Все немного волхвы

Подошел к концу нелегкий год, началась веселая рождественская неделя — время пиршеств, каникул и распродаж. Правда, про повод многие забывали. Помнят, что день рождения, а чей — не уточняется. Да и какая разница: лишь бы праздник.

— Владимир Владимирович,— сказал Путину главный имиджмейкер, он же политтехнолог.— Надо бы вам народ поздравить.

— Да я и сам думаю…

— Только не вам одному, а вместе с Патриархом и Зюгановым. Все конструктивные силы страны чтобы коллективно выступили. В целях консолидации. Вон у вас с символикой как хорошо получилось — и орлы сыты, и овцы целы…

— Это идея,— Путин говорит.— Но чье Рождество-то? У меня ведь, сам понимаешь, свое, у Зюганова — свое. Патриарх, наверное, еще чье-то празднует…

— Так и отлично! Вы коллективно выступите, и народ поймет, что у нас полный медведь… то есть полное единство, я хотел сказать.

— Какой ты умный!— Путин говорит.— Прямо не Павловский, а какой-то Островский, такой у тебя ум острый. Соедините-ка меня с Патриархом!

— Слушаю, товарищ полковник… то есть сын мой,— быстро поправился Патриарх.

— Товарищ Ридигер, то есть ваше преосвященство,— быстро поправился Путин.— Тут, понимаете, имеется такая задумка… Скоро ведь Рождество.

— Воистину,— подтвердил Патриарх.

— Мы, чекисты, этот день двадцатого декабря празднуем. Но это ничего, у каждого свой календарь, я разве против? Католики, например, двадцать пятого отдыхают…

— А мы — седьмого,— подтвердил Патриарх.

— Ну вот! Зюганов, наверное, в другой какой-нибудь день… Надо бы нам всем перед народом выступить, в порядке национального согласия.

— С краткой рождественской проповедью?— уточнил Святейший.

— Ну да, только у нас это называется торжественное обращение, а у Зюганова, я думаю, рождественские призывы… Какая разница? Вы текстик подготовьте, а потом мы в прямом эфире и засядем. Числа двадцать пятого, чтобы католики тоже послушали.

— Есть,— говорит Святейший.— Я набросаю и представлю.

— Да зачем эта волокита, я же не против свободы слова! Как Бог на душу положит, так и говорите. Ну, хоп! Зюганова мне!

— Да, товарищ Путин!— Зюганов басит, и слышно, как у него на том конце провода Государственный гимн играет,— он все никак наслушаться не может и ушам своим не верит, что дожил до такого светлого дня.

— Тут, понимаете, Рождество намечается…

— А как же!— Зюганов радостно отвечает. Очень ему лестно, что вспомнили про грядущий день рождения Отца народов.

— Надо бы по телевизору выступить…

— Охотно!

— Вместе со мной и Патриархом…

— Да конечно! Православная церковь, насколько я знаю, давно благословляет имя этого человека…

— Этой организации,— поправил Путин.— Ну да ладно. В общем, вы подготовьтесь, и мы двадцать пятого числа в прямом эфире обратимся к нации. Хорошо?

— Рррады старрраться!— прорычал Зюганов и побежал писать обращение.

Двадцать пятого декабря, в самый прайм-тайм, вместо программы «Вести», выходящей обычно в одиннадцать вечера, в главной телестудии страны собрались все три символа национального согласия — президент, Патриарх и вождь пролетариата. Павловский поначалу предлагал, чтоб они все еще и одеждой обменялись, для единства,— Путин в церковном облачении, Патриарх в кожанке пролетарской, Зюганов в президентском кресле и со скипетром, но тут уж президент не согласился. Остальных бы, конечно, легко уговорили.

— Дорогие друзья!— начал Путин по праву главного.

— Возлюбленные братья и сестры!— возгласил Патриарх.

— Уважаемые товарищи!— вступил Зюганов, как из бочки.

— Стоял холод, мела метель, когда много лет назад произошло величайшее событие в истории человечества,— с интонацией доброго сказочника заговорил президент.

— Именно благодаря этому событию все мы с вами спасены,— вторил Патриарх.

— Конечно, мы нередко отступаем от учения этого величайшего из людей,— скорбно поджав губы, признал Зюганов.— Но мы пронесли его, как знамя, сквозь годы рыночных реформ и позорных отступлений… и сегодня он, как прежде, осеняет наш путь!

— Многие, конечно, не хотели этого события.— Путин посерьезнел.— У нового начинания было много могущественных врагов. Они теснились вокруг железным кольцом…

— В результате величайшиее из событий мировой истории произошло в хлеву,— сказал Патриарх.

— Ну, батенька, это уж вы загнули,— прошептал Путин. Ему стало обидно, что молодую республику Советов, в которой была создана Чрезвычайная комиссия, обозвали хлевом.

— Так написано,— прошептал в ответ Патриарх.

— Мало ли что у нас писали в последнее время… Очерняли как хотели…

— Рождение величайшего человека в нашей истории,— веско рассказывал тем временем Зюганов,— всеми ожидалось с надеждой, имело как объективные, так и субъективные предпосылки…

— Знамения,— подсказал Патриарх.— Над миром воссияла новая звезда…

— Красная,— уточнил Путин.

— Гений всех времен и народов вырос без отца,— продолжал Зюганов.— Точнее, отец его был простой сапожник…

— Плотник,— поправил Патриарх.

«Что они несут?!— подумал Путин.— Отцом ВЧК был Дзержинский, это все знают! Никакой не плотник и не сапожник! Совершенно забыли отечественную историю…»

— Восприемника великого младенца звали Иосиф,— объяснил Патриарх.

«А-а,— понял Путин.— Вон он куда клонит… Ну что ж, это тоже справедливо».

— Точнее будет сказать,— пояснил он,— что Иосиф как бы стоял у истоков… он не был, конечно, непосредственно отцом, но много способствовал росту, укреплению, возмужанию…

— Великому младенцу суждено было стать провозвестником новой веры!— радостно воскликнул Патриарх.

— Он призван был уничтожить старую империю и построить новую!— в тон ему отозвался Зюганов. С этим согласились все.

— Величайший гений всех времен любил и уважал свою мать,— гнул свое Зюганов.

«Кого он имеет в виду?— опять не понял Путин.— А, вероятно, Родину…»

— И детей,— заметил Святейший.— «Будьте как дети,— учил он,— и войдете в Царствие Небесное!»

— И многие дети вошли в это царствие именно благодаря усилиям нашей организации,— продолжил Путин.— Приемники для беспризорных, бесплатные школы, коммуны… Положение страны было серьезным. Ее раздирали противоречия. В муках рожала она свое будущее… Не всем пришлось по нраву новое учение,— деликатно заметил президент.— Религиозные фанатики и деятели прежнего государства стояли на пути нововведений. Некоторые отметили перегибы…

— Косность застилала глаза невежественным и жестоким людям,— поддержал его Патриарх.— Они требовали чуда…

— И чудо свершилось!— возликовал Зюганов.— Слепые прозрели! Великому сыну нашей эпохи удалось накормить народ…

— Пятью хлебами,— уточнил Патриарх.

— Основатель великого учения жил в крайней бедности,— прослезился Зюганов.— Его преследовали, бросали в тюрьму…

— Но он не отступался,— твердо поддержал его Путин.— Он всегда утверждал, что главное — горячее сердце, чистые руки и холодная голова.

— Держи пиво в холоде, а ноги в тепле!— сказала рекламная пауза, и три вождя продолжили проповедь.

— Триумфально шествовали по стране адепты нового учения!— не умолкал Зюганов.

— Разумеется, основатель величайшей организации на планете действовал не в одиночку,— вставил коллективист Путин.

— Конечно,— кивнул Святейший.— С ним было несколько вернейших — Андрей, Иаков…

«Молодец!— подумал Путин.— И Вышинского вспомнил, и Блюмкина…»

— Больше всего мешали ему всякие иуды!— не утерпел Зюганов.— Их еще предтеча нашего героя так называл!

«Молодец!— подумал Патриарх.— Иоанна Предтечу вспомнил!»

— Но новая организация стремительно набирала силу и вскоре заставила считаться с собой всех паразитов!— победительно воскликнул президент.

«Молодец!— умилился Зюганов.— Вона что вспомнил! А паразиты никогда!»

— Расправившись с врагами трудового народа…

— Осуществив индустриализацию и коллективизацию…

— Торжественно въехав в Иерусалим,— хором заговорили вожди.

«Что они несут?— подумал Патриарх.— Какая коллективизация? Или имеется в виду эпизод в Кане Галилейской?»

«Какой Иерусалим?— не понял Зюганов.— Или они имеют в виду основание Израиля? Это был вполне дальновидный шаг, но…»

— К сожалению, исторические условия сложились так, что новое учение было жестоко скомпрометировано и оболгано,— мрачно сказал Путин.— Настало время, когда две гордые буквы — ГБ — стали синонимом злодейства и обмана…

«Господь Бог,— расшифровал Патриарх и умиленно улыбнулся.— Как хорошо сказано!»

— Однако свет истины было уже не затмить!— воскликнул он.— Никакая инквизиция — тоже, кстати, неоднородное и сложное явление,— не могла скомпрометировать величайшего учения!

— И отец народов восстал, чтобы вновь вести свой народ к светлому будущему… — гудел Зюганов.

— Как Феликс из пекла![8] — подхватил Путин.— Но не только свой народ, а все народы. Мы — интернационалисты.

— Конечно, пришлось пройти через поругание,— продолжал Патриарх.— Храмы рушились, святыни осквернялись…

— Памятники свергались взбесившейся толпой,— играя желваками, сказал Путин.

— Сионистское засилье!— кричал Зюганов.— Это они, они во всем виноваты!

— Но сейчас, во времена небывалого идеологического подъема и национальной консолидации…

— Когда даже наукой доказано, что историческая критика нашей веры несостоятельна… — ввернул Патриарх.

— Когда наша главная святыня, святой гроб, может вздохнуть спокойно,— продолжал Зюганов.

— Мы мощным, единым потоком двинемся в будущее, помня заветы нашего общего отца!— закончил Путин эту длинную фразу.

— Истинных борцов мало,— вздохнул Зюганов.

— Много примазавшихся, не имеющих искренней веры,— кивнул Патриарх.

— Спекуляции в прессе,— поддержал Путин.— Все врут, все врут…

— Но сегодня, в радостный день Рождества,— не умолкал Святейший,— в наш всеобщий праздник, когда мы устанавливаем в своих домах неувядающее древо…

— Древко… — хором поправили Зюганов и Путин.

— Мы веселимся, радуемся и говорим: с днем рождения!

— С днем рождения!— хором произнесли Зюганов и Путин.

— Спокойной ночи, девочки и мальчики,— машинально добавил президент.

— Отлично! Отлично!— выбежал к ним главный политтехнолог, следивший за приветствием из специальной потайной комнатки тут же поблизости, в телецентре.— Вы никогда еще не выступали так слаженно!

— Да и повод-то какой!— умиленно отвечал Патриарх.— Христос родился!

— Позвольте,— не понял Зюганов.— Какой Христос? Я поздравлял сограждан с днем рождения Иосифа Виссарионовича Сталина!

— А я — с созданием Всероссийской чрезвычайной комиссии!— обиженно произнес Путин.

— Боже мой, какие непонятливые!— воскликнул кремлевский политтехнолог.— Да какая разница, кто родился! Главное, что все мы теперь едины, что окончился долгий период разброда и шатаний, что кончилась великая смута и народ преодолел раскол.

— А может, это и вправду главное?— спросили наши герои друг у друга.

А может, действительно?

Дата добавления: 2015-09-02