Глава 24.2

Темнота. Её ослепляла темнота. Самая настоящая... Темнота, которая отключает все чувства, лишает тебя ощущения пространства и времени. Реальность превратилась в пульсирующую черную дыру, засасывающую все звуки и оставляющую лишь грохот биения сердца в ушах. И страх. Который заменил ей все ощущения. Он нарастал тягучим комком внизу живота, поднимаясь по рукам, растекаясь по всему телу. Руки вспотели. Она упиралась ладонями в пол, тяжело дыша. Все инстинкты затаились в ожидании чего-то страшного, в ожидании катастрофы, что он обрушит на неё совсем скоро.

Ладони уже скользили по полу, а колени ныли, но она держалась. Он сказал, что она не имеет права даже пальцем пошевелить без его разрешения. Шутить с этим монстром она была не намерена. На плече красовались раны, словно какое-то клеймо. Ярко-розовые порезы, прижженные коньяком, орали о её принадлежности ему. Они образовывали какой-то непонятный ни ей, ни кому бы то ни было еще, символ из пересекающихся полос. Но каждому было понятно, что эта "татуировка" говорила о её беспомощности, о том, что она потеряла себя. Теперь он был её Хозяином, её кукловодом. И он дергал за ниточки.

Тело девушки было напряжено, как тетива лука. Мышцы затекли, находясь уже очень долгое время в одном и том же положении. Если она сейчас хотя бы вздрогнет, то сразу упадет. Её била мелкая дрожь, ноги и руки слабели. Так еще и его молчание нагнетало обстановку. Где он был? Стоял ли он над ней и радовался своей извращенной радостью? Или раскладывал пыточные инструменты? Ведь он просил её хорошо питаться, иначе она не выдержит. Зара вдохнула глубже, собирая остатки сил. Хотя бы на полу стоит, а не на каких-нибудь осколках или гвоздях... Только вот что он задумал на этот раз?

Откуда-то со стороны раздался удар, похожий на звук удара ремня, и девушка дернулась от страха. Колени, наконец-то, согнулись, от чего она хотела заплакать. Долгожданное избавление. Руки тоже приняли удобное положение, кровь понеслась по венам, отогревая мышцы. Зара судорожно задышала, глотая воздух, как утопающий. Она потянулась к повязке, желая сорвать её к чертовой матери. Нервы были на плахе, последние нервные клетки с тихим шипением умирали, усиливая дрожь тела.

— Не хорошо, девочка моя. Не хорошо, — сказал Макс, подходя к ней и перехватывая её руки. — Во-первых, я не разрешал снимать повязку. Во-вторых, отдал ясный приказ не шевелиться. Ну, вот, опять придется тебя наказывать…

Он грустно вздохнул, а Зара усмехнулась. Гребаный притворщик! Как её бесило это его вечное сожаление! Лицемер.

— Я испугалась... — промямлила она.

— Снова ты оправдываешься. Мне это не нравится, малышка. Ты постоянно врешь и оправдываешься. Надоело. Если я сказал стоять и не шевелиться, то ты делаешь это!

Удар обжег правое бедро, Зара зашипела. Это было не очень больно, но неожиданно. Макс прицелился и ударил стеком по бедру ещё раз, ближе к ягодице.

— Твоя попка должна быть выше. — Шлепнул по ягодицам чуть сильнее, оставляя красный след. — Ноги — сомкнуты вместе и согнуты. — Следующий обучающий удар был направлен на бедра и ниже — на икры. — Пятки смотрят вверх. — Досталось и им. — Руки… — Ударил по каждой.

По всему телу Зары расцвели красные пятна. Мужчина довольно улыбнулся. Бабочка попала в сачок... Бабочка страдает. У бабочки появился нужный ему окрас. Ссадины, синяки и следы от различных девайсов для порки − идеальная окраска бабочек. Он ногой подтолкнул её руки, чтобы они приняли требуемое ему положение.

— Устала? — спросил и нежно провел пальцами по щеке. Ей так и хотелось укусить его за палец, но здравый смысл и боязнь боли победили. Зара кивнула. — Я тоже устал. От того, что ты не можешь ничего сделать так, как я прошу. Наказать тебя или дать ещё один шанс? — поинтересовался он, будто все не шло его сценарию.

Естественно, жертва попросила ещё шанс. И он с радостью ей его даст, так как уверен, что она не справится и во второй раз.

— Но знай, крошка, сложность увеличится и... наказание будет строже. Поэтому спрошу ещё раз. Согласна попробовать ещё или сразу наказание?

— Ещё раз, — жалобно простонала Зара, опять не чувствуя рук и ног. Она была настроена выдержать всё, что он ей приготовил. Лишь бы не наказывал...

— Хорошо. — Расплылся в улыбке Макс. — Сейчас немного изменим твою позу.

Он наклонил её, так, что лицо и грудь лежали на полу, попка и пятки смотрели вверх, как он и хотел. Достал колодку и, протянув её руки под коленями, зафиксировал их в отверстиях. Затем − щиколотки. Она чуть не взвыла. Так было еще хуже! Тело заломило с двойной силой, каждую клетку согнуло пополам. Макс покачал её, надавливая на спину, словно растягивая, проверяя на гибкость. Она, что, на йогу пришла?! Но дороги назад уже не было. Он отошёл немного в сторону, чтобы оценить развернувшуюся перед ним картину.

— Не хватает лишь одного... — Задумчиво потер подбородок и удалился. — Этого. — В руках у него находился ошейник.

— Чего? — тихо, задавленно, спросила Зара.

— Я ослышался, или кто-то, кому не разрешали говорить, что-то сказал?

Девушка притихла, отдаваясь в его безумную власть. Выхода другого все равно не было. Макс застегнул ошейник, регулируя степень давления на шею. Шею ощутимо сдавило, она стала быстро вдыхать, чтобы успокоить панику. Пристегнув длинный кожаный ремешок к ошейнику, превращая его в подобие поводка, он потянул за него.

— Ну, пошли. Пошли, Зара, — обратился к ней как к собаке и дернул за ремешок. — Пойдём, я дам тебе косточку. Или доллар, тебя же интересуют только деньги.

Его больной, истеричный смех резал по ушам. Он презрительно смеялся над ней, сравнивая с собакой... Она стерпит, стерпит! Макс отсоединил ремешок, меняя его на короткую цепочку с двумя зажимами для сосков. Соски протестующе заныли, когда их скрутило болью. Теперь она не могла двигать и головой тоже, иначе соски будет скручивать еще больше. Зара про себя отборно выругалась, желая Максу смерти и ада после неё.

— Ах, да, в чём состоит задание...

Что?! Это ещё не оно?

— Ты должна не уронить бокал с водой до моего прихода. Иначе... Мы повеселимся. Я так точно, — плотоядно сказал он, наполняя бокал жидкостью.

В смысле "не уронить бокал"? Куда он собрался его поставить? Ей на голову? Она была недалека от правды. Он аккуратно поставил бокал ей на... поясницу, чуть ниже спины. Зара задержала дыхание, унимая дрожь, чтобы случайно не уронить бокал прямо сейчас. И как ей его удержать?! Как? Если она и сама уже еле стояла...

— Всё, мне нужно уйти по делам. А ты стой тут, как примерная девочка. — Потрепал по щекам, умиляясь. — Ты ж моя Сучка... — И опять обращение, как к псине!

Дверь закрылась, а из глаз Зары скатилась слезинка, стекая в ошейник. Лучше бы резал её опять, бил и издевался физически. Это унижение било под дых. Она не собака!!! Еще бы миску с кормом перед ней поставил... Вторая слезинка оставила влажный след на щеке. Девушка расплакалась, сотрясаясь в рыданиях. Как же это все надоело! Спина вздымалась и опускалась, качая бокал. Вовремя вспомнив о треклятом бокале, она взяла себя в руки и попыталась застыть в прежней позе. Дыхание успокоилось и стало редким, чтобы случайно не качнуть бокал. В голове уже стояли сцены её наказания. Сколько ударов он ей отмерил? Сколько оскорблений? И прольется ли её кровь?

Находясь сейчас в такой унизительной позе, будучи нагой и сломленной, она поняла, что это и есть её место в жизни. Всегда было и будет. До сих пор в ушах раздавались слова Макса о матери. Он читал её как раскрытую книгу, видел боль в каждой строке, видел заломы букв, говорящие о том, как ей больно. Страницы давно пожелтели, вся эта история с матерью и детдомом канула в лету. Но сколько бы времени не прошло, она не забудет ни одной строчки. Ведь это её жизнь. Грустные мысли отвлекали девушку, помогая отстраниться от тянущей боли в мышцах и страха разбить бокал.

Родители отказались от нее по неизвестным никому причинам. Михаил всю жизнь только и делал, что устраивал ей Ад на Земле. Макс ненавидит её сейчас... Она всем портит жизнь, всем доставляет неприятности. Она какой-то изъян в теле мира. Чем она заслужила столько ненависти? Чем?! Просто тем, что была жива. Тем, что существовала. Слёзы подступили к глазам, которые и без того были влажными от рыданий. Повязка стала мокрой. Зара горько заплакала, пытаясь найти ответ на вопрос, ну почему она?! Она всегда считала, что жизнь была к ней несправедлива. А может, всё не так на самом деле? На самом деле, Макс был прав. Она прокажённая, она не заслуживает места в этом мире, не заслуживает жизни! Отчаяние вонзило свои отравляющие иглы в самое сердце, замедляя его биение. Как же всё надоело... Надоело жить по чьей-то указке, плясать под чью-то дудку, надоело каждый день отвоевывать право на жизнь. То самое право, которое давалось человеку от рождения. Человеку... А она шлюха!!!

Окончательно потеряв контроль над своими эмоциями, она сильно дернулась, скидывая с себя бокал. Он коснулся пола, разбиваясь на осколки. Девушка злорадно усмехнулась, резко вытягивая голову вверх. И тут же выругалась. Чертов ошейник и зажимы! Голову пришлось опустить и закусить губу, чтобы не закричать. Соски, должно быть, уже распухли от передавливания. Ничего, сейчас он придет, и она вся распухнет от его ударов. Бокал-то был на полу… Зачем она это сделала? Чтобы позлить его, чтобы быть наказанной. Боль оживит её затекшее тело и заставит душу заткнуться на какое-то время и не изводить её своими терзаниями и мыслями о лучшей доле.

Дверь открылась. Зара мгновенно вся подобралась, превращаясь в один большой оголенный нерв. Садист вернулся… Шоу продолжается.

— Ну вот, не справилась, малышка, — разочарованно произнес он, носком ботинка шевеля осколки. — А я так в тебя верил!

— Пошёл к дьяволу! — зло сказала она, теряя остатки здравого смысла.

Да, у него получилось. Он сломал её. Но эффект был достигнут абсолютно противоположный.

— Что? — Не поверил своим ушам он. — Повтори, крошка, а то, боюсь, на твоем теле останутся незаслуженные шрамы.

— По-шёл к чёр-ту, больной маньяк!!! Делай, что хочешь со мной!

— А в глаза сможешь мне это сказать? — Снял повязку и встал перед ней, возвышаясь.

Она попыталась поднять голову, но ошейник с цепочками не давал этого сделать. Зажмурившись, Зара подняла голову, насколько было возможно терпеть боль, и дерзко посмотрела на него.

— Пошёл к чёрту, ублюдок! — Выплюнула ему в лицо.

Лицо Макса перекосилось, глаза зажглись демоническим светом. Малышка сама шла на заклание, так и просилась быть принесённой в жертву. И он осуществит это её желание… Неожиданно он рассмеялся, гладя её по волосам.

— Какая дерзкая… Моя девочка! — с гордостью сказал он и отстегнул ошейник.

Со всей силы дернул цепочки, и Зара закричала. Казалось, будто он вырвал соски вместе с этими цепочками. Она задохнулась от крика, слёзы брызнули из глаз. Опустив голову к полу, девушка сжалась всем телом, пытаясь приглушить боль. Урод!

Перед её лицом появился его ботинок.

— Почисти мне туфли. — Приказ.

Она даже не шевельнулась. Каким образом она должна была это сделать?! Схватив за волосы, он поднял её голову.

— Не заставляй меня применять силу. Кухня рядом. Там есть замечательные керамические ножи отличной заточки и водка, — тонко намекнул он. — Я не поленюсь, схожу. Всё для моей любимой девочки. — Отпустил голову и развернулся к двери.

— Нет! Стой! — крикнула ему вслед. Она верила в его угрозы. — Как, как их почистить?

— Как, как. Языком, — усмехнулся он. — На улице, как раз, прошёл дождь. Грязь, слякоть ужасная, — поморщился Макс.

Девушка сглотнула, подавляя рвотный рефлекс, и коснулась ботинка языком. Тошнота подступила к горлу, отвращение забилось в каждой клеточке тела. Заставить бы его вылизать ботинки от навоза… Слава богу, он пошутил про грязь. Туфли были чистыми, даже новыми. Зара облегченно выдохнула про себя. Хоть тут у него остались проблески нормальности.

— Плохо лижешь, Зара. Представь, что это зад Михаила. Думаю, тогда дело пойдет лучше.

Она ничего не сказала. Словами у него получалось бить больней, чем любыми плетками и кулаками. Язык усердно работал над чистотой его обуви, лишь бы поскорей закончить это унизительное действо.

— Достаточно. Язычок у тебя — что надо. Годы тренировок, да?

Он отстегнул руки и щиколотки, освобождая её. Заре потребовалось пару минут, чтобы просто пошевелить рукой или ногой. Они так сильно затекли, что она их вообще не ощущала, словно была парализована. Она села, растирая руки, сдерживая себя, чтобы не заплакать. После сегодняшнего представления у неё точно нарушится психическое равновесие души.

— А теперь наказание, — сказал он с явным предвкушением в голосе. — Дико хочу тебя, крошка. Твоя попка, так маняще поднятая вверх, не давала мне покоя. Все мысли были только о ней…

Макс поднял её на руки и отнес на матрац. В руках появились какие-то цепи. Что на этот раз?! Опять для её несчастных рук и ног… Он поднял левую ногу и пристегнул к левой руке, то же самое проделал с правой стороной. Получилось что-то наподобие колыбельной. Боль в очередной раз стянула мышцы, которые только что отошли от боли. Сегодня она станет самым гибким человеком в этом мире…

— Отличная поза. — Похлопал ладонью по ягодице. — Все нужные места просматриваются. — Палец скользнул по промежности, задерживаясь на анусе.

Зара дернулась, стискивая зубы, чтобы не показывать ему, насколько её телу было больно от этой незапланированной растяжки. Ещё и своими щупальцами исследовал тело! Прочитав по её лицу, что она о нём думает, он ввёл в нее один палец.

— Сухо. Ну как же так? Ты сегодня совсем не послушная девочка, Зара. Сучка должна течь при виде Хозяина. — Встал и удалился на минуту, что-то доставая откуда-то.

В комнате все также царил полумрак, поэтому и без повязки на глазах ей было ничего особо не видно. Вернулся с какой-то круглой штукой в руках, вроде тех, какими играют в настольный теннис.

— Это шлёпалка круглой конфигурации. А вот эти металлические вкрапления видишь? Это металлические люверсы. Попробуем разжечь твое желание…

Удар все-таки застал её врасплох, хоть он и предупредил. Было до жути больно. Эти люверсы впивались в кожу, оставляя глубокие ямки, делая её похожей на решето. Зара забилась, пытаясь увернуться от его вездесущих рук, но он не останавливался, шлепая её по бедрам и ногам. Когда ноги уже полностью покрылись узором, он прекратил экзекуцию. Зара откинулась головой на матрац, чтобы не видеть этого психа и того, что он будет ещё с ней вытворять. Он чем-то зашуршал, и её кожу опять обожгло. Только уже холодом. Лед. Он катал по ее воспаленным ногам лёд! Слёзы непроизвольно выступили на глазах. Ужасный контраст… Лёд соприкасался с пламенем её кожи, вызывая новый поток боли, что отражался сполохами в сознании.

— Как ты себя чувствуешь, моя девочка? — приговаривал этот маньяк, лаская её ноги влажными холодными руками. — Уже хочешь меня? Или нужно принять еще меры?

— Хочу! — выпалила она, делая всё возможное, чтобы возбудиться.

Но ни один порнофильм, ни одна методика, ни одно воспоминание, ничего не помогало… Он видел её мучения и получал от этого сумасшедшее наслаждение. Лёд коснулся ее там, затем – его палец лёг на клитор, надавливая в нужных местах. Палец скользнул ниже, забираясь во влажные ото льда складочки, и проник внутрь. Он сменил тактику. Нежность, чтобы вызвать желание, а потом уже применить тяжелую артиллерию.

Зара расслабилась, закрывая глаза. Она упорно пыталась вытеснить из сознания боль и возбудиться. Когда его пальцы нежно гладили её там, а пальцы второй руки ласкали бедро, снимая понемногу боль, она позволила себе выдохнуть и расслабить тело.

— Да, вот так, моя хорошая, получай удовольствие, — говорил он, прижимаясь губами к её лону, проталкивая язык внутрь, задевая стенки.

Смесь боли и удовольствия снесла ей крышу, подчиняя, подменяя её сущность. Нервы до того накалились, что она решила сдаться. Капитуляция. Он давал ей шанс сбежать от боли, и она им воспользуется. Отдавшись во власть его чувственных движений, девушка ощутила первые ростки этого больного желания, которое не должно было родиться. Только не в таких условиях.

— Так гораздо лучше, — удовлетворенно сказал Макс и оторвался от неё, последний раз касаясь её языком в самом чувствительном месте. Просто потому, что ему так захотелось.

Его член приблизился к её входу и, немедля больше ни секунды, Макс вошел в неё. Зара лишь издала всхлип и приняла весь дискомфорт от его вторжения. Ласки ласками, а до конца она не возбудилась. Но ей казалось, что он получал гораздо более сильное удовольствие от секса, причиняющего ей легкую боль, чем от секса, когда она получала наслаждение в равной степени. Садист в нём не засыпал ни на минуту, бодрствуя и следя, чтобы Макс не был нежен с ней больше, чем его извращенная сущность могла себе этого позволить.

Это был не секс, а тупой трах. Он трахал её, как животное. Собаку, например. Сегодня он явно дал ей понять, кто она для него. Его фрикции не приносили ничего кроме ощущения жжения и неприязни. Зара даже ни разу не застонала.

— Почему я не слышу тебя, зайка? Почему ты не кричишь, показывая мне свою любовь? — Толкнулся глубже в неё.

— Потому, что не люблю, — сказала она, поздно спохватившись.

Он остановился.

— Не любишь? — бровь приподнялась. — Даже так?

— Так!

— А кого же ты тогда любишь? Может, Михаила? — Сильно сдавил её бедра руками, чувствуя, как зверь начал поднимать голову. Бабочка отвергала его… Бабочка за это поплатится.

— Может, и его. — Дерзила она, совсем забывшись. Пусть и ему будет неприятно.

Глаза Макса налились кровью и, зарычав, он дёрнул цепи, сковывавшие её конечности. Резкими движениями отсоединив их, он рванул ее на себя.

— Тогда я помогу тебе избавиться от этой любви, — прошептал ей в лицо и бросил обратно на матрац, а сам встал и направился к сооружению, стоявшему в углу под тканью.

Зара съежилась. Она так и не решилась заглянуть под ткань. Значит, увидит сейчас, что там скрывалось… А скрывалась там... Гильотина!!! Она даже вскрикнула.

— Что это?!

— Это гильотина, — спокойно пояснил Макс, выкатывая конструкцию из угла.

Установил её посередине комнаты, открыл замок, поднимая крепление для головы, и выжидающе посмотрел на девушку. Она замотала головой и отползла в угол. Нет, она не пойдет к нему! Что он сделает с ней, когда она будет совершенно беспомощна? Реально отрубит голову? Дрожь по телу прекратилась, каждую клетку теперь сковало, словно цепями. Металл грубо впивался в них, заставляя распадаться на атомы. Извращенная фантазия этого маньяка будоражила мозг вновь и вновь. Он хищно улыбнулся и пошёл к ней.

— Не надо, милая, сопротивляться. Иначе количество ударов будет больше. Давай, сделай правильный выбор. — Остановился, давая ей возможность прийти к нему самой.

Зара переводила взгляд с него на эту ужасающую штуку. Пойти самой или быть насильно закованной в неё? Господи, дай ей сил остаться сегодня в живых… Она неуверенно встала, все еще сомневаясь, как лучше поступить. А впрочем, какой тут, к черту, выбор? Она в любом случае окажется в этой штуке. Сделав несмелые шаги по направлению к нему, она остановилась. Черт, было дико страшно. Макс, не желая больше ждать, притянул её к себе.

— Тебе понравится, девочка моя. — Зарылся лицом в волосы. — Ты же знаешь, что любовь и боль идут за руку. Это аксиома…

От этих слов её ноги подкосились, слабость вызвала головокружение. Ну, почему так страшно? Всего лишь какая-то имитация средневековой гильотины… Всего лишь… Макс подвел её к конструкции и помог забраться внутрь. Ноги опять оказались в плену оков, теперь руки. И самое страшное — голова…

— Не надо, пожалуйста. — Стала сопротивляться она. — Можно без головы? Пожалуйста!

— Дорогая, в том вся суть — в голове, — сказал он и силой наклонил её голову в выемку, захлопывая крепление. — А теперь скажи мне, как сильно ты любишь этого сутенера? — спросил, вставая перед ней.

— Не люблю я его.

— Но ведь пять минут назад ты говорила совсем другие слова. Значит, опять врешь?

Зара тяжело сглотнула. Что опять за игры он вёл? Как нужно было ответить, чтобы выжить?!

— Сейчас поиграем с твоим ротиком, чтобы очистить его от сегодняшней лжи… — Спустил брюки ниже, освобождая член. — Открой ротик шире, малышка. — Она подчинилась, и он затолкал член глубоко ей в рот, прижимая голову к лобку, чтобы войти ещё глубже.

Наигравшись вдоволь с её ртом, заставив её сплевывать слюни вперемешку со своей спермой на пол, чтобы не подавиться, он оставил её рот в покое. Обошел сзади и притих. Девушка отдышалась и замерла. Слишком тихо… Это не к добру… И она была права. Удар пришелся точно на спину. Плетка. Зара закричала. Конечно, без предупреждения. Как же иначе?

— На каждый удар я хочу слышать твои признания в любви Михаилу. Все поняла?

Она его даже не услышала. Боль отдавалась звоном в ушах. Он ударил еще раз. Не услышав нужных слов, подошел к ней спереди и взял жёстким захватом за подбородок, поднимая голову.

— Ты будешь говорить, как любишь его, тварь. Поняла? — прошипел ей в лицо.

— Да, — заикалась Зара.

Удары посыпались безостановочной очередью. Звук касания плети и кожи сопровождался её криками и всхлипываниями. Она уже начала терять сознание от боли, когда он остановился.

— Все ещё любишь его? — Появился перед ней и вытер слезинку со щеки. — Смотреть на меня. Я не позволял тебе терять сознание. — Пощёчина.

Слёзы покатились сильней по щекам.

— Спрашиваю, все еще любишь?! — Повысил тон, сжимая шею, там, где она была доступна ему. — Любишь?! Он стоил того, чтобы предавать меня? Он стоил того, чтобы сейчас так страдать? Жаль, ты не видишь свою спину… Она прекрасна. На ней не осталось живого места. Она вся исполосована твоими признаниями в любви этому ублюдку.

— Ты такой же ублюдок, — прохрипела она. — Точно такой же. Может, он твой брат? А мамаша ваша была шлюхой. Ничего удивительного.

Пощечины не заставили себя ждать. Зара почувствовала металлический привкус на губах. Кровь…

— Ненавижу тебя!

— Хорошо. — Освободил её и кинул на матрац. — Все-таки ненавидишь? Ты еще узнаешь, что такое ненависть, малышка. Ещё узнаешь… И тогда изменишь свое решение. Ты полюбишь меня. А может, и нет. — Оскалился.

— Ненавижу тебя. — Выплюнула зло девушка, ощутив огненную волну боли по всему телу. Каждый удар набирал силу, адреналиновая горячка проходила, унося с собой эйфорию, что помогала держаться во время его безумств.

На это он лишь рассмеялся, повторив, что она ещё не знает, что такое ненависть. Но обязательно узнает…

Дата добавления: 2015-08-21