VII. Рассказ о двутавровой балке, или День гнева

Ну а чо вам рассказывать-то? За жизнь мою? А чего, сами не видите, жизнь какая? Видите? Вот и напишите Путину, и этому, медвежонку его, детсад — штаны на лямках... чё он нам сделал, Путин этот? Сколько лет пробыл у власти, а чего он нам сделал? Только бензин подорожал, да жизнь. Работаем за копейки. Вон, тридцать шестой километр сдали мост — заплатили двенадцать тысяч ребятам: как?!. Ты скажи мне, как это? Зима!.. Холод ихний, снег ихний, дождь ихний, всё, ветер ихний, холод, всё ихнее!.. А эта падла сидит — инженер, Рыбаков, главный инженер — и ещё у него два заместителя! На хрена?! А получают по сто пятьдесят тысяч, и это только окла-ад! Плюс каждый квартал прогрессивка, шестьсот-семьсот тысяч: он получил — он покупает машину себе. Я носки себе реже меняю, чем он машины меняет. Я ему говорю: «Ты получил семьсот тысяч премию — отдай ребятам сто тыщ, премию дай на участок», а он мне: «Деньги людей портят». Я в глаза ему говорю: вот начнётся, будет тебе беда, перешагну, руки не подам. Не подам! Или добью даже.

Понял?

— До этой, енай её, перестройки — всё было по науке: все люди работали, все трудились. Затунеядничал? — раз, тебя милиционер останавливает: та-ак, ваши документики... Вы не работаете? пройдёмте... Оп-па! давай, родной: не хочешь по натуре работать, как все люди? заставят! Тебя в ЛТП или ещё куда принудиловкой отправляли, не давали людям слабину!

А сейчас чего? Одна наркота у нас в Одинцово: зайди в каждый подъезд — везде шприцы! Безработных восемесят процентов, подъезды все... на этажах стоят — им деться некуда, у них энергия кипит! Они ж молодые, им покачаться надо ребятам — а качка одна сколько стоит? Девчонкам где-то собраться в обществе, в клуб прийти... но бесплатно! Бесплатно! здесь тебе — танцевальный, здесь — пианисты,здесь всё... а где? нет же этого ничего!

Куда деваться? некуда.

Пришли к нам на стройку с наших домов, с Новоспортивного — вон я живу, красные дома — пять ребят молодых, вот как Дениска, сварщики все. Ребята здоровые, молодые — дай только работу им, дай работу! Пахали месяц, а начальник участка им закрывает — двенадцать тыщ.

Они приходят: «Дядь-Кость, ты гляди, сколько он нам закрыл! И как ты думаешь, мы будем работать здесь? каждый день рискуя упасть, или разбиться, или ногу сломать, или руку, или изуродоваться...»

Я начальнику говорю: «Почему ты так закрываешь? Почему ты ему двенадцать тыщ? Ты смотри, они какой объём сделали!»

«А я не могу больше, мне сказал главный инженер, начальник управления закрыть им по стольку». Всё!

Ну, и что остаётся нам? Руки прям... ну распускаются руки, не держат, к работе нет стремления! Внуково это — мы бы давно уже аэропорт этот достроили. А им двенадцать-четырнадцать тысяч, ребятам: живут в вагончиках — ни поесть, ни помыться, ни умыться... Арматуру эту таскают, вяжут, бетон принимают... Мужика чуть не убило: краном балку поднимали, швеллер знаешь что такое, не знаешь? Во, балка металлическая. В белой каске прораб подбегает: «Давай быстрей, вира, мне кран нужен!» А он второпях, и как следует не зацепил... Балка пятьдесят пятая, таврушка, двухтавровая... Он её на чалку-то зацепил, парнишка, а прораб: «А! быстрей давай... Вира! Давай её!» — и не смотрит. Ну, тот её поднял на высоту, поворот даёт, а она и поехала... Она ж короткая, её не зажала чалка, — она выпадывает, и мужику прям по голове — тчпок! Прям вот наглазах. Двадцать метров... тридцать... по голове... И что ты думал? даже машину не дали! Кое-кое-как начальник выдал машину, чтоб увезти мужика в деревню захоронить...

А на фуганке работал парень?! Ему прораб: «А, чё сто-ишь, давай быстрей! Мне брусок надо пилить!..» А у нас пила, и фуганок тут же. Парнишка растерялся — ф-фух! — пальцы — щщух! — Ни одного! А начальнику доложили — он наверху стоял, со всеми вот с прорабами этими, с мастерами, он знаешь что им сказал? Он сказал: «А, ладно, мяса ещё наберём». Повернулся пошёл. Сел в машину - спокойно уехал.

И как смотреть на это всё?

С простого народа... народу — что надо нам, знаешь, нет? Нужен мужик настоящий, чтоб поднял, повёл: под-нимемся все, вся Россия-матушка, всех мочить будем сподряд, всех! Не то что в Киргизии — похлеще будет! Пойдёт брат на брата, от мала до велика подымется весь...

Как на улице ни соберёмся, или на работе — один разговор: где бы ни собирались, компанией там по пять, по шесть человек, один и тот же разговор: ждём... Ждём! Не один я, все мужики ждут, только бы чуть-чуть вспышнет, как вот в Киргизии... — всё! будем всех, не разбирая... и начиная с этого, с медвежонком его... Ему в детский сад ходить в машинки играть на песочке, а он, б..дь, в правительство залез! Что это значит? Это значит масоны. Что такое масоны, знаешь, ну? А-а... Ты на стройке видел еврея хоть одного? Покажи нам! Да он на третий день... на второй день сбежал бы оттудова! Или где ты, допустим, еврея видел рабочего? Или командует, или где-нибудь мастеришкой... Я их всех перевешал бы до одного. Потому что сами не живут и другим не дают. Вот чуть-чуть бы, вот только чуть-чуть бы вспышнет — да я бы с больной ногой пошёл стрелять их всех! И жалости б не было.

Жалко, нету такого руководителя, чтоб завёл, нету такого как типа, наверное, Сталина, чтоб за Россию смотрел, за всеми, чтоб не давал никому ничего! Был Баркашов. Но он руку поднял как фашист. А народу это не понравилось. А был бы путный... не медвежонок этот, сюсю-мусю, а мужик настоящий, чтоб за поколение, чтоб учить бесплатно, чтоб одевать, сады, всё... вы в метро ездите же, в электричках? Раньше за пять копеек едешь — все улыбаются, рассказывают чего-то, шутят друг с другом, всё как-то идёт... с весельем. А сейчас — бабушке не уступят, никому не уступят... Бабульки у нас — нищета! Отработали честно по тридцать - по сорок лет, приходит в магазин, смотрит-смотрит, смотрит-смотрит... «Ты чё такое высматриваешь?» — «Да вот хотела колбаски взять, да у меня денег нет, не хватает...» Это же вообще, срамотища! И вся Россия такая. Люди уж до того... меж собой такая усобица идёт... Попомните мои слова: год-два-три всё равно вспышнет! Всех мочить будем не разбирая, что под руку попадёт.

А вот был бы телевизор, я бы ему сейчас в глаза это всё сказал, и Путину, и Медведеву. Они мне... я жизнь, считай, прожил: они мне до лампочки, я их раньше-то не боялся, и сейчас не боюсь. Горбачёв приехал тогда, получил в Свердловске по мусалам — жалко медведь не приехал с Путиным, тоже бы получил, хоть и каратист он, это... как его... дзюдоист...

Ну, чего еще?

Вот, а ты говоришь...

Дата добавления: 2015-10-13