Глава 20 – Ти-Джей

Анна уже не спала, а сидела у костра, когда следующим утром я вернулся с рыбалки.

– Как твоя рука?

Она протянула мне ладонь, и я осторожно отклеил лейкопластырь.

– Выглядит не слишком жутко, – высказался я после осмотра. Из укуса сочилась кровь, и за ночь рука немного отекла. – Пожалуй, еще разок очищу рану и залеплю пластырем, ладно?

– Ладно.

Я провел спиртовой салфеткой по укусу.

– Выглядишь усталой, – откомментировал темные круги под глазами Анны.

– Плохо спала.

– Хочешь снова прилечь?

Она покачала головой:

– Подремлю попозже.

Я приклеил к пострадавшей руке свежий лейкопластырь.

– Вот так. Совсем как новенькая.

Но Анна, наверное, меня не услышала, потому что смотрела в никуда и ничего не ответила.

Позже этим утром я закончил устанавливать остов дома и начал возводить стены. Из хлебных деревьев сочилась маслянистая живица, и я заделывал ею щели.

Анна молча трудилась рядом со мной, поддерживая доски и передавая мне гвозди.

– Ты сегодня какая-то тихая, – заметил я.

– Ага.

Я вбил гвоздь в доску, приколотив ее к брусу, и спросил:

– Беспокоишься об укусе?

Анна кивнула:

– Мышь выглядела больной, Ти-Джей.

Я положил молоток и вытер с глаз пот.

– Да, зверюга выглядела неважнецки, – признал я.

– Как думаешь, бешеная?

Я приладил следующую доску и взял молоток.

– Нет, уверен, что нет. – Но я знал, что иногда летучие мыши являлись переносчиками бешенства.

Анна глубоко вдохнула.

– Что ж, придется подождать. Если в течение месяца не заболею, то, скорее всего, со мной все нормально.

– А какие могут быть симптомы?

– Понятия не имею. Может, жар? Конвульсии? Вроде, бешенство разрушает центральную нервную систему.

Это до чертиков меня испугало.

– Что мне делать, если ты все-таки заболеешь? – Я попытался вспомнить содержимое аптечки.

Анна покачала головой:

– Ничего ты не сделаешь, Ти-Джей.

– Почему нет?

– Потому что без специальных уколов эта болезнь смертельна на сто процентов.

Секунду я не мог дышать, будто из легких вышибло весь воздух.

– Я не знал.

Анна кивнула, и на ее глазах выступили слезы. Я бросил молоток и положил руки ей на плечи.

– Не переживай, – сказал я уверенно. – Все будет хорошо.

Не знаю, правда это или нет, но нужно, чтобы мы оба в это поверили.

В ежедневнике Анны я сам отсчитал пять недель с сегодняшнего дня и обвел дату в кружок. Она хотела подождать дольше месяца, чтобы убедиться наверняка.

– Значит, если к тому времени ничего не случится и у тебя не возникнет никаких симптомов, то ты здорова, да? – спросил я.

– Думаю, да.

Я закрыл ежедневник и убрал в чемодан.

– Давай просто вернемся к нашим обычным делам, – предложила Анна. – Не хочу на этом зацикливаться.

– Конечно, давай.

Она должна была стать актрисой, а не учителем. День за днем она устраивала довольно убедительное представление, улыбаясь так, словно ее ничто не беспокоило. Анна постоянно чем-то занималась, часами бултыхалась с дельфинами и помогала мне на стройке. Но она почти не ела, а по ночам так ворочалась, что нетрудно было понять – ей не спится.

Однажды ночью две недели спустя я проснулся, когда Анна вылезала из палатки. Она всегда вставала хоть раз за ночь, чтобы подбросить в костер дров, но обычно возвращалась почти сразу же. Теперь она задержалась, и я пошел посмотреть, не случилось ли чего. Пропажа нашлась в шалаше у костра.

– Эй, – позвал я, присаживаясь рядом с ней. – Что такое?

– Не получается заснуть. – Анна поворошила огонь палкой.

– Ты нормально себя чувствуешь? – Я постаралась, чтобы в голосе не послышалась тревога. – Не лихорадит?

Анна покачала головой.

– Нет. Со мной все нормально, правда. Ложись.

– Я не могу спать, если тебя нет рядом.

Анна удивленно подняла на меня глаза:

– Серьезно?

– Да. Мне не нравится, когда ты на улице одна. Тревожно. Ты не должна подбрасывать дрова в костер каждую ночь. Я же тебе говорил, что мне совсем несложно утром снова развести огонь.

– Это просто привычка. – Анна встала. – Пойдем. Пусть хоть один из нас поспит.

Я последовал за Анной в палатку, и, когда мы легли, Анна накрыла нас одеялом. На ней были шорты и моя футболка, и, устраиваясь поудобнее, Анна задела мою обнаженную ногу своей. Она не стала отодвигаться, и я тоже.

Мы лежали в темноте, касаясь друг друга ногами, и оба еще долго не могли заснуть.

* * *

Анна согласилась перестать вскакивать посреди ночи, и однажды утром спустя пару недель, разведя костер, я сказал:

– Жаль, что у нас нет секундомера. Готов поспорить, я разжег огонь меньше, чем за пять минут.

– Ну-ну, да ты просто хвастаешь!

Но одернув меня, она рассмеялась, и по мере приближения отмеченной в ежедневнике даты постепенно успокаивалась.

По истечении пяти недель я взял ее раскрытую ладонь и провел большим пальцем по оставшемуся шраму.

– Видишь, с тобой все хорошо, – сказал я. И на этот раз действительно в это верил.

Анна улыбнулась:

– Я тоже так думаю.

В тот день за обедом она умяла три рыбины.

– Хочешь еще? Могу мигом наловить.

– Нет, спасибо. Я умирала от голода, но теперь сыта.

Мы долго плавали, а потом до ужина работали на стройке. За ужином Анна снова съела больше, чем когда-либо за последний месяц. К наступлению темноты она едва могла держать глаза открытыми и уснула в считанные секунды после того, как мы легли. Я тоже быстро заснул, но открыл глаза, когда Анна свернулась под боком и положила голову мне на плечо.

Я обнял ее и прижал к себе.

Если Анна все-таки заболеет бешенством, я смогу только наблюдать, как она мучается. А когда умрет, похоронить ее рядом с Миком. Не знаю, сумею ли я выжить без нее. Только ее голос, улыбка, присутствие делали жизнь на острове сколько-нибудь выносимой. Я сжал ее в объятиях чуть сильнее и подумал, что если она сейчас проснется, я ей все это скажу. Но она не проснулась. Лишь вздохнула, и в конце концов я опять уснул.

Продрав глаза наутро, я увидел, что Анна откатилась на свою сторону кровати. Я уже разводил огонь, когда она вылезла из палатки.

Соня улыбнулась мне, сладко потягиваясь.

– Я прекрасно выспалась. Лучшая ночь за долгое время.

– И я отлично спал, Анна.

Несколько ночей спустя мы лежали в постели и обсуждали десять лучших альбомов классической рок-музыки.

– Мой номер один – «Липкие пальцы» «Rolling Stones», – отчеканила она. – Сбрасываю «Четвертый» «Led Zeppelin» на пятое место.

– Ты под кайфом, что ли? – начав горячо перечислять причины, почему я не согласен – да ведь все знают, что на первом месте стоит «Стена» «Pink Floyd» – я аж пукнул. Иногда плоды хлебного дерева оказывали на меня такое действие.

Анна взвизгнула и тут же попыталась выскочить из палатки, но я схватил ее за талию, дернул на себя и натянул ей на голову одеяло.

Мне очень понравилось играть с ней в эту детскую игру.

– О нет, Анна, лучше поскорей вылезай оттуда, – смеясь, дразнил я, не давая ей содрать одеяло. – Должно быть, там кошмарно воняет. – Анна боролась, пытаясь освободиться, но я лишь крепче сжимал одеяло.

Когда я наконец отпустил ее, Анна вовсю распыхтелась:

– Я надеру тебе задницу, Каллахан.

– Правда? Ты и какая такая армия? – Она весила не больше пятидесяти килограммов. Мы оба знали, что никому она задницу не надерет – силенок не хватит.

– Но-но, не задирай нос. Однажды я придумаю способ тебе всыпать.

Я расхохотался:

– Оооо, я уже боюсь-боюсь, Анна.

Но не стал признаваться, что она легко поставила бы меня на колени одним касанием руки, если бы приложила ее к нужному месту.

Интересно, подозревает ли она об этом способе?

* * *

– Пойду искупаюсь, – сказала Анна, когда я вернулся с пляжа. Она уже собрала мыло, шампунь и сменную одежду.

– Угу.

Когда она ушла, я заметил, что дрова заканчиваются. Взял рюкзак и принялся складывать в него хворост. Солнце садилось, и вокруг жужжали москиты. Я вышел из-под густой листвы, чтобы отвязаться от насекомых.

Покинув сень деревьев, я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Анна нагишом входит в воду.

И замер.

Я знал, что должен уйти, убраться оттуда подальше, но просто не мог. Спрятался за деревом и начал подглядывать за нею.

Она нырнула, чтобы намочить волосы, затем развернулась и вышла на берег. Она чудесно выглядела, а особенно манящие меня части ее тела оказались почти не тронуты загаром. Моя рука сама скользнула за пояс шортов.

Анна стояла на пляже, взбивая шампунь в волосах. Затем вернулась в воду, чтобы смыть пену. Снова ступила на берег, растерла в ладонях мыло и огладила все тело. Сев на песок, побрила ноги, а затем опять погрузилась в воду, чтобы ополоснуться.

А следующий ее поступок свел меня с ума.

Выйдя на берег, Анна огляделась и села лицом к воде. Взяв детское масло, налила немного на ладонь и положила ее между ног.

О, Иисусе.

Потом легла, выпрямив одну ногу и согнув другую в колене. Я смотрел, как она трогает себя, и все быстрее двигал рукой.

Хотя я-то занимался этим почти каждый день, когда болтался один в лесу, мне никогда не приходило в голову, что она тоже это делает. Я продолжал смотреть, и спустя несколько минут она выпрямила согнутую ногу и выгнула спину. Значит, она кончила, причем одновременно со мной.

Анна встала, стряхнула песок и надела нижнее белье. Затем полностью оделась и собрала вещи. Повернувшись, чтобы уходить, она внезапно замерла и посмотрела прямо в мою сторону. Спрятавшись за деревом, я не двигался, выжидая, пока она уйдет. А потом умчался в лес, подальше от пляжа.

– О, привет, – небрежно бросил я, вернувшись в лагерь.

Анна стояла у шалаша и чистила зубы. Она вытащила щетку изо рта и посмотрела на меня, склонив голову на бок.

– Где ты был?

– Ходил за дровами. – Я расстегнул рюкзак и вытряхнул хворост в кучу дров.

– Понятно. – Она закончила чистить зубы и зевнула. – Пойду, пожалуй, баиньки.

– Я тоже скоро приду.

Позже, лежа рядом с ней, я без конца прокручивал в голове кадры ее обнаженного тела и то, как она себя трогала. Словно фильм, который можно смотреть столько раз, сколько захочется. Жаль, что я не могу поцеловать ее, приласкать, сделать с ней все то, что давно желаю. Фильм проигрывался у меня в голове снова и снова, и в ту ночь я так и не уснул.

Дата добавления: 2015-08-21