, осторожно ступая, наткнулся возле кустика ржи на скорчившегося от страха Серебряного, который насмерть перепугался, заметив тень Ореха. В мире исчезло все, кроме смятения, страха, усталости, бега. Орех двигался как во сне, но про Плошку не забывал и все время чувствовал, что тот где-то рядом. Остальные то исчезали, то появлялись, как щенки в заводи, а Плошка был с ним и так нуждался в поддержке, что, в конце концов, стал для Ореха единственной опорой.

— Уже недалеко, Хлао-ру, уже недалеко, — не переставая бормотал Орех, пока не почувствовал, что слова уже потеряли всякий смысл, превратившись в набор звуков. Но он повторял их и повторял, обращаясь не к Плошке и даже не к себе самому. Просто он говорил во сне или словно во сне.

Наконец он увидел предвестник зари — слабый, едва различимый светлый уголок, далеко, за краем незнакомой долины; и тотчас же запела овсянка. Наверное, Орех в эту минуту чувствовал то же самое, что и проигравший сражение генерал. Где войско? Орех только и мог надеяться, что где-то рядом. Но так ли это? Все ли живы-здоровы? И где он сам — забежал вперед или отстал? Что делать дальше? И что делать, если сейчас вдруг да выскочит элиль? У Ореха не было ни ответов, ни сил, чтобы их искать. За спиной дрожал от сырости Плошка, и Орех, повернувшись, обнюхал его — точь-в-точь оставшийся не у дел генерал, который заботится о денщике, просто потому что тот случайно оказался рядом.

Все больше светало, и вскоре Орех увидел перед собой проселочную дорогу, усыпанную гравием. Он выбрался из вереска, сел на камнях и отряхнулся. Теперь он хорошо видел Пятаковы холмы — серо-зеленые, показавшиеся в сыром воздухе совсем близко. Он даже различил на пологих склонах пятна утесника и низкорослых тисов. И, сидя на дороге, разглядывая даль, Орех услышал за спиной взволнованный голос:

— Он справился! А что я вам говорил?

Орех повернул голову и увидел на дороге Черничку. Черничка устал, вымазался в грязи, но сказал это именно он. Следом за ним из вереска выбрались Желудь, Плющик и Алтейка. Теперь все четверо уставились прямо на Ореха. Орех не сразу понял с чего бы это. Потом, когда приятели придвинулись ближе, он понял, что смотрят они не на него, а куда-то дальше. Орех обернулся. Гравийная дорога спускалась вниз к тонкой полоске рябин и серебристых берез. За ней была редкая изгородь, а дальше лежало меж двух покрытых леском склонов зеленое поле. Они все же прошли эту пустошь.

— Ох, Орех, — сказал Черничка, подходя и огибая грязную лужицу на дороге. — Я так устал, так растерялся, что начал было сомневаться — знаешь ли ты, куда нас ведешь. Я слышал в вереске, как ты твердил это «уже недалеко», и даже злился. Я думал, ты просто морочишь нам голову. Мне следовало бы знать тебя получше. Фритрах свидетель, ты самый настоящий Старшина!

— Здорово, Орех-рах! — сказал Алтейка. — Вот здорово!

Орех не знал, что ответить. Он смотрел на них и молчал, и тогда заговорил Желудь.

— Вперед! — сказал он. — А ну-ка, кто первый доберется до поля? Лично я еще могу пробежаться — Он начал было — кстати, довольно медленно — спускаться по склону, но, услышав оклик Ореха, сразу остановился.

— Где остальные? — сказал Орех. — Где Одуванчик? Шишак?

В тот же миг из вереска появился Одуванчик и сел на дороге, уставясь на поле. За ним — Дубок, потом — Пятик. Орех следил взглядом, как брат выбирается на обочину, когда раздался голос Алтейки, который показывал в сторону склона.

— Посмотри-ка, Орех-рах, — сказал он. — Там внизу Шишак и Серебряный. Они ждут нас.

Светло-серая шкурка Серебряного резко выделялась на фоне низких кустов утесника, но Шишака Орех увидал, только когда спустился.

— Все вышли? — спросил Шишак.

— Конечно, — ответил Черничка. — И знаешь, Орех у нас просто настоящий Старшина. Давай, Орех-рах.

— Орех-рах? — перебил его Шишак. — Старшина? Фрит тебе в нору! Да я соглашусь называть тебя Старшиной, когда рак на горе свистнет! Вот когда такой день наступит — тогда я даже драться не стану!

Потрясающий он дал обет в честь потрясающего же дня, но относился он к будущему, а будущее все равно никто не угадает, так что бедняге Ореху только и оставалось, что отвернуться, разочарованно бормоча про себя, что, мол, в конце концов они вышли бы из этой пустоши и без него — что правда, то правда.

— Пошли, Желудь, — сказал он. — Ты же хотел побегать — так давай.

И через несколько минут над ними уже шелестели кроны серебристых берез, а когда взошло солнце, Просвечивая то зеленым, то красным сквозь листья папоротников и цветов, кролики пролезли сквозь изгородь и побежали по мелкой канавке в густой луговой траве.

Дата добавления: 2015-10-13