Пролог: падай, как дождь

Это всего лишь искра в огромном костре священного огня.

-Джон Драйден, "Абсолем и Ахитофел"

ПРОЛОГ: ПАДАЙ, КАК ДОЖДЬ

Институт Лос Анджелеса, декабрь 2007

В день, когда были убиты родители Эммы Карстаирс, была отличная погода. С другой стороны, в Лос-Анджелесе погода всегда была чудесной. Ясным зимним утром отец с матерью высадили Эмму возле Института, находящегося на возвышающихся над голубым океаном холмах за Тихоокеанским шоссе. Небо было безоблачным и тянулось с утесов Пасифик Палисейдс до пляжей Пойнт Дюм. Отчет о демонической активности в районе береговых пещер Лео Каррилло пришел за ночь до этого. Карстаирсам было поручено разобраться с ситуацией. Позже Эмма будет вспоминать, как мать, заправив за ухо выбившуюся из-за ветра прядь волос, предложила мужу нарисовать на нем руну Бесстрашия, а Джон Карстаирс, смеясь, ответил, что не уверен в этих новомодных рунах. Ему хватало и тех, что были записаны в Серой Книге. Тогда Эмма была очень нетерпелива и, быстро обняв родителей, сразу отстранилась, чтобы взбежать по лестнице, ведущей в Институт, с рюкзаком, подпрыгивающим за спиной; стоя во внутреннем дворе, они на прощание помахали ей рукой.

Эмма была рада возможности тренироваться в этом месте. Мало того, что там жил ее лучший друг Джулиан, но еще и внутри царило ощущение, будто она влетала в океан. То было огромное строение из дерева и камня, стоявшее в конце длинной галечной аллеи, извивавшейся по холмам. Каждая комната, каждый этаж был с видом на океан, горы и небо; на бурлящие просторы синего, зеленого и золотого. Девочка мечтала забраться на крышу вместе с Джулсом — пока этому плану мешали родители — чтобы посмотреть, тянулся ли вид до самой пустыни на юге.

Передние двери легко распахнулись под ее знакомым прикосновением. Лестничная площадка и нижние этажи Института полнились взрослыми Сумеречными охотниками, шагающими взад и вперед. Наверное, у них какая-то встреча, предположила Эмма. Она заметила отца Джулианна — Эндрю Блэкторна, главу Института — посреди толпы. Не желая размениваться на приветствия, она бросилась в раздевалку на втором этаже, где сменила джинсы и футболку на тренировочный костюм — не по размеру широкую рубашку, свободные хлопковые штаны и, самое главное: клинок, перекинутый через плечо.

Кортана. В переводе «короткий меч», но для Эммы он не был коротким. Клинок был длинной с ее предплечье — сверкающий металл с выведенными словами, которые каждый раз вызывали у нее дрожь по позвоночнику: «Я — Кортана, той же стали и закалки, что Жуаёз и Дюрандаль». Отец объяснил, что это значит, когда впервые вручил меч в ее десятилетние руки.

- Можешь использовать его для тренировок, пока тебе не исполнится восемнадцать. Тогда он станет твоим, - сказал он, улыбаясь, заметив, как дочь проводит пальцами по надписи. - Ты понимаешь, что это значит?

Эмма замотала головой. Она знала, что такое «сталь», но «ярость»? Это то же самое, что и «гнев», который, по словам отца, нужно уметь контролировать. Но какое отношение это имеет к мечу?

- Ты слышала о семье Вэйландов, - произнес Джон. - Они были известными оружейными мастерами до того, как Железные Сестры стали ковать клинки для Сумеречных Охотников. Вэйланд Смит создал Экскалибур и Жуаёз - мечи, принадлежавшие королю Артуру и Ланселоту, и Дюрандаль - меч героя Роланда. И этот клинок тоже, из той же стали. Любая сталь должна быть закалена - подвергнута воздействию высокой температуры, способной расплавить или уничтожить металл - и сделать его тверже. - Он поцеловал дочь в макушку. - Поколения Карстаирс владели этим мечом. Надпись на нем напоминает нам о том, что Сумеречные Охотники - оружия Ангелов." Закали нас огнем - и мы станем сильнее. Что нас не убивает, делает нас сильнее."

Эмма с трудом могла дождаться, когда же ей исполнится восемнадцать - чтобы путешествовать по миру, борясь с демонами, чтобы быть закаленной в огне. Сейчас же она вернула меч в ножны и покинула тренировочную комнату, воображая, как все будет происходить. Она представляла, как стоит на вершине утеса, склонившегося к морю в Поинт Дюм, отбиваясь от целого полка Раумов с помощью Кортаны. Джулиан был рядом с ней, разумеется, держа в руках свое любимое оружие - арбалет.

В воображении Эммы Джулс всегда был рядом в такие моменты. Она знала его так долго, сколько помнила себя саму. Блэкторны и Карстаирсы всегда были близки, а Джулс был всего на пару месяцев старше ее; Эмма буквально не знала мира без него. Когда они были детьми, то вместе учились плавать в океане. Они вместе научились ходить, а затем и бегать. Родители Джулиана могли нести ее на руках, а старшие брат и сестра приструнить ее, если Эмма не слушалась.

А проказничали они частенько. Покрасить белого пушистого кота Блэкторнов - Оскара - в ярко-голубой цвет было идеей Эммы, им тогда было по семь. Джулиан всегда отвечал за свои проступки. В конце концов, напоминал он, Эмма была единственным ребенком в семье, а он был единственным семилетним в своей; его родители забывали о том, что злились на сына гораздо быстрее, чем родители Эммы.

Эмма помнила, что когда сразу после рождения Тэвви умерла его мама, и дым от ее сжигаемого в каньоне тела столбом поднимался к небу, она стояла рядом, крепко держа Джулиана за руку. Она помнила, что он плакал, и тогда ей подумалось, что мальчишки плачут совсем иначе, чем девочки: с ужасными резкими всхлипами, звучавшими так, словно их вырывали из них с помощью крюков.

- Ууф! - Эмма отшатнулась. Она настолько погрузилась в воспоминания, что врезалась прямо в отца Джулиана - высокого мужчину с такими же, как и у большинства его детей, взъерошенными темно-коричневыми волосами. - Извините, Мистер Блэкторн!

Он усмехнулся. - Никогда еще не видел, чтобы кто-то так жаждал прийти на уроки пораньше, - крикнул он Эмме, когда та ринулась вниз по холлу.

Зал для тренировок был одним из самых любимых мест Эммы во всем здании. Он занимал почти целый этаж, а его восточная и западная стены были сделаны из чистого стекла. Куда ни глянешь, можно было видеть море. Изгиб береговой линии виднелся от севера к югу, бесконечные воды Тихого океана протянулись к самым Гавайям.

В центре зала, на отполированном до блеска деревянном полу стояла тренер семьи Блэкторнов, властная женщина по имени Катерина, которая сейчас учила близнецов метанию ножей. Ливви вежливо следовала всем инструкциям, как и всегда, а Тай был угрюм и упрямился.

Джулиан в своей светлой тренировочной форме лежал на спине возле западного окна, разговаривая с Марком, уткнувшимся в книгу и делающим все возможное, чтобы игнорировать своего сводного брата.

- Тебе не кажется, что Марк - странное имя для Сумеречного Охотника? - спросил он, когда Эмма подошла к ним. В смысле, ты только подумай. Это сбивает с толку. «Нанеси на меня руну*, Марк».

Марк поднял свою светловолосую голову от книги и уставился на младшего брата. Джулиан лениво вертел в руках стило. Он держал его, словно кисточку, за что Эмма постоянно ругала его. Стило нужно держать как стило - будто это продолжение твоей руки, - а не инструмент художника.

Марк театрально вздохнул. В свои шестнадцать он был достаточно старше их, чтобы находить все, чем Эмма и Джулиан занимались, раздражающим или смехотворным. - Если тебя это так беспокоит, ты можешь называть меня моим полным именем, - сказал он.

- Марк Энтони Блэкторн? - Джулс наморщил нос. - Слишком долго выговаривать. Что, если на нас нападут демоны? К тому времени, как я произнесу хотя бы половину твоего имени, ты уже будешь мертв.

- В этом примере ты спасаешь мне жизнь? - поинтересовался Марк. - Не торопись с выводами, малявка.

- Всякое может случиться. - Джулиан, не слишком довольный тем, что его назвали малявкой, сел. Его взлохмаченные волосы торчали во все стороны. Старшая сестра Хелен часто нападала на него, вооружившись расческами, но это мало чем помогало.

У Джулиана были Блэкторнские волосы, как у отца и у большинства его сестер и братьев - сильно вьющиеся, цвета темного шоколада. Их семейное сходство всегда поражало Эмму, которая слабо походила на обоих родителей - ну, если не считать факта, что ее отец тоже был блондином.

Хелен была в Идрисе уже несколько месяцев вместе со своей девушкой, Алиной; они обменялись кольцами и были очень серьезно настроены, по словам родителей Эммы, что по большей части означало: те обменивались слащавыми взглядами. Эмма была уверена, что если и влюбится когда-нибудь, то не будет сентиментальничать. Она понимала: тот факт, что Хелен и Алина обе были девушками, вызывал некий ажиотаж, но не знала, почему. Да и Блэкторнам, казалось, очень нравилась Алина.

Ее присутствие успокаивало Хелен и уберегало ее от волнений. Нынешнее отсутствие Хелен означало, что Джулса некому подстригать, и свет, проникавший в зал, золотил кончики его растрепавшихся волос. Окна, находящиеся на восточной стене, открывали вид на неясные очертания гор, отделявшие море от долины Сан-Фернандо - засушливых, пыльных холмов, изрешеченных каньонами и усеянных кактусами и колючими кустарниками.

Иногда Сумеречные Охотники тренировались на открытом воздухе, и Эмма обожала эти тренировки; ей нравилось находить скрытые тропы и тайные водопады и сонных ящериц, лежащих на камнях возле них. Джулиан был мастером уговаривать их свернуться калачиком и спать на его ладони, пока он гладил их головки большим пальцем.

- Осторожно!

Эмма пригнулась в ту же секунду, как деревянный меч, пролетев возле ее головы и отскочив от окна, зарядил Марку по ноге. Он отбросил свою книгу и встал, хмурясь. Технически, Марк был вторым смотрителем, помогающим Катерине, но он предпочитал чтение преподаванию.

- Тибериус, - сказал он. - Не смей бросать в меня ножи.

- Он случайно, - Ливви подошла и встала между близнецом и Марком. Тибериус был темненьким, а Марк светлым; единственный из Блэкторнов, - за исключением Марка и Хелен, которых нельзя было считать из-за того, что в их жилах текла кровь Нежити - кого природа не наградила темно-коричневым цветом волос и сине-зелеными глазами, что считалось фамильными чертами. У Тая были кудрявые черные волосы и глаза стального серого цвета.

- Нет, не случайно. Я целился в тебя.

Марк сделал преувеличенно глубокий вздох и пробежал пальцами по волосам, заставив их торчать во все стороны маленькими шипами. У него были Блэкторнские глаза цвета вердигриса, а вот волосы, как и у Хелен, были практически белыми: в наследство от матери. Ходили слухи, что матерью Марка была принцесса Летнего двора; у нее был роман с Эндрю Блэкторном, подаривший ей двух детей, которых она оставила на ступенях Лос-Анджелесского Института одной ночью, прежде чем исчезнуть навсегда.

Отец Джулиана принял своих полу-детей полу-фей и вырастил их Сумеречными Охотниками. Кровь Охотника была доминирующей, и хотя Совету это не нравилось, он согласился принять в Конклав детей Нежити при условии, что они будут в состоянии выносить действие рун. И Хелен и Марку их первые руны были нанесены в десятилетнем возрасте, и их кожа нормально отреагировала на них, хотя Эмма могла сказать, что Марку они причиняют куда большую боль, нежели обычному Охотнику.

Она заметила, как он морщится, - пусть он и пытался это скрыть - когда стило касается его тела. Позже она стала замечать много интересных деталей за Марком: то, как удивительно в его внешности все сильнее проявляются черты фей, какими широкими становятся его плечи.

Эмма не знала, почему ее внимание привлекают подобные факты, и ей это не очень нравилось. Ей хотелось то накричать на Марка, то спрятаться от него, а чаще - и то, и другое.

- Ты пялишься, - сообщил Джулиан, глядя на Эмму. Она снова сосредоточилась.

- На что?

- На Марка - снова..., - его голос звучал раздраженно.

- Заткнись! - тихо прошипела Эмма и выхватила у него стило. Он вырвал его из ее рук; последовала маленькая потасовка. Увернувшись от Джулиана, Эмма захихикала. Она так долго тренировалась вместе с ним, что теперь знала каждое его движение.

Единственная проблема состояла в том, что Эмма имела склонность быть слишком мягкой с Джулианом. Мысль о том, что кто-то мог причинить ему боль, - даже она сама - приводила ее в бешенство.

-Что ты можешь сказать о пчелах в своей комнате?- Марк затребовал ответа от Тиберия, подойдя к нему.- Ты знаешь почему мы должны были избавиться от них!

-Я предполагал, что ты это сделал, что бы помешать мне,- сказал Тай.

Он был маленьким, для своего возраста - десять лет, но у него были лекция и дикция как у восьмидесятилетнего старика. Тай никогда не лгал, возможно, только потому что не понимал, зачем ему это делать.

Он не мог понять, почему некоторые из вещей, которые он делал раздражали или расстраивали людей, и он находил их гнев либо непонятным, либо страшным, в зависимости от его настроения.

-Это не для того, что бы помешать тебе, Тай. Ты просто не можешь иметь пчел в своей комнате.

-Я изучал их!-, лицо Тая побледнело, -Это было важно, и они были моими друзьями, и я знал, что я делаю.

-Так же, как ты знал, что делать с гремучей змеей тогда? - сказал Марк.- Иногда мы забираем у тебя вещи, потому то не хотим, что бы ты пострадал; я знаю, это трудно понять, Тай, но мы любим тебя.

Тай беспомощно смотрел на него. Он знал значение выражения " Я люблю тебя", и знал, что это хорошо, но он не мог понять, почему это является объяснением всего. Марк наклонился, не отрывая глаз от Тая.

- Хорошо, вот, что мы сделаем...

-Ха!- Эмме удалось перевернуть Джулиана на спину и отбросит его стило от него. Он засмеялся, извиваясь под ней, пока она не прижала его руку к земле.

-Я сдаюсь,- сказал он, - сдаюсь.

Он смеялся, лежа под ней, Эмма пришла в себя с осознанием того, что чувство сидеть на груди Джулианна, было на самом деле очень странным. А так же с осознанием того, что он как Марк был очень симпатичен на лицо.

Круглое, мальчишеское и действительно знакомое, но теперь она могла видеть каким оно будет, когда он станет старше.

Звук институтской двери разнесся эхом по комнате. Это был глубокий, сладкий, звон похожий на звук церковных колоколов. Снаружи примитивным Институт казался развалинами старой испанской башни. Но даже не смотря на знаки, написанные везде, типа: "Берегитесь!" или "Частная собственность"- кто-нибудь, особенно, примитивные, иногда блуждали по территории Института, по крайней мере, до входной двери они доходили точно.

Эмма слезла с Джулианна и отряхнула свою одежду. Она перестала смеяться. Джулиан сел, опершись на руки, и любопытно посмотрел на нее.

-Все хорошо?- спросил он.

-Ударилась локтем, - солгала она, и посмотрела на остальных. Ливви позволила Катрине показать ей, как держать нож, А Тай смотрел на марка и качал головой. Тай.

Она была первой, кто дал Тиберию его прозвище, когда он родился, потому что тогда она была слишком маленькая и не могла выговорить "Тибериус" и называла его " Тай- Тай", вместо этого. Иногда она спрашивает, помнит ли он. Странно, что это имеет значение для Тая, так как никогда не знаешь, какие вещи для него имеют значение, а какие нет. Вы никогда не сможете этого предсказать.

-Эмма? -Джулиан наклонился вперед, и все, казалось, взрывается вокруг них. И все взорвалось вокруг них. Неожиданно огромная вспышка света, и мир за окнами превратился из белого в золотой и красный, как будто поймал институт в огонь. И одновременно пол под ними закачался, как палуба судна. Эмма скользнула вперед, когда снизу поднялся ужасный крик, ужасный неузнаваемый крик.

Ливви ахнула и подошла к Таю, обняв его так, как если бы она могла окружить и защитить его тело своим собственным. Ливви была одним из тех немногих людей, чьим прикосновениям Тай не возражал. Он стоял с широко распахнутыми глазами, одна из его рук оказалась у сестры в кармане. Марк уже поднялся на ноги; лицо Катерины было бледным под завитками темных волос.

-Вы остаетесь здесь,- сказала она Эмме и Джулианну, опираясь на свой меч.

-Смотрите за близнецами. Марк, пойдешь со мной.

-Нет! - крикнул Джулианн, вставая на ноги.

-Со мной все будет хорошо, Джулс,- сказал Марк с улыбкой; он уже держал по кинжалу в каждой руке. Он был быстр и меток с ножами, его попадания безошибочны.

-Оставайтесь с Эммой,- сказал он, кивая в сторону их обоих, а затем он исчез за Катериной в дверях тренажерного зала, закрывая ее за собой.

Джулс подошел ближе к Эмме, вложил свою ладонь в её и помог ей подняться на ноги; она хотела сказать ему, что всё порядке, что она вполне могла встать самостоятельно, но промолчала. Она понимала его нужду взяться хоть за что-то, лишь бы помочь. Следующий крик раздался с нижнего этажа вместе со звуком разбитого стекла.

Эмма кинулась к близнецам через всю комнату; те замерли неподвижно, словно маленькие статуи. Лицо Ливви приняло пепельный оттенок, Тай мертвой хваткой цеплялся за её рубашку.

- Всё будет в порядке, - сказал Джулс, кладя руку между худых лопаток брата. - Что бы там ни....

- Ты понятия не имеешь, что там, - отрезал Тай.

-Ты не можешь утверждать, что все будет хорошо. Ты не знаешь этого.

Новый звук. Звучащий еще хуже, чем крик. Это был жуткий вой, дикий и злобный.

-Оборотни? - с недоумением подумала Эмма, но она слышала вой оборотня прежде; этот шум был гораздо более мрачным и жестоким.

Ливви прижалась к плечу Тая.

Он поднял свое маленькое белое лицо, переводя взгляд с Эммы на Джулиана.

- Если мы так и будем прятаться здесь, - сказал Тай. - И что бы то ни было найдет нас, и навредит нашей сестре - ты будешь виноват.

Ливви спрятала лицо за братом; говорил он спокойно, но Эмма не сомневалась насчет того, что он имел в виду. Несмотря на пугающе-развитый интеллект, странности и безразличие к другим людям, со своим близнецом он был неразлучен. Если Ливви была больна, Тай спал у подножья её кровати; она царапалась - он паниковал, и наоборот.

Эмма видела как разные противоречивые эмоции проявляются одна за другой на лице Джулиана, его глаза нашли её, и она тут же кивнула.

Мысль о том, чтобы оставаться в комнате и ждать пока тот, кто издавал тот звук, придет к ним, вызывала такое чувство, будто кожа сползала с костей.

Джулиан пересек комнату и вернулся уже с заряженным арбалетом и двумя кинжалами.

- Ты должен отпустить Ливви, Тай, - сказал он и через мгновение близнецы разделились. Джулс дал девочке один из из кинжалов, а другой предложил Тибериусу, который уставился на вещь так, будто та была с другой планеты.

- Тай, - произнес Джулс, опуская руку. - Почему у тебя в комнате пчелы? Что тебя в них привлекает?

Тай ничего не ответил.

- Тебе нравится то, как они работают вместе, так? - сказал Джулиан. - Ну, а теперь мы должны работать вместе. Мы должны добраться до кабинета и вызвать Конклав, ладно? Послать сигнал бедствия. Они отправят подмогу, чтобы защитить нас.

Тай протянул руку за кинжалом, коротко кивнув.

- Я бы это и предложил, если бы Марк и Катерина меня послушали.

- Это так, - сказала Ливви. Она взяла кинжал с большей уверенностью, чем брат и держала его так, будто знала, что с ним делать. - Он об этом и думал.

- Теперь мы должны вести себя очень тихо, - сказал Джулс. - Вы двое идете за мной в кабинет. - Он поднял глаза и встретился взглядом с Эммой. - Эмма заберет Тавви и Дрю, а потом встретится с нами там. Хорошо?

Сердце девочки спикировало вниз, как морская птица. Октавий - Тавви, ребенок, двухлетний малыш. И восьмилетняя Дрю, слишком маленькая, чтобы начать тренироваться физически. Конечно, кто-то должен был забрать их. Глаза Джулса умоляли об этом.

- Да, - сказала она. - Это именно то, что я собираюсь сделать.

Кортана был пристегнут к спине Эммы, в её руке был метательный нож. Ей казалось, будто металл пульсирует в её венах как сердцебиение, пока она скользила по коридорам Института, прижавшись спиной к стене. Периодически

ей встречались огромные окна, и вид на синее морее, зеленые горы и мирно плывущие по небу облака дразнили её. Она думала о своих родителях, находящихся где-то на пляже, не имеющих представления о том, что здесь сейчас происходило. Она хотела, чтобы они сейчас были здесь, но в то же время была рада, что это не так. По крайней мере, они были в безопасности.

Сейчас девочка была в той части института, которую она знала лучше всего: семейное крыло. Она прокралась мимо пустой комнаты Хелен со сложенными и покрытыми слоем пыли вещами.

Мимо комнаты Джулиана, такой родной после миллиона ночевок, и Марка, дверь которой была плотно закрыта. Следующая комната принадлежала мистеру Блэкторну, а затем - детская. Эмма сделала глубокий вдох и толкнула дверь плечом.

Зрелище в маленькой комнатке с голубыми стенами заставило её глаза расшириться. Тавви был в кроватке, его маленькие ручки сжимали перила, щечки были ярко-красными от слез.

Друзилла стояла перед кроваткой, меч - Ангел знает, где она его откопала - который она сжимала в своей руке, был направлен прямо на Эмму.

Рука Дрю дрожала и от того острие клинка плясало в разные стороны; косички торчали по обе стороны её пухлощекого личика, но взгляд Блэкторновских глаз был полон стальной решимости и говорил что-то вроде: Только попробуй коснуться моего брата.

- Дрю, - ласково сказала Эмма. - Дрю, это я. Джулс отправил меня за вами.

Она с грохотом уронила меч и разрыдалась. Эмма пронеслась мимо неё и достала ребенка из колыбели свободной рукой, а затем переместила его на бедро. Тавви был слишком маленьким для своего возраста, но весил добрые двадцать пять фунтов; она поморщилась, когда тот дернул её за волосы.

- Мемма, - произнес мальчик.

- Тише. - она поцеловала его в макушку. Он пах детской присыпкой и слезами. - Дрю, хватайся за мой пояс, хорошо? Мы идем в кабинет. Там безопасно.

Она послушно взялась за оружейный пояс своими маленькими ручками и уже перестала плакать. Сумеречные охотники много не плакали даже в восьмилетнем возрасте.

Эмма направилась в коридор. Звуки снизу стали еще хуже. Крики продолжались, вой становился протяжнее, стекло разбивалось, дерево трещало.

Эмма медленно двигалась дальше, сжимая Тавви, она бормотала что-то о том, что всё будет в хорошо, что он будет в порядке. И здесь было еще больше окон, и солнце, прорывающееся сквозь них, светило безжалостно, почти ослепляя.

Она была ослеплена паникой и солнцем; это было единственным объяснением тому, что следующий поворот был выбран неверно. Девочка свернула и вместо того, чтобы оказаться в нужном месте, она обнаружила то, что стоит на широкой лестнице, ведущей в фойе и к большой двойной двери, служившей входом в здание.

Фойе было заполнено Сумеречными Охотниками. Некоторые - известные ей как Нефилимы Лос-Анджельского Конклава - были в черном, остальные - в красном снаряжении. Прежде расположенные здесь ряды скульптур сейчас были опрокинуты, разбиты на кусочки и растерты в порошок по земле.

Окно, выходящее на море, разгромили, а куски битого стекла и кровь были повсюду.

Эмма почувствовала то, как тошнота поднимается вверх по её желудку. Посреди фойе стояла высокая фигура в алом.

Это был светлый блондин, практически беловолосый, и лицо его выглядело как высеченный из мрамора лик Разиэля, единственное отличие было в том, что на нем отсутствовало милосердие. Его глаза были угольно-черными и в одной из рук тот держал меч с гравировкой из звезд, в другой - чашу, сделанную из мерцающего адамаса.

Взгляд на последнюю пробудил что-то в голове девчонки. Взрослые не любили говорить о политике при юных сумеречных охотниках, но она знала, что сын Валентина Моргенштерна взял другое имя и поклялся отомстить Конклаву.

Она знала, что он сделал чашу, противоположную по свойствам Чаше Ангелов, та превращала сумеречных охотников в злых, демонических существ. И также слышала, что мистер Блэкторн называл их Очерненными; он сказал, что лучше умрет, чем будет одним из них. Значит, это был он. Джонатан Моргенштерн, которого все величали Себастьяном - оживший персонаж сказки, которую рассказывают, чтобы пугать детей. Сын Валентина.

Эмма положила голову на затылок Тавви, прижимая его лицо к своему плечу. Она не могла пошевелиться и чувствовала себя так, будто к ногам ей прикрепили свинцовые грузы.

Вокруг Себастьяна были сумеречные охотники в черном и красном и какие-то фигуры в темных плащах - тоже сумеречные охотники? Она не могла сказать - их лица были скрыты, и здесь был Марк, его руки были скручены за спиной одним из сумеречных охотников в красном. Клинки лежали подле его ног, а тренировочная одежда была пропитана кровью.

Блондин поднял руку и поманил кого-то длинным бледным пальцем.

- Приведите её, - приказал он; толпа зашевелилась, из неё выступил мистер Блэкторн, волоча Катерину за собой. Она дралась, отбивалась своими руками, но он был слишком силен. Эмма с неверием наблюдала за ужасом, который творил мистер Бэкторн, опуская женщину на колени.

- А сейчас пей, - голос Себастьяна был как шелк. - Пей из Дьявольской Чаши, - он поднес край чаши к зубам Катерины.

В этот момент Эмма поняла, что это был за жуткий вой, который она слышала ранее. Катерина попыталась освободиться, однако Себастьян также был слишком силен; он прижал чашу к её губам, и Эмма увидела как женщина, задыхаясь, глотает. Она вырвалась, и на этот раз мистер Блэкторн позволил ей это сделать; он смеялся, и Себастьян тоже.

Катерина упала на пол, по её телу прокатился спазм и из горла вырвался крик - нет, хуже, вой, полный боли, будто её душу вырывали из тела.

Вновь смех прокатился по помещению; Себастьян улыбался, и было в нем что-то ужасающее, но одновременно прекрасное, такое же, как в ядовитых змеях или больших белых акулах.

Как Эмма поняла, он был в сопровождении двух соратников: женщина с седеющими темными волосами, держащая топор в руках, и высокая фигура, полностью закутанная в черный плащ. Ни одна его часть, за исключением черных ботинок, выглядывающих из-под его мантии, не была видна. Лишь рост и ширина незнакомца заставляли девочку думать о том, что это мужчина.

- Здесь это последние сумеречные охотники? - спросил Себастьян.

- Мальчик, Марк Блэкторн, - ответила женщина, стоящая рядом с ним, подняв палец она указала на Марка. - Он должен быть достаточно взрослым.

Себастьян посмотрел вниз на Катерину, которая уже перестала дергаться и лежала спокойно, её темные волосы спутались на лице.

- Встань, сестра Катерина, - сказал он. - Иди и приведи Марка Блэкторна ко мне.

Эмма, стоя как вкопанная, наблюдала за тем, как Катерина поднималась.

Она была наставником в институте столько, сколько Эмма себя помнила; она была их учителем, когда Тавви появился на свет, когда мать Джулса умерла, когда Эмма начала свои первые физические тренировки.

Она учила их языкам, перевязывала порезы и царапины, она же дала им первое оружие; она была для них семьёй, а теперь шла с пустыми глазами через бардак на полу, чтобы схватить Марка.

Дрю вздохнула, заставляя Эмму придти в себя. Та повернулась и передала Тавви в руки первой; Дрю сначала немного пошатнулась, но затем восстановила равновесие, крепко сжимая младшего брата.

- Беги, - сказала Эмма. - Беги к кабинету. Скажи Джулиану, что я приду туда.

Что -то настойчивое было в голосе Эммы; Друзилла не спорила, просто схватила Тавви покрепче и побежала, босые ноги бесшумно зашлепали по полу коридора.

Эмма повернулась обратно, смотря вниз на разворачивающийся ужас.Катерина была позади Марка, толкая его вперед кинжалом, направленным между лопаток.

Он пошатнулся и чуть не споткнулся перед Себастьяном; сейчас Марк был ближе к ступеням, и Эмма видела, что он сопротивлялся.

На запястьях и руках были раны, лицо в порезах - результат попытки самозащиты, и, конечно, совершенно не было времени на исцеляющую руну. Его правая щека была перемазана кровью; Себастьян смотрел на него, раздраженно скривив губы.

-Это не Нефилим.- сказал он.- В нем течет кровь фейри, я прав?Почему меня никто не осведомил?"

Поднялись шепотки. Брюнетка спросила:

-Значит ли это, что Чаша не будет работать на нем, Лорд Себастьян?

-Это означает, что он мне не нужен,- сказал Себастьян.

-Мы бы могли взять его в Соляную Долину,- предположили брюнетка,- или на высотах Эдэма принести его в жертву для Асмодея и Лилит.

-Нет,- медленно сказал Себастьян. "Нет, это было бы неразумно, я думаю, что он единственный Нефилим с кровью Фейского Народца"

-С кровью Фейского Народца-, Марк плюнул в него. Себастьян пораженно посмотрел и развернулся к отцу Джулинна.

- Подойдите и обуздайте его,-- сказал он. -Можете ранить его, если пожелаете. Вы должны заставить своего сына полукровку терпеть. Мистер Блэкторн сделал шаг вперед, сжимая в руках палаш. Лезвие уже было запачкано кровью. Глаза Марка расширились от ужаса. Меч был занесен вверх... Эмма запустила нож левой рукой. Тот пролетел по воздуху и погрузился в грудь Себастьяна Моргенштерна.

Себастьян отшатнулся, и меч в руках Мистера Блэкторна упал на пол. Остальные закричали; Марк вскочил на ноги, Себастьян посмотрел на лезвие в груди и ручку выступающую от его сердца. Он нахмурился.

-Ах-, сказал он, и без труда высвободил нож из груди. Лезвие было скользким от крови, но Себастьяна это не беспокоило. Он отбросил кинжал в сторону и взглянул вверх.

Эмма ощутила, что взгляд этих темных, пустых глаз, напоминающих прикосновение холодных пальцев, прикован к ней. Ощутила, как он рассматривает, подводит итоги, узнавая её и, в конце концов, отвергает.

- Жаль, что ты не выживешь, - сказал он ей. - Не расскажешь Конклаву, что Лилит дала мне сил сверх всякой меры. Пожалуй, лишь только Глориус мог бы убить меня.

И, конечно, жаль, что Нефилимы не могут больше попросить помощи у Небес, и что ни одно из их жалких орудий, кующихся в Адамантовой цитадели, не сможет причинить мне вред.
Он повернулся к остальным:
- Убейте девчонку, - приказал блондин, с отвращением стягивая с себя окровавленное одеяние.

Эмма увидела, как Марк ринулся к лестнице, пытаясь добраться до неё первым, но темная фигура соратника Себастьяна уже тянула его назад руками, затянутыми в темные перчатки; те обвили парня, задержали его так, словно хотели защитить.

Он пытался вырваться, но затем пропал из поля зрения девочки, поскольку Очерненные стали подниматься наверх. Развернувшись, Эмма побежала.
Она училась бегать на пляжах Калифорнии, где песок перемещался под ноги с каждым шагом, мешаясь ей, на твердой же поверхности она мчалась со скоростью ветра.

Она неслась по коридору, так, что волосы развевались позади; перепрыгнув через несколько ступенек, та свернула направо, а затем ворвалась в кабинет. Она захлопнула за собой дверь, заперла её на засов и только после осмотрелась.

Кабинет оказался огромной комнатой, чьи полки были выложены справочниками. Была еще одна библиотека, на верхнем этаже, а это был кабинет Мистера Блэкторна. Здесь стоял стол из красного дерева, на нем два телефона:белый и черный.

Трубка черного телефона была снята, Джулиан кричал в нее:

— Вы должны оставить портал открытым! Не все еще в безопасности! Пожалуйста…

Дверь за Эммой издала сильный грохот, когда в нее попытались пройти Отреченные; Джулиан настороженно поднял голову, и трубка выскользнула из его рук, когда он увидел Эмму.

Она смотрела на него, и мимо него, туда, где вся восточная стена светилась. В центре был портал, прямоугольной формы отверстие в стене, через которую Эмма могла видеть серебряные фигурные вихри и хаос туч и ветра

Она пошатнулась в сторону Джулиана, и он поймал ее за плечи. Его пальцы впились ей в кожу, будто он не мог поверить, что она была настоящей, находилась рядом с ним.

-Эмма,- выдохнул он, а затем его голос набирал скорость. -Эмма, где Марк? Где мой отец?

— Они не могут… мне не удалось… — Девочка сглотнула. — Это Себастьян Моргенштерн, — она скривилась, когда дверь снова задрожала от очередных нападений. — Мы должны вернуться за ними… — Эмма повернулась, Но Джулс схватил ее за запястье.

— Портал! — прокричал он сквозь звуки ветра и грохот двери. — Он ведет в Идрис! Конклав открыл его! Эмма… он закроется через пару секунд!

- Но Марк! - воскликнула она, несмотря на то, что не имела понятия, что они должны будут будут сделать, чтобы пробиться через столпотворение Очерненных в коридоре, чтобы устранить Себастьяна Моргенштерна, который был в сто раз сильнее любого обыкновенного сумеречного охотника. - Мы должны...

- Эмма! - окликнул её Джулиан, в тот момент, когда дверь распахнулась и Очерненные хлынули в помещение. Девочка услышала, как темноволосая женщина вопила ей в след что-то вроде того, что Нефилимы будут гореть в огне Эдема, что все они сгорят и умрут, и будут уничтожены...

Джулиан кинулся к порталу, одной рукой таща девчонку за собой; кинув испуганный взгляд назад, она позволила ему утащить себя за собой. Эмма пригнулась, когда стрела, пролетевшая рядом, попала вокно справа. Джулс отчаянно цеплялся за нее, обхватывая девочку руками; она почувствовала, как его пальцы сжимаются в кулак на ее футболке, когда они упали в портал, и их поглотила буря.

Дата добавления: 2015-10-13