Глава III. Той ночью я долго валялся в постели, но так и не заснул

Той ночью я долго валялся в постели, но так и не заснул. Разные мысли переполняли мою голову: этим вечером я словно проснулся и только сейчас смог здраво представлять себе, какой ужас накрыл школу две недели назад: на ее территории был убит королевский морой. Слова не укладывались в голове. Королевский морой… королевский морой… королевский морой под фальшивой фамилией… но зачем кому-то изменять фамилию с королевской на обычную? Зачем? – ведь к королевским мороям всегда проявляли особый трепет; всячески благоволили им, назначали повышенную охрану. Зачем отказываться от всего этого?

Я перевернулся на другой бок. Убит. Обычно убивают в двух случаях: если человек опасен, или если он знает что-то лишнее, что он знать был не должен. Последнее вполне соотносится с тем, что тот морой прикрывался чужой фамилией и сменил место обучения (память напомнила мне, что он появился в школе совсем недавно – около полугода назад).

Но что такого он мог знать? И насколько противник был уверен в себе, что пошел на убийство в школе? Почему-то вспомнились слова Ивана: «Они не оставили ни одной ниточки, за которую можно было бы зацепиться. Ноты же понимаешь, что такого не бывает?..»

Я резко поднялся с кровати, осознавая: все равно больше не усну, а вскоре уже наступает утро.

Я не спеша оделся и вышел на улицу. Уходящая ночь шумела над головой ветками деревьев и слабым ветерком. На небе ярко светил уходящий месяц. Пахло свежестью и влагой.

Иван никогда мне толком не рассказывал, на кого он работает. То, что это кто-то весьма влиятельный и могущественный человек, сомневаться не приходилось. А может быть, это какая-то организация. Типа моройского ФСБ. Работа не делала скидок на возраст: вероятно, тем парням, на которых работал Ванек, нужны были «свежие кадры», которые могли бы, не привлекая внимания, вторгаться на территорию академий или университетов под маской школьника или студента. Что ж, вполне логично, если пораздумать, да и в Иване они явно не прогадали, что мысленно ставит им еще одну галочку моего уважения к ним.

Однако то, за какие дела они брались время от времени, бывало, беспокоило меня. Я боялся за безопасность Вани, не смотря на его «спецназовскую подготовку», благодаря которой он мог сражаться практически на равных с каким-нибудь весьма средним стражем. И не обольщайтесь словосочетанием «весьма средним».

Дорожка, по которой я шел, вывела меня к зданию учебного корпуса. Пораздумав, я обошел его, направившись к спортзалу, у которого был отдельный вход. Пальцы на ногах уже перестали двигаться. Конечно. Нужно почаще выходить на улицу в летних кедах…

В любом случае, сперва нужно было определиться, с чего я могу начать. Точки опоры было две: погибший морой и девушка-Диана. И, если память не изменяет мне, я слышал от кого-то, что она была одной их тех, кто покинул школу после происшествия…

Я резко остановился. Мне очень не понравилась часть «слышал от кого-то». Урок с принуждением, я, похоже, запомню хорошо и надолго.

Я зашел в здание спортзала, и прильнул к батарее у входа, прижавшись к ней, как мартышка к обогревателю. Зубы стучали, пальцы на руках застыли в каком-то неадекватном положении, напоминая лапки какого-то африканского зверька. Только сейчас я понял, насколько сильно замерз.

О Диане нужно было расспросить людей. Причем именно людей, а не одного человека. И этими людьми должны быть, исходя из логики, те, с кем я общаюсь просто отвратительно и в нормальной ситуации ничего и никогда у них не спросил, да и вообще общего дела не имел.

Почувствовав, что более-менее отогрелся, я встал на ноги и направился в зал. Просторное пустое помещение одиноко смотрело на меня испотрошенными манекенами в ряд, рандомно разбросанными по полу матами, свисающим с потолка, словно кишка, канатом и… суровым взглядом Галины.

- Доброе утро, - вежливо отдал поклон я ей. – В столь раннее время и уже на ногах?

Ее лицо искривилось.

- Беликов. Что твоя задница делает здесь в четыре с половиной утра?

- На данный момент она полностью бездвижна, Галина Александровна, - поддержал ее шутливый тон я.

Женщина усмехнулась, подбросив к потолку кол, и ловко поймав его через мгновенье.

- Пожалуй, стоит привести ее в действие, иначе зажиреет.

И с этими словами она метнула колом в меня, ничуть не сомневаясь, что я успею уклониться прежде, чем серебро проткнет сердце. Я сделал резкий шаг в сторону, серебряный блик проскочил в дюйме от груди.

- У тебя запоздалая реакция, - она уже достала из внутреннего кармана второй кол и надвигалась на меня. - Ты сегодня вообще спать ложился?

Я повторил ее движение, заражаясь непонятно откуда взявшимся задором.

- Ложился.

Наши колья сцепились и разошлись. Она провернулась по оси и нанесла косой удар в плечо. Я блокировал удар своим колом. Раздался противный скрежет слегка заржавленного железа.

- Врешь.

Я вышел из захвата и нанес ей удар в грудь чуть ниже шеи, и она была вынуждена отступить, сделав шаг назад. Ее задняя нога задела о мат, и на мгновение она отвлеклась. Воспользовавшись этим, я налетел на нее. Больше никаких ложных атак. Два удара в плечо, пинок ногой, удар сверху вниз по касательной и переход на сплошной горизонтальный. Выше, чем разрешалось в обычных схватках. По щеке Галины потекла кровавая дорожка.

- Отчего же?

Ведь ложиться спать и непосредственно заснуть – это разные вещи.

Она резко выдохнула, придя в ярость, которую я раньше никогда не видел в ней. Ее светло-серые глаза блестели в слабом свете из окна. Серия ее атак обрушилась на меня, и я невольно отступил, уйдя в защиту. О, она была прекрасна в ярости. Ее и без того отточенные движения стали грациозными и смертельно быстрыми, как у пантеры настолько, что я не всегда успевал разглядеть кол в ее руке.

- Не дай мне Бог увидеть, как однажды исчезнет вся твоя спесь, - она припала к земле и нанесла удар снизу вверх с такой силой, что, блокировав его, я едва удержал кол в руках. Из глубины сознание пришла паническая мысль: это уже не мало походило на тренировочный бой. Не удержи я ее кол сейчас, она бы не успела вовремя его остановить, и он вонзился мне в грудь. – Потому что это произойдет тогда, - удар, нижняя атака, три шага назад практически бегом. – Когда ты впервые по-настоящему проиграешь, - захват. – Проиграешь морально. И тогда ты сломаешься, Беликов.

- Галина, мне кажется, вы перегибаете палку, - проговорил я, отступая и примирительно подняв руки.

Она посмотрела на меня удивленно и отчасти пренебрежительно. Смахнула кровь с лица, смазав ее.

- И где теперь твое желание сражаться?

Я окинул ее взглядом, не веря своим глазам. Сейчас перед мной стоял не мой инструктор. Сейчас передо мной стояла женщина, которая меня презирала.

- Я лишь не хочу, чтобы наша внеплановая тренировка оказалась трагедией для одного из нас. Простите, если разочаровал, - я отступил на два шага, не желая разворачиваться к ней спиной. Эта встреча мне уже жутко не нравилась. – Если честно, не могу понять, что вас так разозлило.

- Я не понимаю, к чему ты так стремишься, Беликов. Но знаю одно: это глупые стремления. Сражаться – это то, что нужно использовать лишь в крайней мере. А ты хочешь заниматься этим всегда, - она сделала паузу. – А еще ты только что изуродовал мое лицо. Думаешь, этого недостаточно?

- Вы раскрылись. Я атаковал.

- В этот момент я не просила тебя остановиться.

- В тот момент вы допустили оплошность. В отличие от вас я попытался предотвратить еще одну, - я сделал короткую паузу. – Разве не вы учили нас, что Страж должен обращать внимание на все вокруг себя? А вы целиком сосредоточились на мне, позабыв, что находитесь в зале с десятком разбросанных по нему матов. Это ваша ошибка. И я не понимаю, почему вы обвиняете в ней меня.

Она смерила меня долгим взглядом, и в какой-то момент в ее глазах блеснула волна неуверенности. Галина сделала короткий шаг назад.

- Страж Беликов, покиньте помещение.

- Галина…

- Не заставляйте меня повторять дважды.

Я резко обернулся и зашагал прочь из спортзала, жадно хватая ушами каждый мельчайший звук. Но Галина не двигалась, и, зайдя за угол, я облегченно вздохнул, поспешив к выходу.

- …а потому понимание своих прав и обязанностей является вершиной морали любого стража, - закончил свое выступление Антон, выразительно смотря на Марину Викторовну – учительницу права.

- Неплохо, Трофимов, - кивнула она, - пожалуй, мне все-таки стоит задать тебе несколько вопросов.

Дампир сжался, таким взглядом смотря на учебник права в руках Марины Викторовны, будто готов в этот же момент послать все на хрен, разорвать учебник и свалить из класса.

Начались вопросы из предыдущих тем; дампир чрезвычайно косо на них отвечал, медленно выводя Марину Викторовну из себя.

- …не знать даже таких банальных вещей, Трофимов! – кипятилась она, измеряя кабинет шагами. – Поймите: на любой из этих вопросов можно было бы с легкостью ответить, зная всего лишь одно главное правило. Какое? – она выразительно посмотрела на него, а затем раздраженно проговорила: - «Морой. Всегда. Прав.» Вот что я хотела от Вас услышать.

Неожиданно для себя, я вздрогнул от этих слов.

Морой всегда прав?

Тело покрылось гусиной кожей, как никогда четко перед глазами встали картины из прошлого. Мне снова было восемь.

…Мой отец был не очень известным мороем. Он не унаследовал от своих родителей искусство обольщения, не имел частный бизнес и влиятельных друзей, не работал на престижной работе. Наверное, его можно было назвать неудачником.

Но тогда я не особо задумывался об этом. Тогда меня волновало в основном его появления в нашем доме. Это были самые ужасные моменты в моей жизни.

Обычно это происходило раз в год, иногда чуть чаще. Он приходил к моей матери – Алене Беликовой: пожалуй, единственному человеку в этом мире, которая боялась… и любила его. Он запирал ее в комнате, жестоко избивал и всячески изгалялся над ней. Ее приглушенные крики, которые причиняли мне столько боли, доносились из-за стенки, по трубопроводу и батареям. Удары, грохот мебели, звон посуды... Ничто не могло описать моей ярости в те моменты. Желание мести поглощало меня, заглушая рассудок.

Одна только бабушка относилась к этому спокойно. Когда я спрашивал ее об этом, она отвечала, что мама сама выбрала такую судьбу. И, бывало, я пытался поверить в ее слова, но от этого обида и жалость к маме не становились меньше.

«Морои на первом месте» - говорилось нам в школьных учебниках второго класса. Морои на первом месте… повторял я себе, понимая, что больше не верю в эти слова. Не когда эта сволочь избивала мою мать. На это даже морой не имел ни малейшего права.

На меня потянулись любопытные взгляды. Не замечая их, я молчал. Перед глазами проносились короткие картины из прошлого.

В один из его приездов я не стал прятаться за тумбочкой в своей комнате, как этому учила меня мама. Я видел, как, словно отмахиваясь от дождя за дверью, в прихожую ворвалась высокая согнутая крюком фигура в промокшем до ниточке пальто. Его взгляд стрельнул по дому и удивленно остановился на мне.

- А ты еще?.. – он заплелся в своих словах.

- Все-таки пришел, - раздалось за спиной, и я понял, что говорит моя мать. Наверное, она просто произнесла вслух свои мысли, и я ее услышал. – Два года не было… надеялась, стригои уже сожрали…

Я вновь вгляделся в фигуру на пороге. К моему отцу даже не был приставлен страж, что делало его просто идеальной мишенью для стригоя. Но, как ни странно, он до сих пор был жив. Видимо, даже стригои брезгуют сожрать этот кусок говна…

- Дмитрий?

Наверное, она только сейчас заметила меня, наполовину выглядывающего из комнаты. Рука матери ухватила за плечо и дернула было к двери, но я вырвался, закрыв ее спиной.

- Стой на месте, - проговорил я.

- Алена, дорогая, это кто? – лицо отца искривилось в жестокой ухмылке. – Неужели?..

Воздух донес до меня запах крепкого алкоголя.

- Убирайтесь из нашего дома, - спокойно проговорил я, вызвав в ответ порцию громкого смеха.

- Глядите-ка! Этот сосунок мешает мне встретиться с моей женщиной? – и посмотрел на мать. – А ты, шлюха… отвратительно воспитываешь этого червяка. Сейчас я поднимусь и…

Он сделал шаг вперед. Ботинок оставил на бордовом коврике черные следы.

Я почувствовал, что руки начинают дрожать от ярости. Я тоже двинулся вперед, но мать вновь схватила меня за шиворот с какой-то неестественной силой, которую я никогда не замечал в ней, пихнула меня в ближайшую комнату, хлопнув дверью. Не успев сгруппироваться, я упал на пол.

В этот же момент меня обхватили руки сестры.

- Каролина! Что?.. – я попытался было вырваться, но она вцепилась в меня изо всех сил. – Отпусти! Я надеру этому гаду задницу! Он за все ответит!

- Нет, не ответит! Он просто убьет тебя! – закричала в ответ на меня она, обхватив меня еще сильнее. – Куда ты лезешь?! Ты даже сражаться еще не умеешь!

- Нет, неправда! Я умею! Я дампир! Это у меня в крови! Отпусти меня! Он больше никогда к нам не придет! Я убью его! Убью и закапаю на заднем дворе, что никто даже не узнает!..

Но на все мои крики она только сильнее прижимала меня к полу…

- Нет, - я поднялся из-за парты.

- Что? – брови Марины Викторовны поползли вверх.

- Нет, - повторил я. – Морои не всегда на первом месте.

По классу прошелся ропот, некоторые морои взглянули на меня, как на дурачка, заявившего, что «два плюс два равно пять».

Марина Викторовна обескураженно протерла очки.

- Страж Беликов, вы выспались сегодня? Первый раз в своей профессии я слышу такой бред. А к тому же от вас.

По классу прошлись смешки. Я раздраженно провел кончиком пальцев на кругах под глазами.

- Бывают моменты, когда морой ведет себя не как того потребовали обстоятельства. Бывают моменты, когда он идет против всех принципов, которые поставлены перед нами. Бывают моменты, когда он нарушает закон. И тогда наша задача – задача любого дампира – предотвратить дальнейшие ошибки мороя. Иногда – даже самыми капитальными методами, – я выдержал короткую паузу. – А потому не морой на первом месте. Правовое государство и закон на первом месте.

В классе повисла тишина. Я молча сел на свое место. Наверное, это был первый день за последние несколько лет, когда я позволил себе подобное поведение.

- Хм, что ж, страж Беликов, вы дополнили ответ стража Трофимова. Продолжим урок, - проговорил учитель.

После уроков класс разорвала дискуссия. Он разразился громкими замечаниями и разделился на две фронта: поддерживающих «нормальную» логику и непосредственно мою.

- …Неужели мы действительно думаем, что нам возможно все? – разводя руками, расходился Илья. – Мы должны осознавать, что имеется черта, за которую не может заступить даже морой! Неужели это непонятно?

- Морои, в отличие от дампиров и людей, разумные существа! – раздался взъяренный голос Кирилла Матвеева. – Мы всегда придерживаемся той или иной черты! Мы это закон! Мы это правовое государство! Мы его создали, мы являемся…

- Ты хочешь сказать, морои никогда не совершают ошибок?! – перебила его Ольга. – Тогда почему, как ты думаешь, строятся моройские тюрьмы?!

- Это жалкие отступники, которые отвергли все не только моройское, но и человеческое! Но…

- Но…

- …Но это совсем другое, неужели непонятно?! Вы только представьте! Сегодня мы будем утверждать, что дампиры имеют полное право не подчиняться нам, завтра мы дадим им место в парламенте, в послезавтра они предъявят права на владение троном и участи в принятии решении Совета!

- А почему, ты думаешь, они этого не заслуживают?! Это ли, по-твоему, демократия, коммунист хренов?!.

Закинув сумку на плечо, я направился к выходу, едва не налетев на новенькую девушку из класса. Воздух донес до меня аромат ее туалетной воды. Она удивленно взглянула на меня, сверкнув глазами. Как, помнится, ее имя?.. Анна-Мария?

- Ты не там?

Я пожал плечами, раскрывая перед ней дверь.

- А я, по-твоему, должен там находиться?

- Ну… - она на мгновение замялась, - ты это все начал.

- Нет, - мы вышли в коридор. – Я лишь высказал свое мнение на уроке.

- И тебя не интересует, что думают об этом окружающие?

Я отрицательно качнул головой.

- Как и тебя.

Она смущенно хмыкнула, пряча улыбку, сжала рукой кожаную лямку на сумке. Ей явно было некомфортно находиться рядом со мной.

- Ты напряжена. Что-то не так?

- А? – ее голос взлетел на октаву, она посмотрела на меня, ее глаза выражали вопрос. – Нет… все в порядке.

- У тебя голос повысился, - я остановился и всмотрелся в нее, она отвела взгляд на пол, закусив губу. - Это свидетельствует о волнении, - когда-то Иван преподал мне пару уроков психологии.

- А-а-а… просто так получилось. Я хотела послушать, что они говорят, но у меня встреча с родственниками, - невпопад сказал она. – Они уже наверняка долго дожидаются меня.

- Понятно, - мы вновь двинулись вперед. – У тебя очень чистый русский.

- Спасибо. Моя мать родом из России и с детства учила меня его правильному произношению. Поэтому в Румынии всегда думали, что я из России, потому что всегда говорила с русским акцентом, - она говорила уже гораздо увереннее. На фоне ее застенчивости я отметил некую грациозность ее движений. – Да, Димитрий…

- М-м-м?

- Ai o tunsoare fermecator, - она улыбнулась и продолжила на русском. – К сожалению, мне пора. Было очень приятно поговорить с тобой.

И, развернувшись, торопливо зашагала в сторону лестницы. Озадаченный, я пару секунд смотрел ей вслед, а затем, мысленно пожав плечами, направился к столовой. Что-то подсказывало мне, что она специально подобрала слова, которые мало чем походили на русские.

Илья уже ждал меня там. Подхватив со стола свою порцию, я направился к нему, усевшись рядом и уставившись невидящим взглядом на покрытое снегом футбольное поле.

- Дмитрий!.. – начал было он, но его Суриков его перебил.

- Так вот почему все это время Беликов строил из себя недотрогу, я понимаю, - он понимающе похлопал меня по плечу. – Просто Беликову нравятся румынки, а у нас тут таких до этого не было…

- Что ты имеешь в виду? – я оторвался от созерцания зимнего пейзажа.

Вокруг нас незаметно собралась кучка людей.

- Ты уже с ней переспал? – вопросом на вопрос ответил он. – Только учти, я поставил на тебя рубль!

Второй раз за день меня переполняла злость. Захотелось долбануть этого идиота прямо в его смазливую рожу. Услышать его крик и хруст ломающегося носа. Однако я сдержал себя, мысленно сосчитал до десяти и расслабил руки, готовые сжаться в кулаки.

Сила всегда подразумевает под собой определенную ответственность. Я всегда должен помнить это и контролировать свои бьющие через край эмоции.

- А тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко? – неестественно спокойно спросил его я. Но, казалось, никто этого не заметил.

- Да ладно тебе, Беликов, не жопься! – Суриков обхватил меня за плечо и интенсивно заговорил, помогая себе свободной рукой. – Как она? Громко орала под тобой? Что-то я совсем не слышал. Или, может быть, вы просто трахались за пределами школы?..

- Я только что говорил тебе, что думаю по этому поводу, - мой голос наполнился сталью.

- Да ладно тебе! К тому же… я не просто так спрашиваю, - он важно улыбнулся. – Око за око, зуб за зуб, ты же знаешь, - и понизил голос до шепота, склонившись к моему уху. В нос ударил запах табака. – Помнишь, ты когда-то спрашивал меня про Белозерскую Поляну?

Я замер, оценивающе скосив взгляд на него. Белозерская поляна – то место, куда, по слухам, тайком от преподавателей собирается местная шпана для того, чтобы как следует повеселиться. Это место находилось далеко за пределами защиты академии. А значит, морои, которые по своей глупости покидали освещенные места, становились потенциально легкой добычей стригоев. Конечно, их сопровождали стражи – такие же школьники – но я мало верил в их силы.

Поэтому я был против Белозерских сборов. А потому от меня все это тщательно утаивали.

- …Там, кстати, завтра будет вечеринка, на которую, конечно же, тебя никто не позвал, потому что ты никогда не одобряешь подобные «мероприятия»… - Суриков явно заговорился, но из его монолога я уяснил для себя одну вещь. Он знает то, что мне надо.

Я больше не канителился: спрыгнул с подоконника и, перехватив с плеча руку ничего не подозревающего Сурикова, заломил ее, едва не свернув. Столовую надорвал его истошный вопль.

- Беликов, блять, какого хрена?..

Я склонился к его уху и тихо проговорил:

- А сейчас ты скажешь мне время, место и фамилии тех, кто туда направится. Начал.

- Да пош!..

Я надавал на его руку, и он заорал сильнее, проклиная меня.

- Я не стану повторять, - я сам удивился, как холодно звучал мой голос.

- В двенадцать… ночи! – он торопливо пробормотал координаты. - Они называют это Ладожским Озером, чтобы сбить с толку непосвященных…Ладожским озером... Матвеевы, Портновы, Вознесенские, наши, еще гости с десяток… их много, блять! Больно, Беликов, отпусти!!! – заорал Суриков, пытаясь выпутаться из моего захвата.

- Отлично, Суриков. А теперь послушай меня внимательно. Если я узнаю, что хотя бы один из мороев в эту ночь без надзора окончивших обучение стражей покинул защищенные территории школы, учти: твоя рука пострадает на порядок сильнее, чем сейчас, - я сделал короткую паузу и прибавил голос. – То же повторится с твоей второй рукой, если я услышу от тебя что-то о нас с Анной-Марией.

Последнее заявление меня самого немного обескуражило, но я не придал этому особого внимания, сосредоточившись на извивающемся у меня в руках страже.

- Ты понял меня?

Красный как рак, с перекошенным от боли и ярости лицом, он вызывал презрение.

Он утвердительно замотал головой, и я отпустил его.

- Илья, нам пора.

Порядком испуганный морой поспешил за мной.

- Дмитрий, какого ты вытворяешь? Да ведь на вас десятка два человек смотрело – не пройдет и часа, как тебя вызовут к директору и, чего доброго, исключат из школы!

- Да, нас видело десятка два человек, - ни секунду я обернулся к нему и уловил его взгляд. – И больше ни один из них не захочет поинтересоваться тем, когда и с кем я сплю. Я терпелив. Но все должно иметь свои пределы.

Мы вышли на улицу, и я проводил его до его общежития. Илья с грустью и какой-то жалость посмотрел на меня, прежде чем исчезнуть в коридоре. Я развернулся… и с удивлением и радостью увидел всего в паре метров от меня Викторию. Она тоже заметила меня и, ослепительно улыбнувшись, подбежала, крепко обняв. Я поднял ее над землей и зарылся лицом в ее длинные каштановые волосы.

- Очень неудобно жить по разному расписанию.

- Я так давно тебя не видела тебя, Дмитрий! Пожалуй, скоро мне потребуется сфотографировать тебя, чтобы не забывать, как ты выглядишь.

На губах появилась широкая улыбка. Я просто обожал свою сестру.

- Виктория, милая, как вы? Как Соня?

- В ней все хорошо. Пару дней назад на выходных мы съездили в Бийск. С мамой тоже все в порядке. Она просила передать тебе большой привет и еще, - она чмокнула меня в щеку, широко улыбнувшись, - вот это. Она не обиделась, что ы не приехал. Она понимает: выпускной класс и все такое… скажи, когда у вас начнутся испытания?

- Галина говорила, что все смещается до четвертой четверти.

Другими словами эти испытания можно было назвать «дампирским экзаменам», и обычно этому уделялось пару месяцев. Этим испытаниям подвергались только дампиры выпускных классов, и служили как бы вводной частью нашей дальнейшей карьеры – защиты мороя. В течении этих двух месяцев мы неотступно сопровождали мороя повсюду и должны были защищать его в случае нападения «стригоев», которых старательно играли наши инструкторы. Записи о победах или провалах в этих уже не совсем тренировочных боях записывались в наши трудовые книжки. Одно проигранное сражение – крест на хорошей карьере; два – оставление на второй год; три – исключение из школы.

- Я верю, что ты справишься, - она улыбнулась и вновь прижалась ко мне, обняв, и сменила тему. – Знаешь, здорово быть почти единственной девушкой в школе, которая может вот так делать.

Я тихо засмеялся, склонив голову ей на плечо.

- Как бабушка?

Тело Виктории напряглось.

- Я забыла сказать тебе, - она запнулась на мгновение, ее тон изменился. – Она видела… что-то.

- Что?

- Не знаю. Она говорила совсем непонятно… но я поняла, что очень скоро тебя ожидает тяжелая битва. Она говорила что-то про кровь и… - она осеклась.

- Смерть, - закончил я.

- Да.

Она отстранилась, виновато смотря на меня. Я понял, что настроение у нее стремительно падает, и попробовал немного разрядить обстановку:

- Надеюсь, она перепутала ее с кетчупом.

Виктория немножко неравно рассмеялась, скосив взгляд на часы на руке.

- Мне пора, Дим. Прости, если я…

- О, все в порядке, сестренка, - я потрепал ее по макушке, несколько прядей выбились из аккуратно заплетенного колоска. – Я будущий страж – совсем вскоре меня будет ожидать множество испытаний.

Она заспешила к зданию учебного корпуса, я молча смотрел ей вслед. Дежа вю какое-то. Всего несколько дней назад я провожал таким же взглядом другую девушку.

Я развернулся и неторопливо побрел к общежитию. На самом деле я никогда не сомневался в предсказаниях своей бабушки, потому что она никогда не ошибалась. Анну многие называли колдуньей, однако она не была таковой. Она просто могла… видеть будущее. Иногда и весьма нечетко, но все же могла. Причем обычно она давала очень размытые прогнозы… но не на этот раз.

Много крови. Скоро.

Это могло значить только одно.

Стригои на Белозерской поляне.

Дата добавления: 2015-09-03