Читайте также:
|
– Все-таки ты была не права! – заявила она с порога. – Все-таки я очень даже влюблена!
– Рада за тебя! – рассмеялась Марина. – Только вот интересно, в кого: в Ваську или в Пороховщикова?
– Ясное дело, в Василия!
– Значит, ты все-таки изменяла ему на дискотеке с Лешкой?
– Не-а! – помотала головой Милка.
– Тогда я вообще ничего не понимаю… Почему же они дрались?
– Видишь ли, я ему не изменяла, но сказала, так… между прочим… что будто бы Пороховщиков положил на меня глаз и вообще… будто бы пристает…
– То есть ты натуральным образом Лешку подставила, просто оговорила, да?
– Ну… допустим… Только в этом ничего ужасного нет, а даже наоборот!
– Как это ничего ужасного нет, если у Лешки синяк во все лицо?!
– Синяк – явление временное, зато Леночка Слесаренко, возможно, будет при нем постоянно.
– Да? – удивилась Марина.
– Вот именно! Прикинь, она думает, что Лешка из-за нее с Васькой дрался!
– С чего ты взяла?
– С того! Ты вот Пороховщикова жалеешь, а он, между прочим, этот синяк будет как орден носить. Он, если хочешь знать, на Ваську совсем не сердится и даже просил его никому не говорить о недоразумении, чтобы Леночку оставить в счастливом заблуждении.
– Ну и ну! – только и смогла проговорить Марина.
– Да! Вот такие дела! – подытожила Милка.
– Ясно. А поскольку Кура… то есть Василий полез из-за тебя в драку, то ты решила в него как следует влюбиться?
– Видишь ли, я думаю, что я и так уже была… в общем, на грани… А теперь у нас так хорошо, так хорошо, что ты даже не представляешь! Я его догнала и… в общем, утешила… Мы так целовались, так целовались… тебе, конечно, этого еще не понять…
Марина вздрогнула. Еще как понять! При воспоминании о Вадиме ее бросало в дрожь. Она не знала, как ей теперь относиться к самой себе. Какой же она оказалась отвратительной, ветреной и непостоянной. Еще вчера днем она умирала от несчастной любви к Богдану, а вечером уже целовалась с Орловским и, похоже, была неприлично счастлива. Она не могла простить Рыбареву предательства, а сама в первый же подвернувшийся момент предала его самым подлым образом, да еще тогда, когда он, оскорбленный и униженный, так нуждался в ее поддержке.
– Ну а ты что теперь намерена делать? – услышала она Милкин голос.
– В каком смысле? – не поняла Марина.
– В прямом. Рыбарь-то теперь опять один. Маргошка его здорово отделала!
– Я тут ни при чем, – скромно опустила глаза Митрофанова.
– Понятно, что ни при чем. Я спрашиваю, что ты станешь делать, если Богдан опять к тебе подкатится?
– Он не подкатится…
– А если подкатится? Простишь?
– Нет, – твердо ответила Марина.
– Да ну? – вскинула брови Милка. – Наша жалостливая Марина да не поможет нуждающемуся в любви и утешении?
– Не помогу.
– Ты решила сменить имидж?
– Дело не в имидже…
– А в чем?
– Не знаю еще, Милка. Скорее всего, Богдан опоздал. Все у меня к нему перегорело…
– Неужто? – хитро улыбнулась Константинова. – А к кому загорелось? Неужели к Феликсу? Он тебя глазами прямо-таки поедом ест! И вообще, я видела, как ты с ним целых два танца подряд танцевала. Так к нему загорелась-то?
– Нет.
– Ну… не к Кривой же Ручке…
– Нет.
– Что-то ты, подруга, очень односложно отвечаешь. Неужели… все-таки Вадик? – Милка аж привстала с кресла.
– Нет, – так же решительно ответила Марина, потому что, честно говоря, никак еще не могла в себе разобраться.
– Значит, ни к кому? – зловеще сузила золотистые глаза Константинова, как делала всегда, когда собиралась обидеться.
– Не обижайся, Милка. Все еще вилами на воде писано. Радуйся лучше, что все у тебя с Василием прекрасно.
Дата добавления: 2015-10-13; просмотров: 81 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Вадим едва коснулся губами ее щеки. | | | По лицу Марго текли слезы пополам с дорогой косметикой. Марина сама готова была расплакаться вместе с ней. |