О формах духовных отношений

Отношения между духовным отцом и духовными чада­ми похожи на различные формы управления государ­ством, а именно: демократическое, аристократическое, плутократия, монархическое и деспотическое.

1) Демократическое правление

Отец и духовные чада - это прежде всего друзья. Они советуются друг с другом, вместе обсуждают дела, вместе решают проблемы и т. д. Слово духовного отца здесь не обязательно, это один из голосов в общем хоре. С первого взгляда кажется, что это неплохо, никакого принуждения и насилия над личностью, они подчиня­ются друг другу по принципу любви. Духовный отец выступает только дирижером своего хора. В общем, мир и радость. Но на самом деле происходит совсем другое - то же, что в демократическом строе государства. Начи­наются популизм и интриги, которых не может пресечь и предотвратить духовный отец. Здесь происходит скрытая борьба за власть, в которой, как и при демократии, побеждают наиболее натренированные в борьбе и нераз­борчивые в средствах и вместе с тем наиболее целеуст­ремленные и властолюбивые. Здесь, как и при демокра­тическом строе, образуются внутренние противостоящие друг другу группировки, пускаются в ход подкуп, лесть, угрозы, интриги, инсценировки обмороков и глухие угрозы - покончить жизнь самоубийством, которые про­изводят особо сильное действие на струсившего духов­ного отца. Он готов скорее пойти на любую капитуля­цию, чем видеть свое духовное чадо висящим в петле или лежащего бездыханно в струях крови, с пистолетом в руке, вокруг которого маячат фигуры полицейских. Вместо духовного руководства наставник-демократ бега­ет с пузырьком нашатырного спирта около своих духов­ных чад. Финал один. Все вместе начинают руководить своим духовным отцом, и он мечется из стороны в сто­рону, безуспешно стараясь примирить враждующие ла­геря. Но все имеет конец. Как выживает самая сильная акула, так берет верх самый волевой из духовных чад. Он запирает своего духовного отца в доме и наклеивает на дверях листок со словами: «Отец болен, прошу не бес­покоить». Если духовный отец захочет выглянуть из окна, его бесцеремонно оттаскивают назад. А так как демократия тесно связана с либерализмом, то отношение к духовному отцу становится совершенно свободным. Но здесь иногда случаются дворцовые перевороты: пришед­шие в себя после шока духовные чада сговариваются и, улучив время, похищают духовного отца и прячут его от противоположной стороны. После таких испытаний отцы-демократы в конце своей жизни становятся отпе­тыми мизантропами. Некоторые из тех, кто в молодости сравнивал своих духовных чад с мироносицами, в ста­рости начинают сомневаться, как мусульманин: есть ливообще у женщины душа, хотя не высказывают этого вслух.

2) «Аристократическое» правление

Здесь духовный отец выступает как джентльмен. Он изысканно вежлив и любезен. Свое духовное чадо встре­чает, вставая с кресла, он восхищается ее видом, подчер­кивает вкус к одежде. Духовное чадо начинает чувст­вовать себя дамой, которой отдал свое сердце рыцарь. Финал один. Каждое духовное чадо считает, что рыцарь-наставник питает платоническую любовь именно к ней, как единственно достойной таких высоких чувств. На других духовных чад она смотрит с еще большей сви­репостью, чем при «демократическом» правлении. На­ставник-аристократ благодарит своих чад за его посеще­ние и, провожая до ворот, делает печальное лицо. Он во всем оправдывает своих духовных чад. Сделать выговор для него очень трудно; даже будучи оскорбленным, он говорит: я не обижен, а опечален. Если «демократам» духовные чада приносят в подарок картошку и макароны, то наставнику-аристократу приносят букет цветов, предпочитая лилии, а иногда торт. Нередко, собрав духовных чад, он выразительно читает какую-нибудь книгу, на­пример Мартенсена³⁹⁷ «Нравственное богословие», и за тем толкует ее. Когда он идет в храм, то духовные чада, как дружина, следуют за ним или ожидают у ворот. Когда он служит, то каждое чадо интересуется, кого первым он помянет на молебне, и придают этому нередко трагическое значение. В общем, аристократическое прав­ление превращается в какой-то рыцарский роман, где Христос вообще отсутствует, его место занимает духов­ный отец.

Надо сказать, что простые люди как-то инстинктив­но отдаляются от ученых монахов и наставников с ари­стократичными манерами, они чувствуют себя здесь чу­жими, но зато дамы с дипломами в восторге от таких на­ставников. Поэтому здесь без воли духовных отцов появляется разделение между «плебеями и патрициями»: «плебеи» как-то сами собой остаются за порогом. Настав­ник-аристократ выходит навстречу гостям с какой-то торжественностью. Это выражение торжественности, как печать, застыло на его лице. Подрясник на нем всегда чист и выглажен; он предпочитает одеяние белого цвета. Часто в квартире у него стоит пианино или фортепиано. Обычно у такого наставника большая библиотека, где наряду с духовными книгами находится светская лите­ратура. Если случайно, когда он ищет книгу, выпадает из шкафа томик Гюго³⁹⁸ или Вальтера Скотта³⁹⁹, то он говорит со слегка грустной улыбкой: «Ведь я должен знать психологию грешника, чтобы исправить его». Он любит говорить о том, что все люди для него равны. Однако в разговоре часто намекает на свое дворянское происхождение - действительное или ложное.

3) Следующий вид правления, который стал господ­ствующим в мире - это плутократия, т. е. власть тех, ко­му принадлежит богатство.

Но здесь нужно оговориться. Духовный отец при та­ком образе правления духовными чадами не обязатель­но должен быть эгоистом и сребролюбцем, он просто-напросто считает, что люди, имеющие богатство и власть, могут быть полезны для Церкви, и поэтому особо выделяет их. На бедных он обращает мало внимания, оправдываясь тем, что бедным легче спастись, а бога­тым - труднее, поэтому богатые больше нуждаются в заботе и внимании. Он располагает их употребить свою власть и богатство на благо Церкви и бедных; иногда он организует что-то вроде негласного «фонда» для бедных. Но здесь происходит переход на гибкую политику. Ори­ентиры на внешнюю силу и положение в миру обора­чиваются для него духовным порабощением. Знаки вни­мания и услужливость, оказываемые богатым, ставят его в положение православного иезуита, где цель - благоле­пие храма, помощь бедным и т. д. - достигается доволь­но сомнительными средствами. Та часть людей, которая ищет в Церкви истинную правду, видя двойственную нравственность священника, его различное отношение к людям, могут охладеть к самой Церкви. Опять-таки повторяем: прагматик - это вовсе не значит себялюбец, иезуиты часто жертвовали жизнью за свои идеи, а пра­вославный иезуит и католический, если даже борются друг с другом, остаются братьями по методам. Это об­хаживание богатых - также иезуитская продажа совести во имя материального блага, и она больше, чем враги христианства, компрометирует Церковь в глазах самих верующих. Непосредственное окружение прагма­тика сразу понимает, с кем и как надо действовать: кого надо радостно приветствовать как самого достойного человека, кому надо во время службы выносить стул и т. д. Прагматик считает, что можно покривить церков­ными правилами, если от этого будет выгода храму или бедным, например, отпеть некрещеного или самоубий­цу, поминать во время Литургии иноверца и т. д. Плу­тократ в зависимости от личного характера может быть скупым или щедрым. Но его щедрость чаще всего рас­пространяется на тех, кто ему нужен. В его окружении в большинстве случаев все довольны. Но духовной жиз­ни там почти нет, главные силы употребляются на внешнее. Молитвы вытесняются поздравительными теле­граммами с объяснением в горячей любви; чем больше пожертвований, тем больше внимания и любви. Здесь ве­дется строгий учет и составляется точная оценочная шкала.

Этот образ правления невозможен без лжи, поэтому ложь в таких кругах является необходимой атрибути­кой; на лесть смотрят как на проявление мудрости. У этих людей Церковь становится автономной, самодов­леющей величиной, притом не мистическим телом Хрис­та, а человеческим институтом, и заботы о благолепии храма заслоняют у них образ Самого Христа.

Плутократом может быть делец, стремящийся к лич­ному обогащению, но может быть и аскет, поддавшийся духу тщеславия и забывший о том, что любовь должна быть соединена с правдой. Если демократический прин­цип в духовном мире обращается в хаос, аристократиче­ский - в романтику, то плутократическая форма - это материализация духовной жизни.

4) Четвертая форма правления - монархия. Это наиболее разумный принцип в отношении между духовным отцом и его чадами.

Монархия в ее идеаль­ном значении требует разумности в правлении и любви к людям. Перед монархом все равны. Он является выс­шей властью, но властью, ограниченной не внешними институтами, а традицией. Слово духовного отца долж­но быть непререкаемо, но в то же время обдуманно и справедливо. Человек, исполняющий повеление монар­ха, должен знать, что он поступает разумно и что в этом повелении содержится забота о его благе. Монарх - еди­новластен, но он не чуждается совета и выслушивает просьбы, обращенные к нему. В наше время духовный отец должен поступать со своими чадами справедливо и разумно и на этом основании требовать послушания. Он может выслушивать и исполнять советы и просьбы, но последнее слово остается за ним. При этой форме недопустимы пререкание, споры и т.д. Можно попросить разъяснить данное благословение, но нельзя самовольно отменять или нарушать его. Впрочем, и здесь исключе­ния. Монарх должен руководствоваться традицией, а духовный отец - правилами Церкви. Вне русла церков­ного Предания, Евангельских заповедей духовное руководство теряет силу - монарх превращается в узурпатора.

5) Деспотизм

Он отличается от монархии тем, что понятия тради­ции, добра и зла и т. д. заменяются личным диктатом. Здесь понятие справедливости и каких-либо прав отсут­ствует. Все зависит от воли деспота. Эта форма может или сломать духовное чадо, или же быстро исправить его. Но в наше время это сильнодействующее лекарство непригодно для слабых организмов. Без особой благода­ти, которая действует в духовном отце, деспотизм по от­ношению к духовному чаду просто покалечит его. Без решимости к послушанию со стороны духовного чада этот принцип также может вызвать в нем протест и от­бить охоту ко всякому послушанию. В древнее время наставники прибегали к сильнодействующим средствам. Они давали трудные, почти не исполнимые задания, иногда как будто противоречащие здравому смыслу, а ученики, отдавшие себя в послушание к старцу, с готов­ностью исполняли их, и духовное преуспеяние проис­ходило очень быстро. Через такое послушание человек успешно боролся с демоном гордыни, который колеблет весь мир. Теперь нет ни таких наставников, ни таких по­слушников. Послушание в настоящее время должно да­ваться со стороны наставника с большим рассуждением и соблюдением принципа целесообразности и справед­ливости. Человеческая гордыня, пройдя все стадии бо­лезни, превратилась в воспаленный гнойник, который мучительно болит при каждом прикосновении. Поэтому для духовного отца необходимо терпение и сострадание, но также сила воли. У него должна быть, как у хирур­га, легкая, но твердая рука.

^{Примечания:}

³⁹⁷ Мартенсен Ганс Лассен (1808-1883) - датский теолог, профессор Копенгагенского университета, церковный оратор, епископ Зеландский. Держался на почве общехристианского мировоззрения, соглашенного, по возможности, с идеалистической философией, признавался в свое время за лучшего моралиста-теолога, наиболее свободного от вероисповедных заблуждений - протестантизма. Писал на датском, латинском, немецком языках. Его сочинение «Христианская догматика» (1840-1850) в течение длительного времени использовалось в Швеции в качестве учебника в сфере высшего образования.

³⁹⁸ Гюго Виктор Мари (1802-1885) - французский поэт, романист, драматург; лидер романтического движения во Франции.

Романтизм эпохи Великой французской революции выко­вывал новые формы в борьбе о классицизмом. Сам поэт так определяет свою роль и значение в создании нового направления во французской поэзии: «Я провозгласил слова свобод­ными, равными, совершеннолетними». «Благодаря тебе, о свя­той прогресс, революция трепещет теперь в голосе, в книге, где читатель чувствует ее жизнь в живом слове».

Первыми произведениями, в которых вполне определилось романтическое направление, были драма «Кромвель» (1827) и сборник стихов «Восточные мотивы» (1829). К 1851 г. выпус­тил целый ряд лирических сборников, драм, повестей и рома­нов. Самым крупным произведением этого периода является роман «Собор Парижской Богоматери».

С революции 1848 г. начинается участие Гюго в полити­ческой жизни Франции. Он сделался крайним республикан­цем, ярым противником Наполеона III. В 1848 г. Гюго был из­бран в члены Учредительного, а в следующем году - в члены Законодательного собрания. Принимал самое деятельное уча­стие в сопротивлении государственному перевороту 1852 г., сражался на баррикадах. После переворота он был объявлен вне закона, и за голову его была назначена награда. Гюго бежал из Франции и провел в изгнании 18 лет. В этот период он издал гневный памфлет против Наполеона III «Наполеон Малый» и сборник политических стихотворений «Кары», а также несколько лирических сборников и романы «Отвержен­ные» и «Труженики моря», создавшие ему славу одного из лучших европейских писателей.

В 1870 г., во время франко-прусской войны, Гюго вер­нулся в Париж и был избран в Национальное собрание, но сложил с себя звание депутата, когда в Национальном со­брании победили сторонники мира. Во время Парижской коммуны находился в Брюсселе, где выступал в защиту ком­мунаров. Событиям 1870 г. он посвятил сборник стихов под названием «Ужасный год». Последние 14 лет своей жизни провел в Париже. Здесь в 1874 г. им был издан его послед­ний роман «1793 год», изображающий события французской революции.

В течение 25 лет Виктор Гюго бессменно возглавлял ок­культную ложу «Приоры Сиона», в которую входил ряд пред­ставителей французского искусства и литературы.

³⁹⁹ Скотт Вальтер (1771-1832) - английский писатель, представитель романтизма; поэт, историк. Обладал феноменальной памятью. Занимался собиранием шотландских народных баллад. Романтические поэмы 1805-1817 гг. принесли ему славу выдающегося поэта. Наиболее известен своими историческими романами. Творчество Скотта оказало огромное влияние на европейскую и американскую литературы. Создав исторический роман, он установил законы нового жанра и блестяще воплотил их на практике. Исторический роман стал одним из наиболее популярных жанров в эпоху романтизма (В. Гюго, А. Дюма-отец, А. де Виньи, Ф. Купер и др.).

В России Скотт был хорошо известен уже с 20-х гг. XIX в.; творчество Скотта-романиста оказало влияние на историче­скую прозу русских писателей, в том числе А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя и др.

Дата добавления: 2015-10-13