Фальшивки как антисталинский аргумент

Сванидзе заявлял, что Сталин «верил Гитлеру больше, чем собственной разведке». Доктор исторических наук М. Вылцан осуждал Сталина за то, что он «не верил тому, чему нормальный человек сразу бы поверил (например, многочисленным донесениям и сообщениям о готовящемся Гитлером нападении на СССР в июне 1941 года)». А. Райзфельд утверждал: «Абсолютно достоверные сведения о сроках нападения были проигнорированы… 21 июня 1941 года наркомом государственной безопасности Л.П. Берией была подана на имя Сталина докладная записка, в которой нарком предлагал вызвать в СССР и «стереть в лагерную пыль» разведчиков с псевдонимами «Старшина» и «Корсиканец», якобы сеющих панику сообщениями о предстоящем в 4.00 утра 22 июня 1941 года нападении гитлеровской Германии на СССР». Такого факта не могло быть, потому что в начале 1941 года НКВД был разделён на два наркомата: НКВД под руководством Берии и НКГБ под началом Меркулова. С 3 февраля 1941 года Берия не распоряжался внешней разведкой.

В документах о Смерше за период с 1939 по 1946 год читаем: «Т-щу Меркулову. Может, послать ваш «источник» из штаба герм. авиации к е... матери. Это не «источник», а дезинформатор. И. Ст.» Меркулов привёл «два донесения, а Сталин негативно оценил лишь одно! Он разделил информаторов и выразил недоверие только информатору из штаба люфтваффе — «Старшине» (Шульце-Бойзену), но не информатору из министерства хозяйства — «Корсиканцу» (Харнаку). И поступить так Сталин имел все основания…»

Впрочем, «Старшина» добросовестно выполнял свой долг. Шульце-Бойзена, служившего в 5-м отделе оперативного управления генштаба ВВС, внучатого племянника гроссадмирала фон Тирпица, арестовали 30 августа 1942 года и после суда высшего военного трибунала повесили 22 декабря 1942 года. В предсмертном стихе он писал: «Нас правое дело вело, // Топор и веревка нас не страшат».

Л. Терёхин утверждает, что вероломное нападение, «как потом оказалось, совсем не трудно было предугадать». Это «потом оказалось», а тогда определить точную дату нападения было трудно. Сталин получал не «абсолютно достоверные сведения», а противоречивую информацию о германских планах. Советские разведчики называли многие даты начала войны: 5 апреля, конец апреля, 1 мая, 14 мая, 20 мая, конец мая, 15 июня. Можно представить, как после этого относился Сталин к новым сообщениям о сроках агрессии Германии против СССР.

Часто цитируют докладную записку Берии Сталину от 21 июня 1941 года: «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра. То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев... Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападёт!»

Ю. Мухин в книге «Война и мы» справедливо доказывает, что этот документ — фальшивка. Более развернуто обосновал эту мысль Брезкун: «Эта «докладная записка Берии» не имеет даже видимости служебного документа. …Реальный Берия был не настолько туп, чтобы употреблять в докладной Сталину плоский каламбур «тупой генерал Тупиков»… Деканозов был склонен соглашаться со своим давним коллегой, резидентом разведки НКГБ А. Кобуловым, которому немцы в целях стратегиче-

ской дезинформации подставили агента-двойника Берлинкса, имевшего в НКГБ кодовое имя «Лицеист»… Никакими «дезами» насчет скорого наступления немцев Деканозов «бомбардировать» Москву не мог: он поддавался на дезинформацию агента «Лицеиста», уверявшего в обратном. Сталин разгадал эту «дезу».

Советский военный атташе во Франции генерал Суслопаров информировал, что нападение Германии на Советский Союз назначено на 22 июня. Сталин, получивший в марте—июне 1941 года много подобных — не сбывшихся! — предупреждений, совершил ошибку, когда не поверил этому и написал на сообщении: «Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его».

Наша разведка многое сделала, чтобы выявить подготовку Германии к нападению на СССР, но не сумела «в полной мере объективно оценить поступавшую информацию о военных приготовлениях» Германии и честно докладывать о них Сталину. Негативную роль сыграло то, что начальник Главного разведывательного управления Генштаба Ф. Голиков не подчинялся начальнику Генштаба Жукову, докладывал только Сталину и лишь иногда информировал Тимошенко. В записке Голикова Сталину от 20 марта 1941 года раскрывался замысел операции «Барбаросса», но был сделан вывод: «Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию». В записке говорилось, что «наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира». На Сталина эта записка оказала влияние.

Жуков, по его словам, «в основном верил поступавшей информации» об угрозе германского нападения, но «выводы сделал, учитывая точку зрения Сталина». Так поступали и другие наши военачальники. Жуков впоследствии самокритично признал: «В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И.В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом».

Дата добавления: 2015-10-13