Себя уговорить

Разумная, неспешная беседа с самим собой с точки зрения «внутреннего постороннего» иной раз действен­нее приказного самовнушения. Найдя опору в логике, разум подчас оказывается способным быстро перевести ее на эмоции, в подсознание, без всяких специальных приемов. И если даже опора призрачна, субъективный плюс, пусть временно, возникает: достигается произволь­ное вытеснение — тот драгоценный самообман, который дороже тьмы низких истин.

Это давно по-своему поняли и йоги. Они, например, нешуточно рекомендуют уговаривать больные органы:

«Печень, лучше исполняй свою работу, я тобою не­доволен. Работай, работай, говорю тебе, и чтобы боль­ше не было этих глупостей!..» Клетки печени, по мнению авторов этой рекомендации, отличаются порядочным упрямством и глупостью. «У печени характер лошака». Другое дело сердце. Оно подобно чистокровной лошади, умной и проворной, с ним надо говорить вежливо, неж­но и ни в коем случае не запугивать.

Можно, конечно, иронизировать, но, что бы ни было, часто достигается нужный эффект. Один знакомый уве­рял меня, что самовнушением успешно борется с облы­сением. После интенсивных сеансов самоуговаривания волос на голове, по его наблюдениям, прибавляется. Мне не захотелось его разубеждать.

Особенно подходит логическое самоуговаривание для людей с преобладанием рассудочного мышления и не­померной склонностью к сомнениям и колебаниям, так называемых психастеников. Эти люди в жизни оказы­ваются достаточно разными, но всех их объединяет одно: бедность образного воображения, слабость интуи­ции. Сознание их словно не доверяет подсознанию, и все, во что надлежит поверить, они обязательно пропу­скают через цепи абстрактных построений, подчас до­вольно сложных. Это имеет свои преимущества: такой тип нередок среди людей выдающегося интеллекта. Но прямые самовнушения психоэмоциональных состоя­ний им удаются, как правило, плохо.

Трудно заниматься аутотренингом и людям другого склада, отчасти близкого к вышеназванному: тем, кто склонен к тревожным опасениям за свое здоровье, кто с напряженным вниманием, всегда готовым к преувели­чениям, вслушивается в каждое свое ощущение, в каж­дое внутреннее шевеление... Их называют ипохондри­ками. Страх огромными, микроскопирующими глазами смотрит внутрь и только внутрь, разум, замутненный хаотическим медицинским самообразованием, подавлен несчетным обилием возможных болезней... Они осаж­дают врачей, добиваются все новых исследований, ле­чатся и самолечатся. С окружающими они говорят только о болезнях, вербуя новых ипохондриков. А уж если есть реальная болезнь, то просто нет спасу.

Эти люди попадают в ловушку того самого свойства внимания, которое в других случаях позволяет достичь успехов в овладении собой. Внимание действительно микроскопирует ощущения, и это прекрасно, если самим вниманием управляет положительно окрашенная воля. Но если внимание неуправляемо, если оно бессознатель­но липнет к Аду — дело худо. Всякое неприятное ощу­щение, всякое колебание состояния из незначительного события становится трагедией. Нет, это не деланно-теат­ральная трагедия истерика — трагедия для других. Это трагедия для себя, самообман тяжкий и искренний.

Возникает порочный круг: страх — внимание — ощуще­ние — внимание — страх — внимание... Сверхпессими­стический самопрогноз, непроизвольное отрицательное самовнушение, в сущности, тоже «вытеснение наизнан­ку»... Это мешает и при аутотренинге.

Особенно часто ипохондриков преследуют опасения за сердце. Известие о чьей-то скоропостижной смерти действует на них катастрофически: «я — следующий», не иначе. Они беспрестанно щупают свой пульс, сотни раз измеряют давление и находят все новые подтверж­дения мрачной версии. А сердце — только не сердце, а его эмоциональные мозговые проекции начинают с готовностью подыгрывать. Вот и впрямь что-то зако­лоло, вот какой-то перебой... Останавливается...

«Да ведь вы здоровы как бык. На вас воду возить, вы еще сто лет проживете со своими ощущениями. Еще меня похороните... Посмотрите, вот действительно боль­ной человек, но он мужествен, чем-то увлечен, а вы увле­чены своими воображаемыми болезнями. Какой в конце концов смысл предаваться страху — ведь двум смер­тям не бывать, а одной не миновать. Все равно придет, неизвестно когда, так стоит ли сейчас ожидать и му­читься? Сейчас-то и надо об этом забыть...»

Все без толку.

Некоторая доля ипохондричности есть почти у всех, но законченных ипохондриков, к счастью, немного. Как ни жестоко об этом говорить, за вычетом случаев, когда действительно есть какие-то органические недомогания, развитая ипохондрия — это прежде всего болезнь эгоиз­ма (одна из них). И единственное, что может по-настоя­щему помочь, — перенесение глубинной эмоциональной заинтересованности со своего драгоценного «я» на что-то драгоценное вне его... Увы, труднее всего убедить в этом самого ипохондрика.

Дата добавления: 2015-10-13