Начало миссии

Пришествие Христа и начало Его миссии были стремительными. Проявлено она не могла начаться раньше, чем Он повзрослел, когда Он внезапно появился на берегах Иордана, желая получить крещение от рук Иоанна. Мы обойдем молчанием его раннюю жизнь, не только потому, что она туманна и сведения о ней не полны, но потому, что Его жизнь среди людей раскрыла Его личность и миссию, продемонстрировав абсолютную уникальность новой религии и ослепительный контраст между Ним и всем Его окружением. Знаменательно, что Его «предтеча» оказался первым, кто узнал Его и объявил о Нем миру. Этот пустынник, этот не рукоположенный священник Всемогущего Бога, не признававший до тех пор никаких земных авторитетов, сразу услышал призыв своего Учителя и подчинился Ему.

Проявление Христом Своих необычных возможностей не ограничивалось лишь чудесами. Когда бы он ни сказал, обращаясь к кому-либо «Следуй за мной», тот оставлял все и следовал за Ним, не помешкав, не спросив, почему. Его авторитет был непререкаем. «Он говорил так, как человек никогда не говорил». Он не намеревался выставлять напоказ Свои возможности при каждом удобном случае. Он проявлял их лишь изредка, чтобы не нанести ущерб самому важному — духовной стороне Своей миссии. Он проповедовал собственное учение без особых ссылок на авторитет Моисея и пророков, хотя иногда обращался к ним для подкрепления Своих суждений, так как это было более понятно для слушателей. Его учение создавалось Им Самим:»… а Я говорю вам», или чаще вместе с Отцом Небесным, с Которым Он мог мгновенно войти в общение. Ни разу Им не были упомянуты еврейские имена божества: «Элоим, Адонаи, Яхве». Тем не менее до сих пор существуют люди, которые верят, что христианство всего лишь продолжение еврейской религии с определенными чисто христианскими добавлениями! Что за опасная ересь! Самозванец на Его месте не осмелился бы насмехаться над авторитетом Моисея и пророков или проводить сравнения с ними. Однако Христос, говоря о книжниках и фарисеях, просящих о «знамении», сказал им: «И вот, здесь больше Ионы… и вот, здесь больше Соломона» (Мф. 12: 41,42). Если бы Он был всего лишь Сын Человеческий, обладающий не бульшим авторитетом, чем у бродячего учителя праведности, как хочет убедить нас современное еврейство, они бы до смерти забили Его камнями за это высказывание. Его отношение к тому лучшему, что дало прошлое, включая Моисея, закон и пророков, вряд ли выходило за рамки уважительного безразличия. В то же время для тех, кто еще не отказался от старого и не выбрал «более прекрасного пути», Он лишь советовал примириться со старым. Люди понимали как никогда ранее, что когда Он говорил с убежденностью, за Его словами стояла вселенная. Положительная убежденность и уверенность Его обращений, сама Его личность были Его небесным мандатом. Как бы Он ни называл Себя, это всегда был Он, и пусть они говорят что хотят по поводу чудесного рождения и Его присутствия среди людей.

Можно сказать, что книжники и фарисеи ставили под сомнение Его огромное влияние. Да. И диявол делал то же, искушая Его в пустыне. Это их дело, и каждый получал ответ в каждом случае. Их целью было всего лишь выиграть очко в споре, и это было мало или никак не связано с поиском истины. Настоящий смысл этих диалогов в том, что как книжники, так и диявол взывали к традиции — «Так не написано» и т. д. — что выдает их рабскую приверженность прошлому, типичную для иудаизма. Мышление Христа так явственно контрастирует с косностью мышления, ориентированного на прошлое, что подобный контраст сам по себе отделяет Его от еврейской расы. Крайне нерационально предполагать, что Он мог бы эволюционировать из расы со столь ограниченными понятиями о нравственности, этике, божестве и человечестве, об их отношениях друг с другом. Даже если не учитывать историю, это та разница, которая одна могла бы поднять Его неизмеримо выше уровня тех, чье нравственное руководство выражается в словах «Так написано». Его мышление было живым и безграничным. Оно возникло не из иудаизма, а вопреки ему.

Для таких учеников, как Фома, Христос был вечной загадкой. Они следовали за Ним в силу Его непреодолимого влияния. Потому что ученики, как и все, кого они знали, ждали мессию — Иисуса Навина, или Давида, или божество, более блистательное, чем они оба, который избавил бы их от завоевателей — римлян. Были и те, которые претендовали на лидерство, и все они, один за другим потерпели поражение. Но был Один, который со всей очевидностью был наделен сверхчеловеческой мощью — Он подходил к тому, чтобы стать их долгожданным вождем, но Он не хотел этого. Его не интересовала ни государственная деятельность, ни политика, ни военное лидерство, ни национализм, ни даже религиозные институты, какими он их наблюдал. Он воспринимал вещи такими, какими они были — и использовал их. Он пришел, чтобы бороться с грехом, а грех — это нечто личное, индивидуальное, и поэтому Он обращался к человеческой личности. Он обращался к Самому Себе. Хотя Он был настроен враждебно к иудаизму, как национальному, так и религиозному, Он тем не менее решил воспользоваться его общественными институтами, так как не стремился разрушить их незаконным путем. Он стремился разрушить торжество греха в человеческих сердцах, и «книжники, фарисеи и лицемеры» противостояли Ему.

Он повсюду заходил в синагоги, имея на это право, так как там были залы для городской публики. Именно так Он пошел в синагогу своего родного города Назарета, и когда Он заявил о Себе в избранном тексте «Дух Господен на Мне», они собрались убить Его. Почему? Потому что Он не был военным мессией, которого они ждали; к тому же Он вырос там, среди них. Ведь Он только объявил о своей настоящей миссии на земле, но или сама мысль была слишком грандиозна для их понимания, или слишком претенциозной для их детского идеала военного вождя. Как сообщает Иосиф, галилеяне — а он знал их хорошо — были темпераментным народом и не останавливались на полумерах. Простодушные, они ожидали чуда, которое подействовало бы ошеломляюще на них и настроило бы на способность восприятия. Итак, они хотят чуда — и чудо они получат. Со стороны Христа оно было вынужденным, ибо ответная реакция на крайнее противостояние была бы неизбежной. И реакция наступила, и выросла неизмеримо. Теперь Он действительно должен стать вожделенным мессией! Другого они бы не приняли — иначе кто еще способен на подобные чудеса!

На другое они бы не согласились — и они последовали за Ним тысячами. Они были накормлены чудесным образом, были излечены от всевозможных болезней и время от времени препятствовали Его миссии, смущаясь, превращали ее в материализованное служение человечеству — полезное, без сомнения, но эфемерное по результатам. Это принесло Ему известность, которая Ему была не нужна, потому что как Он мог донести духовное учение человечеству, когда тысячи подступали к нему со своими больными, или в ожидании новых чудес, или, возможно, с надеждой получить хлеб и рыбу! Он старался избежать этого, говоря «Смотри, не говори никому» или «Пойди и покажи священникам»; когда другие средства не приносили результата, он пересекал море Галилейское или уходил в горы, или проповедовал с лодки. Если бы Он стал их мессией, Он был бы рад всей этой популярности, а не пытался бы укрыться от нее. Каждое новое чудо исцеления вымогалось у Него, ибо как только Он проникался сочувствием, Он уже не мог им отказать. Он порицал и осуждал их желание «увидеть знамение», фокус, магическую способность, чудо, которые доказывали бы, что Он мессия. Он был жертвой собственной популярности, которая мешала Ему, за исключением того времени, когда Он был наедине со Своими учениками. Он стремился порвать с традицией — даже с семьей — да какое Ему дело до родословных! — чтобы идентифицировать себя с нематериальным, духовным миром, который Он пришел раскрыть человечеству. Его учение относилось к будущему и было во имя будущего; и оно забило свежей струей из фонтана Божественной Премудрости. Он стоял один на собственном основании как Сын Божий, который был также Сыном Человеческим и не нуждался в шатком фундаменте легенды о еврейском мессии, которая бы объяснила Его пришествие.

Такова аксиома, которую труднее всего доказать. Его учение было слишком простым, чтобы быть понятным сразу. Миссии Христа мешала легенда о еврейском мессии. В конце концов Христу пришлось терпеть возбужденное восхищение толпы, потому что было легче смириться с ним, чем потратить много времени и усилий на то, чтобы избежать простодушного обожания. Чтобы успокоить толпу в ее ожидании чуда, Христос совершил его, что требовало меньше усилий, чем попытка вывести ее из безумного мессианского заблуждения. В конце концов Он был больше, чем мессия, которого ждали иудеи, и поэтому Он делал все, чтобы одухотворить иудейский мир, хотя в результате это оказалось для Него гибельным. Принимая на себя право духовного господства над всем миром — а меньшее Ему было не нужно — Христос отвергает местечковое мессианство иудеев. За пределами иудаизма оно не имело значения для остального человечества: мессия так и не пришел. Если Иисус Христос и использовал иудейские доктрины, то только те, которые не противоречили Его учению. Не имеет смысла субъективно трактовать древние предсказания, чтобы показать, что Христос — мессия, которого ожидали евреи. Фактов того, что Христос говорил и делал и в особенности, кем Он был, будучи здесь, достаточно. Если кому-то это покажется мало, пусть отправляется в синагогу. Что еще могли бы сделать пророки, чтобы установить авторитет и подлинность Христа?

Дата добавления: 2015-08-21