Читайте также:
|
|
Я в ужасе заморгала глазами. Крис не был ни «нечистым», ни просто плохим. Он часто дразнил меня, но в этом не было ничего «грязного». Я пыталась объяснить ей это, но она и слушать не желала.
Некоторое время спустя она вошла в комнату, держа в руках глиняный горшок с желтыми хризантемами.
Вот настоящие цветы для вашего искусственного сада, — сказала она своим всегдашним, лишенным всякого намека на чувства голосом.
Это было так не похоже на тот образ злой колдуньи, к которому мы привыкли, что у меня дух захватило. Неужели она собирается изменить свое отношение к нам? Может, она полюбит нас? Я начала рассыпаться в благодарностях, возможно, немного переусердствовав, потому что она круто повернулась и вышла из комнаты, как будто в раздражении.
Кэрри прибежала снизу и зарылась лицом в желтые лепестки.
Как хорошо! — воскликнула она. — Можно я возьму их себе, Кэти?
Конечно, я разрешила ей. Горшок был с благоговением поставлен у одного из выходящих на восток окон, чтобы солнце светило на него каждое утро. Смотреть из этого окна было не на что, кроме холмов и далеких гор с заросшими лесом склонами, затянутых голубоватым туманом. Цветы оставались с нами на ночь, чтобы близнецы могли видеть что-то живое, просыпаясь утром.
Когда я думаю о молодости, мне представляются эти затянутые дымкой склоны гор, холмы и выстроившиеся на склонах деревья. В такие минуты, мне кажется, что мои ноздри снова вдыхают сухой и пыльный воздух, которым мы дышали каждый день. Я снова вижу перед собой мрачные тени по углам чердака, и вспоминаю точно такие же мрачные мысли, от которых невозможно было избавиться. Они все время вертелись вокруг проклятых вопросов: «Зачем?», «Когда?», «Сколько еще осталось?».
Любовь… я слишком верила в нее.
Правда… я все еще верила, что слышу ее из любимых уст, которым так доверяла.
Вера… она была тесно связана с двумя первыми. Трудно было сказать, где начиналось одно и кончалось другое, и откуда я знала, что любовь — самое слепое из всех чувств.
Прошло больше двух месяцев, а дедушка все еще был жив.
Мы стояли, сидели, лежали на подоконниках мансардных окон нашего чердака. Мы печально наблюдали, как темно зеленые вершины деревьев в одну ночь меняют свою окраску на яркие пурпурные, золотые, оранжевые и коричневые цвета осени. Изменения в природе задевали какие-то непонятные струны в моей душе. Я думала, это происходило со всеми нами, даже близнецы не оставались равнодушными, глядя, как уходит лето. Нам оставалось только смотреть.
Мои мысли сделали безумную попытку вырваться на волю в поисках ветра, который мог бы растрепать мои волосы и обжечь мою кожу колючим морозным воздухом, чтобы я снова почувствовала, что я есть на свете. Как я завидовала всем детям, там, на свободе, которые бегали по увядающей траве и разбрасывали ногами сухие хрустящие листья — как я когда-то, в общем-то, не так давно!
Почему я не понимала раньше, что когда я вот так бесцельно, свободно бежала по. земле, я переживала минуты счастья? Почему я все время думала, что счастье где-то впереди, в будущем, когда я вырасту и смогу сама принимать решения, идти своим путем, быть сама собой? Почему я считала, что быть ребенком недостаточно? Почему, почему я была так уверена, что только взрослые бывают счастливыми.
— Ты сегодня какая-то грустная, — сказал Крис, и тут я заметила, что они столпились вокруг меня: Крис рядом, Кэрри с одной стороны и Кори с другой стороны от Криса. В последнее время Кэрри стала моей маленькой тенью, постоянно следующей за мной, куда бы я ни шла, копирующей мои движения и даже пытающейся думать и чувствовать, как я. Точно также у Криса была своя тень — Кори. Мы настолько сблизились за эти дни, что еще немного — и стали бы четверкой сиамских близнецов.
Ты не собираешься отвечать мне? Почему ты такая грустная? Деревья сегодня очень красивые, правда? Летом я думаю, что люблю это время года больше всего, но осенью я предпочитаю осень, зимой — зиму, а когда приходит весна, она тоже становится моей любимицей.
Дата добавления: 2015-10-13; просмотров: 94 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Кэрри и Кори всегда ложились спать в новой одежде, по крайней мере в первый день носки. Ужасно было просыпаться с головой, лежащей на чьем-то ботинке. | | | Да, это был мой Кристофер Долл. Ему всегда было достаточно того, что есть здесь и сейчас, и он был удовлетворен этим «здесь и сейчас», каковы бы ни были обстоятельства. |