Замок корвинуса. Яростная буря свирепствовала за переделами замка

Яростная буря свирепствовала за переделами замка. Завывание ледяного мартовского ветра соревновалось с растущими ударами грома. Их бурное противостояние было слышно даже через толстые каменные стены и гобелен, закрывающий окно часовни. Свеча, определяющая время, была теперь меньше дюйма в высоту, что свидетельствовало о том, что через час наступит ночь.

Луциан вздохнул. Вскоре ему и Соне придется снова расстаться. Хотя они уже больше месяца тайно встречались в старой часовне, прощаться перед заходом солнца не стало легче. Даже наоборот, ему становилось всё труднее и труднее оторваться от неё в конце каждого тайного свидания.

“Я все бы отдал, только бы она всегда была со мной!”

Они обнимались под одеялом, которое Соня тайно принесла в часовню несколько недель назад. Они вместе, втайне от всех немного изменили ветхую комнату, делая её более теплым и привлекательным местом. Подушки и свечи были размещены вокруг часовни. Пыль, паутина и крысиный помет были сметены. Горящий ладан боролся с затхлой атмосферой.

Кроме того Луциан чувствовал, что ему была предоставлена ​​новая жизнь. Последние несколько недель были самыми счастливыми за всё его существование, несмотря на постоянную потребность скрывать свою любовь от остального мира.

Соня задрожала рядом с ним. "Тебе холодно?" - спросил он, протягивая руку к меховому плащу, лежащему у подножия одеяла. Только тонкая льняная сорочка защищала тело Сони от холодного ветра, проникающего в стены через щели в растворе.

"Нет",- ответила она, отказавшись от плаща. Соня несчастно поморщилась. "Я просто содрогнулась от осознания того, что канун Святого Георгия лишь через два месяца".

Мысли Луциана омрачились. Они с Соней редко говорили об её предстоящем браке с Николаем, боясь испортить свои драгоценные часы вместе, но, возможно, пришло время. Они не могли отрицать жестокую реальность её помолвки ещё дольше. "Я знаю",- признал он.

Отчаянные карие глаза умоляли его: "Может, мы можем бежать вместе?"

“Если бы только это было возможно”,- подумал он. Он, конечно, обдумывал подобное, но он опасался за безопасность Сони за пределами защиты ковена. "Куда мы пойдём?"- спросил он её мрачно,- "Мы будем одни в мире смертных, подобным тем которые пытались убить нас обоих в крепости". Яркие воспоминания Сони перед лицом смерти от рук разъяренной толпы мелькнули перед её глазами. "Нам придется стараться изображать из себя смертных, быть под угрозой разоблачения, постоянно висящей над нами",- он всплеснул руками,- "Как долго мы сможем скрывать твоё отвращение к дневному свету, мои ежемесячные преобразования?" Он остановился, давая горькой правде осесть: "Черт, за всю свою жизнь я обменялся со смертным тремя словами! Я даже не знаю о чём с ними можно говорить изо дня в день?”

“Это будет лишь вопросом времени”,- подумал он,- “лишь до тех пор, когда наша истинная природа раскроется”. Он представил их горящими на костре, на площади какой-нибудь богом забытой деревни смертных. Пламя превращало прекрасное тело Сони в пепел так же, как и солнечные лучи. “Как я смею рисковать вечной жизнью Сони, даже ради нашей любви?”

"Но ведь ты сказал мне, что брат Амвросий мертв",- возразила она,- "Мой отец убил его у тебя на глазах".

Он покачал головой. "Я боюсь, что монах был не единственным. Поверь мне, когда я говорю, что смертное государство остается нашим врагом ". Он указал на потрескавшуюся и выцветшую фреску на противоположной стене, на которой были запечатлены корчащиеся грешники, брошенные в адскую яму самим сатаной. Крылья летучей мыши росли за плечами дьявола, а окровавленные клыки обнажились в злобной ухмылке. "Ты видишь? Для внешнего мира мы все порождения Сатаны, бездушные монстры, живущие только для того, чтобы отравлять мир своим злом". В его голосе не было ни крупицы сомнения. "Для нас не существуют убежища".

Соня замолчала, не в состоянии оспорить его тяжёлую оценку их возможностей. "Возможно, это будет не так уж плохо ",- прошептала она, наконец,- "Остаться здесь, я имею в виду. Мы можем продолжать встречаться даже после свадьбы. Это не редкость, особенно в политических браках, для вампирских леди иметь любовников, при условии, что они будут делать это незаметно".

“Но не с ликанами”,- подумал Луциан,- “Никогда с мне подобными”.

"Кто знает? Возможно, Николай оставит меня в покое после нашей первой брачной ночи". Голос Сони запнулся, как будто она пыталась убедить себя, и ей это не удалось. "Они говорят, что он предпочитает смертных любовниц женщинам вампирам".

"Это правда",- согласился Луциан, хотя ему была ненавистна сама идея делить Соню с другим мужчиной, тем более с Николаем. Но какой другой выбор у них есть?

Она пододвинулась к нему поближе и положила голову ему на плечо. "Я думаю, что ты можешь считать это в некотором роде романтичным",- прошептала она, все еще пытаясь найти проблеск света в грядущей тьме,- "Мы будем как Ланселот и Джиневра или Тристан и Изольда".

"Действительно",- сказал он, чтобы успокоить ее. Он был хорошо знаком с легендарными любовниками, о которых она говорила, благодаря выступлениям различных бардов и менестрелей. Учитывая высокую обознанность Сони, он знал, что нет необходимости напоминать, что обе истории закончились печально.

Неужели наша любовь также приведёт к страданиям?

Резкий стук в дверь потряс их обоих. "Леди Соня?"- крикнул грубый голос, в котором Луциан признал голос Сорена. "Вы там?"- запертые двери гремели. Сорен пытался пробиться внутрь: "Леди Соня? Я должен немедленно поговорить с вами! "

Любовники замерли в панике. Луциан бросил взгляд на измеряющую свечу, чтобы убедиться, что они потеряли отслеживаемое время, но нет, количество оставшегося воска указывало, что до заката оставалось около часа. Сорен должно быть по каким-то причинам поднялся раньше и пришел в поисках Сони.

Соня нерешительно посмотрела на двери, очевидно сомневаясь, стоит ли отвечать на зов надсмотрщика. “Возможно, если мы будем молчать”,- думал Луциан,- “Сорен сдастся и уйдет”.

"Леди Соня!"- Сорен сильно стучал в дубовую дверь,- "Вы должны ответить мне. Я вижу свет свечи через трещину в древесине. Леди Соня! "

“Придется отказаться от этой идеи”,- понял Луциан. Сорен, кажется, не собирался уходить пока не поговорит с Соней. "Задержи его",- прошептал Луциан, вскочив на ноги и начав собирать свою разбросанную одежду и вещи. Он передвигался быстро, но незаметно, стараясь делать как можно меньше шума.

"Прошу прощения, Сорен",- крикнула Соня. Она схватила свой ​​плащ и поспешно обернула его вокруг себя. Она надела меховой капюшон на свои распущенные волосы. Ее ноги скользнули в туфли. "Извиняюсь за задержку. Сейчас я выйду".

Сорен с нетерпением барабанил в дверь. "Пожалуйста, ваша милость!"- настаивал он. Неужели он боялся, что она была в заложниках или, может, готовилась к прыжку через витражное окно? "Отоприте дверь! "

Луциан ногами затолкал разбросанные предметы одежды за мраморный алтарь, а затем нырнул за гобелен, изображающий Волка и Ягненка. Соня подождала, пока висящая ткань перестанет дрожать, и нервно подошла к двери. Луциан через дыру в гобелене следил за тем, как она отпирала дверь. Она приоткрыла её достаточно, чтобы увидеть хмурое лицо Сорена, смотрящее на неё с другой стороны.

"Терпение, милый Сорен", - сказала она с притворной небрежностью, - "Чем я могу тебе помочь?"

"Вас не было в вашей спальне!"- пожаловался он, словно её необъяснимое отсутствие было для него личным оскорблением,- "Ваш отец встал рано и послал меня позвать вас, но я вас нигде не нашёл. Я искал вас повсюду, пока не встретил горничную, которая, вспомнила, что видела вас, когда вы поднимались по лестнице в эту заброшенную крысиную нору”. Он ворвался в часовню, несмотря на нерешительные усилия Сони удержать его снаружи. Подозрительные глаза обыскали забытую камеру, без сомнения, обнаружив подушки и свечи, выстроенные по комнате. Он понюхал пахнущий ладаном воздух. "Что вы здесь делаете?"

Луциан затаил дыхание за гобеленом, молясь о том, чтобы шум бури скрыл звук его бешеного сердцебиения. Судя по слабому свету, проникающему через витражное окно за его спиной, день снаружи был тёмным и пасмурным. “Неудивительно, что Виктор проснулся раньше”,- догадался он,- “Мы были неосторожны и не ожидали подобного”.

"Я считаю, что эта старая часовня идеальное место для занятий и место, где можно остаться наедине со своими мыслями",- объяснила Соня. Она взглянула на тяжелый фолиант, лежавший на полу у алтаря, стараясь удерживать переднюю часть её плаща плотно закрытой. "Как ты знаешь, никто больше не посещает эту комнату, так что меня редко прерывали в моих исследованиях, по крайней мере, до сих пор",- добавила она многозначительно, - "Боюсь, что я задремала во время чтения, поэтому я не спешила отвечать на твой зов несколько минут назад".

Ложь Сони показалась Луциану достаточно правдоподобной, но поверит ли в это Сорен? Что если он захочет обыскать часовню? Луциан вспотел за гобеленом. Каждая мышца его тела напряглась в ожидании действия в том случае, если он будет вынужден сражаться с Сореном голыми руками и зубами. В отсутствии полной луны он не мог трансформироваться, поэтому их с Сореном силы были слишком неравными, чтобы обеспечить легкую победу, но Луциан не отдаст Соню на милость совета без боя. “Неважно, что произойдет со мной”,- решил он,- “но я не хочу видеть Соню, наказанную за любовь ко мне”.

Мучительные моменты тянулись бесконечно, пока Сорен размышлял над словами Сони. Сомнение было видно на его бородатом лице. Соня пытались отвлечь его болтовней, как ни в чём не бывало. "Что скажешь, Сорен? Не будет ли эта освящённая веками часовня вдохновенным местом для Николая и меня, чтобы обменятся свадебным клятвами? Нужно не забыть предложить это моему дорогому отцу, когда в следующий раз мы встретимся, чтобы обсудить мою свадьбу ".

"Эта чумная дыра?" - ответил Сорен. Он высмеивал заброшенную часовню с открытым презрением. Однако вопрос Сони напомнил ему о его первоначальной цели. "Ваш отец ждет",- объявил он грубо,- "Немедленно пойдемте со мной".

Но Соня знала, что нельзя появляться перед отцом, прикрываясь одним плащом. "Ты забываешься, Сорен ",- сказала она, подтверждая свой авторитет,- "Дочери старейшины нельзя приказывать, словно какой-то уличной девке!" Она величественно выпрямилась, приподнимая подбородок. "Уходи сейчас же. Ты можешь сказать отцу, что я скоро приду к нему".

Лицо Сорена потемнело. Пренебрежительный тон Сони явно задел его. "Но миледи…"

“Оставь меня, негодяй",- настаивала его Соня,- "пока я не сообщила о твоей наглости моему отцу".

Кулаки Сорена сжались, но он благоразумно промолчал. "Как пожелаете, миледи",- пробормотал он, повернулся спиной к алтарю и гордо вышел из часовни. Луциан вздохнул с облегчением, услышав, как тяжелые шаги надсмотрщика стали удаляться по лестнице и исчезли в конце коридора.

Соня закрыла за ним двери часовни, и Луциан выскользнул из-за гобелена. Его сердце все еще колотилось в своём тесном убежище. Соня бросилась в его объятия, и он почувствовал, что она дрожит. Молния сверкнула за гобеленом.

"Я так испугалась”,- призналась она, положив голову ему на грудь,- "за те несколько минут там. Я думала, что нас раскроют".

"Как и я",- сказал он ей,- "Спасибо судьбе за бурю снаружи". “И ладану тоже”,- понял он. Чувства вампиров были не столь острыми как у ему подобных, но всё же Луциан был благодарен подавляющим запахам и звукам, скрывшим его присутствие. "Хорошо, что ты выгнала Сорена до того, как он обыскал часовню".

Он даже не мог себе представить последствия такой катастрофы. Никогда чистокровный вампир, принцесса не была поймана с ликаном- любовником за всю многовековую историю ковена. Пакт приговаривал к смерти за такое преступление, но, несомненно, Виктор не приговорил бы собственную дочь к смерти.

Или я ошибаюсь?

“Это было близко”,- понял Луциан. Он крепко держал Соню в своих объятиях, как бы желая защитить ее от опасностей, как прошлых, так и предстоящих. “Нам нужно быть более осторожными в будущем”, - решил он.

Значительно более осторожными.

Дата добавления: 2015-10-13