Глава четвертая. Преследователи отстали

Преследователи отстали. Еще бы – певцы неслись по улице с такой скоростью, будто удирали от стаи бешеных псов.

- Сюда, - подсказал Гакт, сворачивая в безлюдный переулок.

Они попетляли по проулкам и, наконец, остановились. Уперевшись руками в колени, оба пытались отдышаться. Когда способность дышать полной грудью вернулась, Гакт захохотал, упираясь рукой в стену, чтобы не упасть.

Масаки смотрел на него, как на чокнутого. Да он и есть чокнутый! На всю голову!.. На щеке блондина горел отпечаток от ладони Клахи, а челюсть самого вокалиста «Марису» ощутимо болела – неплохо Гакт приложился. Лишь бы хоть синяка не было… Может, из-за того, чтобы не оставить ощутимых следов, парень бил не кулаком, а ладонью?.. Твою ж налево, и тут позаботился, черт голубоглазый… А вот Клаха не подумал о том, что может подпортить физиономию окинавского дарования. Подступив ближе, Масаки придержал хохочущего Гакта за подбородок, поворачивая лицо ушибленной стороной к свету, чтобы удостовериться, что кольца не оставили царапин. Кроме покраснения, ничто не омрачало красоту нежной кожи Камуи. Удовлетворенно вздохнув, Масаки огляделся.

- А где это мы?

- Откуда мне знать, - Камуи вытер слезящиеся от смеха глаза, размазывая накрашенные стрелки.

Клаха фыркнул со смеху.

- Чего? – Гакт посмотрел на оставшуюся на пальцах косметику. – Боже мой! Боже мой! – всплеснул он руками так, будто это было самым страшным горем в мире. – Ну как же я так забыл… Ох… Что же делать? – отчаяние чуть не выплеснулось новым потоком слез.

Масаки похлопал глазами, глядя на эту беспричинную истерику. Он уже давно убедился в том, что предшественник вполне себе тронутый на голову, так что удивляться можно было и перестать. Достав из внутреннего кармана солнечные очки, вокалист «Марису» протянул их парню.

- О! – тут же засиял Гакт и схватил их. – О, как удачно! Спасибо! – в порыве благодарности он впечатал губы в щеку растерявшегося брюнета и тут же нацепил очки. – Мне идет? – он встал в пафосную позу и поправил аксессуар за дужку.

Клаха снова прыснул со смеху.

- Да, тебе идет, Гакто. Теперь мы окончательно квиты. Все, я больше не хочу с тобой связываться.

- Почему? – надул губы Камуи. – Тебе со мной не весело?

Снова неожиданный вопрос, на который Клаха не мог найти ответ.

- Ну и ладно, - продолжал дуться певец, оглядываясь. – Ой, где же мы? Надо выбираться отсюда. А то меня Ю засмеет, что я заблудился в центре Токио.

- Кто такой Ю? – спросил Масаки, ощутив несвойственный укол ревности.

- Мой скрипач. Ты помнишь, откуда мы прибежали сюда?

- Оттуда, - махнул рукой в предполагаемо нужном направлении Харуна. – Давай уйдем, и все – больше никаких встреч с тобой.

- Согласен! – дерзко выкрикнул блондин и потопал в указанном направлении.

*****

- Мы точно тут поворачивали? – уже в который раз спросил Гакт. – Я не помню эту будку!

- Ты так гарцевал, что вряд ли бы и слона заметил.

- Ой, я забыл Ю слона выиграть!.. Вот досадно… Ему так нравятся слоники…

- Давай так! Если ты нас выведешь отсюда – я сам куплю для твоего Ю слона!

- Обещаешь?

- Да! Чтоб тебя…

- Что меня?

- Иди уже!

*****

- Здесь тупик.

- Я вижу. Значит, мы не там свернули в прошлый раз. Пойдем обратно.

- Я тебя придушу, Гакто. Обещаю. Вот как только на нормальную цивилизованную улицу выберемся, так сразу…

- Я убегу. Я быстро бегаю.

- Да уж… Это я понял… Тогда беги еще быстрее. Понятно?

- Да.

*****

- Ну что, навигатор хренов? Мы окончательно заблудились! Молодец, Харуна. Штурман из тебя никудышный!

- Зато певец отличный!

- Ну… э…

- Что? Нечем крыть?

- Зато… Зато ты целуешься так себе.

- Да пошел ты!

- Я и так иду! Только понять бы куда! А то ж нифига не видно! Мы тут уже полдня блудим!

- Очки сними, и увидишь.

- Нельзя, у меня макияж растекся.

- Нечего было ржать, как конь.

- Мне было смешно. Отчего ж не поржать?

- Иди молча.

*****

- Камуи?

- А. Напугал, едрёны пассатижи. Что тебе?

- Я что, правда, плохо целуюсь?

- Я не сказал – плохо. Я сказал – так себе. Да.

- …

- Ты че это погрустнел? Расстроился, что ли?

- А ты бы не расстроился?

- А мне нечего – я прекрасно целуюсь.

- Я уже в курсе.

- Хочешь – научу?

- Только попробуй ко мне в рот еще раз сунуть свой язык похабный!

- Тебе ж понравилось.

- Ничего мне не понравилось!

- Да? А возбудился ты от чего?

- А ты?

- А причем тут я? Мы о тебе говорим.

- Не надо обо мне говорить. Иди молча.

- Мне скучно.

- А мне плевать.

- Клаха?

- Что еще?!

- Ай ну тебя.

- Зашибись.

*****

- Масаки?

- Что?

- Извини за то, что я тебя ударил. Ай, зачем так резко тормозить?.. Ты чего?

- И ты прости. Мне так неловко – я вообще драться не люблю. Тем более, ты помимо голоса, еще и лицом зарабатываешь. Если бы царапины остались, я бы себе не простил.

- Да ладно тебе, шрамы украшают мужчину. Ну, подумаешь, еще одна операция…

- Еще одна? А что ты исправлял?

- Нос.

- И зачем? У тебя хороший нос.

- Теперь точно хороший.

- А я думал, ты от природы такой…

- Какой?

- Красивый.

- Так я тебе все-таки нравлюсь?

- Уф… Да. Нравишься. Ты талантливый, ты красивый, ты сильный и стремящийся к своей мечте. Слегка шизанутый, но это привносит легкое очарование сумасшествия в твой пафосный образ.

- Сколько приятностей…

- Не привыкни. Я редко хвалю парней. Выглядит как-то по-гейски.

- Постараюсь. Масаки?

- А.

- А ты тоже красивый. И правда, как Принц.

- Спасибо, Гакто. Приятно слышать.

- Не привыкни.

- К хорошему быстро привыкаешь.

- Вау! Мы вышли! Смотри, Клаха!

- Точно. Радость-то какая.

Они остановились друг напротив друга. Камуи снял очки и посмотрел в глаза вокалиста «Марису».

- Оставь себе, - Клахе хотелось, чтобы хоть что-то осталось на память от этого сумасшедшего дня у этого сумасшедшего парня.

- Спасибо, - с благодарностью произнес Гакт. – А то мне еще до дома пилить, а я как бухая панда…

- Ну, ладно. Пойду я.

- Эм…

- А, да. Слона пришлю по почте. Ну, или к тебе в студию. Я знаю, где она.

- Да не надо, ладно…

- Я ж обещал уже. Так что жди подарок для своего скрипача.

- Да, - Камуи покусал губу. – Ну… Счастливо, Клаха. Удачи тебе. Правда.

- И тебе, - кивнул парень. – Придешь на наш концерт?

- Никогда в жизни.

- Я не сомневался в этом ответе, - чуть усмехнулся Масаки.

И почему так не хочется уходить? Почему хочется притянуть к себе этого шизика и до одурения зацеловать? Чтоб он аж задохнулся, чтобы пересмотрел свое мнение о том, что Клаха целуется так себе. Почему?

- Прощай, - сказал Камуи и надел очки на нос.

Потом, развернувшись, направился к автобусной остановке. Надо точно купить машину… Феррари какую-нибудь, чтоб как звездолет была крутой. Вот заработает – и купит. И дом, и машину, и все, что захочет!..

Он удерживался от того, чтобы обернуться. Внутренний ребенок пытался вывернуть шею – ну в последний раз посмотрим на Клаху и все! Больше не будем! Ну пожалуйста!.. Нет, - твердил себе Гакт, - нельзя. Табу. Иначе он не уйдет. Иначе он просто утащит этого парня в ближайшую гостиницу и… Певец судорожно вздохнул. Срочно надо перевлюбиться в кого-то другого! И чего его после неудачной женитьбы так девушки пугают?.. Втрескался бы в какую-нибудь красотку, так нет же, все парни попадаются!..

*****

Группа Гакта уже три дня находилась в Окинаве, уехав на остров в понедельник, как и договаривались по плану. Разместившись в номерах отеля неподалеку от временной студии, где доводили до ума альбом, музыканты вставали ни свет ни заря и уходили затемно. Камуи честно пытался работать. Первые два дня у него это даже получалось, он был по уши в музыке и текстах. Но все-таки нет-нет да и отвлечется. И запорет всю запись, или перепутает тексты. А то и язык, на котором поется песня. В среду поздним вечером, который уже можно считать четвергом, уставшие парни сидели в зале студии на мягких диванах и пытались не спать. Гакт пытался петь. Терпеливый Ю дожидался обожаемого друга рядышком, прослушивая материалы и качая головой. Позор какой… Стыдобище. Да это не то что слушать – покупать никто не будет! Эх, как бы пришелся кстати какой-нибудь хороший помощник, который тюкнет Гакта по голове чем-нибудь тяжеленьким да и заставит работать… А то у Ю рука не поднималась. Подавив зевоту, перекрашенный в голубой цвет скрипач закурил сотую по счету сигарету за последние три часа. Гакт не попадал в тональность, чем бесился на самого себя, а заодно и на всех остальных.

- Чего-то Гакто-сан вообще в раздрае, - тихонько произнес Рен, наблюдая за певцом через стекло в комнате звукозаписи. – Болеет, что ли?

- Влюбился, - бросил Ю, стряхивая пепел.

Гакт их не слышал из-за наушников, а вот Куросаки за перешептываниями согруппников следил внимательно.

- В тебя, Ю-сан? – хихикнул Маса.

- Гакто инцестом не страдает, а я ему почти что брат, - возразил скрипач. – Так что нет, не в меня, - он помахал рукой стоящему по ту сторону стекла певцу, пытаясь объяснить, что поставит трек заново.

Камуи кивнул и со вздохом прижал наушники к голове. В разрезе рубашки за дужку висели подаренные очки, из которых блондин не вылезал. Куросаки не вдавался в подробности появления нового аксессуара – у светочувствительного Гакта очки от солнца были фетишем. Но эти он не отпускал. Что странновато, но ничего необычного – странность и Камуи молочные братья. Ю задумчиво смотрел на очки, поблескивающие стеклами. Вроде и фасон-то не Гактов, он такие светлые редко надевает, только если на программу какую-нибудь… Он такие точно не дарил. Откуда они?

Камуи показал знак «таймаут» и снял наушники. Ю выключил запись и потер уставшие от работы и дыма глаза.

Гакт вышел из комнаты и взял пачку скрипача. Прикурив сигарету, он задумчиво оперся задом на стол и подложил одну руку под другую.

- Может, на сегодня все? – робко предложил Рен.

Гакт стрельнул в него взглядом, и басист немедленно прикусил язык.

- Правда же, Гаку. Все устали, - встал на защиту музыканта Ю. – Давай завтра уже с утра пораньше начнем.

- Да, - вздохнул певец. – Мне надо поспать хоть пару часов.

- Хорошо, - улыбнулся Куросаки.

Согруппники с благодарностью посмотрели на спасителя. Ю махнул им, отпуская ребят на отдых. Камуи продолжал стоять в той же позе, размышляя над чем-то, о чем Ю не знал. Да еще и эта его “Illness Illusion”… Напрочь песня сумасшедшего. Это даже не любовь, это какое-то помешательство. Ю уже даже видел, как певец будет себя вести на исполнении этой песни. Как форменный умалишенный. У Гакта отлично получалось имитировать болезнь рассудка. И к чему он эту песню придумал? Что у него в голове?

- Гаку?

- А, - безэмоционально отозвался тот, уронив пепел на себя и не заметив этого.

- Ты в порядке?

- Ага.

- Ты меня беспокоишь, Гаку.

- Да?

- Да.

Гакт вздохнул и, наконец, пошевелился, сменив позу – он опустил голову. Змеиные глаза вообще не моргали, уставившись в пространство.

- Ты в образе? – предположил Ю.

- Нет.

- Тогда что с тобой?

Гакт опять не ответил. А что он скажет? Что влюбился в парня? Что спать не может, что нажраться хочет? Что ему нужен секс и текила? Он не знал, чем объяснить свой коматоз. Ю не поможет. Гакт любит Ю, как родного брата. Да, они могут до головокружения целоваться и обниматься, но у Гакта никогда не встает на Ю. Но едва он вспомнит о Клахе – внутри все аж сжимается. Камуи не нравился этот абсурд. Любование красотой, влечение, влюбленность для вдохновения – это одно. Это хорошо, просто и понятно. Так всегда было, сколько он себя помнил. Он и музыкой увлекся, потому что влюблялся в нее с каждым новым инструментом. Но сейчас… Это было до бешенства нерешаемо – Камуи терпеть не мог быть таким беззащитным, ранимым. Его бесило, что он не может работать – мысли о Масаки намертво засели в голове. На третий день записи певцу хотелось уехать в Токио, увидеть Харуну и удостовериться, что весь его раздрай – самовнушение, что ничего такого нет, он просто загнался на очередной глупости. Сама собой получилась сумасшедшая песня, которая очень нравилась Гакту – она точно передавала его состояние в данный момент.

И Ками. Достал он уже сниться, честно говоря. Две ночи подряд почивший барабанщик навещал певца во сне и чего-то хотел. Они два сна подряд пели вместе. Ками был на бэк-вокале в «Марису», и Гакт обожал его голос, теплый, мягкий, такой нежный… Уж не намекал ли Юкио на то, что Камуи и Клаха должны быть вместе? Гакту не хотелось в это верить. Ками бы такую дурость не стал бы советовать, он же не считает Гакта геем.

- Пойдем? – собравший вещи Ю подошел к певцу и аккуратно взял из его пальцев дотлевшую до фильтра сигарету.

- Мм? – блондин перевел на него неморгающий змеиный взгляд.

Скрипач даже поежился – в темно-сиреневых глазах даже с линзами можно было прочесть что-то такое сумасшедшее, безумное…

- Пойдем спать.

- Ты останешься со мной сегодня? – попросил Камуи.

Ю обернулся на него и увидел мольбу в глазах. Гакту нужна охрана? Снова плохие сны? Это так не вовремя…

- Конечно, Гаку, - кивнул скрипач. – Я с тобой всегда. Идем, тебе надо отдохнуть.

*****

Гакт спал очень беспокойно. Ю, лежащий рядом, сам не мог нормально уснуть – вздрагивания певца выдергивали его из едва начинающейся дремы. Так хотелось узнать, что же снится блондину… Куросаки сложил руки на груди и снова попытался уснуть. За два часа Камуи раз пять уже вскакивал и тут же падал обратно, засыпая. Только мутным взглядом посмотрит на скрипача и все – опять в подушках.

Если Гакту опять снится Ками, то это вообще беда. Ю хотелось лично пристукнуть ударника, чтобы тот не мешал парню поспать хотя бы два часа нормально! Ну что за любовь призраков к личности Гакта?

Минут через двадцать Камуи опять вскочил, глубоко дыша. Проведя рукой по взмокшему лицу, блондин снова упал на спину. Ю уже с раздражением на умершего музыканта притянул Гакта к себе и обнял. Тот, мелко дрожа, обхватил Куросаки руками и вздохнул. Если это грозит недосыпом, то хрен с ним – лишь бы Гакт выспался! А то они завалят этот чертов альбом и разорятся!

- Все хорошо, я с тобой, - прошептал Ю, гладя певца по волосам, - я тебя охраняю. Я тебя не дам в обиду. Все хорошо. Попробуй поспать.

Камуи не ответил, но дрожать перестал. Может быть, слова так подействовали, но Камуи больше не ворочался. Несказанно обрадовавшийся Куросаки закрыл глаза и тут же без прелюдий сам провалился в столь желанный сон.

*****

В четверг Гакта словно подменили – он записывался с воодушевлением, ничего не путал, был весел и доволен всем. На музыкантов не ругался, позволял немножко пофилонить, шутил и улыбался. Ю, глядя на него, зевал украдкой, но был рад за друга – вроде как в порядке. Авось и запишут этот дурацкий альбом уже. Не могло не радовать, что Гакт снова начал нормально моргать, а в лучистых глазах светилось понимание происходящего. Может, стоит почаще спать с ним? Ю фыркнул на свои же мысли – ага, а потом Камуи привыкнет, и что Ю делать? Переезжать к этому остолопу и жить у него? Так Гакт же не любит, когда ему мешаются. Белль не в счет, собака маленькая и молчаливая по большей степени. А на Ю Гакт будет отыгрываться за неудовольствие или же еще что-нибудь, что там в голове обожаемого лидера творится. Но все же Куросаки справедливо присвоил себе лавры спасителя – Камуи смотрел на него с благодарностью, значит, у Ю получилось справиться с кошмарами блондина. Это ж замечательно, пусть и в ущерб самому себе. Но скрипач настолько любил Гакта, что готов был ему и недосып простить. Лишь бы больше не было таких вот залипаний. А то они не смогут работать нормально, не заработают и не разбогатеют. И хуже того, не прославятся. А это было целью Гакта. Ну, и раз это было целью блондина, то и Ю тоже. Не то, чтоб у него совсем не было своих желаний, но все они были связаны с Гактом. Ю просто знал, что Камуи рука об руку с ним выведет их в мир славы и известности. У них все получится, скрипач был уверен.

*****

- Масаки-сан, ты сегодня какой-то совсем уж странный, - Кози внимательно изучал лицо вокалиста. – Ты точно не заболел? А то бледный, можно даже пудру не мазать.

- Я в порядке, - вздохнул Клаха. – Просто плохо сплю.

- Ну, как скажешь, - ответил Кирики, будто бы говоря – что бы ты там не сказал, я останусь при своем мнении.

Брюнет ждал звонка Гакта. Он, как и обещал, выслал огромного розового слона в музыкальную студию Камуи, которая именовалась GacktJob. И четвертый день от певца не было вестей. Не то чтобы он так уж переживал за бестолковую игрушку, но ведь можно было бы из вежливости и поблагодарить. Хотя… Гакт ведь сказал – он больше не желает видеть и слышать Клаху, потому что он связан с «Марису». И все же, подарок в виде огромного плюшевого безобразия с хоботом предназначался и не Гакту даже, а загадочному Ю, которого Масаки в глаза не видел, а уже дарил ему подарки. А, может, слон просто не понравился? Может, этот Ю розовый цвет не любит? И не мог же этот идиотский слон потеряться в Токио! Тогда почему Камуи не звонит? Самому попросить у согруппников номер Гакта и позвонить гордость не позволяла. Не хочет общаться – ну и не надо, он уже не мальчик бегать за другими! И все равно чувство, что его отвергли, прочно ворочалось в душе, не давая успокоиться. Ну что ему, сложно позвонить и сказать – да иди ты, Клаха, лесом со своим слоном. А то молчание только усугубляет положение. Неизвестность хуже правды. Уж лучше бы знать, а не мучиться от сомнений.

- Да что ты маешься? – не выдержал Юки, наблюдая душевные метания вокалиста.

- Ничего.

Но умного басиста такой отмазкой не проведешь. Клаха потерял покой после встречи с Гактом, значит, это юное дарование из Окинавы виновато, к гадалке не ходи. Юки некогда было звонить Гакту и просить аудиенции – у них работы невпроворот. И часто встречаться с Камуи вредно для печени и рассудка. Кикузава был очень отзывчивым человеком, если к нему обращались за помощью. Но Клаха не обращался. Он занимался самогрызством наедине, не втягивая в это друзей. Пусть Юки знал его подольше остальных и имел основания полагать, что он и Масаки друзья, но насилу влезать в душу Темного Принца ему воспитание не позволяло. А от рассеянности Клахи тихо исходил на ненависть Мана. Кикузаве хватало одного взгляда на лидера, чтобы понять – Сато в бешенстве. Вот кто уж точно плевать хотел на личную жизнь согруппников. Перфекционизм, с которым Манабу отдавался работе, сводил с ума – Юуки-то был терпеливым и привыкшим. А Клахе было тяжело, он никогда не привыкнет к такому ритму жизни. Да и Гакт, походу, не объяснил толком, как Ману-то терпеть. А скоро Сато не выдержит – заговорит. И то, что скажет лидер, будут явно не похвалы. И достанется всем без исключения.

Кози торчал в курилке, не в силах выдержать напряжение в студии. Мана голову оторвет за сигаретный дым в помещении, а курить хотелось каждые десять минут. Кирики в небольшую хорошо проветриваемую каморку даже гитару перетащил, тренькая в свое удовольствие и смоля, как заправский паровоз. Басист плюхнулся рядом с ритмистом и тоже закурил, глядя в открытое окно каморки.

- Ну? Что думаешь? – с прищуром посмотрел на него челкастый гитарист.

- Если мне восприятие не изменяет, Клаха по Гакту сохнет, - поделился Юуки, уперев локти в колени. – Я других причин не вижу.

- Я тоже, - согласился Кози, стряхнув пепел в переполненную пепельницу. – Когда он уже вернется…

- А? – встрепенулся Юки. – Откуда?

- Из Окинавы. Ю-сан говорил, что они на этой неделе там по делам. Альбом, наверно, записывают… «Ваниллу» эту. Юу, слушай… Я не знаю, как там Камуи, но лично на Масаки мне смотреть больно. Он же вообще работать не способен. Ему Мана скоро голову оторвет нахрен, - мрачно закончил Кози. – А мы свой альбом не дописали еще.

- Так Гакто в Окинаве? Может, Клаха просто не знает, оттого и с ума сходит?

- А что, он не знает? – выгнул бровь гитарист.

- Мне кажется, если бы знал, то вел бы себя на порядок лучше. И ты че не сказал ему? Видишь же, что парень мучается.

- Я откуда знал, что он из-за Гакта? – насупился Кирики. – Будто моя вина в том, что Масаки тащится по Камуи.

- Иди и скажи ему, а то он весь альбом запорет, Мана его точно выпрет из группы, - возмущенно произнес Юки, пихая парня в плечо. – Когда Камуи вернуться должен?

- Ну, может, на следующей неделе, наверно, - пожал плечами Кози. – Я ж не работаю на него, не могу знать. Ю-сан говорил – неделя.

- Иди давай! – снова пихнул его Юки.

- Юу, давай сам? У меня не получится правильно! А ты его лучше знаешь. Юу, ну пожалуйста.

- А чтоб ты облысел, - пожелал басист и вышел из курилки в поисках вокалиста.

Масаки нашелся в столовой.

- Ты чего не поешь? – Кикузава приземлился за стол и взмахом руки подозвал официанта.

- Меня Мана выгнал, - ответил Клаха, ковыряясь палочками в рисе.

- Ну, это он может, - усмехнулся Юки и посмотрел на подошедшего работника столовой. – Кофе сделайте мне, крепкий, без сахара. На закусь есть чего?

- Выпечка, мясная запеканка…

- Все неси, - согласился Юки и перевел взгляд на брюнета. – Масаки, я понимаю, что обнаглел, но я очень хочу поговорить с тобой.

- О чем?

- О тебе. Рассказывай, что с тобой, черт возьми, и без виляний. Устал уже смотреть на тебя, будто пыльным мешком по голове ударенного.

- Юу, как ты относишься к однополым отношениям?

- Да вроде никак не отношусь, я почти женат, если ты позабыл.

- Я не о том… Просто, кажется, я в парня влюбился.

- Хватит теребить – отвалится, - Кикузава убрал руку вокалиста от лица, а то он пальцами уже всю губу обмусолил. – Ну влюбился и влюбился. Дальше?

- И этот парень…

- Ну?

- Ну, короче, это Гакто.

- Фух… Слава тебе, господи. Я уж думал, ты никогда не признаешься. Мы с Кози уже чуть ставки не начали делать на тебя от скуки.

- Так вы знали? – удивился Клаха.

- Ну, догадывались. Ты ж с понедельника как в прорубь булькнулся. Похудел, аж глаза одни остались. Ну и что дальше-то, Масаки?

- Он… Ну не знаю я. Кажется, я ему все-таки не нравлюсь. Он не звонил больше, хотя мог бы…

- Не мог бы, - уверенно произнес Юки.

- Что? – вскинул на него вопросительный взгляд Клаха.

- Да не может он тебе позвонить. Он в Окинаве. И раз оттуда он тебе не позвонил, то номер твой просто-напросто дома забыл. С него станется, у Гакта же голова дырявая, - ухмыльнулся Кикузава.

- О, - смутился Харуна, - но это… значительно все меняет… То есть… Юуки, ты не шутишь?

- Да с чего мне шутить? – удивился басист, принимая заказанный кофе и мясную запеканку. – Можешь у Кози спросить.

- Чего ж он мне раньше не сказал? – в смятении пробормотал Клаха.

- А ты не спрашивал. Зарылся в свои переживания, как хомяк с перепоя. Мы-то откуда знали, из-за кого ты так с ума сходишь?

- Что, так заметно? – помрачнел Масаки.

- А ты не отрицаешь?

- Нет, ты же все понял. Зачем отрицать очевидное? И когда Гакто вернется?

- Я без понятий. Кози говорил о сроках в неделю. Ему Ю сообщил.

- Снова Ю, - вырвалось у Клахи. – Я его не знаю, а он мне уже не нравится.

- С чего бы это? Ревнуешь? – улыбнулся Кикузава, уплетая запеканку.

Клаха недовольно вздохнул. Ревновал. Очень. Этот парень рядом с Гактом, а ему, Масаки, приходится только мучить себя черти чем. И остановиться не может. Точнее, даже не хочет. Гакт стоит таких переживаний, потому что… потому что это Гакт. Обезбашенный, сумасшедший, больной на голову потрясающий Гакт. Клаха невольно улыбнулся.

- Мда-а-а… - протянул Юки, отхлебнув кофе. – Ты совсем зациклился на этом парне… Смотри, чтоб Мана не узнал, - как бы невзначай произнес басист.

- Прости… Что? Причем тут Мана-сан?

- Ну… Сато всегда неровно дышал в сторону Камуи.

- Что, правда? – опешил Клаха. – Странно… Я думал, Мана-сан Гакта ненавидит… О нем даже говорить не разрешается при лидере.

- Вот тебе и причины. Так что, будь очень осторожен. А то Манабу разозлится. А мы же этого не хотим, правда?

Клаха покивал и заметно повеселел. Гакт всего-навсего не в Токио… А он уже себе навыдумывал бог знает что… Значит, дело вовсе не в том, что Камуи не хочет встретиться или хотя бы поговорить. Он просто не может. Но ведь он в Окинаве не навсегда, он вернется. Харуна не сдержал новую улыбку. Юки удовлетворенно улыбнулся в ответ. Ох уж эти влюбленные – впечатлительные такие, ранимые… Масаки с аппетитом взялся за свой рис.

- Ого, как за обе щеки лопаешь!

- Конечно, мне нужно много сил, чтобы продолжить работу, - пробубнил брюнет, - ведь нам надо сделать лучший альбом!

- Вот таким ты мне больше нравишься, - Кикузава похлопал его по плечу. – Ешь, и идем сдаваться нашей Королеве, а то не пустит ко двору, Принц.

- Слушаюсь, - рассмеялся Масаки.

*****

- Предлагаю напиться!

Гитаристы и ударник ошарашенно уставились на широко скалящегося певца. Камуи грохнул пакетом по столу, раскидав наработки для альбома вокруг по полу. Ю ущипнул себя за щеку – не, не спит. Не может же одно и то же сниться всем? А то остальные тоже себя ущипнули украдкой, удостоверяясь, что не спят.

- Почему? – уточнил голубоволосый скрипач, подходя к столу.

- Потому что воскресенье! И завтра мы возвращаемся в Токио! – выпалил осчастливленный Гакт и полез в пакет. – Так, твое, - он всунул в руки друга бутылку любимого пива. – Маса, тебе. Рен. Тоши, твой персональный, - всем раздал выпивку певец. – Ничего не забыл? Ах да, - он вытряхнул из опустевшего пакета сигареты всех марок, которые курят согруппники.

- Ого… - выдохнул Маса. – Ты откуда знаешь, что я такие курю?

- Я хоть и дебил, но не слепой, запомнил уж. Тоши, Рен, руки в ноги и тащите из коридора остальное.

- Остальное? – округлили глаза подручные.

- Ну я ж предлагаю напиться, а не подразниться. Там еще закусь, тоже всем набрал. Если кому чего забыл – уж не обижайтесь, всего я упомнить не могу.

Парни шустро притащили пакеты и выставили их под столом. Для каждого Джобца нашлось по предпочтениям. Ю тут же захрустел любимыми чипсами, с обожанием глядя на Гакта.

- Что ты так смотришь? Я ж работаю с вами, Ю.

- Просто я думал, ты ничего не замечаешь вокруг нас, - пожал плечами Куросаки. – Я бы и не подумал, что ты такой внимательный…

- Я тебе в нос сейчас с ноги заеду, - пригрозил Камуи, но тут же сменил гнев на милость. – Я думал, что не дождусь конца недели. Ю, спасибо тебе. И вам, ребята. Всем спасибо. Вы очень терпеливые.

- Еще бы, никто в нос не хочет, - пробормотал Рен, распаковывая любимые закуски к пиву.

Тоши молча вскрыл пакет с крекерами, которые ел исключительно с этим видом коктейля. Потому что пиво он не пил, а сладенький коктейльчик для него был в самый раз. Откуда Гакт знал, что это его любимая выпивка – Тоши понятия не имел. Ну и в общем-то, без разницы. С начальством надо соглашаться, его надо любить и обожать. Сказал «пьянка», значит пьянка. И никаких отмазок. А то выгонит.

- Ты с чего вдруг-то? – все-таки уточнил Ю. – Просто половину недели ты как сомнамбула ходил. Потом резко тебя переключили, а сейчас так вообще аж подпрыгиваешь от радости.

- Я домой попаду. Белль обниму. Я соскучился по Токио. На Окинаве ничего не происходит.

- А как же поездка к твоим родителям? Вроде ж ничего такое приключение было, не? Особенно, когда мы на пляж ездили. Тебе не понравилось?

- Понравилось… Но это другое… - Гакт мечтательно улыбнулся.

Еще день, и он позвонит Клахе. Вот чего хотел блондин. Потому и радовался жизни, заодно и согруппников решил порадовать, вознаградить их за труды. А для Ю так вообще отдельный подарок приготовил. Куросаки, как и любой другой романтик, обожал сюрпризы. А Камуи аж целый квест приготовил, в завершении которого скрипача будет ждать награда. Если не нажрутся, конечно.

Гакту уже до зубной боли хотелось услышать Клаху! Без разницы, что он скажет, лишь бы своим обалденным голосом. А что, если скажет – пошел вон? Или что он вообще забыл о Гакте? Камуи, конечно, расстроится. Но отрицательный результат – тоже результат. Ну, раз пошлет, то так тому и быть. Гакт постарается не слишком убиваться по этому поводу. Ведь он такой влюбчивый – ему сменить объект ничего не стоит…

- О чем задумался? – скрипач пихнул парня в бок.

- А, да так. Ю, слушай, ты сейчас сильно не напивайся, ладно?

- То есть? Ты ж сам предлагал напиться, - опешил Куросаки.

- Не-не-не, напиться напьемся. Только у меня для тебя есть… - Гакт кивнул, предлагая продолжить.

- Сюрприз? – осветился улыбкой Ю.

- Точно, - улыбнулся довольный Камуи. – Я бы хотел отблагодарить тебя по-особенному за твою неоценимую помощь… - он обнял согруппника за талию. – Дети, отвернитесь, - приказал он остальным музыкантам.

- Ой, началось, - протянул Маса и закатил глаза.

- Потому что ты знаешь, как сильно я тебя люблю, - Гакт коснулся губами губ скрипача. – И тебе обязательно понравится мой подарок.

- Я в предвкушении, - Ю прикусил губу. – Ты всегда меня удивляешь, Гаку, - он вернул поцелуй.

В голове кансайца проскочила мысль – а вдруг Гакт и правда в него влюбился? Нет, не может быть. Камуи бы не стал так себя вести. Кто-то другой засел в сердце любимого певца, кто-то более далекий, нежели Ю. Иначе бы Гакт уже давным-давно перешел в наступление. И еще краем сознания Куросаки подумал, что не смог бы противиться. Может быть, их странным отношениям и правда пора было дать новый виток развития. Только Ю никуда не торопился – он был уверен, у них еще долгие годы впереди. Когда-нибудь кто-нибудь из них созреет. Но не сейчас.

- Я думаю, у меня и в этот раз получится, - Камуи нежно обнял его и уткнулся носом в его шею. – Я люблю тебя.

- И я тебя, Гаку, - шепнул скрипач.

*****

- Гаку… - со вздохом Ю встал с колен и отряхнул мятую бумажку. – Мы уже полтора часа колесим по Ики…Окива…Ови… - пьяный парень с недовольством за свой не поворачивающийся язык вздохнул и попробовал произнести название префектуры более связно. – Оки…на…ве… фух, получилось… Я слегка устал.

- Это последняя подсказка, - покачиваясь рядом, ответил Камуи, ухмыляясь во все зубы. – Я поражен. Ты вдупель, а соображаешь. Я уже сам забыл, куда эти бумажки прятал!

Куросаки нагнулся к листку, пытаясь прочесть написанное.

- Ну и почерк у тебя, - щурясь, произнес Ю и икнул. – Это что за слово?

- «Пляж», - подсказал хохочущий Камуи. – Я же сказал – мы на месте.

- Гаку, - протянул Ю, - а нельзя было сразу на пляж приехать?..

- А как же приключение? Тебе не понравилось?

- Блудить по лесу в два часа ночи было… мило, - сдался Ю со смехом. – И потом, когда мы заблудились в центре… Тоже было здорово… А тебя тут многие знают.

- Я ж тут вырос. Идем, - Камуи хватанул парня за руку и потянул в сторону воды.

- Надеюсь, мы купаться не будем? Я не при параде, - телепаясь за его спиной и путаясь в ногах, уточнил Куросаки. – Ого, что это?

- Сюрприз, - икнув, ответил Камуи.

Перед ними появилась из темноты освещенная гирляндами беседка, обтянутая москитной сеткой. Возле нее тусовались двое охранников, одетых в куртки – с океана ощутимо тянуло влажным бризом.

- Мистер Гакто, - поклонился один из американизированных бодигардов. – Все готово.

- Вижу. Езжайте в гостиницу, замерзли небось, - отправил их с пляжа начальник.

- Мы лучше тут неподалеку побудем, мистер Гакто. Ночи тут темные.

- Вы хоть на машине? – Камуи не заметил ни одного фирменного джипа охраны в округе.

- Да, вы не беспокойтесь. Мы мешать не будем. Мистер Гакто, мистер Ю, - поклонились охранники и пошуровали с пляжа.

- Ты их че не отпустил? – опешил Ю. – Они ж тут небось часа два тусят!

- Я им премию выпишу, - отмахнулся Гакт. – Нравится?

Под сеточным балдахином стоял небольшой столик, а чтобы на песке было не холодно сидеть, были разложены маты и подушки. На столике стояли бутылки с вином, бокалы, черная плоская коробочка…

- Гаку… Я сейчас разревусь.

- Тебе можно. Реви. И заползай, пока я на ногах стою, - Камуи отодвинул балдахин.

Ю шустро нырнул под полог, запутался в нем и повалился на бок. Гакт прыснул со смеху и грохнулся рядом, чуть не оторвав сетку окончательно.

- Классно, правда? – Камуи посмотрел вверх, где поверх сетки сверкали лампочки гирлянды.

- Мы тут околеем, - сказал Ю, переворачиваясь на спину и тоже глядя в «потолок».

- Тут есть пледы, - возразил Гакт.

- Ты ко всему подготовился?

- Да, тебе хоть нравится?

Ю повернулся к нему лицом и поблагодарил тягучим нежным поцелуем. Гакту нравилось, когда Ю целует его первый.

- Очень нравится, Гаку. Ты бываешь очень милым. А что это? – Куросаки подполз к столу и взял плоскую коробку, обитую бархатом.

- Это мой тебе подарок, Ю. Только сначала я налью, не открывай пока.

Камуи наполнил бокалы вином и протянул один согруппнику.

- Ю. Я хочу сказать тебе спасибо. И еще – я тебя люблю. Ты знаешь это и так, но я просто… всегда относился к тебе, как к части себя. Иногда не замечал, грубил даже… А ты все терпел и прощал мне. Я благодарен тебе, Ю. И этот подарок… Он, конечно, не богатый, - на этих словах Ю открыл коробку, - ты знаешь, я обычно не дарю драгоценные металлы…

- Ониксовый комплект… Боже… - Куросаки от восхищения прикрыл губы пальцами. – Ты серьезно? – он провел пальцами по цепочке, кольцу, серьгам и браслету, глядя как поблескивает серебро в свете гирлянд.

- Да, - смутился Гакт. – Просто… Я подумал, что дарить тебе что-то слишком пафосное как-то не по-братски. А так ты точно будешь знать, что я тебе доверяю. И хочу тебя уберечь. А раз меня оникс бережет, то и тебя тоже. А серебро… Потому что серебро подходит тебе больше, чем золото.

- Это потрясающе, Гаку, - улыбнулся Ю так, что у певца аж сердце защемило. – Правда, я очень польщен твоим доверием. Серьезно! Ты самый лучший, - он отложил коробочку на столик и обхватил парня руками. – Я люблю тебя. Ради такого можно смело вытерпеть твои заскоки.

- Я посчитаю это комплиментом, - рассмеялся Гакт.

Он так переживал, что Ю может не понравиться, но реакция согруппника ему согрела душу.

Дата добавления: 2015-09-02