ГЛАВА 46. Вырваться из Тени

Подходя к зданиям, где жили дамани, Найнив услышала отдаленные крики. Людей на улице стало много больше, и в них была какая-то нервозность, в походке прибавилось спешки, тревоги во взглядах, что они бросали на Найнив, на платье со вставками-молниями, на женщину, которую она вела на привязи.

Нервно комкая узелок, Илэйн всматривалась вперед, стараясь разглядеть источник криков, – это было одной улицей дальше, где трепало ветром золотого ястреба, сжимающего в когтях молнии.

– Что происходит?

– Нас это не касается, – твердо сказала Найнив.

– Надейся, – прибавила Мин. – Я тоже буду надеяться. – Она увеличила шаг, поспешив по ступеням вперед всех, и исчезла внутри высокого каменного здания.

Найнив покороче перехватила привязь:

– Не забывай, Сита, тебе не нужно никаких неприятностей, так же как нам.

– Да, – пылко подтвердила шончанка. Она опустила подбородок на грудь, пряча лицо. – Клянусь, от меня вам помех не будет.

Когда они повернули на ступени серого камня, наверху лестницы появились су л'дам и дамани, они спускались, а Найнив с Ситой и Илэйн поднимались. Бросив один взгляд на женщину в ошейнике и убедившись, что это не Эгвейн, Наинив больше на них не смотрела. Она при помощи айдам держала Ситу вплотную к себе: если в одной из них дамани ощутит способность направлять, то пусть думает, что это – Сита. Тем не менее Найнив чувствовала, как по спине сбегают капельки пота, пока не поняла, что те уделяют ей не больше внимания, чем она им. Видели они лишь платье с нашитыми молниями и серое платье, видели женщин, в них одетых, соединенных серебристым шнуром ай'дам. Просто другая Вожатая с Обузданной, и местная девушка торопится следом со свертком, принадлежащим су л'дам.

Наинив толчком распахнула дверь, и они вошли.

Какая бы суматоха ни царила там, где развивалось знамя Турака, сюда переполох еще не докатился. В прихожей были одни женщины, и положение каждой с легкостью определялось по одежде. Три дамами в сером с су л'дам при браслетах. Две женщины в платьях со вставками с зигзагообразными молниями стояли и разговаривали, еще три шагали через прихожую. Четыре, одетые, как Мин, в простые темные шерстяные платья, торопились куда-то с подносами.

Когда вошла Наинив, Мин поджидала в глубине прихожей; она глянула раз на вошедших, потом направилась дальше в дом. Наинив повела Ситу по коридору за Мин, по пятам семенила Илэйн. Как показалось Наинив, никто не взглянул на них дважды, но она чувствовала, что струйка пота, бегущая по ее спине, скоро может обернуться рекой. Она вела Ситу так быстро, чтобы никто не сумел присмотреться к ней – или, что еще хуже, задать какой-нибудь вопрос. Глядящую себе под ноги Ситу подгонять нужды не было, и Найнив даже подумала, что бывшая суд'дам бежала бы, если б не короткая привязь.

Чуть ли не в самом конце сквозного коридора Мин свернула на узкую лестницу, спиралью уходящую наверх. Найнив подтолкнула Ситу следом за девушкой, и так они добрались до четвертого этажа. Потолки тут нависали низко, в коридорах пусто и тихо, не считая приглушенных рыданий. Плач и рыдание, казалось, были неотъемлемой частью этих неприветливых коридоров.

– Это место… – начала Илэйн, потом качнула головой. – Такое ощущение…

– Да, вот именно, – мрачно согласилась Найнив. Она посмотрела на Ситу, по– прежнему не отрывавшую взора от пола. От страха и без того бледнокожая шончанка побелела как полотно.

Не говоря ни слова. Мин открыла дверь и шагнула через порог, остальные – за нею. Помещение за дверью грубо сколоченными деревянными межстенками было разделено на комнатушки поменьше, с узеньким посередине проходом, ведущим к окну. Наинив не отставала от Мин, а девушка быстро прошла к последней двери справа и толкнула ее.

За маленьким столиком, опустив голову на сложенным руки, сидела стройная темноволосая девушка, но прежде, чем она успела поднять взор, Наинив узнала Эгвейн. Полоска сверкающего металла уходила от серебристого кольца на шее Эгвейн к браслету, висящему на вбитом в стену колышке. При виде вошедших Эгвейн распахнула глаза, губы ее безмолвно задвигались. Когда Илэйн закрыла дверь, Эгвейн внезапно захихикала и, чтобы сдержать смех, зажала себе рот ладонями. В крохотной каморке сразу стало не повернуться от тесноты.

– Я знаю, что не сплю, – промолвила Эгвейн срывающимся голосом, – потому что если бы спала, то вы были бы Рандом и Галадом на горячих конях. Я и так уже спала наяву. Мне показалось, что я видела Ранда. Я его не разглядела, но мне показалось… – Она замолчала.

– Если ты хочешь дожидаться их… – холодно сказала Мин.

– О нет! Нет, вы все такие красивые, красивее зрелища я в жизни не видела! Откуда вы взялись? Как вам это удалось? Это платье, Найнив, и ай'дам, и кто это… – Она вдруг пискнула. – Это же Сита. Как?.. – Голос девушки ожесточился, Найнив едва узнавала его. – С какой радостью я бы ее сунула в котел с кипящей водой!

Сита плотно зажмурила глаза, пальцы впились в складки юбок, она вся мелко дрожала.

Что они с тобой сделали?

воскликнулаИлэйн. – Что они могли такого сделать, чтобы ты так разъярилась?

Эгвейн не сводила глаз с лица шончанки.

– Мне бы хотелось заставить ее все почувствовать! То, что она делала со мной, как она заставляла меня почувствовать, словно я по горло в… – Ее передернуло. – Ты не знаешь, Илэйн, что значит носить эту штуку! Ты не знаешь, что они способны с тобой сделать. Никак не могла решить, кто хуже – Сита или Ринна, но как же я их всех ненавижу!

– А я, кажется, знаю, – тихо произнесла Найнив. Она ощущала пот на теле Ситы, холодную дрожь, сотрясавшую ее члены. Желтоволосая шончанка была перепугана до смерти. Найнив могла лишь не дать страхам Ситы обернуться явью тут же и немедленно.

– Можешь снять это с меня? – Эгвейн коснулась ошейника. – Наверное, можешь, раз умудрилась надеть на… Найнив направила крошечную струйку. Ошейник, стягивающий горло Эгвейн, в достаточной мере разозлил Найнив, а иначе хватило бы и страха Ситы, понимания того, насколько она воистину заслужила кару за свои дела, как хватило бы и желания самой Найнив сделать с этой женщиной что-то нехорошее, злое. Ошейник раскрылся и спал с горла Эгвейн. С изумлением на лице девушка провела рукой по шее.

– Надевай мое платье и дубленку, – сказала ей Найнив. Илэйн уже раскатывала узелок с одеждой на кровати. – Мы выйдем отсюда, и никто нас даже не заметит.

Найнив поразмыслила, стоит ли сохранить контакт с саидар – сейчас она была в меру разгневана, и ощущение было таким чудесным, – но, хотя и очень неохотно, отпустила ее. Здесь единственное место в Фалме, где никогда не придут проверять, кто же тут направляет, – если су л'дам и дамани почувствуют поток Силы, но наверняка их заинтересует, что происходит, если дамани увидит свечение, признак направления Силы, вокруг женщины, которую все считают су л'дам.

– Не понимаю, почему ты до сих пор не ушла? Ты тут одна, пусть даже не сообразила, как избавиться от этой штуковины, но ты могла бы просто схватить ее и убежать.

Пока Мин и Илэйн помогали подруге торопливо переодеваться в старое платье Найнив, Эгвейн объяснила, как становится плохо, когда сдвигаешь браслет с того места, где его оставила су л'дам, и когда пытаешься направлять, если браслет не на руке сул'дам. Только сегодня утром она додумалась, как без помощи Силы открыть ошейник. А после обнаружила, что от прикосновения к хитроумной застежке с намерением открыть ее, пальцы сплело в бесполезный судорожный узел. Эгвейн могла сколько угодно трогать ошейник, пока не думала разомкнуть застежку, но самая слабая, мимолетная мысль об этом, и тогда… Найнив самой стало дурно. От браслета на запястье стало физически плохо. Это было слишком ужасно. Ей захотелось сорвать браслет с запястья, пока она не узнала об ай'дам больше, пока она не узнала нечто такое, что заставило бы ее почувствовать себя испачканной навсегда.

Разомкнув серебристый наручник, она высвободила руку, защелкнула браслет и повесила на один из колышков.

– Не вздумай, будто это означает, что ты можешь теперь вопить о помощи. – Найнив сунула под нос Сите кулак. – Открой только рот, и ты у меня пожалеешь, что на свет родилась, и мне не понадобится эта проклятая… штуковина!

– Вы… вы же не оставите меня так, – шепотом промолвила Сита. – Нет! Свяжите меня! Засуньте кляп, чтобы я тревогу не могла поднять. Умоляю!

Эгвейн безжалостно рассмеялась:

– Оставь ошейник на ней. Даже без кляпа она не позовет на помощь. Сита, лучше бы тебе надеяться, что тот, кто тебя обнаружит, снимет ай'дам и сохранит твой маленький секрет. Твой грязный секрет, а?

– О чем ты говоришь? – спросила Илэйн.

– Немало я об этом думала, – сказала Эгвейн. – Когда они оставляли меня тут одну, я могла лишь размышлять. Суд дам. заявляют: через несколько лет у них развивается сродство. Большинство из них способно определить, когда женщина направляет, невзирая на то, соединены они с ней привязью или же нет. Я не была уверена, но Сита подтвердила догадку.

– Какую? – спросила Илэйн, и тут же от внезапного озарения глаза ее расширились, но Эгвейн продолжила:

– Найнив, ай'дам действует на женщин, которые способны направлять. Не понимаешь? Су л'дам могут направлять не хуже дамани. – Сита застонала сквозь стиснутые зубы, мотая головой, отчаянно отрицая слова Эгвейн. – С. улдам скорее умрет, чем признает, что способна направлять, даже если сама знает об этом. Они не развивают эту способность, поэтому ничего не могут сделать с Силой, но направлять они способны.

– Я же говорила тебе, – сказала Мин. – Этот ошейник не должен был на нее подействовать. – Она застегнула последние пуговицы на спине Эгвейн. – Любая женщина, которая не может направлять, принялась бы лупить тебя, несмышленыша, пока ты пыталась бы справиться с нею при помощи этой штуки.

– Как так может быть? – сказала Найнив. – Я-то считала, что Шончан сажают на привязь всякую женщину, что в состоянии направлять.

– Всех, кого они находят, – ответила ей Эгвейн. – Но те, кого они могут найти, похожи на тебя, на меня, на Илэйн. Мы родились с этим, готовые направлять, неважно, научил нас кто или нет. Ну а шончанские девочки, которые не обладают врожденным даром, но которых можно обучить? Не всякая женщина становится… Вожатой. Ринне казалось, что она, рассказывая мне об этом, показывает свое хорошее отношение. В шончанских деревнях, когда су л'дам приходят проверять девушек, судя по всему, устраивается праздник. Они стремятся найти и посадить на привязь каждую, похожую на тебя или меня. Но остальным они разрешают надеть браслет, чтобы определить, почувствуют ли те, каково приходится бедной женщине в ошейнике. Способных воспринять эти ощущения отбирают для обучения на су л'дам. Вот они-то и есть те самые женщины, которых можно научить.

Сита едва слышно стонала.

– Нет. Нет. Нет. – Она стонала и стонала, беспрестанно.

– Я знаю, она гнусная баба, – сказала Илэйн, – но у меня такое чувство, будто мне хочется ей помочь. Она могла бы стать одной из наших сестер, только Шончан извратили все. Найнив открыла было рот, собираясь сказать, что для них самое лучшее поскорее помочь себе, и тут дверь распахнулась.

– Что здесь происходит? – вопросила Ринна, шагнув в комнату. – Аудиенция? – Она уставилась на Найнив, уперев ладони в бедра. – Я никогда не давала разрешения, чтобы кто-то другой соединялся с моей малышкой, с Тули. Я даже не знаю, кто ты…

Взгляд ее упал на Эгвейн – вместо серого платья дамами на ней было платье Найнив. И Эгвейн была без ошейника! Ринна вытаращила глаза, ставшие как блюдца. Закричать ей так и не удалось.

Прежде чем кто-то успел двинуться, Эгвейн подхватила с умывальника кувшин и со всей силы врезала им Ринне в солнечное сплетение. Кувшин разлетелся вдребезги, а су л'дам булькнула, лишилась дыхания и сложилась вдвое. Когда она упала, Эгвейн с рычанием кинулась на нее, толкнув плашмя на пол, цапнула по-прежнему валявшийся неподалеку ошейник, защелкнула вокруг шеи женщины. Одним быстрым рывком за серебристую привязь она сдернула с колышка браслет и приспособила на свое запястье. Губы Эгвейн исказились, обнажив зубы, глаза с чудовищной концентрацией смотрели только в лицо Ринне. Уперевшись коленями в плечи су л'дам, она обеими руками крепко зажала женщине рот. Ринна содрогнулась в немыслимой конвульсии, глаза полезли из орбит; из горла вырывались хрипы, сдерживаемые ладонями Эгвейн; пятки замолотили по полу.

– Прекрати, Эгвейн! – Найнив вцепилась девушке в плечи, оттаскивая ее от Ринны. – Эгвейн, прекрати! Тебе не это надо!

Ринна лежала, тяжело дыша, с серым лицом, диким взглядом вперившись в потолок.

Вдруг Эгвейн кинулась в объятия Найнив, судорожно всхлипывая у нее на груди:

– Она мучила меня, Найнив. Мучила меня! Все они мучили… Они мучили и издевались надо мной, пока я не делала, чего они хотели. Я ненавижу их! Ненавижу за то, что они мучили меня, и ненавижу за то, что не могла не делать того, чего они от меня хотели.

– Знаю, – мягко сказала Найнив. Она пригладила волосы Эгвейн. – Все правильно, Эгвейн, ты их ненавидишь. Все верно. Они заслужили это. Но совсем неправильно, что ты позволяешь им сделать себя похожей на них.

Сита прижимала ладони к лицу. Ринна дрожащей рукой недоверчиво потрогала ошейник на своем горле.

Эгвейн выпрямилась, быстро утирая слезы.

– Я не такая! Я не похожа на них! – Она чуть не оцарапалась, стаскивая браслет с запястья, и отшвырнула его. – Нет, не такая! Но мне хочется их всех убить.

– Они это заслужили. – Мин мрачно смотрела на двух су л'дам.

– Ранд бы убил любого, кто сделал такое, – сказала Илэйн. Казалось, она ожесточала себя. – Уверена в этом.

– Наверное, они заслужили, – сказала Найнив, – и наверное, убил бы. Но мужчины зачастую путают месть и убийство во имя справедливости. У них редко хватает мужества для справедливости.

Ей часто доводилось выступать в качестве судьи в Круге Женщин. Иногда к ней приходили мужчины, считая, что женщины будут судить их дело лучше, чем мужчины из Совета Деревни, но мужчины всегда думали, что могут повлиять на решение красноречием или мольбами о милосердии. Круг Женщин выказывал милосердие, когда его заслуживали, но всегда – был справедливым, и именно Мудрая выносила приговор. Найнив подняла браслет, отброшенный Эгвейн, и закрыла его.

– Если б могла, я освободила бы здесь всех женщин, и уничтожила бы эти штуки до последней. Но раз я не могу… – Она аккуратно повесила браслет на тот же колышек, на котором болтался первый, потом повернулась к су л'дам. Эти уже не Вожатые, сказала она себе. – Может быть, если станете вести себя тихо, то пробудете тут достаточно долго, чтобы суметь снять ошейники. Колесо плетет так, как желает Колесо, и вдруг вы совершили столько добра, что оно перевесит причиненное вами зло, настолько, что вам позволено будет снять их. Если же нет, то рано или поздно вас найдут. И, думаю, кто бы ни нашел вас, вам зададут немало вопросов, прежде чем снять эти ошейники. Думаю, что вы, вероятно, на своей шкуре узнаете ту жизнь, на которую обрекаете других женщин. Такова справедливость, – заключила она, обращаясь к своим подругам.

В глазах Ринны плескался стылый ужас. Плечи Ситы тряслись, словно она рыдала, закрывшись ладонями. Найнив ожесточила свое сердце. Такова справедливость, сказала она себе. Именно такова. И Найнив вывела девушек из комнатки.

На выходящих женщин внимания обратили не больше, чем когда они входили. Найнив предположила, что благодарить следует платье су л'дам, но сама дождаться не могла, когда найдется время переодеться. Прикосновение к коже самой грязной тряпки – ощущение и то чище.

Девушки, тесно идущие за Найнив, хранили молчание, пока вновь не оказались на мощенной булыжником улице. Найнив не знала, чем вызвано это молчание: то ли тем, как поступила, то ли же опасением, что кто-то может их остановить. Она нахмурилась. Интересно, они что, почувствовали бы себя лучше, если б она заставила их потрудиться, велев перерезать горло этим двум женщинам?

– Лошади, – сказала Эгвейн. – Нам нужны будут лошади! Я знаю, где конюшня с Белой, но не думаю, что мы до нее доберемся. Придется оставить Белу здесь, – сказала ей Найнив – Мы отплываем на корабле.

А где все-то? – спросила Мин, и до Найнив вдруг дошло, что на улице пусто.

Людские толпы исчезли, не оставив ни следа; лавочки и окна вдоль всей улицы накрепко закрыты ставнями. Но вверх по улице, от гавани, двигался строем отряд шончанских солдат, сотня, а то и больше, сомкнутыми шеренгами, во главе с офицером в раскрашенных доспехах. Они находились на полквартала ниже по улице от женщин, но маршировали солдаты неумолимым, решительным шагом, и Найнив почудилось, что все взоры устремлены на нее. Да это же смешно и глупо! Они в шлемах, как я могу видеть их глаза? Да и вообще, если б кто-то всполошился, то тревога поднялась бы позади нас. Тем не менее Найнив остановилась.

– За нами еще больше, – пробормотала Мин. Теперь и Найнив слышала стук их сапог. – Не знаю, кто доберется до нас первым.

Найнив глубоко вздохнула:

– С нами это никак не связано. – Она глядела дальше приближающихся солдат, в гавань, забитую высокими неуклюжими кораблями Шончан. Найнив не могла разглядеть "Ветку", но молилась про себя, чтобы судно еще было там. было готово к отплытию. – Мы просто пройдем мимо. – Свет, надеюсь, мы сумеем пройти!

– А что, если они захотят, чтобы мы пошли с ними? – спросила у Найнив Илэйн. – На тебе это платье. Если они начнут задавать вопросы…

– Я не вернусь, – мрачно заявила Эгвейн. – Лучше умру. Сейчас я им покажу, чему они меня научили.

Девушку вдруг словно окружил золотой ореол, так это выглядело для глаз Найнив.

– Нет! – воскликнула Найнив, но было поздно. С громоподобным ревом улица под первыми рядами Шончан взорвалась, землю, булыжники и закованных в латы людей разметало в стороны, точно брызги от фонтана. По-прежнему охваченная сиянием, Эгвейн резко развернулась лицом к другому концу улицы, и повторно проревел гром. Комья земли дождем осыпались на женщин. Шончанские солдаты с криками, но сохраняя порядок, рассыпались по переулкам и укрылись за крыльцами. В мгновение ока они исчезли из виду, не считая тех. кто лежал вокруг двух огромных ям, обезобразивших улицу.

Найнив вскинула руки, пытаясь смотреть сразу в обе стороны.

– Дура! Мы хотели не привлекать внимания! – Теперь на такой оборот дел не было никакой надежды. Оставалось надеяться, что им удастся прорваться к гавани в обход солдат, переулками. Теперь и дамани должны узнать. Не заметить такого они не могли.

– Не хочу опять в этот ошейник! – в бешенстве крикнула Эгвейн. – Не хочу!

– Берегись! – заорала Мин.

Ввысь над крышами с пронзительным воем взлетел по дуге огненный шар величиной с добрую лошадь и начал падать. Прямо на четверку беглянок.

– Бежим! – крикнула Найнив и бросилась прочь, нырнув в ближайший закоулок между двух наглухо запертых лавок.

Приземлилась она неудачно, на живот, охнув и ненадолго сбив дыхание, и в этот миг оземь грянулся огненный шар. По узкому проулку прокатился горячий ветер. Глотая воздух, Найнив перевернулась на спину и взглянула на улицу.

Там, где они стояли, брусчатка мостовой была расколота, выворочена и почернела в круге поперечником в десять шагов. В переулке через улицу напротив затаилась Илэйн. От Мин и Эгвейн не осталось и следа. В ужасе Найнив поднесла руку ко рту.

Видимо, Илэйн поняла, о чем подумала старшая подруга. Дочь-Наследница неистово замотала головой и показала вниз по улице. Они ушли туда.

Найнив испустила облегченный вздох, немедля обернувшийся рычанием. Глупая девчонка! Мы б спокойно мимо них прошли! Но времени на упреки не было. Она подбежала к углу здания и осторожно выглянула оттуда на улицу.

Вниз в ее сторону метнулся огненный шар размером с голову. Едва Найнив отпрыгнула назад, как он врезался в угол дома, где только что находилась ее голова, и взорвался, обдав ее потоком каменной крошки.

Гнев затопил Найнив Единой Силой раньше, чем она осознала это. Молния полыхнула с неба, с грохотом ударив где-то выше по улице, вблизи источника огненного шара. Еще одна иззубренная стрела расколола небо, а потом Найнив побежала по переулку. Позади, у перекрестка, в землю вонзилась пика молнии.

Если у Домона корабль не наготове, я… Свет, лишь бы мы все целыми и невредимыми добрались до него!

Дернувшись, Байл Домон выпрямился, когда молния рассекла свинцово-серое небо, ударив где-то в городе, потом тут же вспыхнула вторая. Для такой грозы туч как-то маловато!

В городе что-то загрохотало, и шар огня врезался в крышу дома немногим выше причалов, раскидав окрест битую черепицу. Вскоре причалы опустели, не считая нескольких Шончан; они теперь беспорядочно забегали, крича и вытащив мечи. Из– за склада появился человек с гролмом. Солдат бежал, чтобы не отстать от двигающейся длинными прыжками бестии, и они быстро исчезли на одной из улиц, ведущих вверх, от воды.

Один из матросов Домона подскочил к борту, взял топор и размахнулся им над причальным канатом.

Два быстрых шага, и Домон одной рукой перехватил занесенный топор, а другой сдавил матросу горло.

– "Ветка" будет стоять тут до тех пор, пока я не скажу отчалить, Аэдвин Коул!

– Они совсем взбесились, капитан! – закричал Ярин. Многократное эхо от взрыва раскатилось по гавани, пронзительно заорали и закружились в воздухе вспугнутые чайки, и вновь вспыхнула молния, ударив в землю в Фалме. – Дамани нас всех перебьют! Давайте отвалим, пока они заняты, пока друг друга убивают. Они и не заметят, как мы исчезнем!

– Я дал слово. – сказал Домон. Он вывернул топор из руки Коула и с грохотом отбросил на палубу. – Я дал слово.

Торопись, женщина, думал он. Айз Седай ты или нет. Поторопись же!

Джефрам Борнхальд посмотрел на вспыхивающие над Фалме молнии и выбросил их из головы. Какое-то громадное крылатое создание – несомненно, одно из шончанских чудовищ – дико металось, уворачиваясь от огненных стрел. Если там разыгралась гроза, для Шончан она станет не меньшей помехой, чем для него. Холмы, почти напрочь лишенные деревьев, – лишь немногие могли похвастаться чахлыми кустами на макушках, – по-прежнему скрывали от Борнхальда город, а его отряд – от города.

Тысяча воинов Борнхальда растянулась по обе стороны от него длинной цепью верховых – по холмам и седловинам. Холодный ветер трепал белые плащи и хлопал знаменем сбоку от Борнхальда: золотое солнце Детей Света с волнистыми лучами.

– Теперь исполняй приказ, Байар, – приказал он. Мужчина с худым, вытянутым лицом замешкался, и Борнхальд добавил в голос резкости: – Я приказал тебе уходить, чадо Байар IБайар приложил руку к сердцу и поклонился:

– Как прикажете, милорд Капитан.

Он повернул прочь своего коня, всем своим видом, каждой складкой плаща показывая нежелание подчиниться.

Борнхальд перестал думать о Байаре. Что мог, он сделал. Борнхальд возвысил голос:

– Легион наступает шагом!

С поскрипыванием седел длинная цепь воинов в белых плащах медленно двинулась в Фалме.

Ранд высунулся из-за угла и глянул на приближающихся Шончан, потом с недовольной гримасой нырнул обратно в узкий проулок между двух конюшен. Скоро они будут здесь. На щеке запеклась кровь. Раны, полученные от Турака, горели огнем, но с ними ничего сейчас не поделать. По небу вновь полоснула молния; через подметки сапог Ранд ощутил дрожь от ее тяжелого удара. Во имя Света, что происходит

– Близко? – сказал Ингтар. – Ранд, нужно спасти Рог Валир.

Невзирая на Шончан, невзирая на молнии и странные взрывы в самом городе, он выглядел всецело поглощенным только своими собственными думами. Мэт с Перрином и Хурином на том конце переулка следили за другим шончанским патрулем. Место, где они оставили лошадей, было теперь недалеко, вот только бы добраться до него.

– Она в беде, – пробормотал Ранд. Эгвейн. Странное чувство поселилось в душе, будто опасность грозит каким-то частям его жизни. Эгвейн – одна такая часть, одна нить, из которых сплетен шнур его жизни, но были и другие, и он чувствовал, что они под угрозой. Именно там, в Фалме. И если одна из этих нитей будет уничтожена, то его жизни никогда не быть законченной – так, какой она должна бы быть. Он не понимал этого чувства, но оно было несомненным и определенным.

– Тут один человек сдержит пятьдесят, – сказал Ингтар. Две конюшни стояли тесно, между их стенами едва хватало места, чтобы двоим встать плечом к плечу. – Один воин сдерживает пятьдесят в узком проходе. Неплохой способ умереть! И о меньшем складывали песни.

– Лучше бы не надо, – сказал Ранд. – Надеюсь, до этого не дойдет.

В городе взрывом разнесло какую-то крышу. Как же я вернусь сюда? Я должен добраться до нее. Добраться до них? Покачав головой, он опять высунулся за угол. Шончан по-прежнему приближались.

– Я никогда не догадывался, что он замышляет, – тихо произнес Ингтар, словно бы разговаривая сам с собой. Он достал меч и сейчас проверял его остроту большим пальцем. – Маленький, невзрачный бледный человек, которого скорей всего и не заметишь, даже когда посмотришь на него. Впустите его в Фал Дара, сказали мне, впустите в крепость. Я не хотел, но обязан был это сделать. Ты понимаешь? Мне пришлось. Не знал я, что было у него на уме, пока он не выпустил ту стрелу. И я по– прежнему не знаю, предназначалась она Амерлин или же тебе.

Ранд ощутил в душе холод. Он посмотрел на Ингтара.

– О чем ты говоришь? – прошептал он. Ингтар рассматривал свой клинок и будто не слышал.

– Род человеческий изгоняется отовсюду. Государства слабеют и исчезают. Повсюду Приспешники Тьмы, а никто из этих южан словно и не замечает ничего, им и дела до этого нет! Мы сражаемся, удерживая Пограничные Земли, оберегая их в своих домах, и с каждым годом, вопреки всем нашим усилиям. Запустение наступает. А эти южане троллоков считают мифом, Мурддраал для них – байка менестреля. – Он нахмурился, покачал головой. – Это казалось единственной возможностью. Мы были бы уничтожены понапрасну, защищая людей, которые даже не знают ничего, не подозревают ни о чем. Все казалось логичным. Зачем нам погибать за них, когда мы можем установить свой мир? Лучше Тень, думал я, чем бессмысленное забвение, как Каралейн, или Хардан, или… Тогда это казалось таким логичным.

Ранд сгреб Ингтара за грудки.

– Ты какую-то чушь несешь. – Не может он иметь в виду именно то, что говорит! Не может! – О чем бы ты ни говорил, скажи яснее. Ты говоришь как сумасшедший!

Впервые Ингтар взглянул на Ранда. В глазах блестели нескрываемые слезы.

– Ты лучше, чем я. Пастух или лорд, но как человек ты лучше. Как гласит пророчество: "Пусть тот, кто вострубит в меня, не о славе помышляет, но только о спасении". О своем спасении, вот о чем думал я. Я бы протрубил в Рог и повел героев из Эпох на Шайол Гул. Наверняка этого похода было бы достаточно, чтобы спасти меня. Ни один человек не может идти в Тени так долго, чтобы он не мог вновь выйти к Свету. Так утверждают. Наверняка так я сумею смыть позор того, чем я был, что наделал.

– О-о Свет, Ингтар! – Ранд отпустил шайнарца и привалился к стене конюшни. – Я думаю… думаю, что достаточно самого желания. По-моему, все, что тебе нужно сделать, это перестать быть… одним из них. Ингтар передернулся, будто Ранд произнес вслух. Приспешник Тьмы.

– Ранд, когда Верин перенесла нас сюда с помощью Портального Камня, я… я прожил другие жизни. Иногда Рог был у меня, но я никогда не трубил в него. Я пытался избежать того, чем я стал, но никогда не удавалось. Всегда от меня требовалось что-то другое, всегда нечто худшее, чем смерть, пока я был… Ты готов был отказаться от него, чтобы спасти друга! Не о славе помышляет… О Свет, помоги мне!

Ранд не знал, что и сказать. Это… как будто Эгвейн сказала ему, что она убивала детей. Не верится, настолько все ужасно! Слишком ужасно, чтобы кто-нибудь признался в таком, если бы это не было правдой. Слишком ужасно.

Спустя какое-то время Ингтар вновь заговорил, решительно и твердо:

– Нужно платить. Ранд. Всегда нужно платить. Наверное, я смогу отдать долги здесь.

– Ингтар, я…

– Ранд, это право каждого человека – выбрать, когда Вложить Меч в Ножны. Оно есть даже у такого, как я.

Прежде чем Ранд успел ответить, по переулку прибежал Хурин.

– Тот патруль свернул в сторону, – выпалил он, – вниз, в город. Похоже, они там собираются. Мэт и Перрин ушли. – Он кинул быстрый взгляд на улицу и отдернул голову. – Лорд Ингтар, Лорд Ранд, нам бы лучше сделать то же самое. Эти жукоголовые Шончан вот-вот будут здесь.

– Иди, Ранд, – сказал Ингтар. Он повернулся лицом к улице и не смотрел больше ни на Ранда, ни на Хурина. – Доставьте Рог куда следует. Я всегда знал, что Амерлин нужно было поручить командование тебе. Но хотел я одного – сохранить Шайнар в целости, не дать смести нас с лица земли, предать забвению!

– Я знаю, Ингтар. – Ранд глубоко вздохнул. – Да осияет тебя Свет, Лорд Ингтар из Дома Шинова, и пусть защитит тебя длань Создателя, и да укроешься ты в Его ладони. – Он коснулся плеча Ингтара. – Последнее объятие матери принимает тебя к себе.

Хурин сдавленно охнул.

– Благодарю тебя, – тихо произнес Ингтар. Казалось, напряжение покинуло его. В первый раз со времени того ночного набега троллоков на Фал Дара он стоял так, как Ранд впервые увидел его, – уверенный и расслабленный. Умиротворенный.

Ранд повернулся и натолкнулся на взгляд Хурина. который смотрел на него, смотрел на него и на Ингтара.

– Нам пора идти.

– Но Лорд Ингтар…

– … поступает так, как должно. – резко сказал Ранд. – А мы идем.

Хурин кивнул, и юноша поспешил за ним. Теперь Ранд слышал медленную поступь Шончан. Он не стал оглядываться.

Дата добавления: 2015-10-13