НА РЕЙДЕ

[...] Начало статьи заинтриговало его, и он погрузился в длительные раздумья. Все-таки какая замечательная вещь наука, говорил он себе. Подумать только, профессор Сельми из Болонского университета выделил из продуктов трупного гниения новую группу алкалоидов, птомаинов, представляющих собой бесцветную маслянистую жидкость и способных издавать пусть не очень сильные, но весьма стойкие запахи боярышника, мускуса, жасмина, флердоранжа или розы.

На сегодняшний день это были единственные запахи, которые удалось обнаружить в продуктах сей поистине нетленной экономии, но, без сомнения, число их будет расти; пока же, в качестве достойного ответа запросам нашей практичной эпохи, придумавшей машинами сваливать бедняков без гроша за душой в канавы подле Иври и отправлять на утилизацию даже сточные воды, содержимое выгребных ям, внутренности подохшего скота и старые кости, стоило бы преобразовать привычные нам кладбища в небольшие заводики, которые небольшими партиями изготовляли бы для богатых семейств тинктуры из их знатных предков, эфирные масла с запахом невинных детей и духи с мужественным букетом любящего отца.

Эти продукты представляли бы собою гамму, выражаясь в терминах коммерции, изысканных товаров; что же до нужд рабочего класса, удовлетворением которых также ни в коем случае не следует пренебрегать, то к этим, с позволения сказать, рассадникам роскоши были бы добавлены мощные лаборатории, где бы производились ароматы массового спроса; и в самом деле, основою для них вполне могли бы послужить останки из общих могил, которые никому и даром не нужны; это был бы принципиально новый уровень парфюмерного искусства, предназначенного не одним лишь избранным, но и всем смертным — товар пусть и лежалый, но вполне доступный по цене, поскольку сырья для него будет хоть отбавляй и все затраты сведутся только к оплате рабочей силы, гробокопателей и химиков-технологов.

Поверьте мне, отыщется немало простолюдинок, которые будут счастливы всего за пару монет приобрести целую банку помады или кусок мыла с терпким ароматом пролетария!

А вдобавок, эти продукты возгонки мертвецов способны гарантировать неувядающие воспоминания, невиданную доселе свежесть восприятия! — Посудите сами, в наши дни тот из влюбленных, кому доведется пережить своего избранника, может лишь упрямо хранить его пожелтевшую фотографию да уныло ходить на могилу в День всех святых. Благодаря открытию птомаинов отныне станет возможным всегда иметь обожаемую некогда красавицу под рукой, да хоть бы даже и в кармане, в виде летучего и бестелесного духа, превращать ее в блестящие кристаллы или сжижать до состояния сиропа, пересыпать, подобно пудре, в изящный мешочек с вышитым на нем скорбным изречением, дышать ею в минуты печали или смачивать платок в дни тихой радости.

Не говоря уже о том, что с точки зрения плотских утех мы, должно быть, сможем, наконец, отбросить все эти назойливые отговорки наподобие «а что скажет маменька»: сия почтенная дама сможет присутствовать при таком знаменательном событии под видом мушки на вуали или даже покрывать вместе с белилами грудь своей ненаглядной дочери, и та, призывая на помощь в момент высшего наслаждения, будет совершенно уверена, что ответить этим призывам определенно некому.

Со временем, когда люди научаться перерабатывать птомаины, в чистом виде представляющие собою сильный яд, их можно будет употреблять и в пищу; чем не ароматическая добавка к блюдам? Наподобие коричной и миндальной эссенции, порошка ванили или клеверного масла эти благовония могут быть использованы для придания особо тонкого вкуса тортам и пирожным; таким образом, новые горизонты, позволяющие одновременно и сэкономить, и сохранить известную душевность, откроются, вслед за парфюмером, и перед находчивым пекарем или кондитером.

Наконец, птомаины помогут нам восстановить и укрепить те поистине великие связующие нити поколений, которые, увы, ослабли и распались в наш презренный и непочтительный век. Они принесут с собою робкое дуновение родительской нежности, ласково снизошедшее чувство неослабевающей сплоченности. С ними каждое мгновение дня и ночи станет благоприятным для того, чтобы освежить в памяти те или иные события из жизни отошедших в мир иной и привести их в качестве надлежащего примера подрастающим потомкам, живость воспоминания для которых будет обеспечена отменным вкусом этих лакомств.

Представьте себе — День поминовения; вечер, маленькая уютная столовая, где стоит сосновый буфет, отделанный черным багетом, и сияние лампы аккуратно сдерживается изящным абажуром. Вся семья в сборе: мать, достойнейшая из дочерей Евы, отец, примерный служащий в каком-нибудь торговом доме или банке, и совсем еще маленький ребенок, только на днях избавившийся от нескончаемого коклюша и уродливой сыпи; под угрозой лишиться сладкого карапуз согласился, наконец, не елозить ложкой по тарелке и подправлять куски мяса не пальцем, а корочкой хлеба.

Он сидит неподвижно, уставившись на своих родителей, собранных и молчаливых. Входит бонна, неся на подносе вазочку с птомаиновым кремом. Еще утром матушка с почтением извлекла из секретера — ампир, красное дерево и премилый замочек в виде трилистника — склянку с притертой пробкой, в которой величественно колышется драгоценная влага, сцеженная из разложившихся внутренностей досточтимого пращура, и своими собственными руками капнула изящною пипеткой пару прозрачных, как слеза капель этого душистого нектара, который так облагораживает теперь аромат крема.

Глаза мальчугана уже блестят от нетерпения; однако, прежде чем получить свою долю, он обязан выслушать восхваления в адрес того могучего старика, который вместе с несколькими характерными чертами лица оставил по себе этот посмертный привкус розы, которым ему вскоре предстоит насладиться.

«О, это был человек степенный, наш дедушка Жюль, ему было не занимать ни отваги, ни ума. Он пришел в Париж в стоптанных деревянных башмаках, и, хоть и зарабатывал всего-то по сто франков, всегда что-нибудь да откладывал на черный день. Уж ему бы не пришло в голову дать взаймы за здорово живешь, без процентов или без залога! Голова, одно слова; свое дело прежде всего, баш на баш — а уж уважение к тем, кто побогаче, ну! Вот потому-то и скончался он, почитаемый своими детьми, оставив им, между прочим, солидные вклады, прочный капитал!»

— Помнишь дедушку, зайчик?

— Деда, деда, кусьнинька! — лепечет малыш, уже вымазавший фамильным кремом свои пухленькие щечки.

— А бабушку помнишь, радость моя?

Малютка задумывается; в годовщину смерти этой почтенной матроны обычно готовят рисовый пудинг, приправленный экстрактом из тела покойницы; примечательный факт: при жизни от старушки за версту разило нюхательным табаком, тогда как после смерти она источает восхитительный запах флердоранжа.

— Баба! Ням-ням!

— А кого бы больше любишь, солнышко, бабушку или дедушку?

Как и все ребятишки, которым подавай то, чего сейчас нет, ребенок, вспоминая давешний пудинг, мямлит, что больше ему по вкусу все же прародительница, — однако тянет тарелку за дедовской добавкой.

Боясь, как бы избыток сыновней любви не наделал чаду вреда, предусмотрительная мамаша приказывает унести крем.

Что за восхитительная и трогательная сценка из семейно жизни! — подумал Жак, протирая глаза. И, вспоминая пронесшиеся в голове образы, спрашивал себя, а не привиделось ли это все ему во сне, пока он клевал носом над журналом, где в колонке о достижениях науки так замечательно написано об открытии птомаинов. [...]

Дата добавления: 2015-09-02