От переводчика

Книга, которую вы держите в руках, посвящена черному юмору — понятию, во многом сформировавшему современную эстетику, вошедшему и в строгий язык научных работ, и в жаргон популярной культуры. Внешне Антология полна парадоксов. Эта книга является авторской работой лидера сюрреалистов Андре Бретона (1896-1966), но состоит она из «чужих» произведений, а самому Бретону принадлежат лишь краткие вступления о каждом из авторов.[1]По принципу этого авторства Антология — часть наследия сюрреализма, но произведения сюрреалистов занимают едва ли треть ее объема. Наконец, она повествует о понятии или явлении, вдохновлявшем и повседневное существование сюрреалистической группы, и творчество ее участников, однако мы не найдем в ней ни «словарного» определения черного юмора, ни мест, в которые можно было бы ткнуть пальцем и сказать: «Вот он!». Черный юмор — и в прошлом, и в современности — он прячется повсюду, но остается невидимым.

Уже чисто хронологически — начиная с выхода программного «Манифеста сюрреализма» в 1924 г. и до смерти основателя и бессменного лидера группы Андре Бретона — сюрреализм является одним из самых значимых и влиятельных движений в искусстве нашего столетия. Выйдя из шумных кабаре ниспровергателей-дада, сюрреалисты унаследовали их разрушительный пафос, но решили, что за этим «до основанья» обязательно должно быть «затем». Они искали новое будущее, разительно отличное от убогой судьбы, уготованной человеку буржуазной цивилизацией — и результатами их поисков теперь пользуется весь мир. Полем таких разысканий для сюрреалистов становились собственные сны и спонтанные ассоциации слов, «безумная любовь» (так назвался и один из романов Бретона) и чудо повседневности, революционная ангажированность и творчество сумасшедших — и, конечно же, черный юмор, объединявший чуть ли не все эти поиски и находки.

Собственно, само словосочетание «черный юмор» существовало задолго до сюрреалистов. Оно отсылает к известному английскому выражению black humour, издавна обозначавшему меланхолическую, уединенную желчность. Затем, промелькнув в малоизвестном тексте Гюисманса конца XIX века, этот термин исчезает почти на полстолетия — пока в 1930-х годах его не вернет к жизни группа Бретона. Подлинная история черного юмора приходится именно на XX столетие, и в активный оборот это понятие ввели именно сюрреалисты, разработав на его основе совершенно самостоятельное литературное, эстетическое и даже философское понятие. Сюрреалистов вообще лучше сравнивать не с дерзкими революционерами, сбрасывающими все и вся с корабля современности, а с кропотливыми археологами человеческой мысли, отыскивавшими в подвалах традиционной культуры забытые имена и творческие рецепты, чтобы затем, адаптировав их к требованиям момента, преподнести современникам. Так же и с черным юмором — перелопатив горы книг, начиная с «чернушной» Латинской антологии 709 г. или средневековых фаблио и заканчивая хулиганскими стихами Аполлинера и Пере, Бретон наподобие алхимика выпарил всю ненужную взвесь, оставив лишь черненое золото юмора, питающего его Антологию.

Литературный «субстрат» Антологии становится более или менее понятен при взгляде на оглавление книги: это мизантропы Свифт, Сад и Фурье, потом поздние романтики, бунтари Рембо и Лотреамон, гении Жарри и Аполлинер, ну и собственно сюрреалисты. Не вдаваясь в научные выкладки, следует хотя бы обозначить и философские корни черного юмора — это работы Гегеля и психоаналитические разработки Фрейда. У Фрейда Бретон заимствует положение о юморе эгоистичном, жестоком, как удар, а у Гегеля — его понятие «объективного юмора», то есть глубоко личного переживания, укорененного в реальности, и вытекающее отсюда положение о необходимости синтеза Субъективного и Объективного.

Столь «пунктирное» изложение истории сюрреалистического черного юмора может навести на мысль о том, что данный концепт родился всего лишь за пару месяцев упорных размышлений. Это не так — размышления Бретона об этом основополагающем ферменте современности действительно были крайне напряженными, но заняли они более двух десятилетий: начиная с его военного опыта и встречи с Жаком Ваше (см. подробнее в комментариях) в 1916 г., и вплоть до второй половины 30-х, когда работа над Антологией была Бретоном практически завершена. Непосредственная подготовка книги, ее публикация и путь к читателю также не были простыми.

Примечательно, что само словосочетание «черный юмор» Бретон выбирает в качестве названия нового концепта уже непосредственно во время работы над Антологией. В одном из писем зимой 1935 г. он еще говорит о «юморе, как я его понимаю» и только через полтора года, осенью 1936, упоминает ставший впоследствии классическим «черный юмор». Переписка Бретона свидетельствует также и о его напряженной работе над книгой. Он долго отбирает авторов — среди прочих рассматривались тексты Гашека, Жан-Поля, Мэтьюрина, Анри Мишо, Элюара и самого Бретона — неоднократно и беспощадно правит свои вступления, публикуя некоторые из них в качестве пробы (например, под общим названием Буйные головы в 10-м номере журнала Минотавр за 1937 г. появились тексты, посвященные Лихтенбергу, Граббе, Бриссе, Кафке и Форнере).

Ряд издательских проблем задержал выход книги. Готовая рукопись кочевала по разным издательствам (Denoël, Gallimard, NRF, José Corti) и в итоге была опубликована в Sagittaire в 1940 году — как скажет Бретон, «более черноюмористического времени не сыскать». Распространение книги было приостановлено военной цензурой и по-настоящему она увидела свет только в 1945 г. Ее ждал скорее прохладный прием — сказались как сложность текста и непривычный состав Антологии, так и идеологический климат полевевшей послевоенной Франции, где эмигрант Бретон воспринимался как беглец и чуть ли не предатель.

В мае 1950 г. Sagittaire принимает решение переиздать книгу, и Бретон серьезно перерабатывает ее состав. Были исключены отдельные тексты Бодлера, Гюисманса, Алле, Аполлинера и Прассинос (при том, что сами эти авторы остались в составе сборника), добавлены письмо Сада и целые разделы о Фурье, Пере, Ферри, Каррингтон и Дюпре. Следующее, хрестоматийное издание Жан-Жака Повера, вышедшее в июне 1966 года, служит основой для всех последующих переизданий — и настоящего перевода. Бретон перед смертью успел внести в него последние изменения: были полностью опубликованы тексты Реймона Русселя, поскольку до этого времени ограничения авторских прав вынуждали помещать лишь пересказ.

Как уже говорилось выше, в Антологии нет определения черного юмора; нет его и в других произведениях сюрреалистов, не в силах дать его и я. В предисловии к книге Бретон скажет: «Не может быть и речи о том, чтобы растолковать юмор, поставить его на службу каким-либо практическим целям; подобные попытки равносильны стремлению вывести правила существования из действий самоубийцы». Скорее можно обозначить то, чем сюрреалистический черный юмор не является. Это не банальный хохот и не вежливая улыбка — черный юмор вообще бежит смеха, являясь феноменом выстраданным, «нутряным», если угодно. Он также не является простым литературным приемом или удобной маской на один день — его не снимешь и если он есть, то уже прирастает намертво. Черный юмор ни в коем случае не сводится к вышибленным мозгам и замогильным шуткам современной литературы или кино. Если к нему и можно подобрать достойное сравнение, то черный юмор — это скорее кровавая гримаса Мальдорора, не умевшего улыбаться, а потому распоровшего рот кинжалом.

То же и с самой книгой — что такое Антология черного юмора? Сборник мрачновато-веселых текстов или философский трактат; расхожий цитатник или компендиум, обреченный пылиться в библиотеках? Наверное, это все же «золотая середина», где разнородные на первый взгляд элементы сплавлены в неповторимую амальгаму, сверкающую и постоянно живую — одновременно и сборник замечательных текстов трех последних столетий, и совершенно самостоятельное произведение-рассуждение Андре Бретона, бегущее кабинетных формул и казенных определений. Из удивления таким непривычным сиянием и родился этот перевод.

Сергей Дубин

ПРЕДИСЛОВИЕ БРЕТОНА

Дата добавления: 2015-09-02