Глава 38 вторая война начинается

ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ВЕРНУЛСЯ

В кратком заявлении, сделанном в пятницу вечером, министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что Тот-Кого-Нелъзя-Называть вернулся в нашу страну и вновь принялся за старое.

— К моему величайшему сожалению, я вынужден сообщить, что чародей, называющий себя Лордом, — вы понимаете, кого я имею в виду, — возродился и снова находится среди нас, — сказал усталый и расстроенный министр окружившим его репортерам. — Почти столь же глубокое сожаление вызывает то, что азкабанские дементоры подняли мятеж и отказались в дальнейшем состоять на службе у Министерства. Мы полагаем, что в настоящее время дементоры подчиняются указаниям вышеупомянутого Лорда.

Мы призываем всех, кто нас услышит, проявлять бдительность. Сейчас Министерство готовит к изданию справочник «Как защитить себя и семью: элементарные методы обороны»; в течение ближайшего месяца он будет бесплатно разослан всем волшебникам по домашнему адресу».

Заявление министра было встречено волшебным сообществом с тревогой и недоумением — ведь еще в прошлую среду представители Министерства уверяли нас, что «упорные слухи о том, что Вы-Знаете-Кто снова творит среди нас свои черные дела, не имеют под собой никакой почвы».

Подробности событий, заставивших чиновников столь резко изменить свое мнение, по-прежнему не ясны, однако можно утверждать, что в четверг вечером Тот-Кого-Нелъзя-Называть и банда его ближайших приверженцев, известных как Пожиратели смерти, прорвались внутрь Министерства.

Альбус Дамблдор, восстановленный в должности директора Школы чародейства и волшебства

«Хогвартс», а также на посту Верховного чародея Визенгамота, пока никак не прокомментировал происшедшее. В течение всего прошлого года он настаивал на том, что Вы-Знаете-Кто, вопреки широко распространенному мнению, не мертв, а снова набирает сторонников, готовясь к очередной попытке захвата власти. Тем временем Мальчик, Который Выжил...

— А вот и ты, Гарри. Я знала, что они обязательно тебя помянут, — сказала Гермиона, взглянув на него поверх газеты.

Они находились в больничном крыле — Гарри сидел на краешке кровати Рона, и они оба слушали Гермиону, которая читала вслух передовицу из

«Воскресного пророка». Джинни, чью лодыжку мадам Помфри залечила в одно мгновение, устроилась в изножье кровати Гермионы; Невилл, носу которого также вернули нормальную форму и размеры, занял стул между двумя кроватями, а Полумна, на минутку заглянувшая к друзьям с последним выпуском «Придиры», уже успела развернуть его перед собой вверх ногами и явно не слышала ни слова из того, что говорила Гермиона.

— Ну конечно, теперь он у них снова «Мальчик, Который Выжил», — мрачно заметил Рон. — Быстро же они забыли, как обзывали его выскочкой с мозгами набекрень! На тумбочке у его кровати лежала огромная груда шоколадных лягушек; взяв оттуда целую горсть, он кинул несколько штук Гарри, Джинни и Невиллу, а потом сорвал зубами обертку со своей. На руках у него все еще

краснели глубокие рубцы, оставленные щупальцами мозгов. Мадам Помфри объяснила ребятам, что раны, нанесенные мыслями, заживают дольше любых других, — впрочем, обильно смазывая шрамы Рона Летейским эликсиром доктора Летто, она сумела добиться заметного улучшения.

— Да, они отзываются о тебе прямо-таки восторженно, — заметила Гермиона, пробегая статью глазами. — «Одинокий голос правды... Этого мальчика считали неуравновешенным, но он ни разу не дрогнул под градом насмешек и клеветнических заявлений...» Гм... — Она нахмурилась. — Почему-то я нигде не вижу ни словечка о том, что эти насмешки и клеветнические заявления появлялись именно на страницах «Пророка»...

Она слегка поморщилась и приложила ладонь к ребрам. Проклятие Долохова подействовало на нее не в полную силу, поскольку черный маг не успел произнести заклинание вслух, однако мадам Помфри, осмотрев Гермиону заявила, что «здесь определенно есть над чем поработать». Каждый день Гермионе приходилось принимать с десяток целебных настоек, она быстро шла на поправку и с нетерпением ждала, когда же ей наконец разрешат покинуть больничное крыло.

— «Как рвался к вершинам власти Вы-Знаете-Кто» — страницы со второй по четвертую, «О чем умолчало Министерство» — страница пятая, «Почему никто не слушал Альбуса Дамблдора» — страницы с шестой по восьмую, эксклюзивное интервью с Гарри Поттером на странице девятой... Да уж, — Гермиона сложила газету и кинула ее на одеяло, — теперь им долго будет о чем писать... И вовсе оно не эксклюзивное, это интервью, — оно ведь было в «Придире» еще несколько месяцев назад...

— Папа им его продал, — рассеянно сказала Полумна, переворачивая страницу своего журнала. — И очень прилично на этом заработал, так что этим летом мы снаряжаем экспедицию на Скандинавский полуостров — посмотрим, удастся ли нам поймать хоть одного морщерогого кизляка.

Секунду-другую Гермиона явно боролась с собой, потом ответила:

— Желаю удачи.

Джинни поймала взгляд Гарри и быстро отвернулась, пряча усмешку.

— Ну ладно. — Гермиона села прямее и опять поморщилась. — А что новенького в школе?

— Во-первых, Флитвик избавился от болота, которое сотворили Фред и Джордж, — начала Джинни. — Ему понадобилось на это около трех секунд. Правда, один крошечный кусочек под окном он уничтожать не стал и обнес его канатом...

— Зачем? — удивилась Гермиона.

— Он сказал, что это образцовое колдовство, — пожала плечами Джинни.

— По-моему, он решил оставить в школе что-то вроде памятника Фреду и Джорджу, — рот у Рона был набит шоколадом, и слова звучали невнятно. — Это, между прочим, они прислали, — сообщил он Гарри, кивая на гору лягушек рядом с собой. — Похоже, их магазинчик приносит неплохой доход, а?

Гермиона неодобрительно покосилась на него и спросила:

— Значит, после возвращения Дамблдора все неприятности кончились?

— Да, — ответил Невилл. — Все снова идет своим чередом.

— Филч небось на седьмом небе от счастья? — поинтересовался Рон, прислоняя к кувшину с водой маленький портрет Дамблдора, извлеченный из обертки с лягушкой.

— Не сказала бы, — возразила Джинни. — По-моему, он чувствует себя просто ужасно... — Она понизила голос до шепота. — То и дело повторяет, что в Хогвартсе никогда не было такого замечательного директора, как Амбридж.

Все шестеро оглянулись. Профессор Амбридж лежала на кровати напротив, неподвижно уставившись в потолок. Чтобы вызволить ее, Дамблдор в одиночку отправился в лес к кентаврам; как ему удалось вернуться оттуда вместе с полуживой Амбридж, не получив даже царапины, никто не знал, а сама Амбридж ничего об этом не рассказывала. После возвращения в замок она, насколько знали ребята, еще не произнесла ни единого слова. Почему — не известно. Ее мышиного цвета волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь были растрепаны и в них до сих пор виднелись мелкие прутики и листья, но в остальном она выглядела вполне здоровой.

— Мадам Помфри говорит, что у нее нервное потрясение, — шепнула Гермиона.

— А я считаю, она просто дуется, — откликнулась Джинни.

— Во всяком случае, она подает признаки жизни, когда слышит вот это, — сказал Рон и тихонько поцокал языком.

Амбридж подскочила в кровати, с диким видом озираясь по сторонам.

— Что-нибудь не так, профессор Амбридж? — высунувшись из кабинета, окликнула ее мадам Помфри.

— Нет... нет, - пробормотала Амбридж, снова опускаясь на подушки. — Кажется, померещилось...

Гермиона и Джинни прыснули, зажав ладонями рты.

— Кстати, о кентаврах, — сказала Гермиона, немного придя в себя. — Кто теперь преподает прорицания? Флоренц остался у нас?

— По-моему, у него нет выбора, — ответил Гарри. — Другие кентавры уже не позволят ему вернуться.

— Может, они с Трелони будут преподавать вместе? — предположила Джинни.

— Но Дамблдор хочет избавиться от Трелони раз и навсегда, — заявил Рон, жуя четырнадцатую лягушку. — Спросите меня, так сам предмет дурацкий — и даже Флоренц его не спасет...

— Как можно так говорить! — возмутилась Гермиона. — Разве мы с вами не убедились в том, что истинные пророчества все же бывают?

Сердце у Гарри забилось сильнее. Он не раскрыл содержания пророчества из Отдела тайн ни Рону, ни Гермионе, да и вообще ни одной живой душе. Невилл сказал всем, что оно случайно разбилось в Комнате смерти, и пока Гарри ничего к этому не добавил. Он еще не был готов увидеть их лица после того, как они услышат, что ему придется стать либо жертвой, либо убийцей — третьего не дано...

— Жалко, что оно погибло, — тихо сказала Гермиона, покачав головой.

— Да уж, — согласился Рон. — Правда, Сами-Знаете-Кто тоже так и не узнал, что там было... Куда это ты собрался? — добавил он с удивлением и разочарованием, заметив, что Гарри поднялся с места.

— Э-э... к Хагриду — отозвался Гарри. — Он только что вернулся, а я обещал зайти к нему повидаться и заодно рассказать, как вы себя чувствуете.

— Ну, тогда ладно, — буркнул Рон, завистливо глядя из окна спальни на кусочек яркого голубого неба. — Эх, нам бы с тобой...

— Передай ему привет от нас! — крикнула Гермиона вслед уходящему Гарри. — И спроси, как поживает его... его маленький друг!

Гарри махнул рукой, показывая, что все слышал, и скрылся за дверью.

В замке стояла тишина, необычная даже для воскресенья. Очевидно, все школьники высыпали на залитые солнцем лужайки, радуясь окончанию экзаменов и перспективе провести последние несколько дней семестра в свое удовольствие — ведь теперь не надо было ни делать уроки, ни повторять пройденное. Гарри неторопливо брел по пустынному коридору, поглядывая в окна; он видел, как кто-то, оседлав метлу, отрабатывает над стадионом фигуры пилотажа, а кто-то купается в озере вместе с гигантским кальмаром...

Он никак не мог решить, что для него сейчас лучше — уединиться или побыть с людьми. Стоило ему очутиться в компании, как его тянуло уйти, а в одиночестве он сразу начинал скучать по товарищам. Пожалуй, подумал он, ему и вправду стоит навестить Хагрида — ведь они еще ни разу толком не поговорили после его возвращения.

Едва Гарри спустился в вестибюль по мраморной лестнице, как из двери справа — Гарри знал, что она ведет в гостиную Слизерина, — показались Малфой с Крэббом и Гойлом. Гарри стал как вкопанный; замер и Малфой

с друзьями. Тишину нарушали лишь крики, смех и всплески, долетающие сюда через распахнутые парадные двери.

Малфой огляделся — Гарри понял, что он проверяет, нет ли поблизости преподавателей, — потом снова повернулся к Гарри и тихо проговорил:

— Ты покойник, Поттер. Гарри поднял брови.

— Странно, — заметил он. — А я думал, что покойники не ходят.

Таким злобным он Малфоя еще не видел; глядя на это бледное, остроносое лицо, искаженное яростью, он почувствовал своего рода отстраненное удовлетворение.

— Ты мне за все заплатишь. — Голос Малфоя был чуть громче шепота. — Я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделал с моим отцом...

— Я в панике, — насмешливо отозвался Гарри. — Думаю, встреча с Волан-де-Мортом была просто легкой разминкой по сравнению с тем, что приготовили для меня вы трое... В чем дело? — добавил он, заметив, что при звуке этого имени Малфой, Крэбб и Гойл застыли как громом пораженные. — Он же приятель твоего папаши! Неужто ты его боишься?

— Думаешь, ты крутой, Поттер. — Малфой двинулся к нему в сопровождении Крэбба и Гойла. — Ладно, дай только срок, и я с тобой разберусь. Тебе не удастся засадить моего отца в тюрьму...

— А по-моему, я уже засадил его туда, — откликнулся Гарри.

— Дементоры ушли из Азкабана, — спокойно заметил Малфой. — Ты и глазом не успеешь моргнуть, как отец с друзьями окажется на свободе.

— Да, наверное, — согласился Гарри. — Но по крайней мере все узнали, какие они мерзавцы...

Малфой сделал резкое движение, но Гарри опередил его — он выхватил свою палочку раньше, чем рука Малфоя нырнула в карман мантии.

— Поттер!

Под сводами вестибюля раскатилось громкое эхо. На лестнице, ведущей в подземелье, вырос Снегг, и Гарри мгновенно захлестнула лютая ненависть, которая не шла ни в какое сравнение с его неприязнью к Малфою... Что бы там ни говорил Дамблдор, он никогда не простит Снегга... никогда...

— Что это вы делаете, Поттер? — холодно, как всегда, спросил Снегг, направляясь к ним.

— Пытаюсь решить, каким заклятием угостить Малфоя, сэр, — свирепо ответил Гарри.

Снегг пронзил его взглядом.

— Немедленно уберите палочку, — жестко сказал он. — Минус десять очков Грифф... — Он посмотрел на гигантские песочные часы у стены, и на губах у него появилась ядовитая усмешка. — Ах вот как — похоже, в гриффиндорских часах уже не осталось очков, которые можно было бы отнять. Что ж, Поттер, в таком случае нам придется просто...

— Добавить новые?

Профессор Макгонагалл только что взобралась в замок по парадной лестнице; в одной руке у нее был клетчатый саквояж, а в другой — трость, на которую она тяжело опиралась. Впрочем, судя по цвету лица, чувствовала она себя не так уж плохо.

— Профессор Макгонагалл! — Снегг шагнул вперед. — Я гляжу, вас уже выписали из больницы!

— Да, профессор Снегг, — подтвердила Макгонагалл, движением плеч освобождаясь от дорожного плаща. — Со мной абсолютно все в порядке. Эй, вы двое, — Крэбб! Гойл!

Она величественно поманила их к себе, и они неуклюже подошли, шаркая огромными ножищами.

— Вот, — профессор Макгонагалл ткнула саквояж в грудь Крэббу а плащ — Гойлу. — Отнесите это, пожалуйста, в мой кабинет.

Они повернулись и потопали вверх по мраморной лестнице.

— Итак... — Макгонагалл перевела взгляд на песочные часы. — Я полагаю, что Потгер и его друзья заслужили по пятьдесят очков каждый — ведь благодаря им мир наконец признал, что Волан-де-Морт возродился! Как вы считаете, профессор?

— Что? — вырвалось у Снегга, хотя Гарри знал, что он прекрасно все слышал. — А... ну да... пожалуй...

— Значит, по пятьдесят очков Поттеру обоим Уизли, Долгопупсу и мисс Грейнджер, — сказала Макгонагалл, и в нижнюю половину гриффиндорских часов дождем посыпались рубины. — Ах да, и еще пятьдесят мисс Лавгуд, разумеется, — добавила она, и в часы Когтеврана упала горсть сапфиров. — А теперь — вы, кажется, хотели отнять у Поттера десять очков, профессор Снегг? Минутку...

Несколько рубинов перепрыгнули в верхнюю половину, но внизу их по-прежнему осталась целая гора.

— Поттер, Малфой, думаю, в такой прекрасный день вам полезно подышать свежим воздухом, — бодро продолжала Макгонагалл.

Гарри не надо было повторять дважды: он сунул палочку обратно в карман мантии и тут же направился к парадной двери, не взглянув больше ни на Снегга, ни на Малфоя.

Жаркое солнце палило его своими лучами, пока он шел по лужайке к хижине Хагрида. Вокруг было полно учеников — растянувшись на траве, они загорали, болтали, читали «Воскресный пророк» и жевали сладости. Многие приветственно махали Гарри или окликали его, явно стараясь показать, что они согласны с «Ежедневным пророком» и тоже считают своего знаменитого однокашника чуть ли не героем. Гарри не вступал с ними в разговоры. Он не имел понятия о том, сколько из случившегося три дня назад им известно, но до сих пор ему удавалось уклоняться от расспросов, и такое положение дел его вполне устраивало.

Постучав в хижину Хагрида, он решил было, что хозяина нет дома, но тут выскочивший из-за угла Клык едва не сшиб его на землю от радости. Оказывается, Хагрид собирал на огороде фасоль.

— Привет, привет, Гарри! — сияя, воскликнул он, когда Гарри приблизился к забору — Пошли в дом, выпьем по кружечке сока из одуванчиков... Ну, что новенького? — продолжал он, когда они устроились за деревянным столом со стаканами ледяного сока в руках. — Да... э-э... чувствуешь-то себя как?

По тревоге, написанной на лице Хагрида, Гарри понял, что лесничего интересует отнюдь не физическое его состояние.

— Нормально, — быстро ответил Гарри. Он знал, что у Хагрида на уме, и боялся, что не вынесет разговора на эту тему. — Так где ты был?

— В горах прятался, — объяснил Хагрид. — В пещере там одной, как Сириус, когда...

Он осекся, громко откашлялся, поглядел на Гарри и сделал хороший глоток из стакана.

— В общем, вернулся вот, — слабо промямлил он.

— А ты... ты лучше выглядишь, — сказал Гарри, твердо решивший говорить о чем угодно, только не о Сириусе.

— Чего? — Хагрид коснулся своей щеки огромной ладонью. — А, ну да... Так, это... Грошик нынче куда лучше себя ведет, даже сравнения никакого нет. Честно сказать, он здорово обрадовался, когда меня увидел. Славный, в общем-то, малый... Я тут подумываю, не найти ли ему подружку...

Услышь он такое раньше, Гарри немедленно попытался бы убедить Хагрида выкинуть из головы эту затею — перспектива появления в Лесу великанши, которая вполне могла оказаться еще более дикой и свирепой, чем Грохх, взволновала бы кого угодно, — однако сейчас он был просто не в силах спорить. Ему снова захотелось остаться в одиночестве, и, чтобы приблизить момент прощания, он залпом опорожнил половину своего стакана с соком.

— Теперь все знают, что ты говорил правду, — вдруг мягко сказал Хагрид. — Так же оно лучше, верно?

Гарри пожал плечами.

— Слушай... — Хагрид наклонился к нему через стол. — Я знал Сириуса дольше, чем ты... Он умер в бою — именно так он и хотел уйти...

— Он вообще не хотел уходить! — огрызнулся Гарри. Хагрид понурил большую косматую голову.

— Наверно, ты прав, — тихо произнес он. — Но все-таки, Гарри... Он был не из тех, кто сидит дома, когда другие дерутся. Не побеги он к тебе на помощь, его бы потом совесть замучила...

Гарри вскочил на ноги.

— Мне надо в больничное крыло, навестить Рона с Гермионой, — машинально сказал он.

— А, — расстроенно откликнулся Хагрид. — Ну что ж... тогда ничего не поделаешь... сам-то не болей и заходи, ежели выкроишь минутку...

— Ладно... спасибо...

Гарри торопливо подошел к двери и распахнул ее; не успел Хагрид с ним попрощаться, как он уже шагал прочь по залитой солнцем лужайке. Его снова окликали со всех сторон. Он на мгновение закрыл глаза — ему хотелось, чтобы все вокруг исчезли, чтобы он остался один на всей территории школы...

Несколько дней назад — прежде чем экзамены подошли к концу и он увидел картину, внедренную в его сознание Волан-де-Мортом, — он отдал бы все на свете за то, чтобы волшебный мир поверил его словам, перестал сомневаться в возвращении Волан-де-Морта и убедился, что он не лжец и не сумасшедший. Но теперь...

Он отошел в сторонку по берегу озера, сел на траву, спрятавшись от докучливых взглядов за густым кустарником, и задумался, глядя на сверкающую воду...

Может быть, одиночество прельщало его потому, что после разговора с Дамблдором он остро чувствовал свою изолированность. Словно невидимый барьер отрезал его от всего остального мира. Что ж, судьба давно наложила на него свою отметину, хотя раньше он и не знал, чем это в конечном счете ему грозит...

И все-таки, сидя здесь, у кромки воды, раздавленный бременем вины и измученный тоской по Сириусу, которую еще не успело смягчить время, он не замечал у себя в душе никакого особенного страха. Светило солнце, вокруг смеялись его однокашники, и хотя он ощущал себя таким далеким от них, точно принадлежал к другой расе, ему все же было очень трудно поверить, что когда-нибудь он должен будет убить — или пасть от руки убийцы...

Он долго сидел на берегу озера, глядя на воду, стараясь не думать о своем крестном отце и не вспоминать, что прямо напротив него, на том берегу, Сириус однажды лишился чувств, пытаясь отразить атаку сотни дементоров...

Солнце уже село, когда он осознал, что замерз. Он поднялся и зашагал к замку, на ходу вытирая лицо рукавом.

***

За три дня до окончания семестра Рон с Гермионой вышли из больничного крыла совершенно здоровыми Гермиона иногда пыталась заговорить о Сириусе, но стоило ей произнести его имя, как Рон сразу же начинал на нее шикать. Гарри по-прежнему не знал, хочется ему поддерживать разговоры о своем крестном или нет: его желания менялись в зависимости от настроения. Впрочем, в одном он был уверен: хотя сейчас ему и несладко, через несколько дней, очутившись в доме номер четыре на Тисовой улице, он будет страшно скучать по Хогвартсу. Правда, теперь он знал, почему должен возвращаться туда каждым летом, но это, как ни странно, совсем не помогало. Наоборот, перспектива возвращения домой никогда еще не внушала ему такого ужаса.

Профессор Амбридж покинула Хогвартс за день до конца семестра. Она выскользнула из больничного крыла во время ужина, рассчитывая, очевидно, уехать незамеченной, но на свою беду встретила по дороге Пивза; тот не упустил последнего шанса выполнить прощальное пожелание Фреда и со злобным ликованием погнался за ней, осыпая ее ударами трости и носка, набитого мелом. Многие ученики выбежали в вестибюль посмотреть, как она удирает из замка, и деканы факультетов пытались их урезонить — впрочем, похоже, только для виду. И правда, после недолгих и неубедительных увещеваний профессор Макгонагалл вернулась обратно в учительскую и, усевшись в свое любимое кресло, довольно громко выразила сожаление по поводу того, что не может сама с улюлюканьем помчаться за Амбридж, поскольку одолжила Пивзу трость.

Наступил последний вечер учебного года; почти все ученики собрали чемоданы заранее и уже стекались в Большой зал на прощальный пир, но Гарри еще даже не начал укладываться.

— Да брось ты, завтра все сделаешь! — крикнул ему Рон с порога спальни. — Пошли, а то у меня живот к спине прилип!

— Сейчас... ты иди, я догоню...

Но когда дверь за Роном закрылась, Гарри не сделал ни малейшей попытки ускорить сборы. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас сидеть за праздничным столом. Он боялся, что Дамблдор упомянет о нем в своей речи. Ведь их директор не сможет обойти молчанием возвращение Волан-де-Морта — в конце концов, он говорил об этом еще в прошлом году...

Гарри вытащил с самого дна чемодана скомканные мантии, чтобы освободить место для сложенных, и вдруг заметил в уголке какую-то вещицу, небрежно обернутую бумагой. Он понятия не имел о том, откуда она тут взялась. Нагнувшись, он вытащил ее из-под кроссовок и повертел в руках.

Буквально через секунду-другую он все вспомнил. Эту штуку дал ему Сириус в прихожей дома номер двенадцать на площади Гриммо. «Обязательно воспользуйся, если я понадоблюсь. Договорились?»

Присев на кровать, Гарри развернул бумагу. Оттуда выпало маленькое прямоугольное зеркальце. Оно было грязноватое — наверно, очень старое. Гарри поднял его к лицу и увидел свое отражение.

Он перевернул зеркальце. На обратной стороне почерком Сириуса было нацарапано:

Это Сквозное зеркало — другая его половинка у меня, Если захочешь со мной поговорить, надо только сказать в него мое имя; тогда ты появишься в моем зеркале, а я в твоем. Мы с Джеймсом пользовались ими, когда нас оставляли после уроков в разных кабинетах.

У Гарри забилось сердце. Он помнил, как четыре года назад ему удалось увидеть в зеркале Еиналеж своих погибших родителей. А сейчас, сию минуту, он сможет поговорить с Сириусом — да-да, он знал это...

Он огляделся, проверяя, не осталось ли кого-нибудь в комнате, но она была совершенно пуста. Тогда он снова посмотрел в зеркальце, дрожащими руками поднял его перед собой и громко назвал имя Сириуса.

Поверхность зеркальца затуманилась от его дыхания. Он поднес драгоценный подарок еще ближе к себе — радостное предвкушение трепетало у него в груди, точно птица, — но глаза, с нетерпением смотревшие из туманной дымки, определенно были его собственными.

Он начисто вытер зеркальце рукавом и повторил в полный голос, так что в пустой комнате отчетливо прозвучал каждый слог:

— Сириус Блэк!

Никакого толку. Из зеркальца по-прежнему глядело на него все то же разочарованное лицо — его собственное...

Когда Сириус исчез в арке, у него не было с собой парного зеркальца, мелькнуло в голове у Гарри. Вот почему оно не работает...

Еще несколько мгновений он сидел неподвижно, затем швырнул зеркальце обратно в чемодан, и оно раскололось. Почти целую минуту — и как прекрасна была эта минута! — он верил, что вот-вот увидит Сириуса, снова поговорит с ним...

Разочарование жгло ему горло; он встал и принялся как попало наваливать вещи поверх разбитого зеркальца...

Но тут его поразила неожиданная мысль... это лучше, чем зеркальце... гораздо лучше... как же он раньше об этом не подумал? Почему не спросил?

Он выскочил из спальни и скатился по винтовой лестнице, стукаясь о стены, но даже не замечая этого; пересек безлюдную гостиную, вылез из портретного проема и со всех ног помчался по коридору, не обратив внимания на Полную Даму, крикнувшую ему вслед: «Пир сейчас начнется, но ты еще успеешь!»

Однако у Гарри не было никакого желания идти на пир.

Ну почему в этом замке всегда полно привидений, когда они не нужны, зато теперь...

Он метался по лестницам и коридорам, не встречая ни души — ни живой, ни мертвой. Видимо, все уже сидели

в Большом зале. Перед классом заклинаний он остановился, совсем запыхавшись и уныло думая о том, что придется ему, наверное, дожидаться окончания праздника...

Но как только последняя надежда Гарри потухла, он увидел его — полупрозрачный силуэт, мелькнувший в дальнем конце коридора.

- Эй... эй, Ник! НИК!

Из стены высунулась увенчанная роскошной шляпой с плюмажем, опасно качающаяся на плечах голова сэра Николаса де Мимси-Дельфингтона.

— Добрый вечер, — сказал он, улыбаясь Гарри и вытягивая из сплошного камня все свое тело целиком. — Значит, не только я один отстал от жизни? Впрочем, — он вздохнул, — для меня это имеет несколько иной смысл...

— Ник, могу я тебя кое о чем спросить?

По лицу Почта Безголового Ника скользнуло очень странное выражение; очевидно, чтобы дать себе время для раздумий, он засунул палец за жесткий крахмальный воротник и принялся дергать его, будто бы поправляя. Он бросил это занятие лишь тогда, когда его частично отрубленная голова чуть было не оторвалась вовсе.

— Э... сейчас, Гарри? — в замешательстве сказал он. — А может быть, после пира?

— Нет... пожалуйста, Ник. Мне правда надо с тобой поговорить. Давай зайдем сюда.

Гарри открыл дверь ближайшего класса, и Почти Безголовый Ник вздохнул.

— Ну что ж, ладно, — сдался он. — Не могу сказать, что это для меня такая уж неожиданность...

Гарри придержал для него дверь, но Ник предпочел просочиться сквозь стену.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри, закрыв дверь за собой.

— Я ждал, что ты будешь меня искать, — пояснил Ник, подплывая к окну. На луга вокруг замка уже опустились сумерки. — Это случается... когда люди кого-то теряют.

— Понятно. — Гарри явно не собирался отступать. — Ты был прав: я действительно искал тебя и нашел.

Ник молчал.

— Я вот о чем... — Гарри не думал, что ему будет так неловко начинать этот разговор. — Ты ведь... умер, верно? Но ты еще здесь.

Ник вздохнул, не отводя взгляда от окна.

— Прав я или нет? — настойчиво продолжал Гарри. — Ты умер, но мы с тобой беседуем... ты можешь бродить по Хогвартсу ну и так далее...

— Да, — тихо отозвался Ник, — я брожу и говорю. Ты прав.

— Значит, ты вернулся? Значит, люди иногда возвращаются, так? Из них получаются привидения, но они не исчезают совсем. Я прав? — с торжеством в голосе заключил он, но Ник по-прежнему ничего не отвечал.

Пауза затянулась; потом Почти Безголовый Ник нарушил молчание:

— Не каждый может стать привидением.

— То есть? — быстро спросил Гарри.

— Только... только волшебник.

— А! — Гарри чуть не рассмеялся от облегчения. — Ну, тогда все в порядке: человек, о котором я говорю, волшебник. Значит, он может вернуться, правильно?

Ник отвернулся от окна и скорбно посмотрел на Гарри.

— Он не вернется. - Кто?

— Сириус Блэк, — ответил Ник

— Но ты же вернулся! — сердито воскликнул Гарри. — Ты снова здесь, хоть и умер... ведь ты не исчез!

— Волшебники могут оставить на земле свой призрачный образ, и он будет бродить по тем местам, где они некогда ходили при жизни, — с болью в голосе проговорил Ник. — Но очень немногие волшебники избирают этот путь.

— Но почему? — спросил Гарри. — Все равно — это неважно... Сириус никогда не боялся стать исключением — он вернется, я знаю!

И так сильна была его убежденность, что Гарри даже повернул голову к двери: на секунду ему почудилось, что сейчас он увидит на пороге Сириуса — жемчужно-белого и прозрачного, но улыбающегося ему, как всегда.

— Он не вернется, — повторил Ник. — Он... пойдет дальше.

— Что значит «дальше»? — живо отозвался Гарри. — Куда? Послушай — что вообще происходит, когда умираешь? Куда попадает человек после смерти? Почему возвращаются не все? Почему этот замок не переполнен привидениями? Почему...

— Я не могу ответить, — признался Ник.

— Но ты же умер! — Гарри был вне себя. — Кому еще отвечать, как не тебе!

— Я боялся смерти, — тихо сказал Ник. — И предпочел остаться. Иногда я думаю, не напрасно ли... понимаешь, сейчас я ни тут, ни там... Честно говоря, я сам — ни то ни се... — Он испустил грустный смешок. — Я ничего не знаю о тайнах смерти, Гарри, потому что выбрал убогую имитацию жизни. Наверное, какие-нибудь мудрецы изучают эту проблему в Отделе тайн...

— Не напоминай мне об этом месте! — яростно воскликнул Гарри.

— Прости, что не сумел тебе помочь, — мягко промолвил Ник. — А теперь... извини меня, пожалуйста... сегодня ведь пир...

И Гарри снова остался в одиночестве; невидящим взглядом он уперся в стену, сквозь которую только что просочился Почти Безголовый Ник

Теперь, когда надежда увидеть Сириуса и снова поговорить с ним умерла, Гарри чувствовал себя так, словно потерял крестного отца во второй раз. Убитый горем, он медленно побрел обратно по пустому замку; ему казалось, что он навсегда потерял способность радоваться жизни.

Повернув за угол, он увидел в коридоре, ведущем к портрету Полной Дамы, чью-то фигуру. Присмотревшись, Гарри узнал Полумну — она прикалывала к доске объявлений какую-то бумажку. Прятаться здесь было негде, она все равно слышала его шаги, да и сил хитрить у Гарри уже не осталось.

— Привет, — рассеянно сказала Полумна, на шаг отступив от доски и скользнув по нему взглядом.

— Почему ты не на празднике? — спросил Гарри.

— У меня почти все вещи куда-то пропали, — честно призналась Полумна. — Понимаешь, ребята берут их и прячут. Но сегодня последний вечер, надо собираться — вот я и вешаю объявления...

Она махнула на доску, где и впрямь висел список всех ее утерянных вещей с просьбой о возвращении.

Странное чувство всколыхнулось в душе у Гарри — это был уже не гнев и не тоска, которая не отпускала его со дня смерти Сириуса. Лишь через несколько секунд он понял, что это за чувство — ему было жаль Полумну.

— Зачем они прячут твои вещи? — нахмурясь, спросил он.

— Ну... — Она пожала плечами. — Они ведь считают, что я немного странная, сам знаешь. Кое-кто так и зовет меня — Полоумная Лавгуд.

Гарри посмотрел на нее, и его грудь болезненно стиснуло.

— Это не причина, чтобы отнимать веши, — ровным голосом сказал он. — Хочешь, я помогу тебе их найти?

— Да нет, — улыбнулась она. — Они найдутся — в конце концов они всегда находятся. Просто я хотела уложить их сегодня. Кстати... а сам-то ты почему не на празднике?

Гарри пожал плечами.

— Неохота, и все.

— Знаешь, — Полумна пристально поглядела на него своими выпуклыми, как будто бы чуть затуманенными глазами, — по-моему, это неправда. Тот человек, которого убили Пожиратели смерти, был твой крестный отец, верно? Мне Джинни сказала.

Гарри коротко кивнул, но слова Полумны о Сириусе почему-то не вызвали у него досады. Он вдруг вспомнил, что она тоже видит фестралов.

— А ты... — начал он. — В смысле, кто... у тебя тоже кто-то умер?

— Да, — просто ответила Полумна. — Мама. Она была выдающаяся колдунья, но ей нравилось экспериментировать, и с одним заклятием вышла беда. Мне тогда было всего девять.

— Извини, — пробормотал Гарри.

— Да, это был просто ужас, — сказала Полумна так спокойно, будто речь шла о погоде. — Мне до сих пор бывает очень грустно. Но у меня остался папа. Да и вообще, это ведь не значит, что мы с мамой больше никогда не увидимся, правда?

— Э-э... не значит? — озадаченно повторил Гарри. Она покачала головой.

— Брось. Ты же сам их слышал — там, за занавесом.

— Ты имеешь в виду...

— Ну, в той комнате с аркой. Их просто не видно, вот и все. Но ты их слышал.

Они поглядели друг на друга. Полумна слегка улыбалась. Гарри не знал, что и думать: Полумна верила в такие фантастические вещи... однако он действительно слышал за тем занавесом голоса.

— Значит, ты честно не хочешь, чтобы я помог тебе разыскать то, что пропало? — спросил он.

— Да нет, — ответила Полумна. — Не надо. Пожалуй, я просто спущусь вниз и съем кусочек пудинга, а они пока сами найдутся... как оно всегда и бывает... ну, счастливых тебе каникул, Гарри.

— Спасибо. Тебе тоже.

Она пошла по коридору. Гарри смотрел ей вслед и чувствовал, что огромный камень у него на душе как будто стал немного легче.

***

Обратный путь из школы в «Хогвартс-экспрессе» ознаменовался сразу несколькими событиями. Во-первых, Малфой, Крэбб и Гойл, которые всю неделю дожидались случая нанести удар тайком от преподавателей, устроили Гарри засаду, когда он возвращался из туалета. Их замысел мог бы увенчаться успехом, однако они неосмотрительно выбрали для нападения место около купе, полного членов ОД, — те увидели сквозь стекло, что происходит, и все, как один, бросились Гарри на помощь. К тому времени, как Эрни Макмиллан, Ханна Аббот, Сьюзен Боунс, Джастин Финч-Флетчли, Энтони Голдстейн и Терри Бут использовали на них чуть ли не весь богатый арсенал заклятий, которым обучил их Гарри, Малфой, Крэбб и Гойл стали похожи на трех гигантских слизняков, втиснутых в школьную форму. Гарри с Эрни и Джастином взгромоздили их на багажную полку и оставили там истекать коричневой жижей.

— Честно говоря, мне не терпится увидеть, какое у мамаши Малфоя будет лицо, когда он сойдет с поезда, — с удовлетворением сказал Эрни, наблюдая, как слизеринец корчится наверху. Эрни так и не простил Малфою нескольких очков, вычтенных у Пуффендуя в те дни, когда в школе хозяйничала Инспекционная дружина.

— Зато мамаша Гойла наверняка обрадуется, — заметил Рон, пришедший на шум из своего купе. — По-моему, он сильно похорошел... Кстати, Гарри, только что подъехала тележка с едой — может, хочешь чего-нибудь?

Гарри поблагодарил остальных и, вернувшись вслед за Роном к себе, накупил целую кучу котловых кексов и тыквенных тартинок Гермиона снова углубилась в чтение «Ежедневного пророка», Джинни решала кроссворд из «Придиры», а Невилл поглаживал свою Мимбулус мимблетония, которая заметно подросла за год и тихонько мурлыкала, когда до нее дотрагивались.

Гарри и Рон скоротали большую часть дороги за игрой в волшебные шахматы. Время от времени Гермиона зачитывала им вслух фразу-другую из

«Пророка» — газета была битком набита статьями о том, как отогнать дементоров, рассказами о попытках Министерства выследить того или иного Пожирателя смерти и истерическими письмами, где утверждалось, что Волан-де-Морт проходил мимо дома автора не далее как сегодня утром...

— Всерьез еще ничего не началось, — мрачно вздохнула Гермиона, просмотрев последнюю страницу. — Но ждать уже недолго...

— Эй, Гарри. — Рон тихонько кивнул на стеклянную дверь в коридор.

Гарри обернулся. По вагону шла Чжоу а с ней — Мариэтта Эджком в вязаном шлеме. На мгновение взгляды Гарри и Чжоу встретились; она покраснела, но не остановилась. Гарри снова посмотрел на доску и успел увидеть, как конь Рона согнал с клетки одну из его пешек.

— А что... что между вами сейчас, а? — негромко спросил Рон.

— Да ничего, — честно ответил Гарри.

— Я... гм... слышала, что она встречается с кем-то другим, — осторожно сказала Гермиона.

Гарри с удивлением отметил, что это сообщение нимало его не тронуло. Желание нравиться Чжоу словно принадлежало прошлому, почти никак не связанному с настоящим, — впрочем, то же самое можно было сказать о многих желаниях, которые он испытывал до смерти Сириуса. В последний раз он видел своего крестного живым всего неделю назад, но эта неделя точно растянулась на целые годы и соединяла два разных мира — в одном из них был Сириус, а в другом его не было...

— Ну и отлично, — с нажимом сказал Рон. — То есть она, конечно, симпатичная и все такое, но лучше бы тебе подцепить кого-нибудь повеселее.

— Со своим теперешним приятелем она, может, и веселая, — пожал плечами Гарри.

— А кто он, ее теперешний приятель? — спросил Рон у Гермионы, но ответила ему Джинни:

— Майкл Корнер.

— Майкл... но... — Рон уставился на нее, чуть не свернув себе шею. — Это же твой кадр!

— Был, — решительно заявила Джинни. — После того как Гриффиндор выиграл у Когтеврана в квиддич, он все время ходил надутый, и я дала ему отставку. Вот он и побежал утешать Чжоу. — Она задумчиво почесала нос кончиком пера, затем перевернула «Придиру» вверх ногами и стала проверять ответы. Рон был явно очень доволен.

— По мне, так он всегда малость смахивал на идиота, — сказал он, подталкивая свою королеву к дрожащей ладье Гарри. — Правильно сделала, сестренка. В следующий раз выбери кого-нибудь получше.

При этих словах он почему-то украдкой покосился на Гарри.

— Я уже выбрала Дина Томаса — одобряешь? — рассеянно откликнулась Джинни.

— Чего? — завопил Рон, опрокидывая доску. Живоглот кинулся за фигурами, а Букля с Сычом, сидевшие на верхней полке, сердито заухали и захлопали крыльями.

Когда поезд замедлил ход, приближаясь к вокзалу Кингс-Кросс, Гарри почувствовал, что ему будет невероятно трудно заставить себя выйти из вагона. У него даже мелькнула мысль, не отказаться ли от этого вовсе — взять да и просидеть на своем месте до первого сентября, а потом уехать обратно в Хогвартс. Но когда состав наконец остановился, Гарри покорно взял клетку с Буклей и приготовился тащить на платформу свой тяжелый чемодан.

По знаку контролера Гарри, Рон и Гермиона миновали волшебный барьер между девятой и десятой платформами, и тут оказалось, что по другую его сторону их ожидает сюрприз: встречать Гарри явились люди, которых ребята вовсе не рассчитывали тут увидеть.

Здесь был Грозный Глаз Грюм, облаченный в просторный дорожный плащ и сжимающий в шишковатых пальцах длинную трость; в котелке, низко надвинутом на волшебный глаз, он выглядел отнюдь не менее устрашающе, чем с непокрытой головой. Рядом с ним стояла Тонкс в заплатанных джинсах и фиолетовой майке с эмблемой

«Ведуний» — ее ярко-розовые волосы блестели на солнечном свету, льющемся сквозь грязную стеклянную крышу вокзала. Следующим был Люпин — бледное лицо, седоватые волосы, длинный потертый плащ, с грехом пополам прикрывающий старые штаны и джемпер. А возглавляли компанию мистер и миссис Уизли в своих лучших магловских нарядах и Фред с Джорджем, оба в новых с иголочки куртках из какого-то чешуйчатого ядовито-зеленого материала.

— Рон, Джинни! — Миссис Уизли поспешила крепко обнять своих детей. — Гарри, дорогой, ты тоже здесь! Ну как дела?

— Нормально, — соврал Гарри. Миссис Уизли наградила сердечным объятием и его. Поверх ее плеча Гарри видел, как Рон таращится на новые костюмы близнецов.

— Это еще что такое? — спросил он, кивая на них.

— Самая лучшая драконова кожа, братишка. — Фред слегка поддернул молнию. — Бизнес процветает, вот мы и решили себя побаловать.

— Привет, Гарри, — сказал Люпин, когда миссис Уизли отпустила его и повернулась к Гермионе.

— Здравствуйте, — отозвался Гарри. — Я и не ожидал... Что вы все тут делаете?

— Ну, — губы Люпина тронула легкая улыбка, — мы решили немножко поболтать с твоими дядей и тетей, прежде чем они увезут тебя домой.

— По-моему, не стоит, — тут же вырвалось у Гарри.

— А по-моему, стоит, — проворчал Грюм и, приволакивая ногу, подошел чуть ближе. — Это ведь они, правильно, Поттер?

Он ткнул большим пальцем через плечо; очевидно, его волшебный глаз следил за тем, что происходит сзади, прямо сквозь затылок и котелок. Заглянув к нему за спину, Гарри и вправду увидел всех троих Дурслей — они с явной опаской взирали на окружившую его делегацию.

— Ну вот, Гарри! — сказал мистер Уизли, отвернувшись от родителей Гермионы, которых он только что горячо приветствовал, и предоставив им по очереди обнимать дочь. — Приступим, пожалуй?

— Давай, Артур, — согласился Грюм.

Они первыми двинулись в сторону Дурслей, которые точно приросли к перрону. Гермиона мягко высвободилась из материнских объятий и пошла следом за остальными.

— Добрый день, — вежливо произнес мистер Уизли, останавливаясь прямо перед носом у дяди Вернона. — Наверное, вы меня помните? Мое имя Артур Уизли.

Поскольку два года назад мистер Уизли собственноручно разнес вздребезги всю обстановку Дурслевской гостиной, Гарри был бы очень удивлен, если бы дядя Вернон его забыл. И действительно, лицо дяди Вернона приобрело еще более густой кирпичный оттенок и он ответил мистеру Уизли свирепым взглядом, однако предпочел промолчать — возможно, еще и потому, что Дурслей было вдвое меньше, чем волшебников. Тетя Петунья выглядела одновременно смущенной и испуганной; ее глаза шныряли по сторонам, точно она боялась, что ее заметят в этом сомнительном обществе. Дадли же пытался казаться маленьким и незначительным, хотя такой подвиг был ему явно не под силу.

— Мы хотели бы потолковать с вами минутку насчет Гарри, — по-прежнему улыбаясь, продолжал мистер Уизли.

— Да, — рыкнул Грюм. — Насчет того, как вы с ним обращаетесь у себя дома.

Усы дяди Вернона встопорщились от гнева. Возможно, под влиянием полностью ошибочного впечатления, что котелок свидетельствует о некоем духовном родстве между его обладателем и им, Верноном Дурслем, он решил обратиться прямиком к Грюму:

— Я не знал, что мои домашние дела касаются вас!

— Если записать все, чего вы не знаете, Дурсль, получится целая библиотека, — прорычал Грюм.

— Все это неважно, — вмешалась Тонкс, чьи розовые волосы, похоже, возмущали тетю Петунью больше всего остального, вместе взятого: она даже закрыла глаза, чтобы их не видеть. — Суть в другом. Если мы узнаем, что вы плохо обращаетесь с Гарри...

— А мы обо всем узнаем, можете не сомневаться, — дружелюбно вставил Люпин.

— Да, — добавил мистер Уизли, — и даже если вы не позволите Гарри воспользоваться фелетоном...

— Телефоном, — прошептала Гермиона.

— Так вот, если мы хоть краем уха услышим, что Поттеру приходится несладко, вы нам за это ответите, — заявил Грюм.

Дядя Вернон стал зловеще раздуваться. Видимо, его ярость перевесила даже страх перед этой бандой ненормальных.

— Вы мне угрожаете, сэр? — рявкнул он так громко, что несколько прохожих удивленно обернулись.

— Именно так, — ответил Грозный Глаз, очень довольный тем, что дядя Вернон так быстро ухватил самую суть дела.

— По-вашему, я похож на человека, которого можно запугать? — пролаял дядя Вернон.

— Ну... — протянул Грюм, сдвигая назад котелок и открывая свой дико вращающийся волшебный глаз. Дядя Вернон в ужасе отскочил назад и больно ударился о багажную тележку. — Думаю, что похожи, Дурсль. — Он повернулся к Гарри: — Итак, Поттер... когда мы тебе понадобимся, дай знать. Если от тебя не будет известий три дня кряду, кого-нибудь пришлем...

У тети Петуньи вырвался звук, напоминающий жалобное поскуливание. Вне всяких сомнений, она подумала о том, что скажут соседи, увидев подобных персонажей на ее садовой дорожке.

— Ну, бывай, Поттер. — Грюм на мгновение сжал плечо Гарри своей костлявой рукой.

— Береги себя, Гарри, — негромко сказал Люпин. — Не пропадай.

— Мы заберем тебя отсюда, как только сможем, — шепнула миссис Уизли, снова обнимая его.

— Скоро увидимся, дружище. — В голосе Рона звучала тревога. Они обменялись рукопожатием.

— Правда скоро, Гарри, — серьезно сказала Гермиона. — Обещаем.

Гарри кивнул. Он почему-то не находил слов, чтобы выразить, что это для него значит — видеть их всех здесь, рядом с собой. Он только улыбнулся, поднял ладонь в знак прощания и, повернувшись, первым зашагал из здания вокзала на залитую солнцем улицу, а дядя Вернон с тетей Петуньей и Дадли, не задержавшись ни на секунду, поспешили за ним.

Дата добавления: 2015-09-02